Все началось с водопроводного крана на кухне. Хваленый "Игл" с пятнадцатилетней гарантией потек ровно через год. Единственное, что сумел сделать Степушка с этим одноруким бандитом - свернуть ему нос на сторону так, чтоб торопящиеся капли с глухим уханьем улетали в сливное отверстие, а не звонкой дробью бились об нержавеющую финскую мойку. Только вот в ночной тиши и это уханье не давало заснуть Марише, а она - в свою очередь - Степушке. Каждые две минуты, тяжело вздыхая, благоверная переворачивалась с боку на бок и явно намеренно задевала мужа то локотком, то острой коленочкой. Начинавший похрапывать Степушка вздрагивал и бурчал не слишком пристойные слова. Закончилось, как обычно, взаимными претензиями. Все у тебя в доме сломано, потому как руки растут неоттудова. А сама на ужин горелые котлетки приготовила. А мама у тебя...
Утром почти не спавший Степушка готовил себе бутерброды сам. Опаздывая, потерял еще пять минут на ожидание поломанного лифта. Сигая через три ступеньки, помчался вниз с семнадцатого этажа. На четвертом подвернул ногу, а когда, прихрамывая, добрался до выхода из подъезда, в почтовом ящике обнаружил тускло отпечатанную листовку. Обычно он сминал подобные послания, не читая. Сегодня же медленно прочел - назло всем. Все-таки смял. Выкинул. Но суть запомнилась.
Вам плохо? Не волнуйтесь. Будет еще хуже. Но этого бояться не надо, все равно изменить уже ничего нельзя. Просто истекает две тысячи лет владычества Сатаны, грядет новая светлая эра Божия, но прийти к ней можно только через страдания. Это и есть предсказанный Страшный Суд. Он давно уж идет. Каждого испытывают на любовь к жизни, на способность все вытерпеть ради высшей цели. И тот, кто не понимает этого, ропщет, злится и раздражается, не будет допущен к престолу светлому. Оглянитесь вокруг: все больше зла, начиная от глобальных катастроф и заканчивая мелкими бытовыми неурядицами. Но не поддавайтесь унынию, благодарите Господа за все лишения. Терпите. И вам воздастся. Ровно в полночь с тридцать первого на первое состоится вынесение вердикта двенадцатью присяжными. Недостойные разом исчезнут с лица земли. Достойные обретут царство Божие. Аминь. Заказ N13/666. Отпечатано в... (неразборчиво).
Что ж, подумал Степушка, будем терпеть. И горько пожалел о ночной ссоре. И дал себе слово крепиться, что б ни случилось.
Притормозив у "Василеостровской", сдуру купил свежую газетку. Арабо-израильский конфликт разгорался с новой силой. В столице незалежной Украины - митинги протеста, полиция разгоняет демонстрантов дубинками. Клубится слезоточивый газ. В Индии очередная железнодорожная катастрофа, Янцзы вышла из берегов, оставив без крова четверть миллиарда китайцев, во Франции снежные завалы, клошары замерзают штабелями. В России - благодать: промышленность на подъеме, принят трудовой кодекс, гимн и еще масса всяческих полезных штуковин, без которых россиянину жизнь не в радость. Впрочем, упала пара самолетов. Приводится статистика самоубийств. Вопреки всем прогнозам, растет линейно, а не экспоненциально - и это должно вселять надежду. Степушка от души выматерился, но остался верен данному слову.
На службе - дурдом. Все бегают, каждый дергает. Работы и бестолковой суеты все больше, толку (и денег) все меньше. Налицо революционная ситуация. Так жить нельзя. Может стоит попытаться как-то изменить ситуацию? Возглавить оппозицию, прямо высказать руководству нелицеприятную правду... А вдруг на судилище зачтется?...
Дома плачет усталая Мариша. Измученная, как пожарная лошадь. У нее на работе тоже отнюдь не сахар. Потом - к плите, потом - организовать стирку. Ан, не тут-то было. Безотказный итальянский стиральный автомат дает дуба в аккурат по окончании гарантийного срока. Мастер объясняет по телефону, что замена электронного блока обойдется в половину месячной мужниной зарплаты. Вечер супруги проводят у помаргивающего телевизора, молча. На ночь Мариша стелет Степушке отдельно. Полночи Степушка сожалеет о том, что выкинул листовку. А вдруг помогла бы? Подняла бы дух. Укрепила.
Назавтра весь день лил дождь. Конец декабря, блин. Все было плохо. На улице стояла темень уже в три часа дня. Фонари зажглись один из десяти. Поздно вечером, возвращаясь из конторы, где Степушка напоследок глотнул сто грамм для успокоения после смертельной схватки с генеральным директором, новоиспеченный безработный въехал на своей гнилой "шестерке" в левую бочину скромному "лексусу". Бить не стали. Отдали ключи от иномарки. Дали неделю сроку, чтоб все было, как раньше. Пришлось объяснить Марише, что у нее теперь нет либо квартиры, либо мужа. Жена отчего-то не поняла. И стойко перенесла сразу обе потери. Поутру собрала манатки, вынула из загашника все сбережения - как раз на ручку к левой двери побитого авто - и укатила в деревню к стареньким родителям. Даже ругаться не стала на прощанье. Обняла, в лоб поцеловала, уронила две слезинки. Как же ты теперь без меня? Впрочем, недолго осталось...
Слава богу, дочь пристроена. В Питере учится. Не звонила вот только давненько.
Степушка вывернул карманы. На один раз поужинать в кафешке. Плюнул, ужинать, разумеется, не стал. Спустился - в который раз пешком - в круглосуточную палатку и купил четыре поллитры подешевле. С первой тут же и расправился в гордом одиночестве.
Утром забарабанили в дверь, поскольку света отчего-то не было, и звонок не работал. Размышляя: вернулась ли блудная Мариша, или хозяева "лексуса" решили поторопить должника, Степушка степенно, с достоинством, отворил. На пороге стоял Хрюша - толстоморденький с самого детства родной меньшой братец. Крутой бизнесмен из столицы. Степушка чуть не заверещал от восторга и уже открыл было рот попросить в долг пяток тысяч баков, как Вовка задал аналогичный вопрос. Сумма названная вот только на порядок повыше была. Так в бизнесе случается: элементарная подстава, слежка, подброшенная пушка, менты, КПЗ, выход под залог кругленькой суммы, очередной наезд, счетчик... Такие вот невеселые дела, Степаша. Ну, а если нет денег, продолжал брательник, да откуда, впрочем, они у тебя, я просто переночую и отвалю раненько. Попытаюсь затеряться на время на сибирских просторах где-нибудь. Возможно, дам знать о себе, но лучше бы нам некоторое время не общаться. Тебе же спокойней.
Степушка покивал, усадил братана на кухне и откупорил вторую. Воняла сивухой, лезла в глотку с трудом, но уж если крепиться, так крепиться...
Тридцать первое. Двадцать три пятьдесят девять. Вчера, спохватившись, ударил мороз, пошел обильный снег, поднялся ветер. Метет во все пределы. На столе горит свеча. Света нет почти неделю. Воды нет второй день. Холодильник пуст. В доме ни крошки: к чему, если вот сейчас уже, буквально сей же час, сию же минуту будет вынесен вердикт...
Правда, непонятно отчего появились мураши. Топчут свои дорожки по стенам, по столу мимо свечи торопятся, бегут из никуда в никуда. Вот ведь счастливые твари: ни забот, ни хлопот, будет день - будет пища... Хе-хе-хе, только не у меня на кухне.
Собственно, уже не у меня. Завтра придут эти. Наверное, не с утра. Кто ж припрется сразу после новогодней ночи? Придут к обеду. Что ж, пусть обедают. Смешно. Впрочем, может правы те, кто сделал заказ тринадцать дробь чего-то? И завтра никого из этих уже не будет на свете. А буду я, Мариша, Светочка в Питере, Хрюша в Москве... И будет всеобщее счастье. Эх, хорошо бы проснуться - и все, как обещано.
Ну, за это следует выпить. Пора уже. С новым годом тебя, Степушка, с новым веком, с новым счастливым тысячелетием. За окном взмыли в небо ракеты, захлопали петарды. Где же этот самый конец света? Ага. Вот он. В глазах подозрительно темнеет...
- Видишь, все действительно так, как и обещал Пророк. Сначала - мамонты. Теперь эти мастодонты. Вероятно, планета и впрямь не может вынести расплодившихся полоумных гигантов. Но уж теперь-то мы возьмем свое...
- Не знаю, не знаю. Мне кажется, кара постигла людей не за размеры. Просто не может Бог допустить, чтоб земля была во власти существ с непомерной агрессией, гипертрофированным себялюбием и стремлением пожрать один другого. Миром должны владеть мирные обитатели.
Касаясь друг друга усиками, обмениваясь свежими мыслями о сути мироздания и о светлом грядущем, новые хозяева жизни отправились на прогулку вокруг огромного неподвижного тела - по неизведанным пока тропам. Им еще только предстояло исследовать эти циклопические полые параллелепипеды, служившие жилищами прежним владельцам Земли. Счастливая пара удалялась, не спеша перебирая лапками. На перетянутых в талиях угольных их тельцах отблескивало заглядывающее в кухонное окно солнце.
Из-за отклеившегося уголка обоев за сладкой парочкой с интересом следили два рыжих муравья, вдвое превосходивших размерами удалившихся черных. С предвкушением шевеля жвалами, они сверху осматривали то, что еще недавно было Степаном Панчишным - выбирали удобное место для засады...
Нюхая полупустую бутылку, еще не протрезвевший опер Рашидов пожимал плечами. Конечно, пахнет вкусно - спиртягой. Но по запаху отличить "веселие Руси" от метанола не каждый эксперт способен. Короче, ясно все: очередной забулдыга-ханурик пал жертвой "паленой" водки. Закупоренную бутылку опер приобщает к делу в качестве вещдока. Надо будет отправить на экспертизу. Как-то выяснить, где куплена, из какой партии...
Как это все задолбало! Каждый божий день одно и то же. Ни секунды покоя, одно происшествие за другим - порой попросту не знаешь, куда наперед ехать. Сплошные жмурики. Полковник орет, жена пилит, дети требуют бабок. В смысле - денег. В почтовый ящик всякие мудаки суют какую-то ахинею про конец света. На расшатанные нервы капают. Выловить бы их всех, да руки оборвать. Выловишь - как же... Нет покоя даже первого января...
А эти уроды - менты-практиканты! Под ногами путаются, на жмура любовно поглядывают. Мешаются только; и соображения ни на грош: ну, хоть один бы догадался до кухни дойти.
- Да заткните же кто-нибудь этот долбанный кран!..
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
