Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


   
П
О
И
С
К

Словесность



РИСУНОК ТЕНЬЮ

      Ты проступил сквозь дело рук
      и замерцала суть,
      но всякий смысл - лишь гость в миру, готовый ускользнуть.
      Райнер Мария Рильке

      Оставьте мой компотик мне на третье.
      Вадим Пугач




      ДАЧНАЯ МЕСТНОСТЬ

        ДАЧНОЕ № 1

        Воздух жаром переполнен,
        но, отбившийся от рук,
        третий час всё тот же полдень
        ошивается вокруг,

        и, не мысля о капкане,
        застревает на лету
        ветер в жилистом бурьяне,
        как сухой язык во рту

        после рюмки теплой водки.
        На столе рассол протух.
        Рассекает, вроде лодки,
        пыль текучую петух.

        Маргаринова на ощупь
        кожа липкого лица.
        Дальний гром по ближней роще
        перекатывается.


        * * *

        Ещё вчера - до снежной пыли
        доканывали лед коньки
        и воду в озере сверлили
        подвыпившие рыбаки.

        Со всех сторон темнели вешки
        У прорубей и тонких мест,
        и в каждой третьей конькобежке
        мне был обещан твой приезд.

        А нынче - отзвуки по пальцам
        считающая тишина
        ну ни еденным постояльцем
        настолько не населена,

        что даже мельком не задета.
        Один у леса есть улов -
        По всей зиме полотна света
        развешаны между стволов.


        ПЕРВАЯ ПЕСНЬ ДРУИДА

        Благовиден во хламиде
        сплошь из дыр
        туч небесных, крон древесных -
        божий мир.

        Благолепен из отрепий
        состоящ
        листвяных великолепий -
        сумрак чащ.

        Вот и я брожу у древа
        во лесу,
        справа гриб найду - налево
        отнесу,

        ковыряю сквозь туманы
        щель, дупло,
        чтобы - солнце на поляны
        истекло.


        * * *

        Словно ошибка
        в Божьих зрачках,
        что-то я шибко
        зыбок в руках

        полдня густого:
        даже душа
        проще простого
        и неспеша

        вон отлетела
        и налегке
        дремлет, от тела
        невдалеке.

        Не удаётся
        (сердце дрожит)
        вызнать - вернётся
        или сбежит.


        * * *

        Погода заячья и лисья
        наискосок и стороной
        крадется - и лежит, как листья,
        опавший в глину свет дневной.

        Тепло сегодня понемногу
        со всех термометров как раз
        собрало градусы в дорогу
        и переехало от нас.

        Его сезонная работа,
        прошив три месяца насквозь,
        взяла и кончилась, а что-то
        взамен - пока не началось,

        как бы еще не звук, но призвук
        вблизи от слуха моего
        колышется, как некий призрак,
        и не касается его.


        * * *

        С такою осенью - во сне
        или в объезд просёлком
        не разминуться нынче мне,
        не разбежаться толком,

        пока мальчишки у моста
        терзают глину лепкой,
        пока соседка занята
        докучливой сурепкой

        и все торфяники кругом
        в дыму сухом и горьком,
        пока листва под сапогом
        и вечер за пригорком,

        пока до отмели река
        доплёскивает Бога
        одной волной, издалека,
        и, как всегда - немного.


        ВТОРАЯ ПЕСНЬ ДРУИДА

        Тонок посох - в волос высох,
        как змея,
        на белесых камнях лысых
        стук бия,

        подводя к лесному дому
        у дверей
        скриплых коего - знакомых
        птиц, зверей

        нарисовано мелками
        по песку
        больше, нежели манками
        привлеку,

        в запрокинутой ладони
        теребя
        крошки чёрствые слёз - но не
        для тебя.


        * * *

        С луной, запутавшейся в тине,
        сквозь лес, ещё почти тайком,
        текла река - как сон пустыни,
        набитой зноем и песком,

        и свет, как дерево, качался,
        полузатопленный, в воде,
        вращался, мчался, не кончался
        и не присутствовал нигде,

        за темнотою, как за шторой,
        дорогу не перебегал
        и растворялся - как матёрый
        контрабандист и нелегал.

        Вне5запный ветер был как топот,
        и было боже сохрани,
        идя по листьям - верить в опыт
        и знать, что жёлтые они.


        ДАЧНОЕ № 2

        Дождь по окнам. Как-то вяло
        разлипаются глаза
        посмотреть - не прилетала
        ль на веранду стрекоза.

        И кукушка не кукует,
        а, наоборот, молчит.
        Даже дятла, дрянь такую,
        Не слыхать, - ну не стучит.

        В тех же позах, сами - те же
        Рыболовы на реке.
        Вспоминается всё реже,
        что легко и вдалеке

        растворился лай собачий,
        как туманное пятно.
        Может - мы ещё на даче,
        может - умерли давно.


        КОРОТКАЯ ГРОЗА

        Настырно, ну совсем как цапли, -
        смотри, - на одинокий пруд
        со всех сторон слетелись капли
        и воду темную клюют,

        и, уж не стукаясь ли лбами
        и напрочь волю дав рукам,
        деревья ветками, как в бане,
        друг дружку хлещут по бокам.

        Земле досталось на орехи.
        Но вот - нестройно, как хотят,
        по небу первые прорехи,
        просветы тихие летят,

        и силится стереть тревогу
        пейзаж со своего лица,
        и - затихает понемногу,
        и - останавливается.

      ВАРИАНТ НОРМЫ


        * * *

        Экая докука - злой и голый,
        с первобытной хищностью в зрачках,
        босопято шлёпаю по полу.
        Хорошо - не в шляпе и в очках.

        А ведь я так искренне, зевая,
        умиротворенно засыпал...
        Со всей дури, руку отбивая,
        хрясь по мухе! - снова не попал.

        Надоело. Выгнал полотенцем.
        Пусть уж с ней флиртуют комары.
        Может быть, она еще младенцем
        верила, что все кругом - добры.

        Улетай отсюда, тварь господня.
        Ну а мне, хоть сна и след простыл,
        так приятно думать, что сегодня
        я опять кого-то не убил.


        ОНА

        Осень.
        Медленно гаснущий год.
        В восемь
        этот "не этот" придёт.

        Бьются
        (нет бы - еще послужить)
        блюдца
        видно отчаявшись жить.

        Гложет
        пёсик на коврике кость.
        Может -
        вон?! В чемоданную злость?!

        Или,
        чтобы не слишком хандрить, -
        щи ли,
        борщ ли невкусный сварить...


        * * *

        По ночам в ненадёжном бреду
        всё иду я в каком-то саду,
        груши, яблоки ем. Просыпаюсь -
        и огрызков никак не найду.


        * * *
                Вадиму Пугачу

        Медведь сидит, - он есть не просит,
        и, плюшевый уже пять лет,
        за нами палочку не носит
        и не вертит велосипед

        в своем оцепененьи мудром,
        и как же тут не захотеть,
        за чашкой чая как-то утром
        задумавшись, - оплюшеветь,

        протиснуться тоннелем тёмным
        в другую, истинную тьму,
        и вдруг - очухаться в приёмном
        покое, ночью, одному,

        предощутив перед рассветом,
        как часть большой, чужой игры,
        в сиротстве вынужденном этом -
        приход дежурной медсестры.


        Я И МОЕ ТЕЛО

        После службы, переулком - тесно,
        но так увлекательно ходить.
        Тело смотрит. Телу интересно,
        кем оно еще могло бы быть:

        урка, не нашедший проститутки,
        с похмела и откровенно зол;
        за углом бомжи вторые сутки
        выясняют, кто из них козёл;

        вор срезает электропроводку;
        мальчик тянет девочку в кусты;
        задержались, покупая водку,
        но уже вот-вот придут менты.

        Что тут скажешь, - всякое бывает.
        Жаль, что мало времени у нас.
        В атмосфере - что-то назревает.
        Мы досмотрим - в следующий раз.


        ЗАВЕЩАНИЕ

        Не проходя мимо реальной
        судьбы, - поэт всегда был пьян, -
        повесьте мне мемориальный
        на доме мраморный стакан.


        * * *
              Нине Савушкиной

        Классическую шаль - на плечи,
        стакан с напитком - на рояль,
        и поэтесса, "эр" калеча,
        читает нам саму печаль,

        уже не синтаксис, не фразу,
        а жизнь, прогорклую давно.
        Затем - фуршет, и как-то сразу,
        под бутерброды и вино,

        день чахнет. Поэтесса пляшет,
        и, поглядите, вот сейчас
        кому-то тёмной шалью машет,
        стоящему не среди нас,

        с лицом восторженно-серьёзным
        настырно отбивая такт.
        Опричники в "Иване Грозном"
        у Эйзенштейна, помню, так.


        ОН

        Тихо в квартире до хруста.
        В кухню ли высунусь - пусто.
        Боком шмыгну в кабинет -
        только и там тебя нет.

        Нет бы ему удалиться -
        длится молчание, длится
        и совершает в мозгу
        злое свое ни гу-гу.

        Те же обои, и те же
        брюки, - и смотрит несвеже
        с фото спиной на стене
        кто-то ненужная мне.

        Впору в ответ на "пошёл ты"
        слюнкой прокуренной жёлтой
        свиснуть с диванной губы,
        словно уже без судьбы.


        * * *

        Пейзаж прожаренный неплотен,
        дома мерцают и парят,
        на перекрестке воздух - потен,
        одышлив и одутловат,

        как выскочивший из парилки,
        и женщина на каблуках
        подобием двузубой вилки
        втыкается в подножный прах

        шаг, два, и - канула в проулок
        в своей нехитрой красоте,
        а мне - резон таких прогулок
        в настолько полной пустоте,

        что даже в одиночку тесно
        аллей медленно курить, -
        и как об этом интересно
        уже ни с кем не говорить.


        * * *

        Какой чудак удумать мог
        что человек - прямоходящий?
        Я, с помощью своих же ног,
        в обратном убеждаюсь чаще,

        когда с утра как будто меж
        Царь-колоколом и Царь-пушкой
        вся голова, - и я, несвеж,
        той головою над подушкой

        как бы на цыпочках привстав,
        и тут же лёгкий подзатыльник
        от алкоголя схлопотав,
        себе же лучший собутыльник,

        не дожидаясь головы,
        рукою проведу по краю
        рюмашки, и налью, и вы-
        пью, и лежу себе, петляю.

      ИЗ ЖИЗНИ КОМНАТЫ


        * * *

        Не удивляйся людям ты,
        здесь есть загадки и похлеще:
        укушенные псом тщеты
        но не взбесившиеся вещи.

        Как люстра виснет с потолка!
        В сковороде - какая сальность!
        Любимая, - невелика
        и временна твоя реальность.

        Одна по комнате снуёт
        и смахивает сны с подушки
        бессонница, - и у неё
        лицо унылой побирушки,

        а ты волнуешься, стоишь,
        еще в саму себя одета,
        и в комнате не ночь - а лишь
        отсутствие дневного света.


        * * *

        Глаза укутывались в сон
        не спали, спали, спать хотели,
        когда на них со всех сторон
        сквозь диких ангелов метели

        трёхсекционное окно
        слетело, как Орфей на сцену
        заштатного театра... - но
        влепилось в дом и вмёрзло в стену.

        Что ж, пусть белёсый зимний свет
        мне врет так коротко и грубо,
        когда уже не двадцать лет,
        а тридцать два, как в прошлом - зуба,

        и пусть реальность не содрать,
        налипшую на зренье прочно -
        полезно утром умирать
        вот так, хоть раз в три дня, заочно.


        * * *

        Оставшись заполночь в гостях,
        петляешь в сторону сортира,
        уча на собственных локтях
        всю географию квартиры.

        Уже ты с ней почти знаком,
        уже от цели недалече,
        но из засады - косяком
        спешит стена тебе навстречу.

        Своё кирпичное туше
        проводит в область подбородка
        неразличимая душе
        казённая перегородка,

        и, отвратительно ленив,
        седлаешь табурет овальный,
        внезапно как-то применив
        точёный термин фехтовальный.


        * * *

        Разлюбил свою свободу,
        заказал вторую дверь,
        стал придирчив - даже воду
        пью не всякую теперь.

        Пробую и выбираю,
        что забыть - а что сберечь,
        словно сердце вытираю
        от предшествующих встреч.

        Стало скучно - не скучаю,
        объявляю тихий час,
        и совсем не замечаю,
        что уже в который раз

        отлежались, да и скисли
        рядом с кружкой молока
        на столе под лампой - мысли,
        чувства, свежая строка.


        * * *

        Допив глоток вчерашней водки
        и не определив на вкус,
        чего на блюдечке ошмётки
        лежат себе, не дуя в ус;

        по-дирижёрски, пятипало
        слегка поправив, как судьбу,
        на тихо спящей - одеяло
        и челку у неё на лбу;

        уже с котенком наигравшись,
        уже забыв о нём, да что
        откладывать, - уже собравшись,
        уже почти надев пальто,

        ты замираешь на пороге,
        запоминая навсегда,
        какие ласковые ноги
        у них бывают иногда.


        * * *

        Пустая комната вольна
        хранить угрюмый, колкий норов.
        Здесь запылилась тищина
        на месте наших разговоров,

        здесь перестали зимовать,
        проездом в Англию, микробы,
        и стала комната - зевать,
        а ей всего и надо, чтобы

        дверь хлопнула на потолок,
        и, пролетев прихожей длинной,
        кофейной чашкою звонок
        разбился на полу в гостиной,

        и чтобы стала мниться мне
        полоска света из прихожей
        ещё не жизнью - но вполне
        реальностью, на жизнь похожей.


        * * *

        Едва забрезжило. Вставать
        ещё не хочется и рано.
        Ещё рассвет переплывать
        Пытаясь на плоту дивана

        с какой угодно стороны,
        в каморке личной полудрёмы
        лежу, перебирая сны,
        что, собственно, и значит - дома.

        А ты с утра полна забот -
        не сдох ли кот. (Ну что ж он, рыжий?!
        А, впрочем, - рыжий... Вон, идёт,
        слегка покачивая грыжей.)

        Весной из форточки несет
        во всем её, пардон, объёме,
        и это - только жизнь, и всё,
        и ничего не надо кроме.

      ПРИЧИНА БЫТЬ


        * * *

        Ну что за спор, - конечно, здесь,
        за нашим домом, а не где-то,
        начав как сумрачная взвесь,
        к утру из воздуха и света

        образовался выходной -
        заслуженный финал недели.
        Души в округе - ни одной,
        и мы стояли и глядели,

        какие разные дела
        в одном пейзаже запаяли:
        день проходил, река текла
        и мы на берегу стояли,

        как будто в комнате одной
        в немом спокойствии душевном
        комод пустил нас на постой
        в стеклянном шарике волшебном.


        * * *
              Думал - возьму посмотрю,
              как живет в Эривани синица...
                  Осип Мандельштам

        Медведи - спать, синицы - к югу,
        в пессимистическом уме
        дурные мысли - друг ко другу,
        а мы - готовимся к зиме,

        и, на манер мячом жестоко
        ушибленного вратаря,
        переминается с востока
        на запад - рыжая заря

        всё торопливее и ниже.
        Дома заваливают тень
        всё дальше набок - и они же
        торчат на месте целый день,

        многоэтажными перстами
        своими тыча в небосвод,
        что - нет, над этими местами
        снег и сегодня не пойдёт.


        О НЕДАВНЕМ

        Казалось - навеки. На ветхих
        часах, как обычно - вчера.
        Листва залежалась на ветках,
        а ей уже наземь пора.

        Работать? - Кому же охота!
        Все знают, что где-то вдали
        грибы, как чумная пехота,
        встают и встают из земли.

        И вот еще - мысль доконала,
        попотчевать чем бы гостей:
        на два одиноких канала
        консервы из трёх новостей.

        Казалось - эпоха. А это
        по всем площадям разлито
        два-три мокродраповых цвета
        осенних и зимних пальто.


        РЫНОК

        Пропотевают фруктов горы,
        блестит синюшный баклажан.
        Под осуждающие взоры
        неторопливых горожан

        беспечный мальчик из кошёлки
        у бабки тырит кошелёк.
        Прикрыв загадочные щёлки
        раскосых глаз - мешками щёк,

        укропо- и петрушковязы
        слагают дивные пучки.
        Невдалеке - полны заразы
        мусоросборные бачки.

        Полдневным солнцем разогрета
        азербайджанскость этих мест.
        Всё это требует поэта.
        Он - тут как тут. Он персик ест.


        * * *

        Над городом после обеда
        висят большие облака.
        Два карапуза, два соседа
        сошлись ваять снеговика,

        а ты - маячь в оконной раме
        и жди, когда произойдет
        и весь бенгальскими огнями
        заколосится Новый Год,

        лепи тетрадные снежинки
        на запотевшее окно
        и серпантинные пружинки
        развесь на ёлке - всё равно

        ночь коротка и рюмки мелки;
        едва глотнёшь - уже рассвет,
        и город в праздничной побелке
        вернёт свой вечносерый цвет.


        * * *

        Ночью проснёшься - за пару минут
        тени такого тебе наплетут,
        что лишь моргаешь и предполагаешь
        где ты находишься: там - или тут.


        НА ПУТИ В ВЕТЛЕЧЕБНИЦУ

        Весна была едва живая,
        заслякоченная, не та.
        Я осторожно нёс к трамваю
        осатаневшего кота.

        Решетка клетки-переноски
        напоминала бы тюрьму,
        когда бы лучшие полоски
        предназначались не ему.

        Дождь поливал и ветер прыгал,
        а мой живой мохнатый груз
        канючил, забивался в угол,
        подмявкивал и прутья грыз,

        не зная, что меня, рапсода,
        гнетет уже немало лет
        такая страшная свобода,
        что даже и решёток нет.


        * * *

        Накинув на плечи пиджак
        (читай: пальто, дублёнку, китель)
        и получив от жизни, как
        очередной недолгий зритель,

        абонементный свой билет,
        на двадцать первом - двадцать пятом
        декабрьских днях, когда рассвет
        рождается - уже закатом,

        присутствую...


        * * *

        Когда судьба в который раз
        неслась для всех, как лошадь в мыле, -
        события боялись нас
        и просто не происходили:

        покуда не приобрели
        любви к речам, венкам и лентам,
        ещё не стали мы - земли
        ухоженным ингредиентом,

        ещё на полке платяной
        не начали взрослеть игрушки,
        ещё, под видом шебутной
        вовсю чихающей старушки

        ворвавшийся вчера в трамвай -
        не поразил нас вирус шалый
        горячечный. Ну что ж, давай
        и дальше так рискнём, пожалуй.


        * * *

        Какие там праздники, бросьте.
        И не день рожденья пока.
        А вот - собираются гости,
        растеряны как-то слегка.

        Должно быть, я чем-то сегодня
        особый почет заслужил:
        и стол - ну почти новогодний,
        и кто-то букет положил.

        Лежу и цветы принимаю,
        рассеянно благодарю,
        и с ужасом вдруг понимаю,
        что дня уже три не курю.

        Приглядываюсь - точно, нету
        Над пепельницей ни дымка.
        Проснусь - и найдёт сигарету
        (а вдруг - не найдёт сигарету)
        дрожащая мелко рука.


        РИСУНОК ТЕНЬЮ

        С началом утра, словно плод,
        несобираемый и редкий,
        тень наливается, растёт
        и - падает с тяжёлой ветки,

        или - прикинется грачом,
        чтобы рискованней и выше,
        и с первым утренним лучом -
        летит с остроконечной крыши,

        и появляются тогда,
        в зависимости от сезона,
        шезлонг песка, скворечник льда,
        фонарь асфальта, клён газона.

        Я полюбил их - я иду
        гулять единой тени ради,
        лежащей где-нибудь на льду,
        асфальте или листопаде.


        * * *

        Словно зима воробьёв набросала,
        воздух глотаю - он крыльями бьёт,
        колет гортань, кувыркается шало
        и совершенно дышать не даёт.

        Что за такие здесь время и место,
        что бесконечные восемь недель
        снега и воздуха белое тесто,
        мной начиненное, мести метель,

        в городе этом меня уличая,
        словно заранее и навсегда
        выпившем столько горячего чая,
        что наплевал он на те холода,

        передвигающиеся рывками.
        Взялся закуривать - тут и проник
        опытный снег жестяными руками
        за зазевавшийся мой воротник.



© Сетевая Словесность, публикация, 2022-2024.




НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"
Андрей Бычков. Я же здесь [Все это было как-то неправильно и ужасно. И так никогда не было раньше. А теперь было. Как вдруг проступает утро и с этим ничего нельзя поделать. Потому...] Ольга Суханова. Софьина башня [Софьина башня мелькнула и тут же скрылась из вида, и она подумала, что народная примета работает: башня исполнила её желание, загаданное искренне, и не...] Изяслав Винтерман. Стихи из книги "Счастливый конец реки" [Сутки через трое коротких суток / переходим в пар и почти не помним: / сколько чувств, невысказанных по сути, – / сколько слов – от светлых до самых...] Надежда Жандр. Театр бессонниц [На том стоим, тем дышим, тем играем, / что в просторечье музыкой зовётся, / чьи струны – седина, смычок пугливый / лобзает душу, но ломает пальцы...] Никита Пирогов. Песни солнца [Расти, расти, любовь / Расти, расти, мир / Расти, расти, вырастай большой / Пусть уходит боль твоя, мать-земля...] Ольга Андреева. Свято место [Господи, благослови нас здесь благочестиво трудиться, чтобы между нами была любовь, вера, терпение, сострадание друг к другу, единодушие и единомыслие...] Игорь Муханов. Тениада [Существует лирическая философия, отличная от обычной философии тем, что песней, а не предупреждающим выстрелом из ружья заставляет замолчать всё отжившее...] Елена Севрюгина. Когда приходит речь [Поэзия Алексея Прохорова видится мне как процесс развивающийся, становящийся, ещё не до конца сформированный в плане формы и стиля. И едва ли это можно...] Елена Генерозова. Литургия в стихах - от игрушечного к метафизике [Авторский вечер филолога, академического преподавателя и поэта Елены Ванеян в рамках арт-проекта "Бегемот Внутри" 18 января 2024 года в московской библиотеке...] Наталия Кравченко. Жизни простая пьеса... [У жизни новая глава. / Простим погрешности. / Ко мне слетаются слова / на крошки нежности...] Лана Юрина. С изнанки сна [Подхватит ветер на излёте дня, / готовый унести в чужие страны. / Но если ты поможешь, я останусь – / держи меня...]
Словесность