Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


   
П
О
И
С
К

Словесность


Иллюстрации: Евгений Синчинов



ЖГИ  ГЛАГОЛОМ,  ДОРОГОЙ,
ЖГИ  СИЛЬНЕЙ!

Защитительная речь в оправдание мата


Даже русские слова не грубее жизни.
Георгий Пряхин

1.

    Камень, сосны, ленинградский лесок...
    Заплутал я и в болоте промок.
    Но как будто вдруг родным ветерком
    Потянуло со спины матерком.

Уважаемый читатели! Дамы и господа! Товарищи!

Позвольте глотнуть водички... Так. Ну, что ни говори, а тема всё-таки тяжёлая. Речь пойдёт о некоторых словах в нашем языке, которые, скажем так, несколько выбиваются из общего ряда. И даже очень выбиваются. До такой степени, что слова эти принято считать нехорошими. Есть такое общее мнение. Но мы поговорим не обо всех "нехороших" словах, а о самых якобы нехороших. И не будем так сразу их осуждать или оправдывать. Надо разобраться. Откуда они взялись? Что означают? Сами по себе стали нехорошими или их такими сделали? Кто в этом виноват, конкретно? Разговор, сами понимаете, непростой. Поэтому начнём с анекдота.

Иностранец увидел в нашей стране забор, за которым чего-то там строится. На заборе крупными буквами - хорошо нам известное слово из трёх букв. Иностранцу оно незнакомо, и он спрашивает: "Что есть... ? Это есть название строимого объекта?" Наш ему вежливо отвечает: "Нет. Это слово - необходимый для строительства монтажный элемент". - "Как это?! - поражается иностранец. - Это не есть кирпич, бетон, балка... Ведь это есть просто слово!" - "Слово слову рознь, - возражает наш и интересуется: - Вот вы обычно как начинаете стройку?" - "Мы сначала делаем дорога, вырываем котлован, окружаем его забор..." - "Ага. А мы сначала пишем это слово, потом прибиваем к нему забор, а потом уже всё остальное..."

Итак, вначале было слово. (Можно и как в Библии, раздельно: в начале было слово. То есть - было начало всего сущего).

Об этом все мы, даже не читавшие Священного писания, слышали: сперва, то есть в начале всего, было слово, а потом уже там - свет, понимаете ли, вода, земля, электричество и прочая канализация. На всём этом фоне - разные твари, разумеется. Включая человека. Но позвольте подчеркнуть, уважаемые читатели: в начале - СЛОВО. Отлично.

Какое?

Вопрос, несомненно, дурацкий.

Бессмысленный, бестямный, можно даже сказать - безглуздый. И в некотором роде богохульный, что также можно подметить. И на этом основании - немедленно дать автору отлуп по идейным соображениям.

Но идейность, как мы уже выяснили в нашей истории, не заменяет истинности. И потому давайте, уважаемые читатели, не будем так уж сразу, сгоряча. Может, автор в чём-то и не совсем дурак. Может, некоторый смысл в вышеприведённом идиотском вопросе обнаружится.

Давайте разберёмся, что это вообще такое - слово?

Единица человеческой речи, обозначающая предмет, явление природы, действие. Следовательно, за словом может и должен стоять предмет.

Наши предки, наделённые Создателем даром речи (в отличие от всех прочих тварей), тоже были не совсем дураки, хотя и темень, конечно, необразованная. И с наидревнейших времён люди считали некоторые ПРЕДМЕТЫ священными. Сакральный (т. е. религиозно-обрядовый, культовый) смысл имели и те СЛОВА, которыми называли такие предметы. Можно также сказать, что связь слова и предмета в определённой степени неразрывна.

Разложим вокруг себя словари, они нам сегодня понадобятся. Разгадываем крестословицу: пять букв, первая "ф". Священный предмет, наделённый, по представлениям верующих, сверхъестественной силой; объект религиозного поклонения.

Ответ: фетиш.

Кстати, и на букву "к" тоже ответ нашёлся бы: кумир. То есть статуя, изваяние, которому поклоняются как божеству; идол. Пример такого идола - золотой телец. Сразу на ум приходит, не правда ли? Однако у меня к вам вопрос, уважаемые читатели. Кто из вас, читающих эту заметку, видел когда-нибудь в натуре и мог бы, при желании, поклониться этому самому трижды пресловутому золотому тельцу?

Ну, разумеется, нынче многие творят себе такой вот именно кумир, но - метафорически, в переносном смысле. В виде денег, естественно. В прямом же смысле много золота (килограммами) вы можете регулярно видеть только по ТВ в отвратительной, на мой взгляд, передаче г-на Ярмольника. Вот уж кто изо всех сил способствует новому обожествлению золотого тельца.

Ну, не он лично - так был бы другой. Ведь без кумира толпа не может, как говорится, нормально жить и работать. Как поведано в Писании, не успел Моисей удалиться на некоторое время к начальству (в лице Господа Бога) по своим религиозным делам, как бестолковые древние евреи тотчас собрали золотишко, отлили тельца и резво стали ему поклоняться. Не успели отодвинуться от нас, бывших советских людей, идеалы коммунизма, как вновь возрождается тот же идол, что и у древних евреев. Вот же зараза бессмертная!

Но Бог с ним, с тельцом.

Есть другой священный предмет, много древнее и важнее золотого тельца. И, кстати, гораздо доступнее для созерцания. Не только по телевидению, но и в натуре. Разгадываем кроссворд: шесть букв, первая опять "ф".

Ответ: фаллос.

Раскрыв словарь, можем узнать, что фаллос - это мужской половой орган. А также его изображения (в том числе скульптурные). Обоготворяем многими народами и в древности, и в современном мире - как символ оплодотворяющего, рождающего НАЧАЛА природы.

Итак, подводим итог.

Вначале было СЛОВО, а потом уже к нему прибили всё остальное бытие.

И вот, оказывается, какое это было слово, уважаемые читатели. А мы его на заборах пишем. Одно лишь замечу, что по-русски пишем, а не по-гречески. Но в этом-то и весь вопрос.



... Признаться, меня всегда поражало странное и, может быть, даже уникальное качество нашего народа: все обо всём всё знают, но официально как бы даже ни о чём и не слышали. Помните, как говорили мы в прежние времена: одни делают вид, что платят, другие делают вид, что работают. В магазинах шаром покати, в холодильниках есть всё. Секса в СССР нет, но дети рождаются.

Вот и в словарях некоторые слова отсутствуют абсолютно, а на улице именно их то и дело и слышишь.

Может быть, это качество можно объяснить только лишь специфическими условиями существования при советской власти, а с концом социализма всё решительно переменилось?

Боюсь, что вы должны будете со мной согласиться: не переменилось НИЧЕГО.

Отвлечёмся, дорогие читатели, на некоторую аналогию.

В 1922 году, при новой (после разгула царизма) власти некто Чичиков возвратился в Москву, въехал в ворота той же гостиницы, из которой сто лет назад выехал, и обнаружил... Далее цитаты. "Всё решительно в ней <в гостинице, но можно понять и так, что в республике. - Е. П. > было по-прежнему: из щелей выглядывали тараканы, и даже их как будто больше сделалось...", а "грязь и гадость была такая, о которой Гоголь даже понятия не имел". Но самое главное: "... оглянулся Чичиков и видит: куда ни плюнь, свой сидит". Подбодрённые примером Михаила Булгакова, давайте оглянемся... Надо ли продолжать?

При советской ли власти, при нынешней ли "демократической" как были все подъезды наших домов исписаны определёнными словами, так и продолжают исписываться. Таким образом их осваивает подрастающее поколение. На слух-то дети знают все эти слова давным-давно, с детсадовских времён, а то и ранее, но, освоив азбуку, им хочется сдать и письменную контрольную работу. Вот они её и пишут - на стенах да на заборах. И ежели попадутся на кого из родителей или идейно закалённых взрослых, за такое занятие им может влететь. Что вносит элемент здорового риска в написание матерных слов на заборах.

Собственно говоря, чего мы добиваемся, гоняя детей за порчу свежепокрашенных заборов? Добиваемся ли мы того, чтобы дети НЕ ЗНАЛИ этих самых слов? Наверное, нет. Это ведь невозможно. Это лишь в анекдоте бабушка, воспитывая внука, бодро говорит ему: "А сейчас ещё раз повтори наизусть список слов, которых ты не должен знать..."

Собственно говоря, дети вообще всегда пишут и рисуют на стенах. Их, короедов, хлебом не корми, а только дай испортить свежую побелку, отодрать обои, выкрасить акварелью кошку. Вот за это их и следовало бы гонять. А попутно - за орфографические ошибки в написании.

Кстати об орфографии.

В словах иностранного происхождения, относящихся к сексуальным отношениям и только лишь входящих в широкий российский обиход (см. ниже в ответе грамотной студентки), ошибки в написании ещё понятны. Но почему многие дети и некоторые взрослые неправильно пишут наши, русские слова? Они ведь подчиняются общим правилам грамматики, которая действует, как и законы природы, независимо от того, сознаёт ли человек наличие этих правил.

Потому что (см. выше) в подавляющем большинстве словарей этих слов нет, даже в орфографическом.

Я подскажу вам, уважаемые читатели, в каком словаре они есть: в ПОЛНОМ словаре Владимира Ивановича Даля. А полный словарь великого нашего словособирателя был издан (3-м и 4-м изданиями) только после его смерти, под редакцией известного русского языковеда Ивана Александровича Бодуэна де Куртенэ. Большинство же "Далей", выпущенных в советское и постсоветское время, за редким исключением, являются репринтным воспроизведением 6-го, советского издания 1955 года, которое ЗАНОВО набиралось (с неполного 2-го издания) и, разумеется, было подвергнуто ЦЕНЗУРЕ. (Не верите? Снимите с полки своего Даля, если он у вас есть, и попробуйте найти... ну, например, слово "жид". Нету? Значит, у вас подлинно советский Даль, в котором словарная статья о безродных космополитах исключена. Как пел Высоцкий, "за графу за пятую").

Между прочим, упомянутое слово "жид" тоже как бы ругательное. Хуже, чем "еврей". Хотя значит то же самое. Кстати, запомним это.

Осведомлённый читатель может возразить: сегодня выпущено уже довольно много словарей лагерного языка, уголовного жаргона, блатной фени и т. д. Но это уже другая тема.

Вернёмся к тому, почему некоторые "непечатные" слова так интересны прежде всего детям. Ответ простой: дети одновременно выясняют для себя некоторые особенности анатомии и физиологии, с которыми эти слова неразрывно связаны.

Я так полагаю, что сексуальным просвещением у нас сегодня занято опять же только ТВ в виде ли молодёжных (французского производства) сериалов, все действия в которых крутятся вокруг этого дела, либо в прямой до резкости передаче выпускницы факультета журналистики МГУ Елены Ханги, которая, как известно, не краснеет. Правда, газет и журналов "про это" тоже хватает, их у нас теперь даже в переизбытке, но телевидение доступнее. А школа? Пока в школе до этого дойдёт (и то ещё трудно ручаться за приемлемую форму), дети всё уже выучили. Потому что это им интересно. Это не бином Ньютона. Это жизнь.

Между прочим, в своё время, когда кому-то наверху пришла в голову мысль, что юной нашей смене всё-таки надо в этом деле помочь, газете "Молодой ленинец" в городе Ставрополе, где я тогда работал, велели разобраться в вопросах пола и просветить молодёжь. Было это в самом начале 80-х. Первый материал поручили подготовить сотруднику отдела пропаганды Василию Красуле. Тогда он был ещё не член Народного фронта, не кандидат в депутаты Государственной думы России, не вице-губернатор, наконец, Ставропольского края, но журналист - хороший, исполнительный, работоспособный, и в ответ на упомянутое указание сверху газета быстро откликнулась статьёй с оригинальным по тем временам и весьма броским заголовком "Про это". После чего меня как заместителя редактора (а не автора статьи Красулю) вызвали в крайком партии и, выражаясь по-ставропольски, "вставили дыню". Претензии были выражены конкретно: "про это" надо писать для молодёжи не так. На естественный же вопрос: "А как?" мне ответили: не валяйте дурака. Идите и работайте... Я пошёл, снял галстук и стал работать. У меня в шкафу в те времена всегда висел галстук: без него в помещения, где располагались руководящие партийные органы, могли и не впустить. Равно как и в том случае, если б кто явился в это священное место в джинсах.

Больше мы на эту тему не опубликовали тогда ни одного материала.

Не знаю, как сейчас живётся Василию Александровичу, снятому с работы новой ставропольской властью и не особо, видимо, разжившемуся за время службы вице-губернатором, но ежели денег не хватает, советую подать иск к телевизионной передаче "Про это". Пусть Ханга с ним поделится, в соответствии с законом об авторских правах...

Итак, некоторые слова (заметили, что я до сих пор даже не занялся их перечислением?) связаны с совершенно естественными человеческими отношениями, которые именуют половыми. Хотим мы того или не хотим, публикуем в печати "нехорошие" слова или нет, разрешаем своим взрослеющим детям "встречаться" или запрещаем, но сексуальная революция и в нашей стране свершилась, так же как и компьютерная. Как с тем, так и с другим следствием развития человеческой цивилизации бороться, на мой взгляд, бессмысленно.

Я преподаю в университете скучноватый, быть может, предмет, связанный с полиграфией, и потому студентам для беседы со мной на зачёте или экзамене необходимо знать некоторые типографские термины, например, названия кеглей (размеров) шрифта: нонпарель, миньон, петит, корпус... Грамотная студентка уверенно отвечает мне на экзамене: нонпарель, минет, петтинг, корпус... Я чуть со стула не упал.



"Ну-с, господин товарищ автор, вы уже попались во всём вышесказанном по крайней мере дважды!" - уличит меня сейчас самый дотошный читатель.

В самом деле: о чём идут рассуждения?

Во-первых, не о матерных ругательствах, как было обещано, а о физиологии, о сексе. А против секса нынче никто и не возражает! Нужны ли слова для обозначения сексуальных действий? Нужны, и они есть. И это во-вторых. Не нарушая никаких норм приличия, можно и сказать, и написать: пенис, вагина, коитус, оргазм. Если угодно, добавим сюда: фелляция (тот же минет, только от латинского fellatio, а не по-французски), куннилингус (с латинского тож) и вышеупомянутый петтинг (взаимные эротические ласки, не завершающиеся совокуплением, но оканчивающиеся оргазмом. Последнее, как утверждают сексологи, крайне желательно для психологической и физиологической разрядки).

Ах, дорогой автор, вам не нравится, что все эти слова иностранные? Что ж, не будем безродными космополитами. Вспомним, что товарищ Сталин сказал однажды: "Иностранцы - засранцы". Подберём и русские эквиваленты. Итак, в той же последовательности. Начнём.

Член. (Не КПСС, конечно же, а половой член). Потом эта, как её... одномандатный избирательный округ чего-то вспомнился... Ага: женский половой орган. Совокупление. Это, как его... заканчивать сношение. В народе говорят: кончать. Дальше? Пожалуйста. Французская любовь. (А что?! Этот разврат оттуда и пришёл, а если вы, все остальные читатели, подумали, как это обычно называют по-русски, то вы, значит, заодно с автором этой похабной статьи). Куннилингус тоже, конечно, разврат, но уже давно один уважаемый печатный орган, кажется, "Литературная газета" (на 16-й полосе) предложила заменить этот непонятный термин русским словом лизинг. От слова лизать, естественно. Что осталось? Некинг? Поцелуи в шею. Петтинг? Есть, конечно, и здесь русское слово... но лучше сказать, как уже было сказано: взаимные ласки. Вот так-то.

Но ведь тема, заявленная заголовком статьи, это русский мат. А русский мат, что и дураку ясно, - это нецензурные ругательства. Ругательства! А вы о чём рассуждаете?

А я опять предлагаю раскрыть словарь. "Ругательство - грубое, БРАННОЕ слово, выражение". "Браниться - ссориться; выражать своё раздражение, недовольство резкими, грубыми словами". "Бранить - обидными, резкими словами порицать, укорять". А в выражении "на поле брани" сохранилось устаревшее сегодня значение слова "брань": не только оскорбительные, ругательные слова, но и - бой, сражение.

Что же получается? Слова, которые всем известны, хотя мы их и не называем, одновременно обозначают органы и действия, естественно необходимые людям, как воздух, вода и хлеб, действия, связанные со взаимной лаской, любовью, действия, ведущие к рождению нового человека... И этими же словами мы БРАНИМСЯ?

Что же это за уродство в нашем языке? Впрочем, может быть, это характерно для всех языков, а не только для русского, и восходит именно к физиологии? Как в отчаянии возопил Блаженный Августин: "Между мочой и калом рождаемся!"

А что, собственно, плохого в моче и кале, кроме запаха? Что плохого в акте совокупления? В факте рождения из известного места, которое "между"? Наконец, в таком страшном для человека факте, как даже собственная смерть, если она приходит в конце жизни? Ведь это всё естественно. Это всё, если хотите, было угодно Богу, раз он нас такими создал.

А вот если не БОГ создал людей, а ЛЮДИ бога, тогда - другое дело.

"Стоп, стоп, стоп! - говорит мне теперь уже не читатель, а редактор. - Не надо нам тут примитивного советского атеизма. Прошло его время".

А я на Господа Бога не замахиваюсь и косить под Емельяна Ярославского не собираюсь. Хотя первое впечатление о Священном писании получил в далёком советском детстве именно из ужасной его книги "Библия для верующих и неверующих". Ныне ба-а-альшая библиографическая редкость. Я вот чего хотел сказать.

Наши предки склонялись к той догадке, что мир - СОЗДАН. Но поклонялись всякой ерунде, жертвы не так приносили, как надо... Господь с помощью Моисея это дело поправил. Однако не в полной мере. Потому как пришлось Ему через некоторое время снова вносить коррективы, теперь уже через Сына Своего. Возникло христианство.

Но ведь кроме этого вероучения существуют и другие мировые религии, не говоря уже о разных мелких конфессиях. Кто-то один прав, а другие - нет? Если считать таким образом, мы сблизимся в этом вопросе со сторонниками исламского фундаментализма и выбросим к чёртовой матери все телевизоры. А может быть, всё человечество, по мере своего развития, продвигается вперёд по пути познания Бога, и сегодня уже достаточно внятно понимает, что антропологизация, то есть очеловечивание Бога, всего лишь - этап в развитии духовности.

Я что-нибудь сказал непонятное? Мне простится. Я не политик. Это Егору Гайдару, как рассказывает Михаил Задорнов (не министр финансов, ясное дело), не простилось, когда тот на встрече со своими избирателями долго рассуждал о монетаризме, факторах конъюнктуры, валовом национальном продукте, чем вызвал мрачное озлобление аудитории, состоявшей отнюдь не из специалистов по экономике, и на спасительный вопрос: "А ты в Бога-то веруешь?", подумав, ответил: "Вообще-то я агностик".

Вообще-то я тоже агностик. Но о роли христианства в судьбе русских матерных слов ещё придётся вспомнить.

Мы возвратимся к этой мысли, а пока посмотрим, соответствуют ли русскому мату слова в других языках (только тех, естественно, которые смутно знакомы автору настоящей защитительной речи). Смею утверждать, что самое распространённое смысловое понятие для ругательств - это слово... Опять кроссворд: шесть букв, и первая "д". А если угодно, пять, и первая "г".

Ответ: дерьмо. Или, что более по-русски, другое слово, однокоренное со словами "говядина" или, допустим, "говеть". По-французски - "мерде". Американцы произносят его "шит" (shit). А у немцев, говорят, вообще все грубые выражения связаны с испражнениями и ещё - с задницей. Грузины, кстати, тоже при случае посылают именно в это место. И даже самое сильное у них ругательство, ругательство матерное, не обошлось без задницы, то есть, как бы говорит об извращении, а не о процессе естественном.

Ну, давайте ещё анекдот, для разрядки.

Стоят на границе рядом русский и польский пограничники. Делать нечего. Беседуют. "Слушай, - интересуется русский, - а как по-вашему будет слово жопа?" - "Дупа", - отзывается поляк. Наш, после некоторого размышления: "Тоже красиво..."

Конечно, послать в дупу или заявить кому-то, что он полное дерьмо, на похвалу не похоже. Но это всё же НЕ мат. Не те знаменитые наши слова, которые многие народы, особенно входившие в состав Союза и продолжающие сейчас оставаться в составе многонациональной России, переняли в свою родную речь без изменений именно для брани, для самых сильных ругательств. Видимо, потому, что в собственных языках у них нет столь сильных выражений.

Собственно, зачем вообще люди ругаются? Разве нельзя возникший конфликт (а конфликты между людьми неизбежны) разрешить каким-то иным образом? Например, сразу в морду. Или, в крайнем случае, пиджак порвать... А может, лучше сразу убить недруга? Но здесь, я думаю, уважаемые читатели, вы наконец полностью согласитесь со мной. Лучше обругать, чем убивать. Лучше послать в дупу или на... или в... чем даже просто морду набить или пиджак порвать. Почему? Потому что, как говорили русские люди, брань на вороту не виснет. Обругали тебя - отзовись ругательством. И - разошлись. И не подрались. И не покалечили, и не убили друг друга.

И заметим, что лучше - выругаться, чем промолчать. Потому что накапливать в душе злобу и гнев отнюдь не безвредно. Сильные эмоции требуют определённой разрядки, и если их всегда заталкивать вовнутрь, то невроз обеспечен. Так что выругаться иной раз - просто необходимо. (Но тут же заметим: если ругань преследует нас в семье, на работе, на улице каждый день с утра и до вечера, обеспечен тот же медицинский итог).

Кстати о неврозах. После сердечно-сосудистых заболеваний и рака это, пожалуй, самый распространённый бич народов так называемой европейской цивилизации. На Западе, правда, человек, у которого возникают специфические проблемы с настроением, плохие сны, идёт к психоаналитику. Невроз излечим. У нас же - только взять бутылку, пойти к другу и нажраться с ним вдрабадан. Хотя, помнится, Ельциным был подписан указ о признании и внедрении во врачебную практику методов психоанализа. Но мы многое "внедряли" и "внедряем". С неизменным результатом: ноль. (Или даже со знаком минус).

А вот в Полинезии неврозов не знают. Там, откуда во все европейские языки пришло слово "табу", нет этого самого табу на основные факты жизни: рождение, совокупление, смерть. И физиология никак не табуирована. И дети сколько угодно могут наблюдать процесс зачатия. (А у нас маленький мальчик, подглядевший в замочную скважину спальни, чем занимаются родители, может лишь с горечью заметить: "И эти люди запрещают мне ковырять в носу!")

Ага, дорогой скептик, я знаю: вы будете сейчас доказывать, что дикари, которые греха не знают, поскольку не обращены в истинную веру, всё же скрывают мужские гениталии набедренной повязкой или, как Адам, хотя бы фиговым листком.

Есть на это совсем другая причина, сходная с истоками обряда обрезания. В пубертатном периоде, то есть, когда у мальчиков наступает взросление, повязка или листочек обеспечивают постоянное трение головки пениса, огрубляют его, в результате с началом половой жизни юноши сразу способны на нормальный, продлённый коитус, а не просто, как сказано у одного из русских классиков, "сразу гадостью обрызгать" и смыться.

Итак, дети в некоторых "нецивилизованных" странах могут видеть все "тайны" жизни, и никому не придёт в голову скрывать от них что-то. В результате, кроме отсутствия неврозов, ещё одно интересное обстоятельство: там не пишут на заборах матерных слов. Потому что, я так полагаю, не имеют понятия о матерной ругани. Ведь матерно - значит по матери, то есть по процессу совокупления и зачатия.

Почему же наши знаменитые русские слова табуированы? Переводятся ли они на другие языки? И что это вообще такое: русский мат?

Не ухмыляйтесь. Ведь не все же наши триста с лишним (или сколько их там) слов и выражений первичны. В русском от одного и того же корня с помощью суффиксов, префиксов и прочих словообразовательных средств можно столько навертеть производных слов и словечек, что немалое количество языков могут нашему позавидовать. А целая бездна двойных толкований, переносный смысл, метафоры и прочие языковые чудеса? Так что речь идёт об очень, очень ограниченном количестве слов.

Может быть, конечно, я не прав, но я отнёс бы к русскому мату всего-навсего ТРИ слова. Всего три.

Два существительных и один глагол. Это обозначения мужского и женского детородных органов и название процесса, в котором взаимоучаствуют эти самые органы.




2.

    Так и есть: шоссе, а вон - грузовик.
    К радиатору водитель приник.
    Чередуя существительных полк,
    Он единственный спрягает глагол.

Конечно, в европейских языках есть соответствия этим нашим существительным и глаголу. И, в общем, ими тоже как бы ругаются. Но этот "мат" всё равно, что жидкое пиво в сравнении с русской сорокаградусной.

Американцы, например, злоупотребляют выражением "fuck you", что можно перевести, как "имел я тебя". Они изображают пальцами неприличный жест, означающий, в сущности, то же самое. Однако, если уж мы затронули английский язык, вспомним: незабвенные битлз пели в кульминационном моменте одной из самых знаменитых песен вместо повторяющихся ранее слов "believe me when I tell you" (верь, когда я говорю тебе), "believe me when I fuck you", то есть "верь мне, когда я... тебя". И это следует, пожалуй, расценивать не как грубость, а как высшую степень искренности, высокого чувства любви. То есть английский глагол "to fuck" и русский "... ть" означают вроде бы одно и то же, но вовсе не тождественны.

Во время кульминации протеста против войны во Вьетнаме демонстрации молодёжи в Америке проходили под лозунгом "Make love not war" (люби, а не воюй). И девушки, подходя к солдатам, втыкали в стволы их винтовок цветок и говорили: "Fuck me now", то есть "Люби меня сейчас".

Вот так. Попробуйте перевести это выражение дословно.

Однако! - крякнет читатель. Чего уж крякать. Нету, нету на Западе этого смака в матерных словах, который присутствует только в России.

Интересно также, что сам русский мат, широко экспортированный нами за рубеж, подвергся по пути существенной инфляции. Даже в речи бывших наших соотечественников. В качестве подтверждения могу привести цитату из повести "Иерусалимский дворянин", принадлежащей перу бывших российских граждан, а ныне израильтян Юры Несиса и Лизы Михайличенко: "... Мат здесь <в Израиле> трогателен, безобиден и ностальгичен, как дедушкина ржавая сабля".

В самой России, несмотря на повсеместную распространённость и повседневное употребление, матерные слова и выражения раньше резко отделялись от обыденной речи. Они имели столь грубую стилистическую окраску, которая не позволяла использовать их во многих ситуациях: в "обществе", при дамах, при детях и подростках. Но всё это, конечно, относилось к более или менее культурной части общества. Хотя казаки придерживались тех же правил; истинно верующие, особенно некоторые сектанты, также не употребляли "чёрных" слов. Простой же народ гораздо проще относился и относится к подобным языковым проблемам...

Вместе с тем, уж коли в жизни есть предмет, явление, может возникнуть необходимость обозначить его и в "культурном" разговоре. Так возникло множество эвфемизмов, иносказаний, намёков.

Эвфемизм - это замена табуированного (в определённой ситуации) слова более мягким. Например, по некоторым представлениям, нельзя раскрывать своего истинного имени, поскольку тот, кто знает его, обретает власть над его носителем; отсюда традиция двойных имён. По языческим представлениям, назвав истинное имя какого-либо существа, можно было нечаянно вызвать его владельца; отсюда вместо "урсус" говорили - медведь (тот, кто ведает, ест мёд), хозяин, косолапый; вместо "чёрт" - нечистый, лукавый. Имя бога также нельзя было употреблять всуе; отсюда Господь Бог, а не Яхве, Иегова или Саваоф. Страшное слово смерть заменяется на упокоение; вместо труп, мёртвое тело говорят - усопший, покойный и т. д.

Вокруг неприличных, непристойных слов (не только матерных) также образуется целый рой умягчающих. "Неприличным" является, вообще говоря, не само слово, а явление, стоящее за ним, но страдает именно слово. Явление со временем как бы "опускает" его, тянет слово за собой. Например, наименование отхожего места в русском языке постоянно умягчается, эвфемизируется: вместо когда-то употреблявшегося прямого отглагольного существительного начинают говорить "уборная", хотя убираться - наряжаться, а не срать; потом и это слово становится грубым, на смену ему приходит жеманный французский заменитель "туалет".

Часто спасительным для норм приличия является именно заимствование из другого языка. Неприличное слово, а тем более крепкое ругательство на языке чужом, не родном воспринимается ближе к прямому смыслу, а не во всей его стилистической красе. Отсюда словечко "факать" (с английского), прожившее, правда, недолгий век, потому что теперь его полностью заместило вполне русское "трахать", впервые появившееся, как мне кажется, в середине 70-х, а ныне общераспространённое и даже зафиксированное новейшим словарём русской лексики.



... Иду на работу; в коридоре оживлённо обсуждают что-то несколько студенток (везёт же мне). Слышу: "хер его знает", "херня всё это", "ну и хер с ним", "а на хера мне это?" С ходу задаю вопрос: "Девочки, а что такое хер?" Девочки смущены. Интересное дело! А что такое аз? буки? веди? глаголь?

Знают: названия букв дореволюционного алфавита. Ну так вот: хер - это дореволюционное название буквы "ха"; по одной из версий - сокращение от слова херувим (херувим - ангельский чин, у них там своя иерархия). От названия этой и других букв пошли полузабытые сегодня глаголы и выражения: похерить (т. е. зачеркнуть; некогда писарский термин), сложить ноги хером (скрестить); писать ногами мыслЕте (идти пьяному заплетаясь); стоять фертом (уперев руки в боки) - и т. д.

Разумеется, сегодня слово хер - как бы мягкий заместитель того самого, к которому прибивают забор. А ведь между тем это не просто эвфемизм, это было когда-то шуткой и, наверное, вызывало улыбку: вместо трёхбуквенного непристойного слова произносили название первой буквы этого слова. Сегодня можно только догадываться, что это было смешно.

Вообще довольно забавно, что произнести матерное слово впрямую - грубость, а намекнуть на него - воспринимается как остроумие. Вот недавно телепередача напомнила, что в 1991 году какая-то газета (кажется, "КоммерсантЪ") так прокомментировала результаты лукавого горбачёвского референдума о сохранении Союза ССР: "Референдум прошёл. И плебисцит с ним". Здесь и юмор, и бездна смысла.

Этот пример напомнил мне довольно грубый политический анекдот. Умирает Ленин и просит Крупскую обязательно, всенепременно выполнить архиважную последнюю просьбу: отрезать ему член. Крупская, конечно, в ужасе, но вынуждена обещать. Только просит объяснить, для чего это нужно. А дело в том, что когда скажут: "Ленин умер!", Троцкий обязательно заявит: "Ну и... с ним!" - "И опять, опять он будет непгав!.. " - восклицает Владимир Ильич.

Этот весьма старый анекдот сегодня представляется мне смешным, но когда лично я услышал его впервые - ещё в студенческие годы - то был буквально оскорблён его содержанием, причём двояко. Во-первых, была оскорблена моя ВЕРА в Ленина. Во-вторых, меня всегда коробило употребление мата. Мне противны были эти слова и выражения, которые я считал грязными.

Между прочим, Маяковского, чью раннюю лирику я до сих пор (со школьных лет!) помню наизусть, однажды я просто перестал читать. Не после ознакомления с жуткой фразой "Я себя под Лениным чищу" или другой, ещё более жуткой: "Я люблю смотреть, как умирают дети". Нет, я был потрясён, прочитав: "Я лучше в баре блядям буду подавать ананасную воду".

Слово "блядь" представлялось мне квинтэссенцией грубости, пошлости, бескультурья. Оно употреблялось в народе (и употребляется) чаще всего в качестве связующего для построения фраз, а вовсе не в прямом смысле. Это слово и вчера, и сегодня - пошлый и назойливый элемент обыденной русской ругани (хотя собственно к мату, на мой взгляд, не относится).

А сам я никогда не ругался, если исключить два лета (после 1-го и 2-го классов), проведённых мною в пионерском лагере. Вот когда я выучил почти всё, чего не знал ранее. Правда, поскольку я был самый маленький и даже не пионер, до меня не доходила очередь подсматривать в замочную скважину просторной кладовки, чем занимаются физрук с вожатой, надолго там запираясь. Зато после отбоя, заливаясь хохотом и матюгаясь, как пьяные извозчики, юные пионеры изображали подсмотренное: то ложась друг на друга попарно, то становясь на четвереньки - хотя не только я, но большинство ещё не видели в этом никакого смысла. Разве только один из старших мальчиков. Когда он демонстрировал нам своё превосходство, все затихали, поскольку перед нами воистину вставала тайна...

Однако поэт, до того искренне любимый, меня озадачил. Может быть, именно тогда забрезжил во мне проблеск той мысли, что сами СЛОВА ни в чём не виноваты; они вне морали, как природа или как наука.

Но подлинный переворот произошёл во мне позже, когда я студентствовал в городе Ленинграде и однажды, по стечению обстоятельств, объяснять которые совершенно ни к чему, держал в руках подлинные рукописи Пушкина и Лермонтова. Не думаю, чтобы у каждого в жизни был такой случай.

Отвлекусь на техническую деталь. Обтрёпанные временем, края рукописей на углах и сгибах наращены (может быть, правильнее сказать - долиты) новой бумажной массой голубоватого цвета, отличного от веленевой белизны старой бумаги. Не зная технологии реставрации, удивляешься вначале этому чуду.

Может быть, уместно сказать ещё и о том, какие РАЗНЫЕ рукописи оставили два гения русской поэзии. Пушкинские - многократно исчёрканы, буквально испещрены поправками, рисунками; это в подлинном смысле черновики; по ним можно изучать движение мысли. Лермонтовские рукописи - шедевры писарской работы, вплоть до того, что каждое стихотворение заканчивается изящной чернильной виньеткой. Ни единой поправочки, вся работа осталась в голове.

Вначале рассматриваешь эти рукописи, благоговея.

А потом уже вчитываешься в текст.

Надо сказать, у Александра Сергеича почерк был сугубо отвратительный. Ну просто чудовищно неразборчивый. И потому я очень и очень долго всматривался в начало попавшего мне в руки листа... Лист по-украински - письмо. Этот лист и был письмом. Пушкин сообщал одному из своих друзей:

"У.. ъ-таки Анну Керн".

Пауза.



Реноме издания, которое, надеюсь, опубликует сей труд без купюр, а также и особенности старой орфографии не позволяют мне воспроизвести здесь это замечательное слово без точек. Но читатель, наверное, догадывается правильно.

Одновременно с этой запиской Александр Сергеевич написал известное стихотворение, посвящённое Анне Керн, несомненный шедевр (хотя ныне хрестоматийно зализанный), где и "чудное мгновенье", и "мимолётное виденье", и "гений чистой красоты". А Пушкин, ребята, если кто из вас до этого не знал - это "наше всё".

Оставив иронию, с этим можно и должно согласиться. Пушкин был человеком изысканной культуры, огромного таланта, но был он ещё просто добрым, хорошим человеком, и ещё - человеком широкой, истинно русской натуры. Без всяких комплексов. Быть может, он единственный из поэтов, кто создал замечательное и чистейшее стихотворение, воспевающее красоту женского оргазма. А его эротический юмор? (Вспомним "Гавриилиаду", "Царя Никиту"). В сторону же критиков, которые требовали ответа, почему он избирает такие сюжеты, поэт сердито бросил: "Что за дело им? Хочу".

Как видим, он также легко и просто употребляет слова русского мата. Надо полагать, не видел он в них ничего дурного.



... Критику этой речи давно пора подать голос. Как! Откуда? Почему? Автор настоящей статьи назойливо, раз за разом повторяет, что самые смачные и грубые ругательства в мире - русского происхождения. Что русские ругаются - русскими словами. Откуда ему это так хорошо известно? Может быть, эти слова вовсе не русские. А, к примеру, монголо-татарские. Или китайские. Сам ведь признался, что для грубостей слова могут заимствоваться из чужого языка. Какие у автора есть доказательства именно русского происхождения матерщины, кроме того, что её, оказывается, и Пушкин употреблял? Может быть, автор считает заодно, что Россия - родина слонов?

Не считает. Времена 2-го издания Большой Советской Энциклопедии, когда чуть ли не на все открытия и изобретения человечества закреплялись русские приоритеты, давно прошли, и мы теперь, к примеру, согласны с тем, что самолёт контрадмирала Можайского никогда не летал, а дьячка Крякутного, который, надув "дымом смрадным" некий ФУРВИН, ухнул якобы с рязанской колокольни с утробным криком "Летю!" (см. фильм А. Тарковского "Андрей Рублёв"), вообще в природе не существовало. Как и слова "фурвин", о котором в телепередаче "Колесо истории" объявлено, что так именовался русский предшественник воздушного шара (монгольфьера). Не верьте Якубовичу, он не всегда знает, о чём говорит.

Но русский учёный Попов изобрёл радио раньше, чем итальянец Маркони, но Гагарин действительно летал в космос! И так далее. А то некоторые самоуничижители всерьёз доказывают, что НИЧЕГО хорошего за русскими не числится. Нет, я полагаю, русские - довольно умный народ (или таковым был). Хотя и не самый умный, что теперь совершенно очевидно. И не самый древний на земле. А то ведь, если доверчиво относиться к звучанию слов, предки наши были русскими ещё в такие незапамятные времена, когда их так и называли: этруски, то есть - это русские. (Ей-богу, не преувеличиваю; один "молодогвардейский" автор-патриот, можно сказать, жизнь положил, чтоб доказать этот тезис).

Но если уж чего на Руси никогда не умели, так это управлять собственным государством. Вот это - да. Вот это - испокон веку, со времён призвания варягов Рюрика, Трувора и Синеуса на русское княжение. И вплоть до призвания монетаризма, в общем, для тех же целей, внуком русских писателей Павла Бажова и Аркадия Голикова.

... Увы мне! Под рукой нет документов, а в Пушкинский дом в город Санкт-Петербург просто так не сбегаешь. И потому опираюсь только на память студенческих лет. Мне кажется, что сочное русское словцо (русское, русское) было написано великим поэтом через букву "ять". (Возможно, что некоторые из вас, уважаемые читатели, понятия не имеют, как писалась до революции буква "ять", во всяком случае, не в типографском, а в рукописном начертании. А это очень просто: начните писать от руки строчную букву "п", но на второй палочке раздумайте и превратите её в мягкий знак. Вот вам и ять).

Однако, быть может, память меня и обманывает. Потому что в бодуэн-де-куртенэвском Дале соответствующее слово написано через "е", а не через "ять".

... Владение собственным своим, родным языком, ежели ты не языковед по специальности, можно сравнить с вождением автомобиля, ежели ты не автомобильный механик. Или, если угодно, с работой на персональном компьютере, когда ты не программист.

Мне кажется, это очень хорошее сравнение. Водитель, вполне уверенно чувствующий себя за рулём, может иметь весьма смутное представление о том, что именно происходит во время впрыска топлива в цилиндры. Пианисту не обязательно знать, как именно крепится войлок к молоточку, ударяющему по струнам. Чтобы работать в прикладных программах ОС Windows, не обязательно знать даже основы программирования.

Носитель языка НЕ ЗНАЕТ, как устроен его собственный родной язык. (Школьная программа не в счёт). Но это незнание не мешает языком владеть.

И тут следует уточнение. Каким языком?

Каждый из нас хорошо владеет только тем, который для нас современен. Уже язык Пушкина, язык Даля для большинства во многом архаичен. Здесь напрашивается ещё одно сравнение: с генеалогическим древом. Мы, люди обыкновенные, знаем отца, мать, деда с бабкой, хорошо ещё, если помним прадедов. А специалисты по генеалогии устанавливают родство до чёрт знает какого колена. (Обычно у знатных лиц, но, к сожалению, не наше. Наше тонет во тьме веков).

А ведь Пушкин, Даль и мы с вами - современники с точки зрения вечности. Чего там - полтора-два века. Не срок. Христианству на Руси уже больше тысячи лет! А сколько тысячелетий наши пращуры пребывали во тьме язычества? Какими словами называли то или иное дело? И какие слова из прорвы времени дошли до нас, а какие - нет?

Язык - это такая штука, которая эволюционирует страшно быстро. В известном смысле; ведь эволюция живых организмов длится миллионолетия, а история языка - история общества, и это всего лишь тысячи, ну - десятки тысяч лет. И если сегодня наш великий, могучий, прекрасный русский язык сравнить с летящей птицей, то лишь специалист установит её родство с прыткой, но ползучей ящерицей. Косточки у них, оказывается, похожие, коготочки, глазки; чешуйкам соответствуют пёрышки; а почему? А потому что в далёком эволюционном прошлом у птицы был дедуля - зубастый археоптерикс, а у того, в свою очередь, некоторое родство с тиранозавром рекс, какой-то общий предок.

Установить это, повторяю, может только специалист. И потому лингвисту понятно, а нам - не очень, почему, например, одно и то же слово в нашем языке так по-разному сегодня звучит (идти, иду, но - шёл). И почему некоторые грамматические формы окостеневают или вовсе исчезают из речи. Вот сейчас, например, мы говорим по-русски: я, ты, он, мы, вы, они ЕСТЬ, а раньше ведь говорили по-другому: я - есмь, ты - еси, он - есть, мы - есьмы, вы - есте, они - суть.

Или возьмём, к примеру, такое русское слово, как "яти", или "ять" (слово, а не букву). Даль толкует его как совершенный вид от глагола "имати" (брать) и "имать" (ловить); "ять" сегодня забыто, а "взять" (а в нём тот же корень!) живёт. Если у вас достанет сил прочитать горьковскую "Жизнь Клима Самгина", вы встретитесь там ещё с одним однокоренным образованием - в выражении "Поял твою мать!", довольно-таки подозрительном нашему уху по сходству с главным русским троесловием (которым именно, пояснять не требуется). По рассуждению героя это выражение в далёкой тьме матриархата заменяло приветствие. Пожилой, ослабевший с годами мужчина, встречаясь в лесу с незнакомым молодым да здоровенным, да с дубиной в руке, говорит ему: "Поял твою мать!", что означало: "Здравствуй, сынок! Я мог бы быть твоим отцом". Матриархат, однако. Родство считали по женской линии. Но после такого приветствия молодой и старый расходились мирно.

Итак, раньше троесловие это было приветствием, а теперь... Но всё по порядку.

Возьмём ещё такое словечко, которое очень похоже на предыдущее: "ети". Оно ещё живо, им пользуются как пристойным в сравнении с другим, которое написать у меня и рука-то не поворачивается. Употребляют этот глагол, я заметил, вострые на язык старушки, а также мужчины в возрасте, когда им хочется произнести наше самое-самое распространённое матерное ругательство, но обстоятельства вынуждают грубо не выражаться.

К моему большому сожалению, в год, когда я поступил на факультет журналистики Ленинградского университета, преподавание старославянского отменили. Поэтому я дилетант в вопросах исторического языкознания. Быть может, при Пушкине это слово, о значении которого мы сейчас поговорим, писалось всё-таки через ять. Ведь ять (буква) могла переходить как в "е", так и в "я". (Например, слово "есть" в значении "принимать пищу" точно писалось через ять, сейчас - через "е", а однокоренное с ним слово через "я" - яства).

Уважаемый читатель N, не волнуйтесь! Я предвижу ваш вопрос. Я сам его сейчас сформулирую и тотчас отвечу. Вы хотите спросить: какое отношение имеет матерное слово, употреблённое великим русским поэтом Пушкиным, к упомянутому "ети"? Вы хотите сказать, что ежели уж автор взялся писать о матерных словах и определил, что таковых в русском языке всего лишь три, то причём здесь другие слова, которые тоже могут быть названы грубыми, как упомянутая выше жопа, а также, если угодно, хер. Но безобидная присказка благодушных алкашей и старушек типа "ити ж твою двадцать" - это же не ругань!

Отвечаю. Слово "ети" к единственному русскому матерному глаголу имеет отношение точно такое, какое слово "скрести" имеет к слову "скрёб". Или, если угодно, "грести" - к "грёб".

Это одно и то же слово.



Итак, с глаголом разобрались. Глагол, как видим, русский, исходит из тьмы тысячелетий. А вот что с ним за беда стряслась, что из приветствия стал он самым вроде как постыдным ругательством, об этом мы ещё поговорим.

А пока обратим свой слух и взоры на два существительных, об которые филологами немало копий сломано. Или копья ломали об филологов? Помнится мне, что где-то на рубеже 60-х, когда я пребывал ещё в школьном возрасте, прессу вдруг заполонили карикатуры и фельетоны (в том числе стихотворные - был у нас классик по этому жанру) на "матерную" тему. Один из "крокодильских" рисунков помню как сейчас: в мужской бане сквозь клубы пара меж голых мужиков, прикрывающих причинные места шайками, движутся учёного вида одетые в купальники дамы - фольклорная экспедиция.

Много лет спустя я краем уха слышал, что в те годы была предпринята попытка защиты диссертации на тему о происхождении упомянутых слов. Диссертантку жестоко обсмеяли и даже, по некоторым версиям, лишили работы. Это примерно так, как если бы вдруг стали писать фельетоны про врачей, занимающихся геморроем, и увольнять их с работы к чёртовой матери. А что? Ведь именно у нас, в СССР, гоняли продажную девку империализма кибернетику. И подругу её генетику - за то, что с монахом Менделем путалась. "Я другой такой страны не знаю..."

Но попытки исследовать этимологию русского мата всё же предпринимались. Распространение получила монголо-татарская версия его происхождения. Как пел Высоцкий: "Если кто и влез ко мне, так и тот татарин..."

Не зная ни татарского, ни монгольского, ничего не могу сказать от себя лично. Слышал, правда, что этимология вышла неубедительная. От себя лично повторю, что не только глагол, но и существительные - наши, русские. А чтобы чуть точнее, скажем так: древние русские, очень и очень старые.

Вы, дорогие читатели, безусловно, знаете сегодняшнее, вполне современное игривое словцо "перепихнуться". Смысл его объяснять не нужно. Глагол же "пихать" (пехать) по возрасту гораздо почтеннее. Значит он следующее: "заталкивать что-л. куда-л., где тесно". Добавим: не просто заталкивать, а "двигать от себя толчком, совать". Вдумались, да? Эротика здесь уже не просто намечается, а присутствует грубо и зримо. А теперь попробуем образовать от этого глагола отглагольное существительное. По такому типу: "ездить" - "езда", "пихать"- "....." И вот вам РУССКОЕ обозначение того места, КУДА пихают, суют.

И, наконец, вплотную подошли мы к тому самому слову, на котором наш забор держится. Здесь придётся вспомнить о другом старинном слове: "ховать". В современном русском языке его уже нет (отсутствует в словарях, даже в орфографическом) или почти нет (сохранился в говорах). А в украинском это слово живое, и значит оно в общем смысле - прятать, хранить, беречь, а в частности - убирать, помещать НА ДОЛЖНОЕ МЕСТО.

Итак, операция та же: сооружаем отглагольное существительное. По типу: совать (пихать) - суй, "ховать" - "..."

Можете вешать забор. На РУССКОЕ слово.

Скептик может сказать, что фокус удался не вполне. Слово "езда" означает действие, а не предмет. А слово "суй" - вообще не существительное, это повелительное наклонение глагола. Стало быть, вместо обозначения женского полового органа мы получили название процесса, а заборное слово должно было означать указание, призыв: прячь, убирай...

Или - помещай в положенное место. В процессе пиханья. Почему бы и нет? И если бы мы подглядели за нашими предками в матриархате, мы вполне могли бы услышать, как женщина предлагала бы мужчине ДЕЙСТВИЕ и затем, уже в процессе, восклицала бы в страсти другое - короткое, с придыханием - слово как призыв, как просьбу, как приказ действовать.

Может быть, это уже шутка. Или наполовину шутка. В конце концов, в каждой шутке есть доля - шутки.

А если серьёзнее, то нужно сказать так: язык устроен очень сложно. В нём есть распространённые, часто применяющиеся словообразовательные модели (и в таком случае легко подобрать соответствующую точную аналогию), и есть такие, которые, быть может, используются всего лишь раз. В одном случае мы видоизменили слово, и получили глагол, в другом - существительное. А что происходит со словом в веках и тысячелетиях?

Повторюсь, но повторюсь сознательно: за 100-150 лет язык уже заметно изменился, "Слово о полку Игореве" уже требует для нас перевода (в подлиннике мы уже не в состоянии понять собственный язык!), письменности на Руси всего лишь тысяча лет, а до того никакие "черты и резы" (гипотетическая письменность) древних славян (правильно, кстати, не славян, а словен, но это - уже совсем другая история) особенностей языка до нас не доносят.

Но иногда древние формы доживают до наших дней в виде окостеневших выражений, фразеологизмов. Спасибо фольклору. Помните: "Ох ты гой еси, добрый молодец!" Если вы не филолог, знали б вы, до слушанья этой защитительной речи, что собственно значит слово "еси"? (См. объяснение выше). А тут ведь ещё и слово "гой", по поводу которого так и хочется скаламбурить... Например, подбросить эту фразу Юре Несису и Лизе в Иерусалим. Или ещё так осовременить фольклорный текст: "Ох ты ж, ГЕЙ еси, добрый молодец..." Преодолеем этот соблазн и вновь посмотрим у Даля: "гой" в данном случае - междометие, несущее смысл "вызывательного восклицания, ободрительного вызова".

И ещё раз обратимся к Далеву словарю, но теперь уже к редакционному послесловию в 3-м издании:

"Как во всех частях человеческого тела, "приличны" они или "неприличны", происходит то же кровообращение, то же питание, имеется та же нервная система, точно так же и все слова языка, "приличны" ли они или "неприличны", подвергаются одинаковым психическим законам, представляют одинаковое звуковое и формальное строение. Иногда именно в "неприличных" словах и выражениях сохраняются очень древние формы и синтаксические обороты..."

Будем считать, что мы слегка разобрались в происхождении и смысле некоторых очень древних русских слов и синтаксических оборотов.

Но вопросы остались. И очень существенные.




3.

    Он со лба рукою вытрет мазут,
    И ещё словечко тронет на звук.
    Ключ и паклю он положит в карман
    И, наверно, не напишет роман.

На пути к современнику из глубины времени со словами, о которых мы ведём уже довольно долгий разговор, произошли странные превращения.

Дело не в том, что мы забыли их происхождение. Это, между прочим, дело нехитрое. Забывать мы умеем. Особенно верно соотносится это утверждение с так называемыми уроками истории. Существует замечательный афоризм: главный урок истории заключается в том, что из неё не извлекают никаких уроков. Звучит современно, не правда ли?

И ещё одно наблюдение: бывает, что наиболее прочно забывается то, что было общеизвестно.

Не верите, что такое может быть? Выше было упомянуто имя лесного хозяина - "урсус". Это слово нерусское. Возьмите любой этимологический словарь. Там вы сможете прочитать, что собственно славянское слово утрачено навсегда. Вот ещё пример, связанный с темой моего выступления. Каждый и сегодня знает названия двух русских народных песен: "Барыня" и "Камаринская". Но НИКТО теперь не знает их полного текста, который когда-то был известен абсолютно каждому русскому человеку. Никому не приходило в голову записать эти тексты хоть бы себе на память (зачем фиксировать общеизвестное?), а напечатать их вообще представлялось делом совершенно невозможным, поскольку песни были ну абсолютно неприличные. (Хотя меня вновь тянет процитировать замечательный словарь: "Слова, некогда "приличные", переходят мало-помалу в разряд "неприличных"; слова же, в былое время производившие впечатление "неприличных", становятся со временем вполне "приличными" членами языкового общества". Чтобы не быть голословным: народное слово "парень", то есть "молодой неженатый мужчина", в допушкинские времена в обществе считалось неприличным).

В чём уж там заключалось неприличие в упомянутых песнях, сегодня точно мы не знаем, можем лишь догадываться. По-видимому, фольклор в данном случае смыкался с барковианой, то есть с матерной поэзией.

Точно так же мы можем только догадываться о всём том комплексе причин, который течением веков "опустил" слова, о коих ведётся речь. Уж, наверное, то были серьёзные причины, коли из слов любви, из слов приветствия вышла в итоге самая чёрная, злая и грязная ругань. А может, это НЕ ТЕ слова?



Давайте порассуждаем.

Выше мы утверждали, что фаллос для многих и многих народов был в древности, а для кого и сейчас, предметом священным. Упомянут был и древний обычай заменять имена истинные эвфемизмами, то есть именами-заместителями. Разобравшись со значением якобы таинственных матерных слов русского языка, мы убедились, что значат они всего лишь навсего "пихалка" да "ховалка". Сегодня, пожалуй, мы назвали бы пихалкой то, чем пхают, а ховалкой - место, куда суют, прячут. Но эта инверсия нисколько не изменяет простоты смысла, заложенного в исходных словах. И эта простота несколько смущает.

Истинны ли эти слова? Или это - слова-заменители?

Тогда каковы же подлинные слова, слова священные, настоящие имена вещей?

Этот вопрос заставляет окунуться в целый ворох других слов. Я сунулся в него, но к окончательному выводу не пришёл. Может быть, заслушав эту речь, к проблеме обратится человек с должной подготовкой - языковед, лингвист. Потому что без должных знаний в этом тонком и сложном предмете необыкновенно легко наделать разного рода ошибок. Они подстерегают любопытствующих на самых разных уровнях.

Так, один мой знакомый врач, узнав случайно, над какой проблемой я задумался, безапелляционно высказался в том духе, что здесь и времени тратить нечего: все матерные слова - китайские, а русские, мол, понаслушавшись, их просто переняли.

Здесь только отдалённый звон, но где он и в чём заключается? В одном лишь случайном созвучии. Распространённая частица "хуа" и на самом деле по-китайски звучит точно так, как главное русское слово. Но не имеет к нему ни малейшего отношения, точно так же как русское слово "зуб" - к очень похожему арабскому. Похожему фонетически, а не по смыслу, так как арабы этим словом называют другую часть человеческого тела (именно ту, о которой мы рассуждаем, а вовсе не зуб). Слово "mesto", услышанное от итальянца, не имеет ничего общего с каким-либо пространством земной поверхности, поскольку значит "уныло, печально, угрюмо", а вот украинское "мiсто" (город), белорусское "месца", сербско-хорватское "мёсто", равно как русские слова поместье, мещанин - всё это родственники. Но в родственных словах подстерегают другие напасти: польское "uroda" - красота, "вродливая дiвчина" по-украински красотка, но уродливая девушка по-русски - это не похвала.

Как-то утром в городе Ставрополе я направлялся в редакцию "Молодого ленинца", и когда троллейбус приблизился к зданию бывшего кинотеатра "Родина", где нынче расположились пограничники, спросил двух девушек, стоявших перед дверями: "У "Родины" выходите?" В ответ получил презрительный взгляд и ошеломляющий ответ: "Сам ты уродина!" Потом узнал, что каламбур этот постоянно самовозобновляется с того самого момента, как был построен кинотеатр и остановка возле него.

Таким образом, даже в одном языке бывают чисто случайные совпадения и созвучия. У Сергея Довлатова есть сценка, в которой Горбачёв, побывав на спектакле, звонит якобы Любимову и выспренно восхищается: "Это просто пир духа! Пир духа!" А режиссёр с недоумением слышит от генерального секретаря: пердуха, пердуха... Или вот недавно краем уха слышу по телевидению о "паскудных сведениях" из правительства. Обалдев, поворачиваюсь к экрану, чтоб узнать, о каком же очередном паскудстве идёт речь, и только через некоторое время соображаю, что диктор сказал: "По скудным сведениям..."

Так что языковые проблемы с налёту не решаются. Они требуют раздумий и совета с источниками.

Размышлял я так. В истинном имени должен быть скрыт какой-то основной смысл, первичное значение, а не относительно второстепенное качество. Возьмём "неприличное" слово блядь. В общем смысле это женщина, которая отдаётся не одному-единственному, а разным мужчинам. Но далее требуется смысловая дифференциация. Жрица, отдающаяся в храме любому мужчине по требованиям религии, это одно, гетера, где ум так же важен, как и тело, - другое, дорогая валютная "путана", услаждающая досуг новых русских, - третье, а бановая бикса, то есть вокзальная проститутка, зарабатывающая себе на пропитание тяжёлым и грязным промыслом, четвёртое.

Но само слово имеет ясную этимологию, восходя через "блуд" к "блудить, заблуждаться", то есть, идти не прямым путём, а отклоняясь. Кривыми, стало быть, путями. И замечательно, что есть ещё слово "курва" латинского (вроде бы) происхождения (отсюда курвиметр - прибор для измерения кривых линий), означающее то же самое. То есть в данном случае и русские корни ясны, и смысловые иноязычные параллели имеются.

А вот с фаллосом такой ясности нет. Греческое слово есть, латинское (penis) тоже, но интересуют нас русские корни. Где искать ИСТИННОЕ слово?

"Посоветовался" со специалистом: основателем русской матерной поэзии Барковым Иваном. Жил он двести лет назад (то есть, мог знать многое из того, что в языке до нас уже не дошло), человек был по тем временам очень образованный, латинист, переводчик, знаток поэзии, работал, в частности, секретарём у Ломоносова. Пьяница ещё был жуткий. Поскольку стихи писал в подавляющем количестве только матерные, без синонимов к нашим трём словам, понятно, обойтись не мог. И употреблял их во множестве. Перечисляю (по списку "ладомировского" издания 1992 года).

Имена существительные:

а) битка, булава, гуж, елда, елдак, жердина, кишка, колбаса, кутак, мотовило, потка, рог, рычаг, салтык, свая, скало, ствол, струна, уд, шест, шишка, шмат, юрка (а также добавляю почему-то не вошедшие в перечень, но употребляемые почтенным автором: голик, жало, жила, коклюшка, конец, муде, плешь, урод, член);

б) дыра, зарубка, клуша, ладья, литонья, махоня, мошна, плотина, поставец, рана, фарья, ш (щ)елупина, шентя (снова добавляю: лоно, манда, пещера, рубец, щель).

Глагол:

драть, еть, махаться, мулить, пендрючить, пендрячить, пороть, пырять, сарафанить, с (а)урначить, чванить, чкаться, чкварить, шмарить. А также можно вычитать ещё слова: блудить (ся), заби (ва)ть, отлячи (ва)ть, пехать, пехивать, пхать, толочь, чистить, шлять, ярить.

Уф!

В этом списке есть отдельные неясные сегодня слова (например, "елдак"), чем-то подозрительные на иноязычное происхождение, но большинство слов понятны и имеют какое-либо другое основное значение. Они привлечены Барковым по признаку сравнения: булава, дыра, жердина, колбаса, пещера, рана, щель... (Есть даже такие конструкции, как "слепой и лысый детина"). Что-то носит более общий смысл, например, русское слово "уд" - это любой член тела (поэтому у других авторов половой член именуется "тайный уд"), что-то, напротив, обозначает частность: плешь, ствол и муде - это составные части "тайного уда".

Последнее слово, кстати, нельзя обойти вниманием из-за его странной формы. Чудак на букву "м" - это нам понятно, живём в стране чудаков и чудозвонов, но почему такое нерусское окончание у основного слова?

Оказывается, именно русское. Только опять-таки - древнее. Некогда в языке существовала особая форма числа, не единственная и не множественная, а двойственная, относящаяся к парным предметам. Таинственное слово - среднего рода и по сей день имеет три числа: единственное - мудО (яйцо), двойственное - мудЕ, множественное - мУди. Остатки влияния двойственного числа сохранились в некоторых окончаниях и ударениях других русских слов (глаза, рога, берега).

Во как!

Но в общем испытываешь, как писали Стругацкие, разочарование опытного кладоискателя, уже отвалившего заветный камень, сунувшего руку в тайник, но нащупывающего там вместо сокровищ только лёгкий пух, неопределённые крошки и какой-то мелкий мусор...

Нет у Баркова заветного ИСТИННОГО слова!

А ведь кто же, как не он, знаток "портошных пределов"! Кому более ведома "гузенна область" и "пахи"? А раз нет у него, богохульника и классика-матерщинника, значит - не сохранилось слово! Точно так и по той же самой причине, как славянское имя медведя. (Но поскольку слово "медведь", хоть оно и было когда-то словом-заменителем, сегодня нас вполне устраивает, на этом и успокоимся...)

Можно заметить, конечно, что у Баркова некоторых слов, известных любому нашему современнику, нет вообще. Например, пресловутый хер - отсутствует. Это значит лишь то, что шутка, о который мы вели речь выше, появилась на свет божий позднее ломоносовских времён. Нет и залупы, хотя глагол залупать (поднимать, задирать) встречается ("Сойди, о Муза, сверху в дол И на пуп залупи подол"). Битка есть, а палки нету; стало быть, Барков не знал, что значит "бросить палку". А что ж вы хотите? Язык, пока он жив, обновляется постоянно, процесс идёт.

Можно заметить сегодняшнюю неполноту барковского списка и в перечне синонимов вульвы, то есть женского полового органа. И тут нечто любопытное преподносят нам русские народные говоры, кое-где (внимание!) сохранившие слово "кунка". Один старый журналист и писатель, живущий в станице Баклановской Ставропольского края, населённой лет двести назад выходцами из Курской губернии, подтвердил: "У нас и сегодня могут сказать, что у какой-нибудь особы кунка-де - колесом не прикроешь..."

Что же примечательного в этой самой кунке? Ведь областные говоры содержат в себе много своеобразной лексики.

Но это слово - особенное, потому что соответствует латинскому cunnus. И если оно не было заимствовано именно из латинского в обозримые исторические времена, а существовало в одном из русских говоров самостоятельно, то это и есть слово настоящее.

Почему, в таком случае, оно не забылось? Наверное, запрет произнесения вслух истинного имени распространялся только на мужскую детородную снасть.

Эх, язычество, язычество! Многобожие, суеверия, темнота...

А в то же время - некая патриархальная простота нравов, в то же время - такое положение женщины, когда она не была, как это случилось впоследствии, унижена и угнетена, когда ей не приходилось бороться за равенство, хоть она вовсе и не была равна мужчине - она занимала СВОЁ место в обществе, и мужчина тоже не был равен ей, ведь "равенство" здесь, вообще говоря, просто невозможно.

Да, конечно, было в этом обществе и угнетение, сильные были и слабые, и неравенство, и жестокость существовали, но чего не было - того, по-видимому, не было: противостояния по признаку пола. Соответственно, не было и никакой борьбы за эмансипацию женщин.

Мне пришлось как-то прочесть удивительное исследование, посвящённое фольклорным истокам пушкинской сказки о мёртвой царевне и семи богатырях. Из него следовало, что в дохристианскую пору существовал обычай молодым неженатым парням уходить из-под родительского крова и жить в отдельном доме, объединившись с несколькими товарищами по общественному положению и, возможно, по какому-нибудь профессиональному признаку. Ну, например, ватага нанималась охранять какой-либо населённый пункт. Или, наподобие артели, бралась за строительство. Или пни корчевать - мало ли?

За домом, где жили некоей коммуной упомянутые артельщики, бралась приглядывать незамужняя девушка. Прибиралась, готовила, кормила парней и... обслуживала всех. И грехом сие - не считалось! Она могла потом выйти замуж за кого-нибудь из этих же дружинников, а могла и вернуться назад, под родительский кров, причём, если не одна, а с ребёнком, никто её за это не винил и в покор не ставил, и помехой для последующего замужества ребёнок, прижитый в девичестве, не был. Исследователь очень восхищался Александром Сергеевичем, переложившим эдакий факт из жизни диких предков в целомудренный, вполне христианский сюжет.

Ну вот мы и коснулись христианства.

Я не собираюсь говорить о том, что на пути к Богу христианство было огромным шагом вперёд, поскольку Бог оказался не вне человека, а в его душе, что христианский принцип возлюбить ближнего своего, как самого себя, есть основа всей современной морали. И кровавых крестовых походов касаться тоже не собираюсь, потому как все эти вопросы - мимо темы.

Я хочу только одно сказать: во времена язычества - матом не ругались.

С крещением и принятием новой идеологии в жизнь наших предков вошло противоречие, отсутствовавшее в прежней жизни. То, что всегда было хорошо, вдруг оказалось - плохо. Речь идёт, естественно, о половых отношениях.

Первородный грех, искупление, то да сё - всё это достаточно сложно; здесь был, наверное, какой-то громадный смысл, но наверчено столько, что мы не выберемся, тем более, что в достаточной степени сим предметом я не владею. Упомянем только одно: если христианские догмы, в их основных идеях, довести до логического конца, человечеству нет никакого смысла жить. Это не я сказал, это философы так говорят. Но человечество - живёт. Живёт во грехе и во искуплении.

Не согрешишь - не покаешься.

Как известно, христианство входило в жизнь русского народа не так уж легко и не так уж быстро. Сотни лет церковь боролась, и порой весьма жестоко, с пережитками язычества. И победила. Чему главным свидетельством может служить превращение русских слов (пусть даже и эвфемизмов), связанных с половым актом, в слова непристойные. Не делать того, чего требует жизнь, человеку нельзя. Но говорить об этом стало грешно.

Христианство христианством, оно указанную перверсию (то есть некое извращение сути естественных вещей) сыграло не только у нас. Однако совершенно особое, исключительное значение в "опущении" русского мата имеет монголо-татарское иго. Причём дело тут не только в словах. За словами стоят последствия более печальные.



Русские люди (неважно, ещё полуязычники или уже стопроцентно православные христиане) в культурном и моральном отношении были несравненно выше завоевателей. "Есть мясо, сидеть на мясе (на лошади) и вонзать мясо в мясо (иметь женщину)": три главных удовольствия жизни монголо-татар. Вот это и есть всё, что можно сказать об их духовных высотах. И вот ТАКОЙ народ подмял под себя завоёванный.

И, прежде всего, - женщину.

У монголо-татар, можем мы прочитать в каких-нибудь очерках истории, был такой обычай. Завидев русскую девочку, ордынец швырял в неё свою баранью шапку. Если от удара девочка падала, значит, была ещё мала для соития, если же могла устоять на ногах, значит, её уже можно было иметь. И тут же её имели. Не спросив, разумеется, она - согласна ли.

И так - два с половиной века.

"Если кто и влез ко мне, так и тот татарин". Так он ведь не в кунку влез, он в душу русскую влез и нагадил там, и наследил так, что грязь эта не отмыта и, может быть, не будет отмыта никогда.

А далее в нашей истории происходит вот что. Та грязь, в которую превратили завоеватели половые отношения, та невозможность защитить своих женщин и та бессильная ярость по этому поводу, которой не могли не испытывать русские мужчины, с течением времени обращаются на сам половой акт, "опускают" уже не слова, а действие. Психология, однако. И если в других (западных) христианских странах слова, о которых мы вели речь, приобрели непристойное звучание только под влиянием религии, в русском языке в результате монголо-татарского нашествия эти слова стали по-настоящему ПОГАНЫМИ, превратились в непотребную ругань.



"Монголо-татарская" тема, как и вообще тема повседневной сегодняшней и вчерашней матерщины, этим не исчерпывается. Есть ещё один аспект в этой истории, и аспект очень существенный. Может быть, самый существенный и принципиальный, особенно на текущий, как говорится, политический момент. Это - отношение народа к власти, которая им управляет. И отношение народа к самому себе. (А всякий народ достоин той власти, которая им управляет, говорят французы).

Два с половиной века русских "опускали". Опускала власть иноплеменных завоевателей, но и своя власть, русская, делала то же самое!

А что, РАЗВЕ НЕ ТАК? Давайте вспомним нашу историю. Много ли в ней моментов восторженного, вдохновенного единства народа и власти? Таких, как единение князя Пожарского с простым, можно сказать, человеком Мининым, как "жизнь за царя" Ивана нашего Сусанина? Ну, конечно, ещё 1812-й год, опосля которого русский язык обогатился ругательным словом "шаромыжник" (от французского "шер ами", с чего начинали униженные просьбы о хлебе и крове оборванные солдаты разбитой армии Наполеона). Ну, конечно же, год 1941-й. "Братья и сёстры!.. "

И - всё!

Походы на Париж, после которых уже французский язык обогатился словом "бистро", были торжеством Александра I, а не народа, а что уж Сталин сделал с братьями и сёстрами после войны, не будем и упоминать.

Иго было властью. Власть стала для русского народа игом. Иго было насилием. Власть, которая должна быть "осознанной необходимостью", на века становится в русском государстве синонимом насилия.

... Ну не надо, не надо восторга, не надо вдохновенья, пусть будет хотя бы взаимопонимание в тех случаях, когда власть печётся о благе страны. Однако и народ - "со всячинкой", по осторожному выражению Горького. Иван же Барков выразился о своём народе определённее: "Скулистое лицо холопа Не стало рожа, стало жопа". (Стихотворение "Описание утренней зари").

Вам примеры того, что народ "не всегда прав"? Пожалуйста.

Александр II отменил крепостное право, за это народ (народная ж воля!) убил его, оторвав ноги бомбой. Вся "передовая общественность" аплодировала этому гнусному акту терроризма и неблагодарности. Столыпин создавал великую Россию, за это ему присвоили кличку "вешателя" (Пётр Аркадьевич решительно и последовательно боролся с терроризмом) и, в конечном итоге, влепили пулю от того же народа.

Ах, Столыпина ЖИД застрелил, не русский?

Если угодно, вот вам ещё один из итогов монголо-татарского ига: русский национализм. Вышеприведённое слово "поганый" в половецкие времена вовсе не было ругательством, это было нейтральное определение нерусской национальности (Русь и Поле жили рядом и, возможно, жили в двуязычии). Возможно, нейтральным было и противопоставление "словены" (владеющие словом) - "немцы" (все иностранцы с Запада, немые, не владеющие словом). Но вот нация более низкая поработила более высокую, ИЗНАСИЛОВАЛА её. И в результате, с течением времени, удивительный психологический выверт: поганые жиды, оказывается, распяли нашего Христа.

Это означает, что народ стал путаться.

Гм, гм... Вы, господин автор, сами уже всё подзапутали. Ну вот, например, о власти. Власть - это всегда насилие. Было ли когда-нибудь по-другому?

Да, наверное, было. Существовала же новгородская республика (и не только новгородская, как теперь считают), то есть, - единение власти с народом. Свободолюбие имелось (не всегда ж существовало крепостное право). И гордость была у народа, и самоуважение. В летописях можно вычитать. А национализма не было. Женились на ком хотели (чуть не сказал - на ком попало). Оттого и кровь не застаивалась, как застоялась некогда у фараонов, бравших в жёны, ради чистоты крови, родных сестёр. Во: были патриоты, да? Однако потому и выродились: из-за неумеренного патриотизма.

Тем не менее у каждой палки два конца (кроме той, которая синоним предмету нашего исследования). Оборотная сторона гипертрофированной независимости, всякое отсутствие единства по национального признаку - и вот рязанцев чужаки лупят, а новгородцы посмеиваются. "Парад суверенитетов" (извечные суперечки уделов да княжеств) - и наших бьют кто ни попадя. Отчего и возопил безвестный автор "Слова о полку Игореве", призывая Русь к единству.

Призыв, как известно, не помог. Русь была покорена Ордой. Раздавлена, изнасилована. И возвратившись к нашим баранам, то есть, - к нашим ни в чём не повинным гениталиям и извечному процессу их общения, можем констатировать, что радость соития как взаиможеланного действия в итоге оказалась заменена торжеством победы одного пола над другим. В полном соответствии с тем, что вместо мудрого, спокойного управления обществом Русь на столетия вперёд получила постоянное насилие власти.

По существу, русские стали иными. "Опущенные", то есть, изнасилованные зэки перестают себя уважать. Не перестал ли себя уважать целый народ, который был опущен и чужим, и своим?



... Не кричите, господин патриот. Вы хотите сказать, что автор лишён чувства любви к родине. А я вам скажу, что чувство любви к Родине (именно так, с большой буквы, как нас учили в школе) - понятие странное, искусственное и неестественное. Это примерно то же, как если бы нас призывали любить свой организм и непрерывно гордиться - ну, скажем, собственной печенью, селезёнкой, большой трапециевидной мышцей и предстательной железой. А также любовно выращенной раковой опухолью со всеми её обширными метастазами.

Счастливы космополиты, граждане мира, жители Земли! Но быть ими дано не любому. Ощущает ли каждый из нас, что он - частичка всего человечества, представитель целой планеты, земной цивилизации? Сильно сомневаюсь.

А вот собственное тело, особенно когда оно больное, в язвах и струпьях, немыто и кишит паразитами, не чувствовать невозможно. Разве только напиться до полного онемения членов.

Ну, вот и пьём... Кто может. И матом ругаемся.

Вы не подумайте, что я тут психологические америки открываю, впервые развёрстываю таинственные глубины русской души. Всё давно развёрстано и исследовано. И называется амбивалентностью. То есть, таким состоянием, когда любовь и ненависть сплетены воедино, когда это одно чувство, а не два, и разделить их невозможно. Вот вам и типичное отношение истинно русского человека к своей родине.

Но поскольку я не фигура, найдём истинный авторитет. Певец России Николай Алексеевич Некрасов - подойдёт? Классик, однако. Процитируем малоизвестное его стихотворение, экспромт, писанный на границе (при возвращении в Россию) и посланный одному из друзей.

Наконец из Кёнигсберга
Я приблизился к стране,
Где не любят Гутенберга
И находят вкус в говне...
Выпил русского настою,
Услыхал "е... у мать",
И пошли передо мною
Рожи русские писать...

Любовь и ненависть: это срослось давно и очень прочно. И когда в 1993 году Си-эн-эн показывала нам, как "одни русские убивают других русских", мы слышали в прямом эфире мат, мат и мат. И ещё о тех днях: люди несли плакат, на котором спелёнутая верёвками, стоящая на коленях с завязанными глазами женщина "делает минет" одному из тогдашних "героев". Надпись же на плакате была такая: "Хватит..... Россию!"

Неправда ли, это новый, долгий и тяжёлый разговор. Мы его затевать не будем, хотя здесь тоже скрыт кусочек нашей тайны. Мы "не любим Гутенберга", что можно перевести как общее бескультурье, подозрение к науке, логике, порядку. Мы "находим вкус в говне", то есть живём в грязи, в бардаке, в наплевизме. Мы живём на авось и как бы внутренне давно махнули рукой на себя, хотя не всегда в этом признаемся. Мы любим свою страну, одновременно ненавидя её, как Некрасов.

Спокойное внутреннее отчаяние народа, парадоксально уживающееся с пофигистским оптимизмом, заключается в спокойном, обыденном, пошлом употреблении слов, бывших когда-то словами любви и словами приветствия, - в качестве грязных ругательств.

Выйдем ли мы когда-либо из этого состояния? Перестанем ли ругаться матом? Возможно. Но это будет нескоро. Наверное, только тогда, когда найдём в себе силы избрать достойное правительство, которое не будет нам врать и обирать народ, когда - самое главное - научимся работать, а не халтурить, когда станем жить своим умом и трудом, а не гоняться за чужими объедками, когда перестанем истерически искать врагов русского народа, а будем просто уважать и себя, и других.

Но это будем уже не мы, а другой народ. Он будет после нас. (Обидно как-то, если после нас будет ещё хуже).

Такой вот малооптимистический конец.



Может быть, уважаемый читатель, в чём-то я и не прав. В конце концов, эта защитительная речь - всего лишь эссе, а не научное исследование. Может быть, всеобщее распространение мата в нашей стране объясняется совсем иными причинами, да и происходят матерные слова из другого источника. Может, автор не полностью в курсе дела. Ведь с момента крушения цензуры и факты исторические, и многие стороны нашей действительности, в том числе и речевой, выплеснулись на страницы газет и журналов в таком количестве, что при всём желании сегодня за всем не уследишь.

И говорят, была уже где-то в центральной прессе большая статья о русском мате. Говорят также, одно издание наняло специального редактора просматривать накануне каждый выпуск, чтобы, не дай Бог, ни один номер этого издания не вышел бы без какого-нибудь матерного слова. Говорят, был однажды и митинг в столице с выступлением общественности под лозунгами "Защитим русский мат - сокровищницу русского народного языка!", "Руки прочь от нашего... !", а также "Бей черножопых, спасай Россию!"

Признаться, статьи я не читал, в том издании не работал и на митинге не был. И в своё уже, а не матерных слов, оправдание могу сказать, что я - не лингвист, не языковед, а всего лишь - журналист. Выражаясь компьютерным языком, не программист, а пользователь. Не более того. Но и не менее.

Вот такая история. Спасибо за внимание.


1998
(Последняя авторская редакция - 23 декабря 2002 года)
г. Ставрополь - с. Исаклы





© Евгений Панаско, 1998-2024.
© Евгений Синчинов, иллюстрации, 2003-2024.
© Сетевая Словесность, 2003-2024.





Словесность