Скульптурами Летнего сада на время становимся мы.
Его неподьёмна ограда, как дворницкие ломы.
На пенсии две канарейки, зевак понимают без слов -
Илья Фоняков - на скамейке, а в бронзовом кресле - Крылов.
Нева отливает касторкой, грозит пешеходу войной.
Хлопочет на волнах моторка, распорет и шьёт - по одной.
В дыму Обводного канала, за пазухой липы в цвету,
глинтвейном в кафе из подвала нет-нет, а плеснут на плиту.
И, вздрогнув, я вытянусь носом, заметив разруху вокруг:
вороны-кoрсары отбросы вдоль Пряжки берут на испуг.
Небьющаяся витрина Фонтанки, упавшая в ров...
В Казани цветут георгины, а в Питере - Роза ветров.
Забить что ли стрелку у Биржи с компанией местных татар?
С "Авроры" братва, я же вижу, разводит мосты на базар!
Раскрашенных зданий унынье рассеяным взором лови,
они - на воде и бензине... один только Спас - на Крови!
Немую киноленту автотрассы
испепелила взглядами гроза.
Многоэтажной молнии гримаса
смешит и корчит наши тормоза.
Буксует ночь, и в стельку пьян водитель -
ему б в постельку - блин, когда успел!
Страдает билетёр, в экстазе - зритель,
"Кина не будет - кинщик заболел".
Пока судьба выдавливает прыщик,
готовить парашют пора, шуты!
Гриппует врач - опохмелённый рыщет
могильщик у кладбищенской плиты.
Он перепутал будущего коды
на скорости 120 мегабит...
Теперь принять нечаянные роды
Эпохи Возрожденья норовит.
Коробка киноплёнки вместо плода -
покажет, как подмешивают яд,
прессуют, по закону бутерброда,
и те ещё ребята теребят!
Недостаточность речи в груди - обломился транзит.
На печи делать неча - подался, убогий, в бега....
Почему сквозь века, разгребая золу, мне грозит
кочергой сквозняка кочегар твоего очага?
Отчего же опять, будто вместо хребта - тяжелом....
я читаюсь стеснять беллетристику, пальцы слюня.
Форму шара обрёл этот молниеносный облом -
шаровой вибрион - убежавшая с неба луна!
Чуть тряпьё от репья оторвав, ржавой стружкой оброс...
Много ль снега, скрипя, полегло под полозья твои?
Снова жизнь, где, на шару, достаточно выпало гроз -
как консервную тару, дурачьей клешнёй отвори.
Меняю ижицу на Ибицу, Юс малый - на Анри Барбюс...
Как хариус в протоках, движется в толпе танцующих мой бюст!
Сквозь хари, туши толстопузые, шрапнель рассыпавшихся бус,
высматриваю наши, русые, чела отечественных муз.
Кружа в высоковольтном воздухе, истлеть способна даже моль...
А в нашем паутинном возрасте вот так балдеть - ни Боже мой!
Понятно, отличились в Сопоте! А здесь лицо поди отмой
своё от конфетти и копоти... бери "шанель", айда домой!
Там, наглухо захлопнув ставни, заклинив тормоз ручника,
до первых петухов заставлю корпеть со мной у ночника!
Расшевелитесь птичьей речью расКрученных и Бурлюка,
примочками дождя подлеченные, вы начеку и - тчк!
Видали во своясях Греции бессмертья высохший ручей?
Едали за столом Теренция, как обошлись без толмачей?
Плыла ли музыка красивая - вся соткана из мелочей,
согласно ли взошли озимые смычков ансамбля скрипачей?
Перепроверив информацию, смогу ли я легко, как все,
нарвать стихов по перфорации огней на взлётной полосе?
Поймав морозный ритм арбуза, упруг и хрупок каждый жест -
танцуйте, музы, в пульсе блюза на крыше, разминая жесть!
С осанкой прямой монгольфьера
дождусь ли терпеньем струны,
когда голубая Венера
закатится в лунку луны,
последний любитель с балкона
высматривать утром, до слёз,
сквозь чёрный бинокль махаона
морзянку холодных стрекоз.
Сложилась карьеры стремянка.
Перке - это капелька лишь -
в душе незажившая ранка.
На сердце подкидыш-голыш.
Стрельнуть бы на стройке карбида,
наделать бутылочных мин!
Закончились "Джоплин" и "Битлз",
на донышке - "Лед Цеппелин"...
Кто знает, в чью память заброшен,
привыкнувший жить с кондачка,
сквозь небо гребу огорошено
в байдарке сухого стручка.
На пыльном мундире июльского лета подсолнухов выгорели эполеты,
колхозный локатор - от скуки лекарство, над Волгой лакает цветное пространство,
он выступил к нашим пенатам дозором... а роза упала на лапу Азора...
Замри над обрывом.... наверное, так же летят пацаны с перевёрнутой баржи.
Сегодня картошка с укропом азарта, кувшин с молоком деревянным. А завтра?
Рвал когти, вчера вызывая карету, а сам улетел на другую планету,
поросшую кашкой, тимьяном, полынью... в малинник забрёл и - полдня проволынил.
Окрестные люди, не местные даже, гуляют с усищами от простокваши -
чуваши, марийцы, удмурты, татары - от этого ссат кипятком самовары.
Несут казуары пасхальные яйца, вода ключевая впивается в пальцы,
плывёт, преисполненный тайного смысла, заряжен красавицей, лук коромысла.
Но к ней в тюбетейке подкрался мальчишка, затявкал и ногтем провёл по лодыжке...
Вдруг в шесть утра защёлкал выспренно
скворец! И не заснуть уже...
Так, за мгновение до выстрела
нагана - в неге, в неглиже -
вернёшься в тишь и - просыпаешься,
умыться мчишься босиком
в июльском детстве. Просыпается
вода, соединясь с песком.
Налево - алыча неспелая,
Направо - солнечный туман.
А синеву, белее белого,
лохматый штопает турман...
Роняя пёрышки вощёные
на шляпы дачников-страшил,
он ловит взгляды восхищённые,
которые запорошил,
тебе, последнему из зрителей,
погасит утренний озноб,
остатком из огнетушителя,
перекрестив горячий лоб...
Завлекла меня в библиотеку -
рыбий глаз, методистка Ребекка -
сионистка, пункт пятый, статья...
Ускользающий запах спортзала:
Новой эры заря оказалась
раздражением после бритья...
Между явью и сном промежутка
не нащупало жало рассудка...
На пол сброшен кошмаром во сне -
там, где черные женщины босы,
протыкают мизинцем кокосы,
обречённо лежу на спине...
Мне понять до сих пор не сложилось
их тату, сексуальную живость,
их привычку жевать корешки...
Почесался - и вся гигиена!
Лямблиоз - альтер эго Гогена,
едких красок его порошки...
...мальки маршируют в колхозном пруду -
им ставит пятёрки карась по труду.
А в поле - бардак, палы-ёлы -
на тройку справляются пчёлы...
Вот так за любовь мою, сварена тупо,
дымится тарелка с гороховым супом
намёком таким, дескать, ты для дел
не создан, прикинулся, выглядел...
Пади на колени, целуй виновато
замызганный пол, словно полы аббата!
Прогоним во двор к сентябрю...
А я - "вот уж хрен" - говорю!
Вы что-то напутали, эта квартира -
ничтожная часть мной открытого мира.
Всегда в облаках в самом деле я,
витал, потому что - из гелия!
Пусть дипломаты точат лясы,
боясь порезаться нечаянно...
Ты - ослепительное мясо,
в пластмассу мастером запаянное!
Бюст застрахован от угона
отсутствием другой дороги.
Два перламутровых питона -
полупроглоченные ноги.
Кто правом барина владеет,
шеф-повар: итальянец, русский?
Венец кондитерской идеи -
живую бабу - на закуску!
Кого одариваешь лаской,
отрыгивая ночью виски?
Политиков, моей закваски,
не кормят из собачьей миски!
Я выспался в солдатской каске,
подростку не бывает жёстко...
Щелчок огнива, словно в сказке -
и ты - со мною, Матка Боска!
Молча ехали пока, положившись на удачу,
дочь считала облака и шептала "я не плачу".
У распахнутых ворот батюшка шутил не строгий,
мол, не выспавшись, народ реже думает о Боге.
Нас к иконам проводил, в алтаре затеплил свечи
и водою окропил ноги дочери и плечи...
Дал салфетку изо льна, поскрипел кадилом бурым,
капнул в ложечку вина - и закончил процедуру...
Возвращаясь, пили квас, пели, фыркали от смеха:
поздравляй, в Медовый Спас окрестили человека!
Ветер забирал в узлы пыль, катившуюся следом...
Успеваем до грозы? Быть на воздухе обеду!
Громыхает вдалеке, все в беседке - молодцы мы!
Только сосны - в столбняке, обнесённые вакциной.
Репчатые купола доставай из супа, ну-ка -
выбегай из-за стола в православных слёзах лука!
Интонация нации здешней такая:
между первым и третьим стаканом "Токая"
тараторить из Торы, рассказывать сказки...
и выдёргивать палец из горла "Фетяски" -
пусть его обсосут августовские осы...
Дом Волошина встретился с книжным киоском,
и стоят ввечеру животами толкаясь:
их беседа - из Даля толковая замесь.
Коктебель, процветает твоё междуречье...
украинскому русский попался на встречу,
и пыхтят, упершись животами друг в друга:
мин сине яратам - ашатам кеже буге!*
Псам - такое величье и нежная зависть!
Спам наречий иных - их дешёвая запись
в штормовых бурунах на верандах столовых...
Спросишь щей, а девчонка по-русски - ни слова!
_____________________________________
* я тебя люблю, кормлю козьими катышками... (тат.)
Прочтя под звон гитары про ворона стишок
безумного Эдгара, махнём за По, Сашок!
Смахнув ржаные крошки, за Лесю повторим,
лежит больная - в Лёшку - и чистит мандарин!
Не громоздятся планы, когда струится снег
по дереву желаний районных дискотек?
Стирая медью зелень, перевела зима
подвальные котелен - в хотельные дома.
Навеки твой - "май даун", на лежбище, в Ирпень -
нёс мандарин с майдана, как цирковой тюлень.
Декабрь ромашкой вышил постельное бельё...
И тут про Машка вышла, при данные её!
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]