ЗАРОК

Я больше никогда не сяду в самолет.

Еще за три дня до отлета жена, будто не своя. Ходит как во сне, руки не слушаются, губы шепчут: "Там нет никаких шансов. Никаких!"

В салоне, туго – насмерть, притянутая ремнем к креслу, смотрит на меня. Она выпила горсть транквилизаторов. Взгляд потерянный, улыбка жалкая, а глаза выпучены, как при Базедовой болезни.

Смотрю в иллюминатор. Подо мной ночное Средиземное море. Огни океанских лайнеров мерцают внизу, как светлячки. А рядом, прямо напротив меня, дрожит, трясется, вот-вот отвалится, тонкое крыло "Боинга".

Но более мука моя оттого, что я заядлый курильщик. Без затяжки я задыхаюсь. А страх у меня выжгли давно – еще в 90-х. Как и у всякого российского доходяги. Нас ничем уже не запугаешь. На лбу у нас тавро от бюрократа: "Возраст дожития". И я готов, как черт, присесть на крыло "Боинга" и там покуривать. А снесет – хохотать, сыпать в небо трассерами зубных протезов, как подсолнечной шелухой.

До регистрации еще мог покурить, выйдя на улицу.

А потом забрали баулы, загнали в предбанник.

Рейс ждали два часа, а потом еще четыре.

Я взбунтовался, встал и пошел в туалет, огромный, как ярмарка. Закрылся в кабине и закурил. Тут же послышался бабий крик, истошный, поросячий, и стук об фанеру двери. Это уборщица. Она не в пол смотрит, где нужно шаркать шваброй, а зыркает все по верхам. Где клубится, там и зверь сидит.

Приоткрыл дверку, сунул в щель сторублевую – исчезла, молчаливая, даже кроткая.

Так покурил три раза

И вот наконец Шарм-аль-Шейх!

Ночи тут темнее наших.

Тепло, как в июне.

Мы движемся колонной, несем под мышами пуховики и шубы.

Крытый порт совершенно пустой. Нас отводят на второй этаж. Появляется тетка, записывает фамилии... Я бросаю баул и бегу. Издали вижу в противоположенной стене дверь. Сверху две счастливые буквы wick!

Забегаю. Никого! Судорожно закуриваю.

Наслаждаюсь!..

Моя дверка распахнута настежь.

Кто-то стучит пальцем по спине.

Оборачиваюсь.

Стоит маленький египтянин.

Со шваброй.

Что-то бормочет.

– Чего?

-Туалет – женский, – щурится лукаво.

– А? – вздрагиваю. – Не может быть!

Он ведет меня обратно – к общему входу, и у смежной двери маленьким черным ребячьим пальчиком показывает вверх. Там, над дверью, приклеен черный женский треугольник!

И тут меня пробирает холод... Вижу, как сходу распахиваю дверь кабины, а там восседает толстая госпожа, задрав до пояса подол хиджаба! Сидит, как черная гора антрацита, и только тяжелый низ ослепляет белизной чьей-то холеной, откормленной собственности.

На секунду кажется, что женщина дремлет... но тут раздается душераздирающий крик – вопль пораженного копьем динозавра.

Это конец света! Ведь еще недавно в этой стране кипела исламская революция, творились казни. И вот ведут меня, как иблиса, с веревкою на шее, плашмя бьют по спине саблей. А женщины вдоль тротуаров кричат, кажут в мою сторону пальцами, требуют смерти.

Да и дело ведь не страшное. Оно ужасно своей пикантностью! Никогда не думал, что мою честь будет решать мальчишка, с маленькими грязными руками, похожий на цыганенка.

Я кивнул в его сторону: ну?

– Гони доллар! – сказал он. И опять на чистом русском.

Я протянул ему мятую купюру.

– А где мужской?

Он кивнул на другую дверь, над которой прибит такой же черный треугольник, только острием вниз.

Как же я его впопыхах не заметил!

В мужском я курил с двойным наслаждением. Вынул вторую сигарету.

Опять постучали между лопаток. Я покосился. Чертов арабченок!

– В аэропорту курить запрещено! – произносит он невозмутимо.– С тебя еще доллар!

У меня заранее было разменяно долларов двадцать. По совету друзей еще в России. Платить за каждую мелочь, оплошность, даже за то, что оплачено. Я дал ему.

Наконец вышел в холл. С радостью увидел жену, с баулами на груди, кричащую, родную, так сказать отечественную, с паспортами России, где отменена смертная казнь, и даже при желании можно пройти в дамский туалет, сказавшись трансвеститом.

© Айдар Сахибзадинов, 2022-2025.
© Сетевая Словесность, публикация, 2022-2025.
Орфография и пунктуация авторские.

Книга отзывов

НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"

Так возвышает родина, поверь... [Стихи лакских поэтов Руслана Башаева, Миясат Шурпаевой, Патимат Рамазановой, Мирзы Давыдова и Патимат Штанчаевой в переводах на русский язык.] Виктория Орлова. "Увидеть Париж" и другие рассказы [Ох, как же дружно жили они! Небогато, даже на море никогда не были, всех сокровищ – библиотека, хрущёвка двухкомнатная да дача-сарайчик на шести сотках...] Александр Карпенко. "И, взявшись за руки, шли двое..." (О романе Бориса Гриненко "Признание в любви") [Эта книга стала для автора смыслом жизни. Написать и издать её – подвиг. Это книга-долг – живого перед ушедшей...] Наталья Захарцева. Улица Троллейбусных Скворцов [Ведь всё, что воздаётся, всё – добро. Мы лучшие конструкторы миров. Вы просто не пытайтесь их разрушить...] Владислав Китик. Я весны моей всё ещё пленный [Пробуждённую ночь я приму, / Помогая атлантам, на плечи. / У неё я на память возьму / Трудный дар человеческой речи...] Ольга Гурилёва. Всё то, что случилось с нами [Так тут и было веками, / Как в самом начале всего: / Только любовь и бог – / Всё то, что случилось с нами.] Михаил Ковсан. Гроб некому вынести, или Улыбка Гагарина [Улыбка Гагарина стала не такой широкой и белозубой, как раньше. Поговаривали, что его и вовсе одноцветно закрасят, только деньги найдут. Но пока деньги...] Ольга Самарина. Внучка Ава [Ава, крошечная, но настоящая Ава, уже умудрилась захватить нас в свой плен. Навсегда. Она не путалась в ролях и оказалась самым адекватным человеком в...] Николай Хрипков. Любовь с первого слова [Ну, мир! И что мир? Что же, интересно, о нем наразмышлять можно? Мир – он и есть мир. А Бог? А что Бог? Бог – он и есть Бог. А человек? Две руки, две...] Юлия Великанова. Будь его Солнцем, или Мы просто об этом не думаем (О романе Андрея Кошелева "Валери") [Наше бытие во многом рассчитано на глаза и зрение, на зрительное восприятие. Процентов 70 информации мы получаем и воспринимаем глазами. Зачем задумываться...] Дом вынимает пламя (О книге Веры Полозковой* "Lost and found") [Новая книга Веры Полозковой – собрание стихов, короткой прозы и фотографий – сильный эстетический опыт противостояния смерти...] Владимир Ив. Максимов. Ничего не требуя взамен... [Любой календарь – не без вычета, / Но тёплая осень – особенна: / Она, словно гречка, рассыпчата, / И солнечным маслицем сдобрена...] Читайте также: Акоп Арутюн. Стихотворения | Светлана Богданова. Попробуй не засмеяться | Мила Борн. Другая Агата, или искусство стать невидимым | Елена Бородина. Белый шум | Юлия Великанова. Что же значило это странное "memory postum" (О поэтическом сборнике Милы Борн) | Лора Катаева. Ласточки наших слов | Борис Кутенков: "Поэты останутся в истории не по эстетическим соображениям" | Аркадий Паранский. У Печоры у реки... | С. К. К. (Сергей Кудрин). Танцпол для парапсихологов | Вахтанг Чантурия. Восемь бит | Лана Юрина. На грани | Ольга Андреева. Ищу, на что бы опереться | Владимир Буев. "Бог его знает, что несешь, стоя с утра под душем..." | Дмитрий Гвоздецкий. Мой сын напишет не хуже | Георгий Жердев. Четыре четверти