Проснулся рано утром. За окнами еще темно. Серу, кажется, пережил. Надеюсь,
что это был последний укол. Какой сегодня день? Вчера был день пыток, пытали
душем и бритьем. Почему жаба не появляется? Может, сдохла? Как надоело гудение
этих ламп! Да и еще постоянно изменяется частота гудения. Бешеные пчелы. У них,
наверное, оператор сидит и лампы на разную частоту настраивает, чтобы
посмотреть, как это на больных действует. Экспериментаторы сраные. И лампы
светят по-разному: одни с синим оттенком, другие - с желтым.
Больные начали
оживать на койках, стонами и вздохами наполнилось отделение. Загремел замок, -
пришли сменные санитары. Через несколько минут снова загремел замок, - внесли
завтрак. Я встал с кровати, присел за стол, выпил теплую отвратительную жидкость
бурого цвета под названием чай-бай и съел хлеб с маргарином. Санитар бдительно
собрал урожай алюминиевых ложек и разрешил встать из-за стола. Я медленно
подполз к туалету, там уже образовалась очередь. Подошел Андрей и сказал:
-
Я буду сегодня свою врачиху просить, чтобы меня на ту сторону перевела.
- А
чё сегодня за день?
- Четверг, обход, я, когда под серой был, тоже счет дням
потерял.
- А на той стороне под серой лежат?
- Нет, серники все здесь
лежат. Коля и Упырь тоже врачей просить будут. Пора на свободу.
Андрей резко
развернулся и отпустил поджопник проходящему рядом напильнику. Тот подпрыгнул,
рявкнул как ягуар и убежал в коридор.
- Андрюха, оставишь покурить?
-
Конечно, покурим.
Очередь потихоньку рассосалась. Мы вошли в туалет. Через
пару минут в туалет вломились четыре зэка, о чем-то оживленно беседуя. Двоих я
ранее не видел.
- Чё, новеньких пригнали? - тихо спросил я Андрея.
- Ага,
двоих с зоны.
Один из зэков был явно не гиена, более походил на шакала. Он
гнул пальцы стрекозой, корчил гримасы, и не мог спокойно стоять на месте. Но
самое худшее - он очень громко разговаривал и размышлял вслух. Пальцовщик.
Бандит-эрудит.
В надзорке все разговаривали шепотом. Если кто-то начинал
разговаривать в полный голос, это сразу привлекало внимание больных и
медперсонала. Ч-и и Упырь вошли в туалет и подошли к нам.
- После обхода у
меня на шконке соберемся, есть о чем побазарить, - сказал Ч-и.
-
Хорошо.
- А когда обход? - спросил я Андрея.
- К полудню придут,
инквизиторы. Слушай, пойдем ко мне на шконку. Хочу у тебя что-то спросить.
Мы
вышли из туалета и уселись на кровать Андрея.
- Я вчера тебя к ужину будил.
Помнишь? - спросил Андрей.
- Нет, не помню.
- Я дотронулся до тебя, а ты
не реагировал. Приподнял одеяло, а у тебя один глаз открыт и застекленел. Я
шуганулся, начал тебя тормошить, но ты не издавал ни звука. Когда я тебя за
кончик уха ущипнул, ты застонал и шевельнулся. Ты где был?
- Не знаю, я
очень устал вчера. Напрягали баней, стрижкой и бритьем, козлы вонючие.
- На
тебя сульфа как-то странно действует, - сказал Андрей.
- А я голову от тела
научился отключать. Боли практически не чувствую, главное - чтобы не тревожили и
не двигаться.
- Да ну!. Расскажи.
- В детстве одну книжку прочитал о
заключенных. Их завязывали в смирительную рубашку за нарушения порядка. Они
научились отключать тело и спокойно переносили пытки. Некоторые даже специально
дразнили охранников, прося подтянуть узлы на рубашке, когда они их будили.
-
А кто написал?
- Джек Лондон "Смирительная рубашка".
- Не читал. Вот
видишь, и ты свой способ нашел, как с серой бороться.
- Я не уверен, что я
его нашел? Может это иллюзия? А кто твой врач, Андрей?
- Косоглазая Роза
Сулеймановна. Сучка больная, сама на учете в другой клинике состоит, вся
дерганная, нервная. Когда в надзорку заходит, оглядывается по сторонам и близко
к больным не подходит, перепуганная.
- Ну, а вообще, как врач она
ничего?
- Не, она не понимает, что мы косим, и ищет причину болезни в нас, а
не в армии. У нас в бараке четверо врачей - три мужика и Роза. Лучше, если мужик
будет - они понимают, что такое армия, потому что сами многие там были. Коле
врач сразу сказал на собеседовании, что его комиссуют и через два месяца он
будет дома. И попросил его ничего плохого не делать, а просто отдыхать, даже
колеса не прописал. А Роза держит в непонятке, и лечение назначает, дура.
-
Да-а, понятно, почему врач Коле так сказал, видок у него свирепый.
В окнах
свободного отделения замелькали люди в белых халатах.
- На той стороне уже
начали обходить, скоро к нам заглянут, - сказал Андрей.
- Ладно, пошел я к
себе.
- Валяй. После обхода у Коли сходняк.
Я лег на кровать и незаметно
для себя отключился. Загремел замок, трое мужчин и женщина в белых халатах вошли
в отделение. Кто же мой врач? Почти неделя прошла, как я попал в этот неоновый
рай. Хоть бы сульфазин не продлили, не могу больше терпеть и напрягаться: устал
от боли. Ползаю, как улитка по плитке, и засыпаю на ходу. Аппетит пропал, да
лучше бы и не появлялся с такой едой.
Женский голос произнес мое имя. Я
поднял глаза. Надо мной стоит маленькая женщина с раскосыми татарскими
глазами.
- Здравствуйте. Меня зовут Роза Ивановна. Я ваш лечащий врач. Как
ваше самочувствие, больной?
Хмг... Больной... Сама ты больная.
- Плохо,
чуть не умер вчера от серы.
- Сульфазин я вам отменила. Завтра ко мне на
собеседование придете, - сказала Роза и начала разворачиваться, чтобы уйти.
-
Роза Ивановна, переведите меня, пожалуйста, в свободное отделение.
- Нет. Вы
под надзором, - категорично заявила Роза.
- Но я же не буйный.
- Ну, вот
мы и посмотрим за вами, - сказала Роза, затем резко развернулась и пошла к
Андрею. Поговорив с ним пару минут, она вышла из отделения, не дожидаясь своих
коллег. Обход закончился. Я встал и подошел к кровати Ч-и.
- Чё такой кислый,
как лимон? - спросил он.
- Меня здесь оставляют.
- А серу отменили?
-
Да.
- А кто твой врач?
- Роза.
- Бычка конченная. C ней трудно
договориться, с мужиками легче.
К кровати подскочил Андрей, затанцевал твист
и тихо пропел: " От Москвы и до Калуги все танцуют буги-вуги"
- Завтра
переезжаю на ту сторону, - сказал он.
- Мой врач тоже добро дал, - сказал
Ч-и. - А где Упырь? Упырь! - заорал Ч-и на все отделение.
- Все случилось, так как я и хотел, - сказал
Ч-и потирая ладони. - Слушай сюда, бродяги, завтра переезжаем. Так, Упырь,
солдаты, которые тебя щемили, еще там?
- Кажись, один еще там.
- Хорошо,
мы ему в первую очередь устроим. Хочешь ему отомстить?
- Еще бы! -
воинственно сказал Упырь.
- Мы ему перевод в надзорку устроим, - продолжал
Ч-и. - Нам много чего придется на той стороне сделать. Все должно быть
чики-чики, бродяги. Упырь, присмотришься к дуракам - кто на кого работает.
Андрей, ты займись вольными и солдатами - нужно среди них рабов найти. Росомаха,
присмотрись к новеньким, пригрей кого-нибудь. Сигаретами мы тебя подогреем,
может даже продуктов подкинем. С Лехой контакт держи - он, если что, поможет.
Да, и еще - на ту сторону зайдем отдельно. Ты, Упырь, как бы меня и Андрея плохо
знаешь. Постарайся почаще попадаться своему обидчику на глаза, он наша первая
цель и задача. Ну, пока все. Детали я обдумаю и с каждым отдельно перетру, -
сказал Ч-и и лег на койку с сосредоточенным лицом, как полководец.
Мы отошли
от Ч-и и присели на кровать Андрея, Упырь ушел к себе в палату.
Не Ч-и, а
командир. Всем задание дал, а сам лег на кровать и детали обдумывает, как
Наполеон. Необходимо к его кличке букву "К" добавить, получится - Чик.
Человек-икона-командир.
- О чем думаешь? - спросил Андрей.
- О нашей стае
и вожаке.
- Завязуй, Колян не плохой парень.
- А я и не говорю, что он
плохой. Слушай, а где жаба?
- В щели, наверное, где еще ей быть? - сказал
Андрей. - Какую ты шконку займешь после нашего отъезда?
- Твою, мне это место
нравится.
- Слушай у меня тут нычка схоронена.
- Чё за нычка?
- Нычка
в щели, где жаба живет - мойка и две спички. Я знаю, что все равно полезешь
проверять. Нычка завернута в фольгу и находится в верху трещины. Только прошу
тебя, без надобности ее не трогай. Леха тоже о ней знает.
- Хорошо,
понял.
С шумом открылась дверь и баландеры внесли бачки с едой. На этот раз обед
оказался съедобен. Наверное, из-за обхода врачей.
- Когда вы завтра
переезжаете? - спросил я Андрея.
- После завтрака, наверное. Пойдем на толчок
покурим, - сказал Андрей и угостил меня сигаретой.
Пальцовщик разгуливал по
пьедесталу толчка взад и вперед, громко разговаривая с сидящими под стеной
гиенами. В туалет заполз Леша. Пальцовщик сразу же утих и присел под стенку, как
шакал.
- П-привет, пацаны, - сказал Леша и прикурил окурок.
С Лехой что-то
происходило: он был без пижамных брюк, глаза безумные, тело и руки трясутся. На
коленях у него наколки - две пятиконечные звезды.
- Леха, мы завтра
переезжаем на ту сторону, - сказал Андрей. - Борян здесь остается.
- Знаю,
мне Коля сказал.
- Я Борьке на всякий случай про нычку шепнул, - сказал
Андрей.
- Хорошо, - сказал Леша и, выкинув окурок, выполз из туалета.
-
Что с ним? - спросил я Андрея.
- Его вчера в шесть точек вмазали.
- За
что?
- Хмг, ты вчера целый фильм пропустил. Леха бегал с ложкой и миской по
отделению, как гладиатор, от санитаров отбивался. Смотри, как держится, у него
сейчас самый пик.
- У него, наверное, все шлаки из организма давно выгнали.
Пальцовщик оживился, встал и начал разгуливать по толчку. Санитар впихнул в
туалет Царя.
Он подошел вплотную к Царю, начал гнуть пальцы стрекозой,
кривляться и нести какую-то чушь. Царь смотрел на него улыбаясь, переминаясь с
ноги на ногу.
- Песню пой, и твист танцуй, царская рожа, - заорал Пальцовщик.
Царь начал выть буги-вуги и пританцовывать твист, скребя ногтями по
пьедесталу. Ступни у Царя были в глубоких черных трещинах. Ходил он высоко
поднимая колени. Когда он выходил из изолятора, его гулкие шаги можно было
слышать в туалете. Весил Царь более центнера - пузо огромное, как ядро от
царь-пушки.
- На, Царь, покури, - я протянул ему окурок.
Пальцовщик
удивленно взглянул на меня, Андрей тоже отдал окурок Царю, и мы вышли из
туалета.
- Чё это за блатная сыроежка? - спросил я Андрея.
- Фраер. Ведет
себя паскудно, веселит публику.
- Понятно. Пойду я в сестринскую зайду,
узнаю насчет сигарет, которые Таня должна была купить.
- Валяй, я на шконке
тебя подожду.
Я вошел в сестринскую и попросил медсестру выяснить насчет
сигарет. Она позвонила в свободное отделение и сказала:
- Таня вчера восемь
пачек принесла. Сколько тебе надо сейчас?
- Четыре пачки, если можно?
-
Хорошо, к ужину подойди.
Я вышел из сестринской и подошел к Андрею.
- Ну,
как, притаранили табачок?
- Притаранили. Слушай Андрей, я три пачки себе
оставлю, пачку тебе и четыре пачки в общак семейный кидаю. Как ты думаешь, это
нормально?
- Конечно, нормально. Общак ведь пустой, ничего нет. Пойди Коле
скажи, он обрадуется.
Я подошел к Чику и сказал ему, что четыре пачки сигарет
ожидают их в сестринской на свободной стороне. Он обрадовался, потер ладони и
сказал, что мне продуктов организует. Я отошел от Чика и присел на кровать
Андрея.
- Слушай, Андрей, мне завтра к Розе на собеседование. Что она будет
спрашивать?
- Да, тебе не повезло с врачом, если бы мужик был, вообще ничего
бы не спрашивал. Первым делом она тебя спросит, почему хотел покончить жизнь
самоубийством. Потом пойдут стандартные вопросы: пил, курил, наркотики принимал,
дрался, и т. д. и т.п. Самый поганый вопрос - почему в армии служить не хочешь?
Отвечай. Я хочу, но не могу, не получается. И дай какую-нибудь причину.
-
Какую причину?
- Ну, скажи, что подчиняться не можешь. Да, кстати, расскажи
как и из-за чего ты вскрылся?
- На меня в части постоянно один "черпак"
наезжал. Он механиком работал - всегда грязный, сопливый, вонючий как черт
ходил, а я всегда чистый, как по уставу положено. Не любил он меня, наверное, за
это и за то, что я не механик и не в мазуте. Всегда ко мне придирался, козел
вонючий. Однажды в столовой он мне сказал, чтобы я убрал за ним посуду. Ну, я
ему и сказал, что я не шестерка и убирать за ним не буду. После этого он и двое
его дружков избили меня на параше. На следующий день я его выследил одного в
гараже и прибил монтировкой. Покалечил немного, сломал ему руку и ребро. Потом
пошел к себе в мастерскую и вскрылся.
- А почему ты решил вскрыться?
-
Выбора не было. Меня бы деды за это кончили. Но, скорее всего, я кого-нибудь из
них убил бы. Две дороги было - в тюрьму или в дисбат. Ну, я и выбрал третью
дорогу - в дюнах. Ха-ха-ха..
- Ну, вот так и скажи врачихе, что выбора не
было. Знаешь, когда я на зоне был, там такого беспредела, как в армии, не было.
Если ты пацан по понятиям и не гнилой, трогать не будут, даже пригреют. А кем ты
в армии был?
- Художником.
- Так это не армия, а лафа. Ты хорошо
рисуешь?
- Не очень, пишу хорошо плакатным пером.
- Расскажи, как тебя
повязали?
- Хмг... Через несколько минут, как я этого ублюдка прибил, ко мне
в мастерскую вломились два его дружка-механика. Отомстить хотели, падлы. Я,
недолго думая, схватил сапожный нож и сказал им, что порежу их как свиней, если
подойдут. Я не сильно вены себе вскрыл и перетянул рукавом руку. Один из них
сразу же побежал офицеров звать, а другой караулил меня в дверях с перепуганным
лицом. Через пару минут влетели офицеры, солдаты, и начали меня уговаривать
отложить нож. Как только я выбросил нож. Они со всех сторон на меня прыгнули и
повязали. Я еще успел одного из дружков хорошенько в челюсть замочить.
- Как
в кино. Слушай, так ты знал, что сюда попадешь?
- Ага.
- Ну, ты
продуманный Росомаха, зашифрованный. Я то не знал, что меня в дурятник свезут. В
день по три раза с дедами метелился. Один раз связали, суки, и сюда связанного
привезли. А кто тебе рассказал, что можно закосить на дурку?
- Был у меня
знакомый армянин, на пять лет старше меня - он мне и рассказал, что закосить
можно через дурдом. На редкость продуманный армяшка. Его даже в армию не взяли,
закосил на почки и давление.
- Чем же ты на воле занимался? - с улыбкой
спросил Андрей. - Только не говори, что учился и спортом занимался. Это я уже
слышал.
- Да, разным занимался, трудно сейчас одним словом сказать.
- А
кореша у тебя были?
- Друзей настоящих не было, но корешей и знакомых было
очень много. Я вообще плохо понимаю смысл слова "друг". Другом может быть только
собака, она не предаст.
- А собака у тебя была?
- Не-е, я в друзьях и
собаках не нуждался.
- Понятно - одиночка. Точно росомаха.
- Может быть, я
в прошлой жизни был росомахой? Кто знает? А может, после смерти стану росомахой?
Буду бегать свободным в лесу и ягоды жрать.
- А в каких ты компаниях,
тусовался?
- Ой, Андрюха, в разных стаях и стадах пришлось побывать. Хорошо
там - где нас нет. Везде вожди - вожаки, иерархия - авторитеты - не люблю я это.
Смотри, даже здесь, в этом проклятом месте, это присутствует.
- Да, без
этого трудно. Я тоже это не очень люблю, но в таких местах лучше держаться в
семье, чем быть одиночкой.
- Да, я знаю. Так чё Розе сказать?
- Скажи, что
подчинятся не можешь. Я ей сказал, что не могу подчинятся и исполнять глупые
приказания, поэтому дрался.
- Ладно, пойду я к себе, что-то плохо себя
чувствую, посплю немного.
- Валяй.
Я лег на кровать, накрылся с головой одеялом и моментально отключился.
Проснулся через пару часов. В отделении все таже картинка: гудит-горит неоновый
свет. Что же Розе сказать? Главное, не перегнуть палку, чтобы навеки здесь не
закрыли. Скажу, как было, не хочу придумывать разную хреновину.
Перед ужином
я подошел в сестринскую и взял две пачки болгарских сигарет. Еще две пачки
оставил на запас. Так, куда же сигареты спрятать? Карманов нет, тумбочки
отсутствуют, под матрац пачку не положишь - сигареты сломаются. Только по одной
сигарете можно положить и то опасно - всегда найдутся прыткие ворюги, утащат,
когда спать буду. Выйдя из сестринской, я засунул пачки под резинку трусов.
У одного Леши в надзорке была подушка с наволочкой и простыня - привилегия
постоянного жителя. Его кровать была тайник-загадка для всех. Четыре года он
прятал там сигареты, спички, таблетки, ампулы, иголки, все, что можно украсть и
достать в надзорке. Также ему часто передавали передачи из свободного отделения.
Поговаривали даже, что у него отвертка спрятана в матраце. Я подумал и решил
отдать ему сигареты - так будет спокойней и мне, и окружающим. Вытащив три
сигареты из пачки и засунув их под матрац, я подошел к Леше и сказал:
- Я
тут сигаретами разжился, а положить их некуда. Возьми себе половину, и пускай
пачка у тебя полежит.
- Хорошо, нема базару, - сказал Леша и быстро спрятал
пачку в подушку.
После ужина вся наша стая вошла в туалет и закурила хорошие сигареты с
фильтром. Туалет начал благоухать запахом вишневой косточки. В надзорке все
обычно курили "Дымок". Отвратительные курево - вместо табака палки да струпаки:
когда разминаешь сигарету, нужно быть предельно бдительным, чтобы не проткнуть
бумагу и не поранить пальцы этими струпаками. Иногда появлялись "Охотничьи" - их
курить вообще было не возможно: какая то жидкость капает с конца сигареты, а
легкие должны быть, как у подводника, чтобы их курить их.
Мне пришлось
поделиться сигаретами с зэками. А то было как-то не неудобно: - мы все курили
хорошие сигареты, а они гоняли окурки по кругу. Я попросил Лешу, чтобы он
угостил зэков сигаретами из моей доли и вообще распоряжался этой пачкой как он
хочет, так как у меня еще есть в запасе пачка. Когда туалет почти опустел, ко
мне подошел Чик и дал подробные инструкции о том, как вербовать в стаю новеньких
членов. Я пообещал ему, что сделаю все, что в моих силах.
Выйдя из туалета,
я присел на кровать Андрея.
- Ты похудел, - сказал Андрей.
- Тут не
поправишься. Целую неделю один чай-бай и маргарин жру, и то не лезет, рыгать
хочется от брома и комбижира.
- Я тоже когда под серой был килограмм десять
скинул. Ничего, дней через пять отойдешь и аппетит появится. Как освобожусь -
отъемся у мамки и в зал пойду качаться. У меня в доме в подвале был
гимнастический зал: штанга, гантели и мешок боксерский. Я до зоны целыми днями
там зависал, а потом с дружками в другой район на разборки ходили. А ты часто
дрался?
- Да, приходилось. Особенно в школе и во дворе. Я вообще старался
никого не трогать и не обижать без причины, но людишки сами лезут, а потом
жалуются. Не люблю я драться, смысла не вижу. Лучше сразу прибить чем-то быстро,
чем напрягаться и руками махать. Меня частенько старшие во дворе били за
непослушание и наглость, как они говорили. Ну, я потом со временем с ними со
всеми расквитался. Они уже забудут, что меня вчера побили, а я нет - подкрадусь
и нападу. Пару ударов сделаю и к бабке бегу через весь двор на лавочку. Бабуля
меня защищала: я прятался за ее подол и отмахивался от нападающих, а она, как
боевой слон, разъяренно орала и махала клюкой, отгоняя мальчишек от меня. Потом
садилась на лавочку, обнимала меня крепко и начинала ругать и хаить ласковым
тоном, постоянно сравнивала меня с отцом.
- А чем твой пахан занимался? -
спросил Андрей.
- Толком не знаю. Он ездил на Север работать, там с матерью
познакомился и женился. Сестра в Иркутске родилась, потом они в Ростов к бабке
приехали. Бабуля у меня хорошая и боевая - казачка, Я у нее любимый "унук".
- Жива бабуля?
- Не-е, померла Бабо три года назад.
- А чё твою
бабулю Бабо звали? - с улыбкой спросил Андрей.
- Не-е, это я ей кликуху такую
дал.
- А кем ты в детстве хотел быть? - ехидно спросил Андрей.
- Хмг...
Летчиком в первую мировую войну.
- А почему в первую мировую? - с улыбкой
спросил Андрей.
- Дизайн самолетов нравится. Когда я учителям это говорил,
они конфузились и смотрели на меня, как на идиота. Я и сейчас летчиком -
истребителем хочу быть.
- Во, бля, так и скажи врачихе, что летчиком хочешь
стать. Сразу комиссуют, - сказал Андрей и заржал. - Cлухи по дурке ходят, что
Юрий Гагарин где-то у нас тусуется.
- Ага, с Царем в изоляторе. Слушай, а
может Гитлер и есть Гагарин? Точно, смотри, даже фамилии на одну букву
начинаются. Да-а, помню, слухи ходили, что Гагарин не погиб, что он зазнался,
заважничал и комитетчики его куда-то упрятали. А народу сказали, что геройски
погиб в облаках - народные герои должны умирать молодыми, чтобы не позориться.
- Все может быть. Кто знает?
- Слушай, а почему я Гитлера в туалете
никогда не видел?
- А его санитары выпускают из изолятора, когда он хочет.
Он не буйный, и я думаю, он там по своему желанию лежит, - ему там спокойней,
чем в отделении.
* * *
В пятницу, после завтрака, стая покидала надзорку. Санитар принес им тапочки
и пижаму.
- О, коцы, такие на зоне шьют, - сказал Чик, повертев тапочки в
руках и прочитав серийный номер внутри. - Точно с зоны, вот и номер
знакомый.
Мы пожали друг другу руки, и стая отвалила в свободное отделение. Я
перебрался на кровать Андрея. Место было хорошее - в углу возле окна. Видны окна
свободного отделения и сад. На кровать Чика улегся один из вновь прибывших
зэков.
Медсестра выкрикнула мое имя.
- В чем дело? - спросил я, войдя в
сестринскую.
- Давай швы сниму, - сказала медсестра и быстро вытащила нитки,
рана зажила.
После обеда санитар выдал мне пижаму и тапочки. Я не спеша
оделся, и мы вышли в свободное отделение. Отделение было огромное и
проветренное. Надзорка, наверное, сто лет не проветривалась. Два дауна-монгола
усердно моют полы. Андрея и компании не видно. Поднявшись по лестнице на второй
этаж, санитар ввел меня в кабинет Розы Ивановны. Она сидела за столом и с умным
видом что-то писала. Сняв очки и отложив ручку, она сказала:
- Здравствуйте.
Садитесь.
Я присел на предложенный стул. Санитар встал позади меня, скрестив
руки на груди, как в кино. Актер сраный.
- Сейчас мы с вами побеседуем. Я
задам вопросы, а вы, пожалуйста, отвечайте без загадок. Понятно?
- Да.
-
Почему вы хотели покончить жизнь самоубийством?
- Надоело все.
- Что
все?
- Армия, страна, люди.
- А вы хотите в армии служить? - сказала
Роза, прищурясь и пристально уставившись на меня.
- Я хочу, но не
получается.
- Как это не получается?
- Я ведь служил по уставу, как
положено, но издевательств и побоев от старослужащих я терпеть не буду.
- А
за что вы солдата в части покалечили?
- За издевательства.
- Вы же его
чуть не убили.
- Жалко, что не убил. Таких, как он, надо на кол сажать. Днем
раньше он и его дружки меня пятнадцать минут ногами в туалете пинали. У меня до
сих пор синяки по всему телу, чуть инвалидом-импотентом меня не сделали.
-
Почему вы командиру не сказали, что вас избили?
- Я жаловаться не привык, со
своими проблемами сам разберусь.
- После этого вы вскрыли себе вены?
-
Да.
- Почему?
- Выбора не было.
- Понятно.
Роза спросила у меня
массу стандартных вопросов о дурных привычках. Под конец беседы она сказала.
- Я вижу, что вы недисциплинированный. В первый же день больного
избили.
- Он на меня первый напал, и не избивал я его. Один раз ударил
только, а что мне оставалось делать? Он же меня за руку укусил.
- Да. Сейчас
трудно что-то сказать. Когда получу ваше личное дело из части, тогда и
поговорим. Хочу вас предупредить: если будете нарушать порядок, будете наказаны.
И еще, если письма писать будете, конверт не запечатывайте - вся корреспонденция
проверяется. Понятно?
- Да.
- А сейчас можете идти.
В свободном отделении было тихо. Тихий час, наверное. У нас в надзорке целый
день тихий час. Пол в отделении блестит и слепит чистотой, дверь в сад открыта,
санитар стоит в дверях, курит. Войдя в надзорку, я сразу почувствовал разницу в
воздухе. Надзорка воняет тухлятиной и фекалиями, гнойник - помойка. Точно с
открытия дурдома не проветривали, дверей-то на улицу нет, и окна не открываются.
Ай-яй-яй, душегубка.
После ужина ко мне на кровать подсел Пальцовщик.
- Слышь, корешь, давай шконками махнемся, - предложил он.
- А это не моя
койка.
- А чья?
- Лехина, он тут хозяин. Я так просто, квартирант
временный, - сказал я и посмотрел ему в глаза.
Пальцовщик был выше и крепче
меня, на вид ему было лет тридцать. На кулаках он меня точно прибьет, а вот в
борьбе вряд ли - там я его придушу. Пару секунд мы смотрели друг другу в глаза,
пытаясь увидеть страх.
- Ты чё пацан, внатуре ох--л? - сказал Пальцовщик и
начал жестикулировать пальцами перед моим лицом.
- Слышь, иди отсюда. Чё ты
от меня хочешь? Не буду я с тобой шконками менятся, - сказал я, приготовясь
вцепиться ему в шею.
Услышав наш базар, Леша вскочил со своей кровати и
заорал:
Пальцовщик резко подорвался с кровати и отошел в сторону, огрызаясь, как
шакал.
- Шо он хотел? - спросил меня Леша.
- Шконками поменятся.
- С
Царем иди поменяйся, фраерок - сказал Леша вслед Пальцовщику.
* * *
В
субботу санитар ввел в надзорку окровавленного молодого парня из свободного
отделения. Итак, стая начала действовать, первая задача решена. Потерпевшего
поместили в палату для смирных постояльцев и укололи куб аминазина для
успокоения.
Время застыло и тянется как резина. Чувствую себе неважно - хожу
вялый, постоянно сонный, липкий от пота и слез. Сера еще не рассосалась -
задница в шишках, как булыжная мостовая. Боль спряталась где-то глубоко в теле и
изредка совершает партизанские вылазки и налеты. Любое движение вызывает тупую
боль внутри. Часами я валяюсь на кровати и дрейфую из ниоткуда в никуда, время
от времени прилетаю по нужде и для принятия пищи-дерьма. Аппетит так и не
появился, желаний - нет, даже курить не хочется. Вот козлы, уколы придумали - в
язык бы их этой серой уколоть.
Делать в надзорке совершенно нечего.
Развлечений нет. Спать целый день тоже невозможно - ночью тогда не спится. В
дневное время суток стараюсь не спать, подолгу смотрю в окно, наблюдая за садом
и окнами свободного отделения. В саду возле забора растет огромный могучий клен
и закрывает половину горизонта своей огненной кроной. Каждую секунду клен
изменяет окраску и очертания. Сильный ветер срывает листья с его кроны-костра и
уносит вдаль за горизонт. Возле двери в свободное отделение торчит из травы
странная деревянная статуя-заяц в натуральную величину. Когда я впервые его
увидел, мне показалось, что он двигается и прячется в густой темно-зеленой
траве. Заяц - галюн.
В воскресенье дежурит Пантелеич. После обеда Андрей нанес неофициальный
визит, принес два пряника и пакет молока. Я с удовольствием съел пряник и запил
молоком. В животе сразу разыгрался бунт и революция. Леша в один миг заглотил
пряник как удав цыпленка.
- Как этот солдат, живой? - поинтересовался
Андрей.
- Да, в Упыря палате прячется, почти не выходит оттуда.
- Ну и
ладушки, пойду я к себе. Если что нужно будет, маякни, - сказал Андрей и вышел
из надзорки.
- Пойдем на толчок, покурим, - сказал мне Леша.
Мы вошли в
пустой туалет и закурили.
- Мне Андрей сказал, что ты из Ростова? - спросил
меня Леша.
- Да.
- Я родился в Ростове, а жил в Краснодаре.
- Слушай
Леша, хотел тебя спросить насчет Пантелеича. Кто он? И чё он тут делает?
-
Пантелеич - мужик нормальный. Я только его одного из санитаров уважаю. Он -
человек порядочный, в городе на заводе мастером работает. У него родительский
дом в поселке. На выходные он сюда приезжает и иногда дежурным санитаром
подрабатывает. Денег ему не хватает - у него что-то с семьей постоянно не
ладится. Он мне частенько на жену жалуется. Порой у него глаза, как у загнанной,
бездомной собаки. Двое детей у него малых, поэтому не разводится. Прицеп с двумя
тележками.
- Понятно семьянин-тягач. Леша, у меня от уколов задница
закаменела. Не знаешь, чё сделать можно?
- Попроси у медсестры йод и сделай
йодовую сетку на жопе. Короче говоря, попроси медсестру, она нарисует, сегодня
нормальная дежурит.
Выйдя из туалета, я подошел в сестринскую и вежливо
попросил медсестру нарисовать мне йодовую сетку. Она сказала, что сейчас занята,
и попросила подойти ближе к вечеру. После ужина я снова подошел в сестринскую и
напомнил медсестре о моей просьбе. Она быстро нарисовала на моей заднице йодовую
сетку. Я поблагодарив ее и пошел к себе.
Леша взял у Пантелеича домино, и мы
присели за стол. Мой сосед и Пальцовшик присоединились к нам. Пальцовщик
обтерся, перестал орать и рассуждать вслух. В субботу Леша долго с ним
разговаривал в туалете, после этого он приутих, стал дружелюбным и приветливым,
но кривляться и гнуть пальцы не перестал. Леше вернули пижамные брюки, это была
одна из его привилегий, которой его иногда лишали за нарушения порядка.
* * *
В понедельник начинается концлагерь. После завтрака санитар собрал
ложки и не досчитался одной. Пересчитав вторично, он с недоумением посмотрел на
нас. Тревога!!!
- Где ложка, уроды? - заорал он и начал размахивать
полотенцем у нас над головами.
- Началось, - сказал Леша и заорал сильнее
санитара: - На х-я ложку сп---или? Ублюдки полоумные.
Все молчали и
посматривали по сторонам. Леша демонстративно встал, стянул пижамные брюки,
трусы, показал санитарам костлявую жопу и лег на кровать. По его примеру я тоже
встал, стянул трусы, покрутился и пошел к себе. Зэки также оголили худые,
костлявые задницы и отвалили.
С напильниками проблема - не хотят ничего
делать. По очереди санитары заставили их снять трусы и майки. Чуть ли не в жопу
заглянули, но ложки не видно.