Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность




НЕОНОВЫЙ  РАЙ


Глава 3. Обход


Проснулся рано утром. За окнами еще темно. Серу, кажется, пережил. Надеюсь, что это был последний укол. Какой сегодня день? Вчера был день пыток, пытали душем и бритьем. Почему жаба не появляется? Может, сдохла? Как надоело гудение этих ламп! Да и еще постоянно изменяется частота гудения. Бешеные пчелы. У них, наверное, оператор сидит и лампы на разную частоту настраивает, чтобы посмотреть, как это на больных действует. Экспериментаторы сраные. И лампы светят по-разному: одни с синим оттенком, другие - с желтым.

Больные начали оживать на койках, стонами и вздохами наполнилось отделение. Загремел замок, - пришли сменные санитары. Через несколько минут снова загремел замок, - внесли завтрак. Я встал с кровати, присел за стол, выпил теплую отвратительную жидкость бурого цвета под названием чай-бай и съел хлеб с маргарином. Санитар бдительно собрал урожай алюминиевых ложек и разрешил встать из-за стола. Я медленно подполз к туалету, там уже образовалась очередь. Подошел Андрей и сказал:

- Я буду сегодня свою врачиху просить, чтобы меня на ту сторону перевела.

- А чё сегодня за день?

- Четверг, обход, я, когда под серой был, тоже счет дням потерял.

- А на той стороне под серой лежат?

- Нет, серники все здесь лежат. Коля и Упырь тоже врачей просить будут. Пора на свободу.

Андрей резко развернулся и отпустил поджопник проходящему рядом напильнику. Тот подпрыгнул, рявкнул как ягуар и убежал в коридор.

- Андрюха, оставишь покурить?

- Конечно, покурим.

Очередь потихоньку рассосалась. Мы вошли в туалет. Через пару минут в туалет вломились четыре зэка, о чем-то оживленно беседуя. Двоих я ранее не видел.

- Чё, новеньких пригнали? - тихо спросил я Андрея.

- Ага, двоих с зоны.

Один из зэков был явно не гиена, более походил на шакала. Он гнул пальцы стрекозой, корчил гримасы, и не мог спокойно стоять на месте. Но самое худшее - он очень громко разговаривал и размышлял вслух. Пальцовщик. Бандит-эрудит.

В надзорке все разговаривали шепотом. Если кто-то начинал разговаривать в полный голос, это сразу привлекало внимание больных и медперсонала. Ч-и и Упырь вошли в туалет и подошли к нам.

- После обхода у меня на шконке соберемся, есть о чем побазарить, - сказал Ч-и.

- Хорошо.

- А когда обход? - спросил я Андрея.

- К полудню придут, инквизиторы. Слушай, пойдем ко мне на шконку. Хочу у тебя что-то спросить.

Мы вышли из туалета и уселись на кровать Андрея.

- Я вчера тебя к ужину будил. Помнишь? - спросил Андрей.

- Нет, не помню.

- Я дотронулся до тебя, а ты не реагировал. Приподнял одеяло, а у тебя один глаз открыт и застекленел. Я шуганулся, начал тебя тормошить, но ты не издавал ни звука. Когда я тебя за кончик уха ущипнул, ты застонал и шевельнулся. Ты где был?

- Не знаю, я очень устал вчера. Напрягали баней, стрижкой и бритьем, козлы вонючие.

- На тебя сульфа как-то странно действует, - сказал Андрей.

- А я голову от тела научился отключать. Боли практически не чувствую, главное - чтобы не тревожили и не двигаться.

- Да ну!. Расскажи.

- В детстве одну книжку прочитал о заключенных. Их завязывали в смирительную рубашку за нарушения порядка. Они научились отключать тело и спокойно переносили пытки. Некоторые даже специально дразнили охранников, прося подтянуть узлы на рубашке, когда они их будили.

- А кто написал?

- Джек Лондон "Смирительная рубашка".

- Не читал. Вот видишь, и ты свой способ нашел, как с серой бороться.

- Я не уверен, что я его нашел? Может это иллюзия? А кто твой врач, Андрей?

- Косоглазая Роза Сулеймановна. Сучка больная, сама на учете в другой клинике состоит, вся дерганная, нервная. Когда в надзорку заходит, оглядывается по сторонам и близко к больным не подходит, перепуганная.

- Ну, а вообще, как врач она ничего?

- Не, она не понимает, что мы косим, и ищет причину болезни в нас, а не в армии. У нас в бараке четверо врачей - три мужика и Роза. Лучше, если мужик будет - они понимают, что такое армия, потому что сами многие там были. Коле врач сразу сказал на собеседовании, что его комиссуют и через два месяца он будет дома. И попросил его ничего плохого не делать, а просто отдыхать, даже колеса не прописал. А Роза держит в непонятке, и лечение назначает, дура.

- Да-а, понятно, почему врач Коле так сказал, видок у него свирепый.

В окнах свободного отделения замелькали люди в белых халатах.

- На той стороне уже начали обходить, скоро к нам заглянут, - сказал Андрей.

- Ладно, пошел я к себе.

- Валяй. После обхода у Коли сходняк.

Я лег на кровать и незаметно для себя отключился. Загремел замок, трое мужчин и женщина в белых халатах вошли в отделение. Кто же мой врач? Почти неделя прошла, как я попал в этот неоновый рай. Хоть бы сульфазин не продлили, не могу больше терпеть и напрягаться: устал от боли. Ползаю, как улитка по плитке, и засыпаю на ходу. Аппетит пропал, да лучше бы и не появлялся с такой едой.

Женский голос произнес мое имя. Я поднял глаза. Надо мной стоит маленькая женщина с раскосыми татарскими глазами.

- Здравствуйте. Меня зовут Роза Ивановна. Я ваш лечащий врач. Как ваше самочувствие, больной?

Хмг... Больной... Сама ты больная.

- Плохо, чуть не умер вчера от серы.

- Сульфазин я вам отменила. Завтра ко мне на собеседование придете, - сказала Роза и начала разворачиваться, чтобы уйти.

- Роза Ивановна, переведите меня, пожалуйста, в свободное отделение.

- Нет. Вы под надзором, - категорично заявила Роза.

- Но я же не буйный.

- Ну, вот мы и посмотрим за вами, - сказала Роза, затем резко развернулась и пошла к Андрею. Поговорив с ним пару минут, она вышла из отделения, не дожидаясь своих коллег. Обход закончился. Я встал и подошел к кровати Ч-и.

- Чё такой кислый, как лимон? - спросил он.

- Меня здесь оставляют.

- А серу отменили?

- Да.

- А кто твой врач?

- Роза.

- Бычка конченная. C ней трудно договориться, с мужиками легче.

К кровати подскочил Андрей, затанцевал твист и тихо пропел: " От Москвы и до Калуги все танцуют буги-вуги"

- Завтра переезжаю на ту сторону, - сказал он.

- Мой врач тоже добро дал, - сказал Ч-и. - А где Упырь? Упырь! - заорал Ч-и на все отделение.

Упырь вышел из коридора, улыбаясь во весь рот.

- Ну, чё, Упыренок, переводят тебя? - спросил Андрей.

- Да, врач разрешил.

- Все случилось, так как я и хотел, - сказал Ч-и потирая ладони. - Слушай сюда, бродяги, завтра переезжаем. Так, Упырь, солдаты, которые тебя щемили, еще там?

- Кажись, один еще там.

- Хорошо, мы ему в первую очередь устроим. Хочешь ему отомстить?

- Еще бы! - воинственно сказал Упырь.

- Мы ему перевод в надзорку устроим, - продолжал Ч-и. - Нам много чего придется на той стороне сделать. Все должно быть чики-чики, бродяги. Упырь, присмотришься к дуракам - кто на кого работает. Андрей, ты займись вольными и солдатами - нужно среди них рабов найти. Росомаха, присмотрись к новеньким, пригрей кого-нибудь. Сигаретами мы тебя подогреем, может даже продуктов подкинем. С Лехой контакт держи - он, если что, поможет. Да, и еще - на ту сторону зайдем отдельно. Ты, Упырь, как бы меня и Андрея плохо знаешь. Постарайся почаще попадаться своему обидчику на глаза, он наша первая цель и задача. Ну, пока все. Детали я обдумаю и с каждым отдельно перетру, - сказал Ч-и и лег на койку с сосредоточенным лицом, как полководец.

Мы отошли от Ч-и и присели на кровать Андрея, Упырь ушел к себе в палату.

Не Ч-и, а командир. Всем задание дал, а сам лег на кровать и детали обдумывает, как Наполеон. Необходимо к его кличке букву "К" добавить, получится - Чик. Человек-икона-командир.

- О чем думаешь? - спросил Андрей.

- О нашей стае и вожаке.

- Завязуй, Колян не плохой парень.

- А я и не говорю, что он плохой. Слушай, а где жаба?

- В щели, наверное, где еще ей быть? - сказал Андрей. - Какую ты шконку займешь после нашего отъезда?

- Твою, мне это место нравится.

- Слушай у меня тут нычка схоронена.

- Чё за нычка?

- Нычка в щели, где жаба живет - мойка и две спички. Я знаю, что все равно полезешь проверять. Нычка завернута в фольгу и находится в верху трещины. Только прошу тебя, без надобности ее не трогай. Леха тоже о ней знает.

- Хорошо, понял.




С шумом открылась дверь и баландеры внесли бачки с едой. На этот раз обед оказался съедобен. Наверное, из-за обхода врачей.

- Когда вы завтра переезжаете? - спросил я Андрея.

- После завтрака, наверное. Пойдем на толчок покурим, - сказал Андрей и угостил меня сигаретой.

Пальцовщик разгуливал по пьедесталу толчка взад и вперед, громко разговаривая с сидящими под стеной гиенами. В туалет заполз Леша. Пальцовщик сразу же утих и присел под стенку, как шакал.

- П-привет, пацаны, - сказал Леша и прикурил окурок.

С Лехой что-то происходило: он был без пижамных брюк, глаза безумные, тело и руки трясутся. На коленях у него наколки - две пятиконечные звезды.

- Леха, мы завтра переезжаем на ту сторону, - сказал Андрей. - Борян здесь остается.

- Знаю, мне Коля сказал.

- Я Борьке на всякий случай про нычку шепнул, - сказал Андрей.

- Хорошо, - сказал Леша и, выкинув окурок, выполз из туалета.

- Что с ним? - спросил я Андрея.

- Его вчера в шесть точек вмазали.

- За что?

- Хмг, ты вчера целый фильм пропустил. Леха бегал с ложкой и миской по отделению, как гладиатор, от санитаров отбивался. Смотри, как держится, у него сейчас самый пик.

- У него, наверное, все шлаки из организма давно выгнали.

Пальцовщик оживился, встал и начал разгуливать по толчку. Санитар впихнул в туалет Царя.

- Аа-а, старый знакомый, - заорал Пальцовщик. - Ну, чё, морда, лыбу давишь.

Он подошел вплотную к Царю, начал гнуть пальцы стрекозой, кривляться и нести какую-то чушь. Царь смотрел на него улыбаясь, переминаясь с ноги на ногу.

- Песню пой, и твист танцуй, царская рожа, - заорал Пальцовщик.

Царь начал выть буги-вуги и пританцовывать твист, скребя ногтями по пьедесталу. Ступни у Царя были в глубоких черных трещинах. Ходил он высоко поднимая колени. Когда он выходил из изолятора, его гулкие шаги можно было слышать в туалете. Весил Царь более центнера - пузо огромное, как ядро от царь-пушки.

- На, Царь, покури, - я протянул ему окурок.

Пальцовщик удивленно взглянул на меня, Андрей тоже отдал окурок Царю, и мы вышли из туалета.

- Чё это за блатная сыроежка? - спросил я Андрея.

- Фраер. Ведет себя паскудно, веселит публику.

- Понятно. Пойду я в сестринскую зайду, узнаю насчет сигарет, которые Таня должна была купить.

- Валяй, я на шконке тебя подожду.

Я вошел в сестринскую и попросил медсестру выяснить насчет сигарет. Она позвонила в свободное отделение и сказала:

- Таня вчера восемь пачек принесла. Сколько тебе надо сейчас?

- Четыре пачки, если можно?

- Хорошо, к ужину подойди.

Я вышел из сестринской и подошел к Андрею.

- Ну, как, притаранили табачок?

- Притаранили. Слушай Андрей, я три пачки себе оставлю, пачку тебе и четыре пачки в общак семейный кидаю. Как ты думаешь, это нормально?

- Конечно, нормально. Общак ведь пустой, ничего нет. Пойди Коле скажи, он обрадуется.

Я подошел к Чику и сказал ему, что четыре пачки сигарет ожидают их в сестринской на свободной стороне. Он обрадовался, потер ладони и сказал, что мне продуктов организует. Я отошел от Чика и присел на кровать Андрея.

- Слушай, Андрей, мне завтра к Розе на собеседование. Что она будет спрашивать?

- Да, тебе не повезло с врачом, если бы мужик был, вообще ничего бы не спрашивал. Первым делом она тебя спросит, почему хотел покончить жизнь самоубийством. Потом пойдут стандартные вопросы: пил, курил, наркотики принимал, дрался, и т. д. и т.п. Самый поганый вопрос - почему в армии служить не хочешь? Отвечай. Я хочу, но не могу, не получается. И дай какую-нибудь причину.

- Какую причину?

- Ну, скажи, что подчиняться не можешь. Да, кстати, расскажи как и из-за чего ты вскрылся?

- На меня в части постоянно один "черпак" наезжал. Он механиком работал - всегда грязный, сопливый, вонючий как черт ходил, а я всегда чистый, как по уставу положено. Не любил он меня, наверное, за это и за то, что я не механик и не в мазуте. Всегда ко мне придирался, козел вонючий. Однажды в столовой он мне сказал, чтобы я убрал за ним посуду. Ну, я ему и сказал, что я не шестерка и убирать за ним не буду. После этого он и двое его дружков избили меня на параше. На следующий день я его выследил одного в гараже и прибил монтировкой. Покалечил немного, сломал ему руку и ребро. Потом пошел к себе в мастерскую и вскрылся.

- А почему ты решил вскрыться?

- Выбора не было. Меня бы деды за это кончили. Но, скорее всего, я кого-нибудь из них убил бы. Две дороги было - в тюрьму или в дисбат. Ну, я и выбрал третью дорогу - в дюнах. Ха-ха-ха..

- Ну, вот так и скажи врачихе, что выбора не было. Знаешь, когда я на зоне был, там такого беспредела, как в армии, не было. Если ты пацан по понятиям и не гнилой, трогать не будут, даже пригреют. А кем ты в армии был?

- Художником.

- Так это не армия, а лафа. Ты хорошо рисуешь?

- Не очень, пишу хорошо плакатным пером.

- Расскажи, как тебя повязали?

- Хмг... Через несколько минут, как я этого ублюдка прибил, ко мне в мастерскую вломились два его дружка-механика. Отомстить хотели, падлы. Я, недолго думая, схватил сапожный нож и сказал им, что порежу их как свиней, если подойдут. Я не сильно вены себе вскрыл и перетянул рукавом руку. Один из них сразу же побежал офицеров звать, а другой караулил меня в дверях с перепуганным лицом. Через пару минут влетели офицеры, солдаты, и начали меня уговаривать отложить нож. Как только я выбросил нож. Они со всех сторон на меня прыгнули и повязали. Я еще успел одного из дружков хорошенько в челюсть замочить.

- Как в кино. Слушай, так ты знал, что сюда попадешь?

- Ага.

- Ну, ты продуманный Росомаха, зашифрованный. Я то не знал, что меня в дурятник свезут. В день по три раза с дедами метелился. Один раз связали, суки, и сюда связанного привезли. А кто тебе рассказал, что можно закосить на дурку?

- Был у меня знакомый армянин, на пять лет старше меня - он мне и рассказал, что закосить можно через дурдом. На редкость продуманный армяшка. Его даже в армию не взяли, закосил на почки и давление.

- Чем же ты на воле занимался? - с улыбкой спросил Андрей. - Только не говори, что учился и спортом занимался. Это я уже слышал.

- Да, разным занимался, трудно сейчас одним словом сказать.

- А кореша у тебя были?

- Друзей настоящих не было, но корешей и знакомых было очень много. Я вообще плохо понимаю смысл слова "друг". Другом может быть только собака, она не предаст.

- А собака у тебя была?

- Не-е, я в друзьях и собаках не нуждался.

- Понятно - одиночка. Точно росомаха.

- Может быть, я в прошлой жизни был росомахой? Кто знает? А может, после смерти стану росомахой? Буду бегать свободным в лесу и ягоды жрать.

- А в каких ты компаниях, тусовался?

- Ой, Андрюха, в разных стаях и стадах пришлось побывать. Хорошо там - где нас нет. Везде вожди - вожаки, иерархия - авторитеты - не люблю я это. Смотри, даже здесь, в этом проклятом месте, это присутствует.

- Да, без этого трудно. Я тоже это не очень люблю, но в таких местах лучше держаться в семье, чем быть одиночкой.

- Да, я знаю. Так чё Розе сказать?

- Скажи, что подчинятся не можешь. Я ей сказал, что не могу подчинятся и исполнять глупые приказания, поэтому дрался.

- Ладно, пойду я к себе, что-то плохо себя чувствую, посплю немного.

- Валяй.




Я лег на кровать, накрылся с головой одеялом и моментально отключился. Проснулся через пару часов. В отделении все таже картинка: гудит-горит неоновый свет. Что же Розе сказать? Главное, не перегнуть палку, чтобы навеки здесь не закрыли. Скажу, как было, не хочу придумывать разную хреновину.

Перед ужином я подошел в сестринскую и взял две пачки болгарских сигарет. Еще две пачки оставил на запас. Так, куда же сигареты спрятать? Карманов нет, тумбочки отсутствуют, под матрац пачку не положишь - сигареты сломаются. Только по одной сигарете можно положить и то опасно - всегда найдутся прыткие ворюги, утащат, когда спать буду. Выйдя из сестринской, я засунул пачки под резинку трусов.

У одного Леши в надзорке была подушка с наволочкой и простыня - привилегия постоянного жителя. Его кровать была тайник-загадка для всех. Четыре года он прятал там сигареты, спички, таблетки, ампулы, иголки, все, что можно украсть и достать в надзорке. Также ему часто передавали передачи из свободного отделения. Поговаривали даже, что у него отвертка спрятана в матраце. Я подумал и решил отдать ему сигареты - так будет спокойней и мне, и окружающим. Вытащив три сигареты из пачки и засунув их под матрац, я подошел к Леше и сказал:

- Я тут сигаретами разжился, а положить их некуда. Возьми себе половину, и пускай пачка у тебя полежит.

- Хорошо, нема базару, - сказал Леша и быстро спрятал пачку в подушку.




После ужина вся наша стая вошла в туалет и закурила хорошие сигареты с фильтром. Туалет начал благоухать запахом вишневой косточки. В надзорке все обычно курили "Дымок". Отвратительные курево - вместо табака палки да струпаки: когда разминаешь сигарету, нужно быть предельно бдительным, чтобы не проткнуть бумагу и не поранить пальцы этими струпаками. Иногда появлялись "Охотничьи" - их курить вообще было не возможно: какая то жидкость капает с конца сигареты, а легкие должны быть, как у подводника, чтобы их курить их.

Мне пришлось поделиться сигаретами с зэками. А то было как-то не неудобно: - мы все курили хорошие сигареты, а они гоняли окурки по кругу. Я попросил Лешу, чтобы он угостил зэков сигаретами из моей доли и вообще распоряжался этой пачкой как он хочет, так как у меня еще есть в запасе пачка. Когда туалет почти опустел, ко мне подошел Чик и дал подробные инструкции о том, как вербовать в стаю новеньких членов. Я пообещал ему, что сделаю все, что в моих силах.

Выйдя из туалета, я присел на кровать Андрея.

- Ты похудел, - сказал Андрей.

- Тут не поправишься. Целую неделю один чай-бай и маргарин жру, и то не лезет, рыгать хочется от брома и комбижира.

- Я тоже когда под серой был килограмм десять скинул. Ничего, дней через пять отойдешь и аппетит появится. Как освобожусь - отъемся у мамки и в зал пойду качаться. У меня в доме в подвале был гимнастический зал: штанга, гантели и мешок боксерский. Я до зоны целыми днями там зависал, а потом с дружками в другой район на разборки ходили. А ты часто дрался?

- Да, приходилось. Особенно в школе и во дворе. Я вообще старался никого не трогать и не обижать без причины, но людишки сами лезут, а потом жалуются. Не люблю я драться, смысла не вижу. Лучше сразу прибить чем-то быстро, чем напрягаться и руками махать. Меня частенько старшие во дворе били за непослушание и наглость, как они говорили. Ну, я потом со временем с ними со всеми расквитался. Они уже забудут, что меня вчера побили, а я нет - подкрадусь и нападу. Пару ударов сделаю и к бабке бегу через весь двор на лавочку. Бабуля меня защищала: я прятался за ее подол и отмахивался от нападающих, а она, как боевой слон, разъяренно орала и махала клюкой, отгоняя мальчишек от меня. Потом садилась на лавочку, обнимала меня крепко и начинала ругать и хаить ласковым тоном, постоянно сравнивала меня с отцом.

- А чем твой пахан занимался? - спросил Андрей.

- Толком не знаю. Он ездил на Север работать, там с матерью познакомился и женился. Сестра в Иркутске родилась, потом они в Ростов к бабке приехали. Бабуля у меня хорошая и боевая - казачка, Я у нее любимый "унук".

- Жива бабуля?

- Не-е, померла Бабо три года назад.

- А чё твою бабулю Бабо звали? - с улыбкой спросил Андрей.

- Не-е, это я ей кликуху такую дал.

- А кем ты в детстве хотел быть? - ехидно спросил Андрей.

- Хмг... Летчиком в первую мировую войну.

- А почему в первую мировую? - с улыбкой спросил Андрей.

- Дизайн самолетов нравится. Когда я учителям это говорил, они конфузились и смотрели на меня, как на идиота. Я и сейчас летчиком - истребителем хочу быть.

- Во, бля, так и скажи врачихе, что летчиком хочешь стать. Сразу комиссуют, - сказал Андрей и заржал. - Cлухи по дурке ходят, что Юрий Гагарин где-то у нас тусуется.

- Ага, с Царем в изоляторе. Слушай, а может Гитлер и есть Гагарин? Точно, смотри, даже фамилии на одну букву начинаются. Да-а, помню, слухи ходили, что Гагарин не погиб, что он зазнался, заважничал и комитетчики его куда-то упрятали. А народу сказали, что геройски погиб в облаках - народные герои должны умирать молодыми, чтобы не позориться.

- Все может быть. Кто знает?

- Слушай, а почему я Гитлера в туалете никогда не видел?

- А его санитары выпускают из изолятора, когда он хочет. Он не буйный, и я думаю, он там по своему желанию лежит, - ему там спокойней, чем в отделении.




* * *

В пятницу, после завтрака, стая покидала надзорку. Санитар принес им тапочки и пижаму.

- О, коцы, такие на зоне шьют, - сказал Чик, повертев тапочки в руках и прочитав серийный номер внутри. - Точно с зоны, вот и номер знакомый.

Мы пожали друг другу руки, и стая отвалила в свободное отделение. Я перебрался на кровать Андрея. Место было хорошее - в углу возле окна. Видны окна свободного отделения и сад. На кровать Чика улегся один из вновь прибывших зэков.

Медсестра выкрикнула мое имя.

- В чем дело? - спросил я, войдя в сестринскую.

- Давай швы сниму, - сказала медсестра и быстро вытащила нитки, рана зажила.

После обеда санитар выдал мне пижаму и тапочки. Я не спеша оделся, и мы вышли в свободное отделение. Отделение было огромное и проветренное. Надзорка, наверное, сто лет не проветривалась. Два дауна-монгола усердно моют полы. Андрея и компании не видно. Поднявшись по лестнице на второй этаж, санитар ввел меня в кабинет Розы Ивановны. Она сидела за столом и с умным видом что-то писала. Сняв очки и отложив ручку, она сказала:

- Здравствуйте. Садитесь.

Я присел на предложенный стул. Санитар встал позади меня, скрестив руки на груди, как в кино. Актер сраный.

- Сейчас мы с вами побеседуем. Я задам вопросы, а вы, пожалуйста, отвечайте без загадок. Понятно?

- Да.

- Почему вы хотели покончить жизнь самоубийством?

- Надоело все.

- Что все?

- Армия, страна, люди.

- А вы хотите в армии служить? - сказала Роза, прищурясь и пристально уставившись на меня.

- Я хочу, но не получается.

- Как это не получается?

- Я ведь служил по уставу, как положено, но издевательств и побоев от старослужащих я терпеть не буду.

- А за что вы солдата в части покалечили?

- За издевательства.

- Вы же его чуть не убили.

- Жалко, что не убил. Таких, как он, надо на кол сажать. Днем раньше он и его дружки меня пятнадцать минут ногами в туалете пинали. У меня до сих пор синяки по всему телу, чуть инвалидом-импотентом меня не сделали.

- Почему вы командиру не сказали, что вас избили?

- Я жаловаться не привык, со своими проблемами сам разберусь.

- После этого вы вскрыли себе вены?

- Да.

- Почему?

- Выбора не было.

- Понятно.

Роза спросила у меня массу стандартных вопросов о дурных привычках. Под конец беседы она сказала.

- Я вижу, что вы недисциплинированный. В первый же день больного избили.

- Он на меня первый напал, и не избивал я его. Один раз ударил только, а что мне оставалось делать? Он же меня за руку укусил.

- Да. Сейчас трудно что-то сказать. Когда получу ваше личное дело из части, тогда и поговорим. Хочу вас предупредить: если будете нарушать порядок, будете наказаны. И еще, если письма писать будете, конверт не запечатывайте - вся корреспонденция проверяется. Понятно?

- Да.

- А сейчас можете идти.




В свободном отделении было тихо. Тихий час, наверное. У нас в надзорке целый день тихий час. Пол в отделении блестит и слепит чистотой, дверь в сад открыта, санитар стоит в дверях, курит. Войдя в надзорку, я сразу почувствовал разницу в воздухе. Надзорка воняет тухлятиной и фекалиями, гнойник - помойка. Точно с открытия дурдома не проветривали, дверей-то на улицу нет, и окна не открываются. Ай-яй-яй, душегубка.

После ужина ко мне на кровать подсел Пальцовщик.

- Слышь, корешь, давай шконками махнемся, - предложил он.

- А это не моя койка.

- А чья?

- Лехина, он тут хозяин. Я так просто, квартирант временный, - сказал я и посмотрел ему в глаза.

Пальцовщик был выше и крепче меня, на вид ему было лет тридцать. На кулаках он меня точно прибьет, а вот в борьбе вряд ли - там я его придушу. Пару секунд мы смотрели друг другу в глаза, пытаясь увидеть страх.

- Ты чё пацан, внатуре ох--л? - сказал Пальцовщик и начал жестикулировать пальцами перед моим лицом.

- Слышь, иди отсюда. Чё ты от меня хочешь? Не буду я с тобой шконками менятся, - сказал я, приготовясь вцепиться ему в шею.

Услышав наш базар, Леша вскочил со своей кровати и заорал:

- Тебе шо надо, фраер? Шо ты пальцы веером гнешь, блатная промокашка.

Пальцовщик резко подорвался с кровати и отошел в сторону, огрызаясь, как шакал.

- Шо он хотел? - спросил меня Леша.

- Шконками поменятся.

- С Царем иди поменяйся, фраерок - сказал Леша вслед Пальцовщику.




* * *

В субботу санитар ввел в надзорку окровавленного молодого парня из свободного отделения. Итак, стая начала действовать, первая задача решена. Потерпевшего поместили в палату для смирных постояльцев и укололи куб аминазина для успокоения.

Время застыло и тянется как резина. Чувствую себе неважно - хожу вялый, постоянно сонный, липкий от пота и слез. Сера еще не рассосалась - задница в шишках, как булыжная мостовая. Боль спряталась где-то глубоко в теле и изредка совершает партизанские вылазки и налеты. Любое движение вызывает тупую боль внутри. Часами я валяюсь на кровати и дрейфую из ниоткуда в никуда, время от времени прилетаю по нужде и для принятия пищи-дерьма. Аппетит так и не появился, желаний - нет, даже курить не хочется. Вот козлы, уколы придумали - в язык бы их этой серой уколоть.

Делать в надзорке совершенно нечего. Развлечений нет. Спать целый день тоже невозможно - ночью тогда не спится. В дневное время суток стараюсь не спать, подолгу смотрю в окно, наблюдая за садом и окнами свободного отделения. В саду возле забора растет огромный могучий клен и закрывает половину горизонта своей огненной кроной. Каждую секунду клен изменяет окраску и очертания. Сильный ветер срывает листья с его кроны-костра и уносит вдаль за горизонт. Возле двери в свободное отделение торчит из травы странная деревянная статуя-заяц в натуральную величину. Когда я впервые его увидел, мне показалось, что он двигается и прячется в густой темно-зеленой траве. Заяц - галюн.




В воскресенье дежурит Пантелеич. После обеда Андрей нанес неофициальный визит, принес два пряника и пакет молока. Я с удовольствием съел пряник и запил молоком. В животе сразу разыгрался бунт и революция. Леша в один миг заглотил пряник как удав цыпленка.

- Как этот солдат, живой? - поинтересовался Андрей.

- Да, в Упыря палате прячется, почти не выходит оттуда.

- Ну и ладушки, пойду я к себе. Если что нужно будет, маякни, - сказал Андрей и вышел из надзорки.

- Пойдем на толчок, покурим, - сказал мне Леша.

Мы вошли в пустой туалет и закурили.

- Мне Андрей сказал, что ты из Ростова? - спросил меня Леша.

- Да.

- Я родился в Ростове, а жил в Краснодаре.

- Слушай Леша, хотел тебя спросить насчет Пантелеича. Кто он? И чё он тут делает?

- Пантелеич - мужик нормальный. Я только его одного из санитаров уважаю. Он - человек порядочный, в городе на заводе мастером работает. У него родительский дом в поселке. На выходные он сюда приезжает и иногда дежурным санитаром подрабатывает. Денег ему не хватает - у него что-то с семьей постоянно не ладится. Он мне частенько на жену жалуется. Порой у него глаза, как у загнанной, бездомной собаки. Двое детей у него малых, поэтому не разводится. Прицеп с двумя тележками.

- Понятно семьянин-тягач. Леша, у меня от уколов задница закаменела. Не знаешь, чё сделать можно?

- Попроси у медсестры йод и сделай йодовую сетку на жопе. Короче говоря, попроси медсестру, она нарисует, сегодня нормальная дежурит.

Выйдя из туалета, я подошел в сестринскую и вежливо попросил медсестру нарисовать мне йодовую сетку. Она сказала, что сейчас занята, и попросила подойти ближе к вечеру. После ужина я снова подошел в сестринскую и напомнил медсестре о моей просьбе. Она быстро нарисовала на моей заднице йодовую сетку. Я поблагодарив ее и пошел к себе.

Леша взял у Пантелеича домино, и мы присели за стол. Мой сосед и Пальцовшик присоединились к нам. Пальцовщик обтерся, перестал орать и рассуждать вслух. В субботу Леша долго с ним разговаривал в туалете, после этого он приутих, стал дружелюбным и приветливым, но кривляться и гнуть пальцы не перестал. Леше вернули пижамные брюки, это была одна из его привилегий, которой его иногда лишали за нарушения порядка.




* * *

В понедельник начинается концлагерь. После завтрака санитар собрал ложки и не досчитался одной. Пересчитав вторично, он с недоумением посмотрел на нас. Тревога!!!

- Где ложка, уроды? - заорал он и начал размахивать полотенцем у нас над головами.

- Началось, - сказал Леша и заорал сильнее санитара: - На х-я ложку сп---или? Ублюдки полоумные.

Все молчали и посматривали по сторонам. Леша демонстративно встал, стянул пижамные брюки, трусы, показал санитарам костлявую жопу и лег на кровать. По его примеру я тоже встал, стянул трусы, покрутился и пошел к себе. Зэки также оголили худые, костлявые задницы и отвалили.

С напильниками проблема - не хотят ничего делать. По очереди санитары заставили их снять трусы и майки. Чуть ли не в жопу заглянули, но ложки не видно.

- В жопе ложка, в п---де кирпич, - сказал Леша и громко заржал. - Ублюдки, кто ложку сныкал? Я в парашу хочу.

Даун-монгол, мойщик полов, сказал санитарам, что видел, как один из напильников засовывал ложку себе в рот. Рашпильный напильник сидит на краю стола, зло улыбается и посматривает исподлобья по сторонам. Санитары обыскали его, заглянули в рот, в попу, но ложку не нашли. Посовещавшись между собой, они уволокли его в сестринскую. Как можно ложку проглотить? Вот урод. Туалет не открывали. Я подошел к Леше и спросил:

- А чё с ним будет?

- В хирургическое отведут.

Через несколько минут загремел замок в люке-двери. Два рослых санитара вынырнули из люка и быстро прошли в сестринскую. Спустя несколько секунд они вытащили из сестринской упирающегося напильника и уволокли в люк. Санитар открыл туалет и встал возле двери. Подождав, пока все ненормальные сходят по нужде, я вошел в сортир и прикурил от Лешиной сигареты.

- А чё, ему операцию сделают? - спросил я Лешу.

- Может быть! Ложку еще найти нужно. Ее может там и нет. Полежит в хирургическом пару дней на обследовании, а потом в другое отделение могут перевести. Один из путей из этого гнойника.




Во вторник после завтрака двоих ненормальных зэков увели из надзорки в сопровождении усиленного наряда горилообразных санитаров. Они действительно были больны - я видел их пару раз в туалете, и то мельком. У одного болезнь Паркинсона в запущенной стадии, а второй - явно шизофреник, сам с собой разговаривает и постоянно улыбается беззубым ртом. Обедали они отдельно от всех, санитар приносил им еду в палату.

- Куда их отправляют, - спросил я Лешу.

- На спецлечение, опыты делать. Оттуда даже труп родственникам не отдают, на тюремном кладбище как собаку хоронят, без имени и памятника.

Перед обедом с грохотом открылся люк. Два молодых парня в трусах и майках вынырнули из люка и замерли в растерянности и испуге. Ага, солдаты. Один из них был длинный, худой, узкоплечий, неказистый какой-то, тепличный мальчик из интелегентной семьи в очках с толстыми линзами. Второй был явно спасен врачами при родах - выкидыш. Выглядел он отвратительно: глаза в дымке, лысый, прыщавый, неряшливый и опущенный тип.

После обеда очкарик подошел ко мне в туалете, и начал гнать какую-то чушь. Он заявил, что послан сюда из другой галактики, чтобы забрать нас, мучеников, отсюда. Я с серьезным видом выслушал его и спросил:

- А из какой ты галактики, отрок?

Он сконфузился, немного подумал, посмотрел мне в глаза и сказал:

- Альфа Центавра.

- Ага, издалека значит, а я из туманной Андромеды. Ты, наверное, сюда за Гагариным прилетел? Так он в изоляторе под Гитлера косит.

- Правда!? - с иронией сказал очкарик.

- Бля буду, век воли не видать, - сказал я и посмотрел ему в глаза. Очкарик еще больше сконфузился и в непонятке быстро выскочил из туалета. После него в туалет залетел Выкидыш с перепуганными глазами и залез на пьедестал.

Грязная свинья - ногти на руках и на ногах грязные и давно не стрижены. Когда он проходил рядом со мной, ногти ног поцокивали по плитке: цок - цок -цок. На шее у него виднеется еле заметный шрам - понятно, второй раз спасли. Выкидыш быстро сходил по нужде и начал карабкаться на выход. Я стоял возле двери и мирно курил. Выбегая, этот засранец наступил мне на ногу своей грязной лапой и пулей вылетел из туалета. Я даже не успел отреагировать и понять, что произошло. Вот засранец опущенный.




После ужина Выкидыш забежал в туалет, и словно нарочно, снова наступил мне на ногу. Тут уж я сдержатся не смог. Никто такой наглости себе не позволял, даже шизики. Я отпустил ему звонкий подзатыльник.

- В чем дело? - спросил он и посмотрел на меня с удивлением и возмущением.

- Ты чё, слепой? Чё по ногам ходишь?

- Подумаешь, на ногу наступил, что тут такого, - плаксиво промямлил он.

От такого ответа у меня помутнело в голове. Я снова не сдержался и дал ему сильную оплеуху открытой ладонью.

- Слышь ты, Выкидыш, еще раз наступишь - я тебе ноги и руки переломаю. Смотри под ноги, урод, когда ходишь.

Выкидыш схватился за ухо, весь затрепетал, пустил слезу и начал что-то безсвязанно мычать. Потом быстро выскочил из туалета, скребя ногтями на повороте и побежал к санитару. Санитар выслушал его, посмотрел на дверь туалета, потом на него с усмешкой и, по-видимому, послал на х-й. Выкидыш обиделся и со слезами на глазах убежал в коридор. Засранец.




В среду, проснувшись рано утром, я решил проверить нычку. Санитар мирно кемарит на своем посту. Быстро перевернувшись под кровать, я увидел небольшую трещину в углу. В самом верху торчит маленький кусочек фольги. Потянув за уголок, я извлек нычку из щели. Две спички и половина лезвия были аккуратно завернуты в фольгу. Быстро заложив нычку обратно, я увидел жабу внизу трещины. Спит пучеглазая. Дотронувшись до нее пальцем, я забрался обратно на кровать и заснул.




После завтрака пришли банщики. Посетив парикмахерскую, я вошел в душ. Долго смывал пот и грязь с исхудавшего тела, наслаждался водой и не хотел выходить. Я сильно похудел - руки и ноги, как спички, живот впал вовнутрь, шишки на заднице еще не рассосались.

Санитар-баньщик стоит с полотенцем наперевес и подгоняет больных, как баранов. С напильниками у банщиков всегда проблемы, они не хотят ни мыться, ни бриться, ни стричься. Санитар-парикмахер специально уродует их стрижкой и бритьем. Когда стрижет, держит напильника за ухо и крутит ухо с садистской улыбочкой, бреет без пены на сухую. Напильники выходят из парикмахерской все в крови от порезов на лице и с вырванными кусками волос на голове, как шахматная доска. Санитар-баньшик загоняет их, как баранов, полотенцем в душевые кабинки и пристально следит за ними. Оружие санитаров - длинное полотенце с узлом на конце. У каждого свое полотенце, наверное, номерное, как автомат. Когда заступают на смену, тщательно подготавливают оружие и постоянно смачивают в течение дня.

- Чё ты там припух? - грубо спросил меня санитар-баньщик.

Я вышел из душа и пошел в отделение.




С нетерпением жду следующего обхода. Наступил четверг. Загремел замок и люди в белых халатах вошли в отделение. Роза Сулеймановна сразу убежала в сопровождении санитара в палаты. Под конец обхода она подошла ко мне.

- Здравствуйте. Как ваше самочувствие?

- Хорошо.

- Я получила ваше личное дело. После обеда придите ко мне в кабинет на собеседование.

- Роза Ивановна, когда вы меня в свободное отделение переведете?

- Поговорим об этом после обеда, - сказала Роза и быстро вышла из надзорки, не подождав своих коллег-палачей.




После обеда, одев пижаму, в сопровождении санитара я вышел из надзорки. Санитар ввел меня в кабинет Розы и встал за спиной.

- Садитесь, - сказала Роза, продолжая что-то писать.

Я присел на предложенный стул. Отложив ручку в сторону и сняв очки, Роза спросила меня:

- У вас в детстве травмы были?

- Были.

Да-а, вся жизнь сплошная травма, - подумал я про себя.

- Сколько раз?

- Один раз.

- А как вы себя чувствовали после травмы?

- Я не помню, мне тогда семь лет было.

- Ну, что вы, совсем не помните, как вы себя чувствовали? - раздраженно сказала Роза.

- Плохо себя чувствовал, голова болела и ноги крутило, - таким же тоном ответил я.

- Ладно, хорошо, с этим все понятно, - сказала Роза. - По вашим характеристикам я вижу, что вы с детства были агрессивны и недисциплинированны.

Я лристально посмотрел в ее раскосые глаза. Роза сразу засуетилась, отвела глаза и нервно задергала плечами. Явно больная.

- Так что с переводом в свободное отделение придется повременить, - сказала Роза не поднимая глаз.

- Почему?

- Потому что с вашими характеристиками вас нужно было в исправительную колонию отправить, а не в армию, - истерически сказала она.

Так, надо не смотреть ей в глаза, а то истерика может начаться. Я отвел глаза и уставился на пол.

- Я боюсь, что вы будете нарушать порядок в свободном отделении, - более мягким тоном сказала Роза.

- Роза Ивановна, не буду я нарушать порядок, честное слово даю. Спросите у медперсонала, как я себя веду. Я никого не трогаю и веду себя дисциплинированно, - обиженным тоном пробормотал я не поднимая глаз.

- Хорошо, хорошо, если за эту неделю нарушений не будет, в понедельник переведу. А сейчас можете идти.

Я встал и вышел из кабинета, так и не посмотрев на Розу. Явно больная, как ее здесь держат? Хотя, а где ее еще держать, как не здесь - поближе к себе подобным - шизофреникам. В глаза ей смотреть нельзя - сразу кровью наливаются, как у ротвейлера. Тоже мне врач называется. Да-а, три дня еще гнить на этой помойке.

В свободном отделении ко мне подскочил Андрей.

- Ну, как ты? Когда переводят?

- В понедельник.




Время тянется по-адски медленно. Каждый день одно и тоже - рутина. Все по-распорядку и расписанию. Иногда мне кажется, что от долгого лежания на шконке у меня появились пролежни. Как-то попробовал отжаться от пола, но не смог из-за отсутствия сил и желания. В пятницу целый день хлопали двери и строчил замок. Подчищают надзорку. Зачем? Новеньких ожидают, наверное. Выкидыша и Инопланетянина перевели в свободное отделение. Обидчика Упыря тоже куда-то увели. В отделении стало легче дышать. Меньше народу - больше кислороду. По выходным дням надзорка отдыхает. Тихо. Никто не кричит и не стонет. Даже чурбан перестал разговаривать с потолком, смотрит в одну точку и молчит. Рахим прячется у себя в палате, явно избегая встречи со мной, хотя я и не собирался ему мстить, он ведь ни в чем не виноват. В пятницу чурбанов по очереди куда-то водили, по-видимому, была комиссия. Внезапно наступившее молчание чурбана очень возмутило Лешу. Их кровати стояли невдалеке и Лехе приходилось слушать бурчание и молитвы чурбана.

В субботу после ужина я вошел в туалет и закурил. В туалете одни блатные, дураков нет. Через несколько минут вошел молчаливый чурбан без охраны, и залез на пьедестал. Странно, раньше его всегда сопровождал санитар.

- Эй ты, азербон вонючий, ты шо, все это время косил? - прошипел Леша. - Почему ты, сука, после комиссии перестал с потолком разговаривать? Успокоился, шо комиссовали? Так тебе еще отсюда живым нужно выйти, козляра, - зашипел Леша и с холодным блеском в глазах пошел на чурбана.

Чурбан не закончив писать, начал пробираться к выходу и столкнулся с Пальцовщиком, чуть не обмочив его сперепугу.

- Ты чё, внатуре ох--л, черт нерусский, - заорал Пальцовщик и ударил его в солнечное сплетение. Чурбан замычал, упал на колени, обмочился и начал усиленно молиться.

- Обоссался падла. Если еще раз увижу тебя на параше, бля буду, ухо откушу, - завопил Пальцовщик, схватил его за ухо, поднял с колен и выпихнул ногой из туалета.

Чурбанов на свободную сторону не переводили - боялись, что их там прибьют и изувечат. На них все были злы почему-то. Они внатуре были поехавшие, или же так усердно косили, что перекашивали. Леша сказал, что почти всех чурбанов отправляют по месту жительства в дурдом, где они еще месяца три валяются, пока их родственники не выкупят.

С зэками я более-менее сошелся. Я ничего им не рассказывал о себе и сам не надоедал им глупыми вопросами. Как, за что и почему? Сигарет у меня было достаточно, и я угощал зэков по возможности. Даже Пальцовщику дал пару сигарет. Мой сосед, зэк, был порядочный человек, с ним у меня было полное взаимопонимание. Каждый день я давал ему две сигареты из моих запасов. Зэки были еще в более худшем положении, чем я. Я знал, что через месяц - два выйду отсюда, а у них две дороги: или на спецлечение, или обратно на зону.




В воскресенье вместо Пантелеича дежурит Боцман - поэтому все по уставу и расписанию. После обеда в отделении стало почему-то тихо, как в гробу. Что-то здесь не так. Почему так тихо? За окном стоит солнечный осенний день, бабье лето. В огород слетелось множество птиц, но звуков и щебетания не слышно. Что происходит? Почему так тихо? Чего-то не хватает? Все застыло и переливается в солнечном свете без звука. Солнце греет сладко и ласково, все отделение залито солнечным светом, как золотом. Где я? Живой ли я? Почему так хорошо и сладко? Я посмотрел на потолок. Неоновые лампы не горят и не гудят. Издохли что ли, суки бешеные? Вот почему так тихо! Больные отдыхают, готовятся к следующему дню - понедельник - день тяжелый. Зачем это Боцман свет выключил? Наверное, указание сверху получил! Экспериментаторы сраные. Как хорошо, что бешеные пчелы не гудят. На свободной стороне смотрят телевизор, а я смотрю немое кино в саду, наблюдаю за птичками, кленом и зайцем-галюном. Звуки с улицы не просачиваются сквозь бронированные стекла. Клен горит и переливается на солнце червонным золотом. До того как все листья опадут, я непременно должен освободиться из этого проклятого места - это мое единственное желание и надежда. Боцман, по-видимому забыл про свет. Не двигаясь он сидит на своем посту и пристально смотрит в окно. Да-а, и его вперло.

Около часа я грелся на солнышке. Припух как кот, и незаметно уснул.




Сон:

По выжженой солнцем степи скачет всадник на лошади в черно-белых пятнах. Одет всадник богато и со вкусом. На нем черные кожаные доспехи, отороченные дорогими мехами и золотой нитью. На голове у него странный металлический шлем покрытый мехом - голова какого-то хищного животного. Все у него черное - даже сбруя на лошади - и та черная, вороненая. Лошадь и всадник слились в единое целое и несутся в диком галопе навстречу ветру. Всадник выскочил на пригорок и перед ним открылась бесконечная степь, наполненая людьми, лошадьми и другой военной утварью.

"Хан" - вскричала толпа.

Лошадь вздрогнула от крика, встала на дыбы и заржала.




Я проснулся в горячем поту, весь мокрый. Что это было? Что за странный сон! Вот растащило меня на солнышке. Надвигался огненный закат, как красный индеец. Бабье лето. Где-то я уже видел такое солнце. Но где? Да, вспомнил - в моих снах-полетах под серой.




Первый сон:

На пыльном бульваре, на лавочке под тенистым каштаном, сидит пожилой мужчина. Его лицо и голова гладко выбриты и поблескивают в солнечных лучах, пробивающихся сквозь пышную крону дерева. Большой лоб и густые черные брови, наезжающие на карие глаза с мальчишеской искринкой. Одет просто: белая рубашка и темный летний костюм. Он наблюдает за редким прохожими. На небольшой городской площади напротив бульвара разбит шатер бродячего цирка. Городок незнакомый - на вид южный, архитектура странная, все дома - в два-три этажа. Возле цирка бегают дети в одних трусах и обливают друг друга водой из бутылок. Красное солнце садится за горизонт, все залито червонным золотом, только странник сидит в тени и улыбается.

Второй сон:

Тот же городок, те же цирк и незнакомец. На этот раз незнакомец - это я сам. Сижу на том же месте и наблюдаю за природой. Кровавое солнце медленно заходит за грозовые черные тучи. Пахнет грозой. Город устал, поседел от пыли. Деревья повяли от жары, цветы и растения нагнулись к земле от тяжести пыли. Все просят дождя. На площади циркачи собираются в путь. На пыльном бульваре ветерки собираются в стаи и гоняют наперегонки по пыли. Все застыло в ожидании бури - дождя, даже птицы молчат. Собрав шатры, циркачи двинулись в путь. Бесшумно, сделав круг почета по площади, процессия покинула городок. Первая крупная капля дождя упала в летнюю пыль и взорвалась, как осколочная граната. Я посмотрел на небо, криво ухмыльнулся и глубоко вздохнул.




Очень странные сны, я так и не понял, где это происходило. Кто этот странник? Почему в первом сне я видел его со стороны, а во втором - смотрел его глазами? Странно, все очень не просто. В книге Джека Лондона заключенные как бы вылетали из своего тела и путешествовали во времени. У меня это не получилось, я видел только два сна. Может, это и было своего рода путешествие во времени, просто я ничего не понял. Да и куда я путешествовал - в прошлое или будущее? Еще помню, что в этих полетах я отчетливо чувствовал запахи дождя, ласку солнца и даже игру ветерков на пыльном бульваре. Мне было так хорошо и сладко, как дома. Когда во втором сне странник глубоко вздохнул, я даже почувствовал, как он выпустил воздух через рот. К чему бы все это? Странно. И этот сон о хане тоже очень странный.

Загудели бешеные пчелы, Боцман включил свет.




В понедельник утром Инопланетянин и Выкидыш втащили бачки с едой и поставили их на стол. Смотри ка ты, пристроились ложкомойки позорные. Ладно Инопланетянин - более-менее нормальный и следит за собой. А вот Выкидыша я бы к кухне вообще не подпускал. Грязное опущенное чмо, о личной гигиене он наверное никогда не слышал.

После завтрака я подошел к медсестре и спросил:

- Вы не знаете, когда меня переводят?

- Не знаю, мне никаких распоряжений сверху не поступало.

- А не могли бы вы спросить у Розы Ивановны?

- Хорошо спрошу, когда она вернется.

- А где она?

- На совещании в поликлинике. Подойди после обеда.

Я пошел в туалет и закурил. Скорей бы переехать отсюда, надоело в этой помойной яме валяться. В туалет вошел Леша.

- Ну, как ты? Когда переезжаешь?

- Не знаю, Роза на совещании.

- Хотел тебе совет на дорожку дать. Ты парень не гнилой, и живешь по своим понятием. Будь осторожен на той стороне. Я там пару раз был, и меня обратно переводили. У нас тут все застыло в надзорке, а там постоянная возня, междоусобицы. Людей слишком много - под раздачу легче попасть.

- Да, постараюсь не попасть.




Обед. В дверях появился Андрей и поманил меня рукой. Я подошел к двери.

- Ну, чё, когда переводят?

- Не знаю. Может, после обеда.

- Я подойду к дверям после обеда.

После обеда я снова зашел в сестринскую. Медсестра велела мне пойти к санитару и получить одежду. Санитар выдал мне пижаму и тапочки. Я не спеша оделся, попрощался с соседом и дал ему пару сигарет. Потом подошел к Леше и сказал:

- Ну, я отваливаю.

- Ну ладно, может еще свидимся. Слушай, если будет возможность, табачку подкинь.

- Хорошо, - сказал я и протянул ему оставшиеся сигареты. - Я думаю, на той стороне с сигаретами лучше.

- Спасибо, земеля.

Мы пожали друг другу руки, и я пошел к санитару. Он отворил мне дверь в свободное отделение. Ограниченая свобода.




Продолжение
Оглавление



© Алексей Попов, 2001-2024.
© Екатерина Носурева, иллюстрации, 2001-2024.
© Сетевая Словесность, 2001-2024.





Словесность