ПРЕВОСХОДНЫЙ ЭФФЕКТ
Я съела на ночь йогурт "Активия" и сразу почувствовала превосходный эффект - оказалась во сне за рулём машины, везущей цветы, едущей по чудесному парку. Подъехала к светлому зданию, остановилась, выгрузила кусты шиповника возле большого дерева. Зашла в дом - там было людно, но не слишком.
- Добрый день! Хорошо, что вы приехали, - молодой человек в очках с толстой чёрной оправой, с тёмными вьющимися волосами, с проседью, - кого-то мне очень напоминал.
- Мирча, - сказал он, протягивая руку.
- Эрра, - ответила я, и дотронулась до его руки.
По коридору шло что-то очень светлое, очень белокожее, белокурое, с алмазным лоском, переходящим в нежно-розовые шнурочки. Это существо в представлении не нуждалось - она первая начала выступать в блестящих и неблестящих лифчиках на мировой поп-сцене и стала очень гимнастически развитой мегазвёздной женщиной. Она наклонила лицо, нацеливаясь в мою сторону скорее жемчужным лбом, чем глазами, положила руку на топлёный жилет Мирчи, а он поцеловал её в ушко. Она поёжилась, но тут золотистую голову перевесило другое - нецелованное ухо, и дива заскользила дальше, кивая этому уху, что-то негромко говоря, и освещая белокурым светом свой путь.
Я вспомнила Мирчу, я вспомнила, что в 14, в 15 и в 16 лет я всё время видела его во сне, а может, и потом, может, он каждый год снится два-три раза, ну, хотя бы один.
Всё началось с того, что мы уселись на одном шкафу - старом жёлтом - на дверцах древесные полоски. В комнату заглядывало солнце, но там, снаружи, были деревья, в комнате в воздухе летало всё то же, что и на улице, и солнечные лучи то пробегали, то уходили с чьими-то тенями. Мы просто сидели рядом на шкафу. А! Тогда он ещё не носил очки, и чуть-чуть прищуривал глаза, чтобы лучше видеть, волосы были короче, и, конечно, не седые.
Мы ничего не говорили, нам и так было хорошо. Потом мы разводили руки, и, соскальзывая со шкафа, ложились животом на воздух и выплывали в окно.
В другой раз мы шли по траве возле железной дороги, а по ней ехали пустые низкие платформы. Мы забрались на них, а вокруг всё было из красного золота, был закат. Мы смотрели на светящиеся ивы, сияющее поле, апельсиновые и алые дома, и всё это смотрело на нас. И солнце смотрело на нас и не могло насмотреться.
Как я его звала во сне? Наверное, мы просто говорили друг другу: "ты".
- Почему у тебя ресницы длиннее моих?
- Это - новые. Мне делали операцию на глазах, ресницы состригали и брови сбривали.
Мы шли мимо садов на какую-то улицу, начинались дворы, дома.
- Это моя мама.
И мы проходили по двору мимо женщины с тёмными волнистыми волосами, уложенными в причёску, с ярким лицом, - где такие встречаются? В Мексике? В Индии? В Среднем Поволжье и Прикамье? На Кубе?
- Это мой папа.
Возле машины стоял мужчина с аристократическими чертами лица, с прищуренными синими глазами за стёклами очков.
- Это мои братья.
Два подростка возле палисадника - один - темнее, другой - светлее, а у Мирчи при тёмной масти - серо-синие меняющиеся глаза.
- А у меня нет братьев, и сестёр - нет, а папа у меня так далеко, где-то в другом мире.
- Может быть, это не так плохо?
В другом дворе - моя мама. С серо-зелёными глазами. Такая красивая! Но не спокойная, а тревожная.
- Где ты, Галуся, я тебя потеряла.
Тихий воздух забирает часть её голоса.
- Дочь, ты забыла, что тебе надо дальше учиться? О чём ты думаешь? О нас с бабушкой ты забыла?
Я трогаю Мирчину футболку - из чернильных и красных полосок. Он идёт к себе во двор, я - к своему дому.
Значит, в том сне меня звали так.
А тут мы пьём кофе с молоком, сидя на высоких банкетках, удерживая толстые чашки в руках. Входит хозяйка и даёт мне деньги за отличный цветущий шиповник - она именно такой искала, привезённый, даже лучше, чем она представляла.
- Я рада! Любуйтесь на здоровье или, если хотите, варите варенье!
Тут началось движение - большие коробки, вещи, мебель стали выносить из дома, тренажёры, упаковки. Хозяйка кратенько сказала спокойному негимнастическому человеку, что его покидает, целует, обожает и, наверное, скоро вернётся.
Мне вдруг стало грустно, я догнала её у дверей и сказала:
- Луиса! Вы не представляете себе, как я вас люблю! Я с детства ваши песни слушаю и люблю!
Она оглянулась.
- Спасибо. Пока.
У Мирчи в доме стало так тихо-тихо. Он попросил меня погостить пока у него.
- Хорошо, погощу, если хочешь. Я пойду, поищу тут магазин.
- Здравствуйте! Мне нужно заколку для волос.
Девушка даёт мне блестящую, в сиреневых стразах вещь.
- Но это для светлых волос!
Заглядываю в зеркало и вижу там чьи-то белые волосы. Прикладываю заколку - это моя рука, закалываю белый пучок.
- Девочки, дорогие! Я такая пришла? Я была не белая! Мамочки! Что это такое произошло?!!
Прибегаю домой к Мирче.
- Ужас!!! Мирча! Я белая!
- А ты ничего не делала?
- Нет! Посмотрела в зеркало, а там - эта фигня!
- Чудеса! Кхм, ну, покрасишься обратно, или свои отрастут постепенно. Успокойся, попей молока.
- У меня были свои тёмные волосы, а теперь - мучиться, красить? Как мне это понимать - что со мной делается?
- Не плачь, что-нибудь придумаем. Молоко, пирожок - ешь, давай. Вот слёзы у блондинок и брюнеток одного цвета. Сейчас мы их вытрем, Эйрочка, добрая девочка, я тебя люблю.
- Да? И я тебя очень люблю, Мирча, Мирче, Мир чей?
- Того, кто поцелует сейчас твои плечи.
- Ух ты, как интересно!
Потом я замечаю, что стала совсем голая. Подумала - хорошо ли это? Но видимо, это было несложным для меня - быть голой. Вдруг захотелось, чтобы Мирча ещё вот также целовал и снимал с меня одежду, но, например, завтра.
- Мирча, милый, а давай, сейчас пока не будем?
- Почему?
- Я забыла, у меня месячные.
- Что за такие месячные, которых вовсе нет?
- А они от нервного стресса прекратились.
- Вот и хорошо.
- Мир, я почему-то боюсь.
Я увидела нас со стороны, я была за стеклянной дверью. Испугалась быть там - всё, свободна, бью руками по стеклу - ни открыть, ни разбить.
- Нет! Пустите меня, как же без меня?!! Я же тебя с четырнадцати лет люблю! Я буду в себе! Я буду с тобой!
А за стеклом приближение длится и не длится невыносимо и бесконечно.
Выхожу на улицу своего проснувшегося города и вижу человека по имени Майк. Он появился из машины вместе с парой парней. Майк остановился, а парни исчезли в дверях здания.
- Привет!
- Привет!
- Как дела?
- Хорошо, а у тебя?
- Отлично.
Чем он занимается - наш добрый Майк? То ли развлекает бандитов, то ли решает их бумажные дела? Или просто дружит. Бандитам ведь тоже надо, чтобы с ними дружили. Они добывают себе деньги, а на них - разные счастливые ощущения. Которые надо переживать вместе, смотря футбол и поедая что-нибудь - мясо, например, или не мясо.
- Майк! Отдавай-ка мне тот журнал, а то я поеду в Союз Писателей вступать.
- Круто. В разных анкетах будешь писать: специальность - писатель?
- Да. У меня ещё трудовая книжка есть. Напишут такую профессию, и буду я спокойно рисовать, собирать мозаику и камни гравировать, всё, что угодно.
- Очень правильно. А я по профессии теперь - директор, - он даёт свою визитку, там значится: директор рекламно-издательской компании. - Знакомых писателей как раз не хватает. - Смеётся и смотрит сквозь стёкла очков.
Я улыбаюсь.
- Ты идёшь в ту сторону, Майк? Пойдём до улицы 20 лет Победы, всё равно пешком редко ходишь.
И мало что напоминает сон. Достаточно грязно и довольно ветрено.
- А тебе?
© Зинаида Сарсадских, 2008-2024.
© Сетевая Словесность, 2009-2024.
X |
Титульная страница Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |