МОЛЧАНИЯ НОЧНОГО АНТИТЕЗА
* * *
мне нравится это (не знаю, как это назвать):
деревья в цвету и бегущие автомобили.
рассветная сырость, примятая телом кровать.
звонящий мне в двери товарищ в панк-роковском стиле.
пустынный вокзал, хоровод закружившей листвы,
дворняги, снующие в поиске лёгкой добычи.
слоновые кости и архитектурные львы,
мой город, знакомый до слёз, где прохожий не бычит.
мне нравятся эти стихи, и другие к тому ж.
и в целом культура, и эти влюблённые пары,
в которых уже проглядится ответственный муж
и в хиленьком мальчике с очень массивной гитарой.
морские удары в гранит, капитанский арго,
рябины, и рыбины, и рыбаки, и рыбалка.
мне нравится то, что, считая здесь бабку каргой,
её топором не ударят по принципу "бабка
не к месту дрянна. я люблю фестивали и свет
ночных заведений, макет бытовых светофоров.
люблю всё, помимо того, чего вовсе здесь нет, -
а значит, фатальных увозов боксёров на скорой.
люблю поцелуи на лавочках, пиво во льду -
начальные классы и как там гуляют за ручки,
как думают "вот я в девятом алёнку найду
и так же возьму её и поженюсь на получку".
мне нравятся круглые формы - взамен остроты
они придают облегчение павшему духу.
пускай я живу здесь давно на правах сироты,
но лучше уж быть сиротой, чем занудным главбухом.
конечно, я зиму люблю. и мороз на окне,
и ёлку по центру (чуть-чуть - и шампанское брызнет).
мне мило всё это, хоть раньше казалось, что не.
мне мило всё то, что доходчиво названо жизнью.
_^_
* * *
бегут куда-то неуклюже
машины, словно в мыле кони.
и растревоженные лужи
журчат, как озеро в ладони.
мой город вылюбленно-синий,
сплошная клякса в центре карты.
напомни то, как мы любили
в твоих купе, в твоих плацкартах,
на площадях и в съёмных чешках.
любовь, что смешана с тобою, -
на спор загаданная решка,
кончающаяся бедою.
я вижу утреннюю удаль
в сиянье тока над трамваем.
всё это мы - не то к кому-то,
то ль от кого-то уезжаем.
и не вернёмся с чувством жажды
каким-то праздником весенним:
ведь то, что кончено однажды,
ценней своим невозвращеньем.
_^_
* * *
фонарь светил немного слепо,
что, правда, как подбитый глаз.
плелись по городу нелепо
мальчишки-девки в первый класс.
я затянулся на балконе
и вечный ход времен глядел.
в окне, как будто бы в иконе,
благословлял для новых дел
весь этот мир рассветно-снежный.
и оттого, что до зари
не спал, то блымкали потешно
глаза, как будто фонари, -
таким же будто дальним светом.
а за углом трамваи шли
за сферу зрения поэта,
как за предел самой земли.
_^_
* * *
чуть позже понял всё, что - никого.
и не на кого в жизни опереться.
бутылка водки, чипсы, рождество -
и чувство неприкаянного детства.
листовки носят тёмные дворы,
и ёлки мужики несут на спинах.
ты частью стал культмассовой игры,
где праздник заменяет нам рутину.
подкатит к горлу ком и - тишина.
и скорая за шторами проедет.
и чувствуешь, что лишь твоя вина,
что все друзья твои давно не дети,
что сам давно ты смех свой проглотил
и шортики короткие изрезал.
звучит в соседской комнате винил -
молчания ночного антитеза.
и жмёшься в свитер, ноги обхватив.
глаза хотят от холода закрыться,
чтоб ты уснул и видел нарратив
истории про девушку и принца.
чтоб стало в первый раз тебе тепло,
и белый свет просматривался где-то,
где пётр подаёт к воде весло
красиво утонувшему поэту.
_^_
* * *
не дай мне, бог, сойти с ума,
покуда на дворе зима.
покуда прыгает по веткам,
как белка, нынешняя тьма.
фонарик - раз. фонарик - два.
мир только схлопнется едва,
как на пороге вспыхнет welcome -
предвестник первого волхва.
_^_
* * *
красиво загубить себя не смог.
нужны на это удаль и удача.
а я всегда по миру - видит бог -
шёл налегке, сочувствуя и плача.
лишь замахнусь на девку - и грущу.
и обнимаю, и прошу прощенья.
чего в пути потерянном ищу? -
побега, да, от самоотвращенья.
бывало, вступишь в спор и победишь.
а после - одиночество победы,
где сам себе ты приз определишь,
в квартирке без обеда и клозета.
и волосы у зеркала встряхнёшь,
посмотришь на себя, что полон силы.
ты вечность, словно дориан, живёшь -
красивый, дерзкий, юный и спесивый.
но что не знал ты? в мире, как влитой,
ты всё познал, и впалые глазницы
приманивают похоть пустотой -
и лезут вспять: пропойцы и девицы.
так голову бы ночью обхватить,
согнуть колени и у стен забиться.
никто не научил тебя любить -
ты падший ангел, демон, кровопийца.
пойди на площадь и подай ладонь
тому, кто собирает скопом души.
отдай ему свой внутренний огонь,
отдай, а про условия не слушай.
и, безупречен, выйди на проспект
с дырой внутри и чёрными глазами.
и закричи, что власти выше нет,
покорчив рожи перед образами.
_^_
* * *
ты чувствуешь? пахнет сладким в печи на кухне.
сошлись в одно материнский пирог и день
воспоминаний, где целую ночь не тухнет
лампочек свет, что украсил дома деревень.
как бутафорское солнце несут на палке,
звучат по проулкам от "щедрика" до "коляды".
и парубков соблазняют ночные мавки,
и девушек тащат фавны в свои ряды.
молчит по округе диканька моя родная,
и мать достаёт пирог, и мешает цвет
миров, что сошлись за столом, до сих пор не зная,
что, кроме волшебной, иной украины нет.
_^_
* * *
на той стороне любви, что на льдах полярных,
кричу тебе во всех жанрах эпистолярных:
"здравствуй. здесь экспедиция дольше жизни -
испытание на тоску по своей отчизне,
женщине, да по всяким домашним штукам:
тапкам, дивану, портвейну и ноутбуку".
утренне солнце восходит и слепит снежно.
а я в письме пишу, что целую нежно.
а я в письме пишу: "обнимаю. сильно.
милая, холодно здесь, как в плите могильной.
холодно здесь, но когда я вернусь, отсюда
я привезу тебе жаркий кусочек чуда,
что будет биться в груди, всех ночей бездонней,
вечным огнём согревая твои ладони.
первой звездой прикасаясь к твоим ресницам
и охраняя всё то, что тебе приснится".
_^_
* * *
вышел прочь, и город проглотил.
мысли в голове перемешал.
кто я, где? каким огнём чертил
расписные грани этажа?
а теперь расплачиваться - здесь.
как они в нутро твоё глядят -
что гомункул, вылепленный весь
из остатков серы и дождя.
и глазами хлопает рассвет,
вьётся под ногами, как змея.
если бога нет, то значит, нет
искушенья. грешная сия
чаша, по усам теки, но в рот
мне - нет-нет, не смей - не попадай.
как ферзём, сыграй мне пару нот,
пару "ля" фальшиво мне сыграй.
и услышу, может быть, о том,
что земля распахнута, как твердь;
то, что значит "царство" под крестом,
на кресте проявлено как "смерть".
_^_
КИНОСЦЕНАРИЙ
...и только смерть соединит (с)
взгляни на нас. припомни первый ход:
я начинал, как гном из "белоснежки".
а ты - как фрейлен, что ложила в рот
достойной госпоже её орешки.
но мы росли. я был уже пажом.
ты - юною принцессой средиземья.
но наши кадры резали ножом,
чтоб мы в них не сошлись ни на мгновенье.
играли - ты своё, а я - своё.
я был и вор, и рыцарь, и мессия.
ну а тебе - кого бог ни даёт
сыграть, выходишь чистой и красивой.
и мы тянулись так из кадра в кадр,
чтоб пальцами дотронуться немного.
но только где ж бывает, чтоб гусар
играл в картине про единорога.
идет бесстыже время на часах.
и если в чём-то мы ещё похожи,
то цветом в поседевших волосах
и чувствами, что стали лишь моложе.
и так глядим с тобой лицо в лицо,
касаясь кадра, словно зазеркалья.
ношу цилиндр я, а ты - кольцо,
которые сорвут с нас в окончанье.
*
и крутятся бобины где-то вне.
горит проектор, словно глаз циклопа,
сюжет пустив на белой простыне,
где я погиб... а ты - стоишь у гроба.
_^_
* * *
когда не знал я, что отец умрёт
и вообще, что всё вокруг конечно,
казался самым чистым новый год,
и бесконечными казались свечки
на днях рожденья. будто так всегда
и будет: я, и мать, и кока-кола.
а папа ёлку ладит в проводах
и к нашему столу пребудет скоро.
мы "полароид" новенький возьмём,
запечатлеем яркой вспышкой света
то фото, на котором мы втроём
всегда... и вне которого нас нету.
_^_
ОРДЫНКА
как собьют с меня в декабрь шапку,
так я с них в ответ чего собью.
и кричат стоические бабки:
"караул! бандиты! гвалт! убьют!".
ну а мы уже давай смеяться
и трепать друг друга по власам.
нам ещё каких-нибудь пятнадцать,
хоть уже и каждый в мире сам.
и летят, летят вовсю снежинки,
прилипая к детскому лицу.
сотню лет я не был на ордынке,
коей всех нас вместе понесут.
_^_
* * *
моё - сюда. а не моё - отсюда.
когда оттуда ожидаешь чуда,
то чудо никогда не предстаёт -
ни в ритуальный день, ни в новый год.
когда ж отсюда ожидаешь чуда,
то чудо говорит: "я точно буду!
гляди в меня лишь, взгляда не своди -
тебе звездой я буду на пути".
и вправду наступает, и горит
земля огнями, вечер говорит,
что чудо лишь тогда придёт оттуда,
когда спасти не может, кроме чуда,
ничто. ни пара вязаных носков,
ни общий хор церковных языков.
ни бог, ни ангел, ни сама мария.
приходит полночь с чудом - отвори им.
_^_
РОЖДЕСТВЕНСКОЕ
где ты была. не сосчитав годами,
я личными эпохами сужу
ткань времени, что пролегла меж нами,
и ничего теперь не нахожу.
ведь солнце светит, ветер переменчив -
всё так же, если б были мы вдвоём.
но только мир, что рухнул мне на плечи,
всё давит тяжелее с каждым днём.
на фотокарте твой любимый профиль
приносит боль и блики из окон.
боль головы слегка приглушит кофе,
а боль души - какой-то метадон.
но ближе ни на йоту ты не станешь.
а значит, завтра - всё опять с нуля:
делить на два уютный наш "титаник",
где неизбежна новая земля.
и греются влюблённые на льдине,
друг друга повторяя имена.
но что дано плохой кинокартине,
то в жизни повторяется сполна.
уйду на дно - банально, но правдиво,
красиво даже, что ни говори.
поэт живёт, чтоб уходить красиво,
и нотр-дам, как ёлочка, горит.
_^_
ХОД КОРОЛЕВЫ
может быть, постоит у подъезда - так
начинаются будни любой любви.
он спешил и дарил ей весь мир в цветах,
словно жадно внушал ей своё "живи".
а теперь - вишь, дожди и холодный счёт
с этим миром до самых краёв сведён.
видно, сам он придумал, что дождь идёт
за её незавешенным в ночь окном.
и не плачется, и не болит внутри.
постоит и в руке свой платок свернёт.
и, под стать королеве, е7-е3,
пошатнувшись, с осанкой прямой шагнёт.
_^_
* * *
есть что-то в холоде могильном,
в палатном холоде стены,
когда отобран твой мобильный
и дни, сдаётся, сочтены.
есть что-то в постинфарктном сердце,
в неврастении, пуле в бок -
когда лежишь себе, инертный,
и вечность тут, и ближе бог.
когда идёшь с увеселенья
пораньше. думают - ты сноб,
а ты - из самосохраненья,
где выбор - иль кровать, иль гроб.
есть радость чувствовать усталость
и слабость, что тончат наш дух.
в щеках таинственную впалость,
и костность худосочных рук.
и тело нежится больное
в том, что на грани бытия
оно желает лишь покоя,
где печь, мурлыка и семья.
одно движение, и бросит
его туда - наверх к звездам.
и уж - ни тела, ни вопросов -
одно сплошное - трататам -
небесный гимн, отец на троне,
и служба, служба, бог ты мой.
здесь губы подносил к иконе,
а там - служи, как подрывной.
но всё равно, коль сделать выбор
и худосочность отменить,
не совершу ошибки, ибо
есть смысл просто так прожить -
как есть - с циклично-непокорной
объёмной памятью конца,
где и дыхание просторней,
и благородней цвет лица.
_^_
2020-2021
|