Модильяни рисует Ахматову.
Крут и нежен изгиб бедра.
Поцелуи на коже матовой
Не успели сгореть с утра.
С покрывала запястье сброшено,
Смята простынь, узка кровать...
Долго, долго любовное крошево
Будут оба перебирать.
Будут души их пальцами памяти
Вновь тревожить мгновения те,
Что остались в парижской замяти,
B монпарнасовой суете,
Где на трёх по четыре гения
- ах, какие и трость, и бант! -
Где в абсенте ищет прозрения
Каждый новый босх или дант.
Столько глав у любого романа,
Сколько их любовью дано.
Возвратится в Россию Анна,
Амедео женится - но
Дрогнет строчкой горестно-нежной
Стих её через много лет.
У него вдруг линией прежней
Отзовётся чужой портрет.
Много бед у века двадцатого
Уготовано им... А пока
Модильяни рисует Ахматову.
Смята простынь, кровать узка...
Ущербный лик не выплывет во мраке,
Не явится из дали голубой -
Как Мефистофель в образе собаки,
Из ничего возникнет надо мной
Над крышами домов, над тополями,
Над тишиной, над тысячами лет
Виденье ночи с рваными краями.
Но свет его... Ах, боже, что за свет!
Внимать и думать суждено пока мне,
Я к тайне приникаю не дыша:
Откуда у изглоданного камня
Взялась заворожённая душа?
Душа как первый снег, как недотрога,
Как девушка, пришедшая во тьму, -
Такая, что захочется быть богом
И рядом засветиться самому...
Было всё - и кнут, и пряник...
По ухабам вод
Дней моих плывёт "Титаник",
К айсбергу плывёт.
За кормою волн угрюмых
Чёрная гряда,
А на палубах и в трюмах
Люди и года.
Здесь воспоминаний стая,
Добрых и плохих,
Здесь и призраков хватает,
И ещё живых.
Здесь я памяти-поклаже
Страж и рулевой.
Всё, что пе́режил и на́жил, -
Всё моё со мной.
Волны раздвигаю грудью,
Жилами звеня.
Знаю, айсберг, это будет:
Ты найдёшь меня.
Мы уйдём, двойник и странник,
К разным полюсам:
Каждый сам себе "Титаник",
Айсберг - тоже сам.
Но за дымкой поворота,
За пределом льда,
Может быть, ещё мы кто-то -
Музыка, звезда...
Сергей Слепухин: "Как ты там, Санёк?"[Памяти трёх Александров: Павлова, Петрушкина, Брятова. / Имя "Александр" вызывает ощущение чего-то красивого, величественного, мужественного...]Владимир Кречетов: Откуда ноги растут[...Вот так какие-то, на первый взгляд, незначительные события, даже, может быть, вполне дурацкие, способны повлиять на нашу судьбу.]Виктор Хатеновский: В прифронтовых изгибах[Прокарантинив жизнь в Электростали, / С больной душой рассорившись, давно / Вы обо мне - и думать перестали... / Вы, дверь закрыв, захлопнули окно...]Сергей Кривонос: И тихо светит мамино окошко...[Я в мысли погружался, как в трясину, / Я возвращал былые озаренья. / Мои печали все отголосили, / Воскресли все мои стихотворенья...]Бат Ноах: Бескрылое точка ком[Я всё шепчу: "сойду-ка я с ума"; / Об Небо бьётся, стать тревожась ближе, / Себя предчувствуя - ты посмотри! - наша зима / Красными лапками по мокрой...]Алексей Смирнов: Внутренние резервы: и Зимняя притча: Два рассказа[Стекло изрядно замерзло, и бородатая рожа обозначилась фрагментарно. Она качалась, заключенная то ли в бороду, то ли в маску. Дед Мороз махал рукавицами...]Катерина Груздева-Трамич: Слово ветерану труда, дочери "вольного доктора"[Пора написать хоть что-нибудь, что знаю о предках, а то не будет меня, и след совсем затеряется. И знаю-то я очень мало...]Андрей Бикетов: О своем, о женщинах, о судьбах[Тебя нежно трогает под лампой ночной неон, / И ветер стальной, неспешный несет спасенье, / Не выходи после двенадцати на балкон - / Там тени!]Леонид Яковлев: Бог не подвинется[жизнь на этой планете смертельно опасна / впрочем неудивительно / ведь создана тем кто вражду положил / и прахом питаться рекомендовал]Марк Шехтман: Адам и Ева в Аду[Душа как первый снег, как недотрога, / Как девушка, пришедшая во тьму, - / Такая, что захочется быть богом / И рядом засветиться самому...]