|
Я БРОЖУ В ДАЛЕКИХ ДВОРАХ
* * *
Лёгкий столбик свирели из рук ускользнул
в бузину.
И когда рассвело,
вспомнил только как внук одуванчики дул,
как отец меня стриг наголо.
_^_
* * *
Проснусь от зажженного света.
И дверь на балкон ото сна
очнётся усилием ветра.
На скользкой веревке из льна
заплещет простая рубаха.
И, крылья в испуге поджав,
прищепки забьются от страха
за детский короткий рукав.
_^_
* * *
Фитиль керосиновой лампы потух.
В сарайчике сжалось начало,
когда ураган, как соседский петух,
влетел и сорвал одеяло.
И тень отступила. И стало светло.
Огромный испуганный фикус
ладонями листьев уперся в стекло,
стараясь из рамы не выпасть.
Вихрь ворохом склянок оклеил юлу.
И нас у соседей искали.
Тогда сорванцы на Казацком валу
кривой самолет запускали.
Кружа кукурузника рваную тень,
разбрасывая листовки,
держись, ураганом отмеченный день,
за памятные зарисовки!
Расхристанный ветер, давай, отрывай
лаптопа заветную дверцу.
И падает в речку сарайчик со свай
в кувшинки к зелёному сердцу.
_^_
* * *
Высокие яблони густо цвели.
И юность пока отпускала бородку,
их ветви склонились до самой земли
и яблоки падали в лодку,
которую, для властелина колец
древесной пружинистой стружки,
в саду мастерил наш кумир - твой отец.
И лодки его, как игрушки,
резцами кроили заросшей реке
покров из стремительных линий.
И девочки прятались на островке
от нас под венками из лилий.
С откоса Чайковский Пётр Ильич
махал, - Не испортьте поклёвку!
И ты улыбался мне, - "Пальцем не тычь!"
И гнал за Низы под Шпилёвку.
_^_
* * *
Я брожу в далёких дворах,
пустоту рукой охватив,
и пою стихи в соцсетях
и ещё забываю мотив,
когда слышу твоё "Лови!"
Догоняю в пятнадцать лет,
тогда знали мы о любви:
до шестнадцати её нет.
Вовка Белый, на нос - картуз,
а в руках - семья голубей,
извещает Советский Союз:
Жорик женится на тебе!
Яркий свет проливает окно,
зонт раскроет сирени куст.
Перемешивай домино.
Пусто-пусто. За нас дуплюсь.
И в сирень тебя наряжать.
И сирень пышна, хороша.
И взрослеть, сиренью дыша.
И ещё сидеть, не дыша.
Я брожу в далёких дворах
и повсюду цветёт сирень.
Ходят голуби в двух шагах
от скамейки, укрытой в тень.
_^_
* * *
Клёво кружок фуражки
метить пером ножа
с нашей пятиэтажки
верхнего этажа.
Ветхий фронтон собора
щурься на пыльный миг!
Не ощутить укора
камню за птичий крик.
В луже, недосягаем,
крестит Седой котов.
В "жёсточку" обыграем,
в "стеночку" и в "котёл".
Поторопись, эпоха,
в летний кинотеатр!
Чтоб избежать подвоха
мятой колоды карт,
смойся в кинокартину,
и освещай лицом
зала середину,
если пришёл с отцом,
а если - нет, герою -
с дерева фильм смотреть,
ветви его укроют,
стырят экрана треть.
А отряхнет от пыли
и заморозит взгляд
девочки из квартиры
с номером шестьдесят.
_^_
* * *
- Испанцы! - кричал ассистент режиссёра.-
Испанцы! - Испанцы. Вот это умора!
Двух братьев еврейских и смуглого Вовку.
С порога Ленфильма зазвали в массовку.
Ах, Вовка! Наколка господней шпаргалки
сотрётся быстрей, чем со стен коммуналки
сосед-выпивоха; там дверь на крючке,
где водка лежит в туалетном бачке.
Шуршали одеждами белые ночи.
Сметая под стол хлебных крох многоточья,
садилась на угол тетрадки панама.
Какое влеченье к стихам Мандельштама!
Каким увлеченьям отдать предпочтенье
подскажет ли девичье головокруженье
от Века Серебряного, однолюб,
иль Гена-картежник по прозвищу "Рубль"?
Мы сами с усами. Их мода - каприз.
Ты - под "Песняров". Я растил их под "Битлз".
По пятницам - клуб, где всегда горячо.
Там Слава Полунин - до славы еще...
Твоих коммуналок забыл адреса.
Lost ticket to ride back in USSR.
Ах, Вовка! И вот уже песня пропета.
И можно закутаться в плед интернета,
когда обнимаясь поём в караоке,
хоть ты далеко-далеко на востоке.
И можно на друга попялиться
под пиво и водку по пятницам.
_^_
* * *
В том Нью-Йорке, где смог от мотора дарованного,
где на банках пивных африканский сосед
выдувает пузырь чуингама разжёванного
и подмышками жмёт секонд хенд,
где луна в переулке застряла гигантская,
и безлюдный сабвей нам насвистывал блюз,
на себе примеряла душа иммигрантская
погоняло "совок" переживши Союз.
_^_
* * *
Я бы троицкий снег
закатал в белый ком.
И унес для потех,
подхватив рюкзаком.
Пенсильванские ветры
ему не страшны.
Он, не ведая смерти,
лежит до весны.
От Пучкова по полю
и укрытой Десне
поспешу за тобою
опять по лыжне.
Поскользнусь. Упаду
на распаренный бок...
Там, где ивы во льду,
пусть хранит тебя Бог!
_^_
* * *
Схоронишься во мне,
завязав глаза льном,
укрывая счастья вину.
Мы сердец глубину
промеряли ножом
и, как дети, играли в войну...
_^_
* * *
Гори, гори, моя звезда,
звезда царя Давида.
Течет холодная слеза,
бессонная обида.
А в ней цветные рыбки,
наивные и храбрые.
Все делают ошибки,
а погибают слабые.
_^_
* * *
От досадных ли историй уронил седой скрипач
свой смычок, когда цикорий звезд клевал полночный грач.
Или из высоких кресел тот, кто песен запросил,
обреченностью возвысил одиночество ветрил,
или речь - как огуречной корки горечь поутру,
иль заглядывает вечность сквозь озонную дыру...
Просто мальчику погоны старый летчик подарил,
просто бьют крылами кони и несутся без удил,
просто над гречишным полем полюбил я синеву,
просто от случайной боли вашим небом проплыву.
_^_
* * *
Судьбы календарь не делил на счастливые числа.
Талмуд не читал и не верил в чужие приметы.
В ответных словах не искал потаенного смысла.
Плывя, не заметил, что вечная песенка спета.
Представ перед черной дырой неземного колодца,
к тщедушной груди прикрепив одиночества камень,
у глади морской воспеваю всходящее солнце,
которое будят дельфины, причесывая плавниками.
_^_
* * *
Скамейка приставлена спинкой к заоблачной дали,
а мне предлагают присесть на сырой чернозем
мой дед, инвалид, разрешивший потрогать медали,
и Сашка, убитый в бессмысленной драке ножом.
И с крыши часовни осыпалась вдруг черепица,
чтоб слух ощутил глубину наяву,
слетела на землю зеленая мертвая птица
и, как рукавица, упала в траву.
- Спасибо за то, что пришел нас проведать.
Вот свежая рыба. А сколько сорвалось с крючка!
А мы без тебя не садились и вовсе обедать,
хоть Сашка не прочь заморить червячка.
В глубокой тарелке замешаны темные краски.
И кролик приблизился к пальцам разутой ноги.
Бывает, живому смертельно захочется ласки.
И Сашка подвел под глазами у деда круги.
_^_
|
© Георгий Садхин, 2021-2023.
© Сетевая Словесность, публикация, 2021-2023.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Людмила и Александр Белаш: Ученик чародея [На Страшном суде меня сурово спросят: Чем ты занимался смолоду, Йокке Фридль?..] Айдар Сахибзадинов: Война [Я все прекрасно помню – ведь я из того поколения, кто сидел под столом, когда наверху за свисающими кистями скатерти, пили из графинов водку молодые...] Олег Клишин: Шагреневое знамя [...замираешь, глядя на лик луны / с тёмной пастью Хроноса посредине. / И как будто слышишь со стороны, / как звучит твоё среди прочих имя.] Сергей Слепухин: Nature morte [Что ж, намудрил с метафорой и кодом, / обычного словарного запаса / мне не хватило, натюрморт испорчен. / Вот вещи и рождают безъязыко / ночь...] Братья Бри: Зов из прошлого [Ощущение реальности и себя в ней медленно покидало Хамфри. В череде воспоминаний и образов, которые случайно возникали и незаметно ускользали, появилось...] Елена Севрюгина: Время больших снегопадов [Образ зеркала, один из ключевых в книге, придаёт поэтическому повествованию объёмность и психологическую глубину...] Пётр Матюков: Микрорайон Южный [когда-нибудь и мы придём в негодность / как механизм часов ушедших в ночь / суммарная для общества доходность / от нас не сможет траты превозмочь...] Михаил Эндин: Однажды [И я, забыв про смех и шутки, / и про супружние права, / хватаю смело – нет, не юбки – / а снизошедшие слова.] |
| X | Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
|