Ты поверила мне, рифмовавшему оды и годы,
Пароходы топившему в красном стакане вина,
Рисовавшему мелом на чёрной доске небосводы,
Зажигавшему звёзды в тотальных провалах окна.
Ты поверила ритмы мои, укрощая длинноты, -
Ноты зёрен кофейных будили рояль на заре...
И на грешной горе зарывали мечи гугеноты,
И арабы дробили дрожащий в жаре Назарет.
Ты поверила мне, отрицавшему свадьбы и смерти,
Напевавшему Верди на башне Китайской стены,
Толковавшему сны в улетавшей от пули карете
И, осмелюсь заметить, виновному - но без вины!
Ты поверила судьбы мои, отметая наветы, -
Неподсудные судьи кусали тайком медяки...
Впечатляют моменты, когда золотые монеты
Зеленеют, касаясь неправедно правой руки.
Я поверил тебе и, проверь, безоглядно поверю -
Вопреки воронью, и врунам, и волхвам, и ворью...
Дураки и враги аплодируют Пьяному Зверю?
Ну а ты сбереги окаянное слово люблю!
Между боссом и бесом, на тринадцатом месте,
Между бесом и боссом, на скандальной премьере, -
В год какой - неизвестно, но тринадцатый месяц
Застолбил мне Апостол в трижды-эС-красном-эРе...
О спектакле не помня, - "Коммунист"?.. "Балаганчик"?..
"Маскарад"?.. "Сталевары"?.. - расскажу о суфлёре:
Трубадур Первой конной, старичок (вечный мальчик!)
Накропал мемуары о безносом майоре.
Между небом и лесом, в день тринадцатый мира,
Между ахом и охом, я летел - пели крылья,
Порицаемый бесом из срамного трактира,
Ободряемый Богом... - между болью и былью.
О кульбите не помня, - "Третьяковка"?.. "Таганка"?.. -
На прудах Патриарших ощутил радость вздоха:
- Вы актриса "Ленкома"? Молдаванка? Цыганка?
- Этот ангел из падших... Карнавальна эпоха!
Между слогом и блогом, в ноль тринадцать of Moscow,
Я искал параллели между "пьянь" энд "piano",
Между Блоком и Богом, но хамил Маяковский,
Философствовал Веллер и картавил Ульянов.
Валентин Катаев: Лети, лети, лепесток,
Через запад на восток,
Через север, через юг,
Возвращайся, сделав круг.
Лишь коснешься ты земли -
Быть по-моему вел....
Отправляю тебе литографию "Обморок Солнца" -
Или "Ужас Луны", если пристальный глаз повелит...
Полпланеты грустит, половина - поёт и смеётся,
Неучтённая часть созерцает сады Атлантид.
Прилагаю стихи под названием "Обморок сердца" -
Комментируя их, выпил лишку татарин-сосед.
"В Антарктиде, - твердит, - подо льдами секретная дверца,
А за нею сокрыт на века замурованный свет..."
Направляя тебе фотографии "Оторопь Солнца",
Я не знал, что Луна покидает сибирский зенит.
"В Петербурге - туман..." - телеграмма пришла от чухонца,
"В Тель-Авиве дождит..." - отстучал на дисплей одессит.
"О текиле забудь! - намекаешь на оторопь сердца. -
Алгоритмы причин - в частоколе скандальных баллад..."
Тиражирует март обертоны уральского скерцо,
А Лавров (Королёв?!) уверяет: "Я - Понтий Пилат!"
Параллельно строчу киноверсию "Обморок Солнца" -
Переводчик Арнэ норовит про Чернобыль ввернуть
И про ужас Луны, но при виде горилки трясётся...
(Ты жалела меня: "Не глотай закордонную муть!")
Рефлексует рефрен, у татарина - обморок сердца...
Совершенно забыл, что на снимке, где Ангел парит, -
Тонкий серпик Земли...
Как обычно, не хватает
положительных эмоций -
и фонариков Китая,
и фантазий Карло Гоцци...
Эта чёрная полоска
наплевала на тельняшку,
на морозец кисти Босха
и пятнистую дворняжку,
на ментальные интрижки
и миндальные коврижки...
Солнце сланцевое плоско
в цепком клюве альбатроса.
Каламбурит модератор
виртуально и брутально:
"...три карата - три пирата -
три заката... трио тайны..."
Эта чёрная полоска,
чает Ангел, много шире
жирной лужи миргородской
и шоссейки на Каширу;
Сатана приватно спорит,
что она - пасть Преисподней...
До-ре-ми - без отголоска:
помяни прах Холокоста.
Хулиганит "хали-гали"
на окошке у чухонца -
фестивалит мальчик Гарри,
умирает мальчик Моцарт...
Эти белые полоски
улыбаются азартно
из-под санок эскимосских
(эскимо и спирт - на завтрак!),
из-за "Чёрного квадрата"
(Казимиру - три карата
из короны альбиноса,
остальные - ранним росам!)
Папироска папарацци -
украшение крюшона:
раздели на восемнадцать
фарс кремлёвского офшора...
Эта белая полоска
(осевая, без пунктира!) -
церковь, озеро, берёзка,
ну а в небе - реактивна
параллельная пороша:
наше будущее - в прошлом...
Октябрятская матроска
впору внуку, матка Боска.
Альфа, бета, гамма - в точке
бесконечности. С чего бы?!
Улетает с чёрной строчки
белый аист - на Чернобыль...
Алексей Смирнов: Концерт на карантине[Вот разные рыбы, - благожелательно отмечал господин Лю, шествуя через рынок. - Вот разные крабы. Вот разные гады, благоухание которых пленяет... / ...]Татьяна Грауз. Прекрасны памяти ростки[Татьяна Грауз о самых ярких авторах второго тома антологии "Уйти. Остаться. Жить", вышедшего в 2019 году и охватившего поэтов, умерших в 70-е и 80-е...]Татьяна Парсанова: Пожизненно. Без права переписки[Всё чаще плачем, искренне, как дети... / Всё чаще в кофе льём слезу и виски... / Да кто же знал, что нам с тобою светит - / Пожизненно. Без права...]Ирина Ремизова: За птицей[когда - в который раз - твой краткий век / украдкой позовёт развоплотиться, / тебя крылом заденет человек, / как птица...]Алексей Борычев: Обречённость[Бесполезная пустота. / Кто-то... Что-то... А, может, нечто... / И весна, как всегда, не та. / Беспричинно бесчеловечна...]Братья Бри: Живой манекен[Прежде я никогда не испытывал тяги к игре, суть которой - заманить чей-то разум, чьи-то чувства в сети, сплетённые из слов. Я фотохудожник, и моё пространство...]Наталья Патроева, Юрий Орлицкий. Настоящий филолог, умеющий писать стихи[В "Стихотворном бегемоте" выступила петербургский ученый и поэт Людмила Зубова.]Сергей Слепухин: Блаженство как рана (О книге Александра Куликова "Двенадцать звуков разной высоты")[Для художника на Дальнем Востоке нет светотени. Здесь отсутствие светотени и есть свет...]Александр Куликов: Стихотворения[В попутчики брал я и солнце, и ветер, и тучи. / Вопросами я и луну, и созвездия мучил. / Ответы на травах, каменьях и листьях прочел, / и кто-то...]Максим Жуков: Она была ничё такая[На Пешков-стрит (теперь Тверская), / Где я к москвичкам приставал: / "А знаешь, ты ничё такая!" - / Москва, Москва - мой идеал...]
