ПЕРЕВОЗ-ГИЛЮЙ
(Охотники за ураном)
1
Это было в далеком 1985 году. Я как раз окончил школу. Учился я так себе и поступить в институт даже не мечтал. Правда, документы все-таки подал, чтобы не расстраивать мать. Мои закадычные друзья-одноклассники, Мушня, Жапен и Акатя, глядя на меня, тоже решили поступать в Иркутский политехнический, и на ту же самую специальность. Сейчас уже не помню, как она называлась. На нее был самый низкий конкурс.
Мушню, Жапена и, само собой, меня срезали на первом же экзамене. Я был рад, что так быстро отмучился: осенью меня ждал призыв в армию, а пока можно было пару месяцев погулять, пожить беззаботно.
Вечером Акатя, получивший тройку и чувствующий себя неловко, проставился. Он купил две долгоиграющие бутылки портвейна, и мы пошли к нему в подъезд, где в плафоне светильника у нас был тайник с травкой. Мы выпили портвейн прямо из горлышка, пустили по кругу косячок, и когда совсем забалдели, отправились на танцы в Центральный парк.
Этот Жапен - семь рублей убытков!.. Стал цеплять местных чувих, ну и парковские пригласили его отойти в сторонку, поговорить. Мы, конечно, пошли вместе с ним - а там кодла человек пятнадцать! Говорят, давненько мы рабочедомским морды не чистили!.. Короче, начали мы хлестаться, и когда нам стало совсем худо, подоспели менты. Парковские сразу разбежались, корешей моих повязали, а я спрятался в кустах.
Домой пришел в рваной рубашке, с заплывшим глазом. Мать, как обычно, в слезы, в причитания - у меня уже имелось два привода в милицию... Отец исчез из нашей жизни, когда мне было десять лет, так что она да я - вся наша семья.
Я завалился спать, а утром мать повела меня в контору геологической экспедиции, устраивать на работу. Она там мыла полы за пятьдесят рублей в месяц (сейчас это было бы тысяч восемь, наверное), ну и узнала, что им нужны дополнительные работники до конца сезона.
В отделе кадров меня оформили временным рабочим, а потом отправили в кассу, где выдали деньги на проезд до места полевых работ, куда-то на север Амурской области.
Вечером я уже сидел в плацкартном вагоне поезда "Иркутск-Владивосток" с билетом до станции с прикольным названием Тыгда.
До Тыгды трястись без малого двое суток, и почти все это время я провел на верхней полке: спал да глядел в окно на бесконечную тайгу.
Темнело, когда я сошел в Тыгде. Дальше мне надо было ехать автобусами, сначала до города Зея, а потом до таежного поселка Золотая Гора. Автобус в Зею ходил от вокзала, но следующий рейс был только утром, и я бросил свои кости на вокзальную скамью.
Около двух ночи ко мне подсел мужик за сорок, бичевского вида. "Сейчас будет просить денег", - с тоской подумал я.
- Позвольте поинтересоваться, молодой коллега, куда держите путь? - спросил бичара. Запашок от него шел, скажу я вам...
- С чего ты решил, что я твой коллега?
- Ну, как же... - бродяга как будто не заметил моего наезда, - походная одежда, рюкзак, но и не турист - они толпой ходят... Опять же, извиняюсь, синяк... Значит, как и я, геологоразведочный рабочий... Будем знакомы, Семенов Семен Семенович, в бассейне реки Зеи более известный как Сим-Сим чифирист... - и мужик протянул мне руку.
- Георгий... - пробурчал я, пожимая его ладонь, широкую и шершавую, как деревянная разделочная доска.
- Так куда все-таки направляетесь? - с той же противной вежливостью спросил Сим-Сим
- На Золотую Гору.
- На рудник?
- Нет. Туда за мной приедет вездеход из Иркутской экспедиции.
- А, значит, уран будете искать?
- Почему уран? - удивился я. - Молибден.
- В бассейне реки Зеи, коллега, вам даже малые дети скажут, что Иркутская экспедиция ищет уран... - Сим-Сим глянул на круглые вокзальные часы, висевшие на стене, и спросил вдруг: - А не выпить ли нам, Георгий, за знакомство?.. Нам ведь до Зеи по пути, а автобуса еще ждать и ждать.
- Я вообще не пью, - отрезал я.
- Речь идет разве о том, чтобы пить?.. Бутылочка плодово-выгодного на двоих для смазки беседы - разве это выпивка?.. Я, признаюсь, поиздержался и не могу угостить, но зато знаю, где взять, и могу сходить, да что там сходить - я сбегаю!..
Стараясь, чтобы Сим-Сим не увидел всех моих денег, я выудил из кармана трешку. Сим-Сим загреб денежку и со словами "я мигом!" буквально выбежал из вокзала.
Он вернулся через десять минут, и не с одной, а с двумя бутылками вина.
- Чтобы не ходить второй раз! - сказал он в ответ на мой возмущенный взгляд.
Я достал из рюкзака эмалированную кружку, и мы выпили по очереди. Портвейн преобразил Сим-Сима: глаза его живо заблестели, морщины разгладились.
Конечно, он стал грузить меня историей про свою неудавшуюся жизнь. Если отбросить разную лирическую хренотень, то история такова. По образованию он электромеханик, работал на заводе в Житомире. Был женат, дочке уже четырнадцать. Хорошо зарабатывал, а кроме того имел халтуру - чинил телевизоры на дому. Это его и сгубило: многие расплачивались бухлом, и он постепенно спился. Жена устала терпеть и подала на развод. После развода Сим-Сим оставил квартиру жене и завербовался сюда, на Октябрьский прииск. Думал - на полгода, а оказалось - за шесть лет он впервые выбрался дальше Зеи.
- Зея, Георгий, это маленький Париж, столица дальневосточных бичей! - Сим-Сим громким голосом будил дремавших соседей. - А знаешь, Гоша, как расшифровывается слово "бич"?.. Бич - бывший интеллигентный человек!..
Денег на автобус у бывшего интеллигентного человека тоже не оказалось. Однако Сим-Сим пообещал мне вернуть их в Зее. Там он, типа, снимет деньги со сберкнижки, на которую ему перечисляли зарплату. Ну-ну...
На вопрос, что он делает в Тыгде, Сим-Сим ответил, что две недели назад он и его молодой напарник уволились с прииска, так как мастер-жлоб неправильно закрыл им наряд. После чего подались в Шимановск, где, по слухам, нужны были горные рабочие.
Зею-то они удачно проскочили, а в Тыгде встретили бывшую приисковую повариху... ну и тормознулись у нее. Гуляли два дня, а потом их черт понес за добавкой в станционный буфет. Там случился какой-то скандал... Словом, Сим-Сим проснулся в ментовке с пустыми карманами, а напарник куда-то пропал... Сим-Сим искал его где только можно, но не нашел, и, поразмыслив, решил припятиться на родной прииск.
Сим-Сим до последнего не садился в автобус. Он все стоял у открытой двери, потягивая подобранный на остановке окурок, и озирался по сторонам - ждал напарника. Не дождался...
До Зеи по раздолбанной дороге, проложенной среди тайги, убитый "ПАЗик" тащился три часа.
Маленький Париж оказался пыльным городишком на берегу довольно большой реки Зеи. Он почти сплошь состоял из одноэтажных деревянных домов, и только подальше от реки, на сопке, виднелись высокие белые дома нового микрорайона.
На автостанции мы расстались с Сим-Симом. Он рассказал мне, где найти гостиницу, и я пошел туда устраиваться, так как автобус на Золотую Гору отходил завтра утром.
Бросив в номере рюкзак, я по совету Сим-Сима отправился смотреть плотину местной ГЭС. Ничего так плотина... Конечно, не такая, как в Иркутске, на Ангаре, но все равно!.. Вернулся под вечер, едва держась на ногах из-за бессонной ночи, прикорнул, не раздеваясь, на краешке кровати и уснул, так и не дождавшись Сим-Сима, который обещал принести деньги.
Утром я с ужасом увидел, что проспал. Я рванул на автостанцию: ну да, автобус ушел полчаса назад! Облом еще был в том, что автобус на эту проклятую Золотую Гору ходил через день. Сегодня туда специально за мной из отряда приедет вездеход, а меня нет... Конечно, ждать два дня меня не будут! Допустим, я доберусь на Золотую Гору послезавтра, и что я буду там делать? Где мне искать в тайге этот отряд?.. Хоть возвращайся обратно в Иркутск!.. Только на какие шиши? Денег осталось на два раза поесть!..
К автостанции подкатило пыльное такси. Свободное. "Мужик, до Золотой Горы не подбросишь?" - вежливо спрашиваю. Таксист-упырь посмотрел на меня как на дебила, потом сказал, что обратных пассажиров не будет, поэтому надо платить за оба конца, что дорога - говно... всего получится... сорок рублей... и деньги сразу!
Сорок рублей! Убиться об забор! А еще говорят, что на Дальнем Востоке душевные люди!.. Я фигею, какие они здесь душевные!..
Ноги сами поволокли меня обратно к гостинице. У входа в гостиницу околачивался Сим-Сим. Он был еще с большего бодуна, чем вчера в Тыгде: его качало, лицо было таким опухшим, что на месте глаз виднелись только узкие щелочки.
Тем не менее, он меня узрел и бросился с объятиями.
- Гоша! - радостно кричал он, и белая пена неприятно пузырилась в углах его губ. - Гоша, прости старого чифириста! Не смог я вчера вернуть деньги, загулял с корешами, и сегодня не верну, если ты мне не подсобишь!..
- Как я могу подсобить? - раздраженно спросил я, брезгливо отстраняясь.
- Деньги надо получить в сберкассе, а я не могу расписаться в сберкнижке, и кореша не могут - ручка в руках не держится!.. - Сим-Сим показал руки. Они тряслись, словно он был под напряжением. - Пойдем, ты за меня распишешься...
- Как же я распишусь?
- У меня есть образец, я по трезвянке сделал. Подпись простая, смотри! - он достал из кармана сложенный в несколько раз затертый листок.
Я посмотрел: действительно простая - в школьном дневнике я и не такие подделывал!
- Семен Семенович, - сказал я, - мне нужно много денег.
- Сколько? - спросил Сим-Сим, явно впечатленный тем, как я к нему обратился.
- Сорок рублей...
- Не вопрос! - сказал Сим-Сим. - Снимем соточку... Сорок тебе, шестьдесят мне - долги здесь раздать.
- Я верну после сезона!
- Не бери в голову, коллега!
Сберкасса находилась за углом. Получив деньги, я наскоро распрощался с Сим-Симом и помчался к автостанции. Такси стояло на прежнем месте. Я плюхнулся на сиденье рядом с водителем и небрежным жестом подал ему деньги.
Дорога была еще та!.. Просто бульдозером содрали мох, повалили на стороны деревья и кусты и назвали это дорогой! Таксист, объезжая камни и пни, ямы и выбоины, матерился не уставая. Бедная "Волга" стонала, как живая. Нормальные дороги проложены по берегам красивых речек, а эта сразу полезла круто в гору, выбралась на вершину высокого хребта, заросшего кедровым стлаником и чахлыми лиственницами, и так и петляла по нему до самой Золотой Горы.
Часа через три после старта мы попали в облако пыли от идущего перед нами автобуса, и я вздохнул с облегчением - теперь меня уже точно не потеряют! Минут десять мы глотали эту пыль, но потом все-таки обогнали автобус и почти сразу въехали в поселок, состоящий из десятка деревянных бараков, в беспорядке разбросанных на голой вершине. Водила подрулил к дому с вывеской "Смешанные товары", и я под стук отпадающих челюстей местных зевак гордо вышел из такси.
Неподалеку от магазина стоял тупорылый ГАЗ-66 с кузовом, крытым пыльным тентом, и с надписью "Геология" на дверце кабины. Из открытого окна торчали босые ноги водителя.
До лагеря поискового отряда пробивались по едва заметной дороге, которую шофер Владимир называл зимником. Автомобиль ломал кусты багульника, ольшаник, мелкий березняк, объезжал развалы каменных глыб, сходу форсировал заболоченные долины ручьев.
Река, на берегу которой расположились геологи, называлась Гилюй. Владимир сказал, что это самый большой приток Зеи. У Гилюя были каменистые берега, прозрачная вода и ширина не меньше сотни метров. Крутые таежные сопки, вершины которых терялись то ли в тумане, то ли в облаках, теснили реку, и она неслась, как пришпоренная лошадь.
Десятка полтора выцветших палаток, натянутых на каркасы из жердей, длинный дощатый стол с лавками по обеим сторонам, брезентовый полог, закрывающий этот стол от дождя, большое кострище под перекладиной для подвешивания котлов и ведер - все это и называлось полевым лагерем.
Меня встретил начальник отряда - серьезный бородатый дядька по имени Михалыч. Он показал палатку, где я могу расположиться. Потом мы пошли в другую палатку, которая оказалась складом, и там Михалыч выдал мне большой спальный мешок, неподъемные кирзовые сапоги, портянки, накомарник и противоэнцефалитную робу.
Кроме Михалыча и водителя в лагере находилась только молоденькая девушка, суетившаяся у костра. Оттуда ветром нагоняло разные вкусные ароматы. Я ничего не ел со вчерашнего вечера и, свалив полученные вещи в свою палатку, как бы ненароком нарисовался в поле зрения поварихи, стараясь в то же время не светить фингалом.
- Ты, наверно, голодный? - спросила она. - Борщ будешь?.. Садись за стол.
Повариху звали Люся. Она оказалась племянницей Михалыча и так же, как и я, окончила школу в этом году. В Иркутске живет на Халтурина. Мне она сразу понравилась... Другая выставляла бы себя передо мной, типа какая она бывалая таежница, а эта ничего... К тому же, красивая...
Люся рассказала, что все геологи еще в маршрутах, но скоро начнут возвращаться.
Делать мне пока было нечего, и я крутился до конца дня около Люси. Носил ей воду из Гилюя, рубил дрова для костра. Постепенно лагерь наполнялся веселыми шумными людьми. Геологи мылись в реке, купались, переодевались и подходили на кухню. Знакомились со мной.
Когда стемнело, у костра собрались молодые ребята и девушки. Пили чай, пели под гитару. "Машина времени", Розенбаум, Высоцкий... Здорово! Люся сидела рядом со мной. Глаза ее в свете костра блестели как-то особенно.
Потом все разошлись, и я остался один. От реки несло прохладой. Я ворошил палкой догорающие головешки, чтобы продлить жизнь костру. Если честно, мне было страшно идти в палатку, сразу за которой черной угрюмой стеной стояла тайга. Мне казалось, дикие звери, затаившиеся там, только и ждут, когда я лягу, чтобы растерзать меня в спальном мешке.
Неожиданно в палатке, ближайшей к костру, послышались громкие голоса. Тусклый свет свечи пробивался из окна, затянутого противомоскитной сеткой. Я узнал голоса: спорили Михалыч и молодой геолог Алексей.
- Как ты не понимаешь, - басил Михалыч, - что на проверку этой аномалии нет ни времени, ни людей? До конца сезона осталось всего ничего, а у нас еще не закрыта Джелтулинская площадь, а там десятки аномалий похлеще этой!
- Михалыч, таких аномалий больше нет! Да, она слабенькая, но взгляни, здесь пик не только по урану ("Значит, все-таки уран!" - подумал я), но и по калию!
- И что с того?
- А то, что в Якутии уникальные руды урана богаты именно калием! Калий - это важный поисковый признак!
- Только не надо, Алексей, за уши притягивать аналогии с Якутией! И потом, ты что, думаешь в аэропартии дураки работают? Если бы эта аномалия была стоящей, они бы сами сразу ее проверили!
- Хорошо! - в голосе Алексея послышалась ирония. - Давай продолжим гнать план, давай накручивать километраж на площадях, пустых, как бубен, а уникальное, может быть, месторождение пусть дожидается более достойных открывателей!
- Ладно, - сказал Михалыч устало, - можешь туда отправляться хоть завтра. Только моторку я тебе не дам!
- Так туда сто с лишним километров! - возмутился Алексей.
- Сплавом, на резиновой лодке... За пару дней доберешься! Ну, а обратно вывезем... И вот что еще: Соболева я тебе тоже не дам! Он будет делать спектрометрию на Джелтуле.
- Я что, сам буду радиометр таскать?
- Возьми Георгия.
- Какого Георгия?
- Новенького.
- Этого тошнотика?! Да он в первом же маршруте загнется!.. Его еще неделю надо обучать!.. Если вообще он обучаемый! Ты слышал, что он учудил?
- Что?
- Он на Золотую Гору на такси приехал! Впервые в истории! Все бичи Зейского района на ушах стоят!
- Молодец! - засмеялся Михалыч. - Ладно, Алексей, давай до завтра!.. Утро вечера мудренее!..
Тут я, испугавшись, что меня обвинят в подслушивании, поборол страх перед ночной тайгой и быстро прошел в свою палатку. Там было холодно и сыро, со злым нетерпением звенели голодные комары. Я зажег свечу, разделся и забрался в спальный мешок. Подумал, гасить свечу или нет, потом все-таки загасил. Я лежал в темноте и прислушивался к разным подозрительным шорохам. В спину давили жерди нар. Комары пикировали на меня со всех сторон. Я исхлестал себе все лицо, прежде чем догадался надеть на голову накомарник. В накомарнике стало невыносимо душно... "Нет, утром попрошу отправить меня домой!" - подумал я и уснул.
Разбудил меня Алексей.
- Гоша, вставай! - говорил он, тряся меня за плечо. - Вставай, нас ждут великие дела!..
Геологи уже заканчивали завтракать, когда я появился на кухне. Люся встретила меня насмешливой улыбкой. На завтрак была рисовая каша с тушенкой. Вкусная. Я хотел попросить добавки, но Алексей стоял над душой, и я удержался.
Он повел меня в специальную палатку, которую геологи называли камералкой. Там стоял стол, не меньше кухонного, заваленный бумагами. На самодельных, из жердей, стеллажах лежали камни, громоздились какие-то приборы.
Алексей усадил меня за стол и, судя по его лицу, приготовился держать торжественную речь. "И этот человек назвал меня тошнотиком!" - подумал я. Алексей, мягко говоря, тоже не поражал своей мощью. Он был худ и узкоплеч, а роста такого же, как я, то есть чуть выше среднего. Он носил рыжую бородку, и насмешливое выражение, как я успел заметить, редко сходило с его подвижного лица.
- Георгий! - начал он. - На тебя свалилась крупная удача!.. Завтра ты в составе летучего, вернее - плавучего, поискового отряда отправляешься навстречу своей славе! Ты, совсем зеленый еще рудознатец, получаешь шанс стать первооткрывателем уникального месторождения урана... то есть, я хотел сказать - молибдена!.. Подожди-ка, дружок... тебе в конторе оформили допуск к секретным работам?
- Нет...
- Ладно, без разницы!.. В общем, Георгий, мы ищем уран!.. А уран - это очень редкий металл. Если в руде содержится урана всего одна десятая процента, такая руда уже считается очень богатой. Что это означает?.. Это означает, Георгий, что на глаз даже богатую урановую руду трудно отличить от пустой породы! И что же делать бедному геологу?..
Я пожал плечами.
- Бедному геологу на помощь приходит добрый геофизик вот с таким волшебным прибором, - при этих словах Алексей достал из продолговатого фанерного ящика пластиковую коробку и металлическую палку, соединенные резиновым кабелем, - с волшебным прибором, который называется радиометр... А добрым волшебником в нашем летучем суперотряде будешь ты, Георгий!.. Поэтому сегодня ты до обеда должен этот прибор освоить, а после обеда мы начнем готовиться к своему историческому походу! Понятно?
- Понятно, - сказал я неубедительно. - А кто мне расскажет, как он работает?
- Так я же и расскажу! - воскликнул Алексей. - Смотри, я подношу к концу этой палки - она вообще-то гильзой называется - кусок урановой руды. Видишь, стрелочка на приборе поехала?..
- Здорово!.. А это не опасно? - я на всякий случай отодвинулся подальше.
- Ну, если в трусах ты ее носить не будешь, опасности нет! - засмеялся Алексей.
- Значит, я буду ходить с этим радиометром, тыкать гильзой в камни и смотреть на стрелку?
- Нет, дружок, вот только тыкать гильзой в камни не надо. У нее на конце встроен специальный кристалл, очень хрупкий и очень дорогой, зараза! Если ты его расколотишь - никакой зарплаты не хватит, чтобы расплатиться!.. Гильзу надо плавно перемещать над землей, над камнями... Видишь, она чувствует руду уже за метр!.. И на стрелку все время смотреть не нужно: споткнешься - хорошо, если только голову расшибешь, а если радиометр?!..
- Так я же пропущу руду!
- А для этого к прибору прилагается специальный наушник... Надень!.. Слышишь, так тишина, а когда руду подношу - стрекочет со всей силы?.. Вот, по наушнику руду и ищут, а стрелочка нужна, чтобы точно оценить интенсивность радиации и записать ее в журнал наблюдений... Теперь, Гоша, иди на берег, погуляй с прибором... Там, я знаю, есть несколько небольших аномалий - посмотрим, найдешь ты их или нет?..
Я накинул ремень радиометра на шею, взял в руки гильзу (у нее была ручка, как у большого пистолета) и гордый, чувствуя, что от кухни на меня смотрит Люся, пошел к реке.
Аномалии я нашел быстро. От них, конечно, трещало в наушниках не так сильно, как от руды, но тем не менее... Алексей меня похвалил.
За обедом я сказал Люсе, как бы между прочим:
- Завтра уплываю...
- Знаю, - сказала она.
- Там одно уникальное месторождение надо открыть...
- А ребята говорят, что Алексей все это специально придумал, чтобы добраться до Чертовой печки и набрать там золота... - сказала Люся, придвинувшись и понизив голос.
- Какой Чертовой печки? - поразился я.
- Есть на Гилюе такой страшный порог, где люди гибнут! В прошлые века, когда здесь была золотая лихорадка, там разбилось очень много плотов со старателями. Старатели тонули, и их золото - тоже... Там, говорят, в малую воду видно, что все дно желтое!..
- Что же раньше никто не достал? - резонно спросил я.
- Там воронка затягивает: нырнет человек туда, а обратно уже не может вынырнуть!
- А Алексей как собирается?
- Колесников-то?.. Он же башковитый!.. Наверно, что-то уже придумал...
Тут из своей палатки вышел Алексей и крикнул:
- Гоша, ты сапоги раньше носил?
- Нет, - ответил я.
- Иди, буду учить, как портянки наматывать...
На следующий день я проснулся чуть ли не раньше всех. Свистели и щебетали на все лады таежные птахи. Туман стелился над Гилюем. Прибрежные камни блестели от росы. Я взял умывальные принадлежности и пошел к реке. Там уже плескался Алексей.
- Гоша, - тихо сказал он, - надо ребятам помочь.
- А что такое?
- Понимаешь, на полевых работах обычно выходной устраивают не в субботу и не в воскресенье, а в какой-нибудь дождливый день, когда маршруты все равно проводить нельзя. А тут уже две недели дождей нет, и не предвидится. Ребята вымотались, им в бане бы помыться, постираться... а Михалыч ни в какую - ему надо план делать, пока позволяет погода!..
- А как я могу помочь?
- Есть у Михалыча одна слабость... - и Алексей изложил мне свой коварный план.
И вот через полчаса, когда Михалыч появился на кухне, я вызвался принести для Люси воды из реки. Зачерпнув воду ведром, я вдруг со всех ног бросился на кухню, крича истошно:
- Рыба!.. Там огромная рыба!.. Вот такая! - я опустил ведро и развел руки как можно шире.
- Таймень? - спросил Михалыч, выскакивая из-за стола.
- Да! - сказал я, не моргнув глазом. Если он бы спросил про кита, я бы тоже так ответил.
- Подожди, покажешь где! - Михалыч пулей кинулся в палатку и через секунду выбежал со спиннингом. Глаза его горели.
Мы поскакали к реке.
- Вон там он стоял!.. У того камня! - я указал на обломок скалы, торчащий из воды в тридцати метрах от берега.
Михалыч размахнулся спиннингом и швырнул блесну. Бешено закрутил катушку, выводя блесну к берегу. Ничего!.. Еще раз, теперь подальше... Снова пусто... Мне стало стыдно, и я пошел на кухню доедать кашу. А Михалыч все бросал и бросал...
- Кажется, клюнул! - шепнул мне Алексей, подмигивая.
Раздосадованный Михалыч вернулся за стол через десять минут.
- Ну как? - спросил его Алексей.
- Два раза хватал, но сорвался!.. Я думаю, вот что, ребята, давайте сегодня сделаем выходной - постирушки устроим, помоемся, а то этого дождя не дождешься... А я после обеда сгоняю тут на один ручей, ленков вам натаскаю на ужин!
Дружное ура было ему ответом.
Но нас-то с Алексеем этот выходной не касался. Нам надо было сегодня отплывать...
2
Резиновую лодку мы надули еще с вечера. И уже тогда показалось она мне какой-то несерьезной: всего-то полтора метра длиной и меньше метра шириной!..
Когда мы сложили в нее приготовленные к походу продукты и снаряжение, выяснилось, что для экипажа места нет. Пришлось нам разуться, засучить штанины и сесть сверху на гору вещей, обхватив лодчонку ногами, опущенными в воду.
На берегу собрался весь отряд. На нас смотрели как на отчаянных героев. Наверно, так провожали корабль Колумба открывать недостающие части света. У Алексея на широком офицерском ремне с одной стороны висела кобура с револьвером системы "Наган", с другой - большой охотничий нож. У меня никакого оружия не было, зато я повязал голову цветным платком, как какой-нибудь отъявленный пират. Платок мне подарила Люся, сказав, что в маршрутах, если не донимают комары, платок - самый лучший головной убор.
Настал миг расставанья. Мы с Алексеем взяли в руки по маленькому веслу из комплекта лодки, я изобразил прощальный пароходный гудок, и под ободряющие крики с берега мы гордо стали выгребать на стрежень. Течение подхватило нас и понесло. Через пару сотен метров Гилюй сделал поворот, и мы перестали видеть лагерь.
Сразу после поворота начался первый перекат. Здесь Гилюй сужался, слева и справа торчали из воды валуны, и только посередине, в коридоре шириной с десяток метров, камней не было. Туда мы и направили лодку. Но туда же устремилась со страшной скоростью и почти вся гилюйская вода. И в этой стремнине, в этих бурунах наша лодочка вдруг стала скакать, словно бык на родео. Мы, чтобы не свалиться, тут же бросили грести и вцепились всеми конечностями в лодку...
Через десяток секунд перекат закончился. Мы не упали в воду, мы не перевернулись, слава богу, но лодочка наша была полна воды, и на нас самих не было сухого места.
- Быстро гребем к берегу! - крикнул Алексей.
Подгребли, вытащили лодку на галечник, перевернули ее вверх дном.
Результаты первых пяти минут нашего плавания были ужасны! Хлеб и сухари превратились в кашу - только рыб покормить; сахар "рафинад быстрорастворимый" в самом деле оказался быстрорастворимым; крупа, мука, соль, супы в пакетах - подмочены...
Но не это нас волновало больше всего!.. Наш корабль, только что с такими понтами ушедший в дальнее плаванье, позорно потерпел крушение, едва отчалив! Вот облажались, так облажались!.. Поэтому мы с Алексеем, раскладывая для просушки продукты и вещи, выкручивая робы, старались не шуметь, потому что до лагеря было рукой подать. Там, за прибрежным леском, слышались знакомые веселые голоса...
- Этот порог даже не показан!.. - словно оправдываясь, говорил Алексей. Он сидел на гальке в одних трусах и рассматривал карту. - Что же будет на порогах, которые обозначены?.. Тут одни названия чего стоят: Тюменье горло, Ведьмина мельница, Чертова печка!..
Между сопок просунулось солнце и осветило наш блошиный рынок. Под солнцем все стало быстренько сохнуть, и через полчаса мы начали сворачиваться. В этот раз вещи, уложенные в лодку, мы накрыли брезентовой палаткой, а сверху еще и полиэтиленовой пленкой, края которой завели под лодку и закрепили веревками. Получился такой непромокаемый поплавок, на котором мы и поплыли дальше, весьма довольные тем, что никто из отряда так и не обнаружил нашего конфуза.
Выяснилось, что подобные перекаты идут на Гилюе примерно через километр. Они вполне безобидны: надо только держаться в самой струе, чтобы не налететь на подводный камень. Делать ничего не нужно, только держись крепче. Даже приятно: тебя мчит, швыряет то вверх, то вниз - дух захватывает, как на аттракционе!
Между порогами река широка и глубока, течение здесь не такое быстрое. То и дело открываются живописные виды: отвесные прибрежные скалы, похожие на сказочные замки; уходящие в небо зеленые и голубые склоны сопок; желтое двойное пятно склоненной над водой березы...
- Вот и осень подкралась... - сказал Алексей, фотографируя березу. - Того и гляди, снег выпадет!
- Какой снег? - не поверил я. - Август месяц!..
- Снег в здешних краях может выпасть и в июле!.. - Алексей достал из планшета карту. - Так, Гоша, сегодня нам до места не доплыть, придется устраивать ночевку... И заночуем мы с тобой на Перевоз-Гилюе.
- В поселке?
- Был поселок, сейчас там одни развалины да хибарка паромщика.
До Перевоз-Гилюя мы добрались почти в темноте. Решили паромщика не беспокоить, а заночевать у реки.
Проплыли под тросом, натянутом поперек реки, мимо темного силуэта парома и на правом, обрывистом, высотой в два человеческих роста, берегу наспех поставили палатку. Затем внизу, у воды, развели костер, сварили ужин. Поели. На меня навалилась такая усталость, что я едва смог подняться к палатке.
Долго не засыпалось, болели натруженные руки, перед глазами бесконечной лентой бежало пестрое речное дно. К тому же палатку поставили неудачно. Я лежал прямо на каком-то холмике, с которого постоянно скатывался то на Алексея, то на боковину палатки...
Когда я проснулся, Алексей уже кашеварил внизу. Сопки на противоположном берегу стояли по пояс в утреннем тумане. Хрипло куковала кукушка. Стая уток пролетела над рекой.
- Спускайся, завтрак готов! - крикнул мне Алексей.
Ели прямо из котелка. Каша обжигала, взять в рот ее было невозможно. Тем не менее, вскоре котелок наполовину опустел, хотя, клянусь, я вообще ничего еще не съел! Алексей один все схавал, проглот!.. Я пригляделся, как он так умеет?.. Оказывается, он не черпает, как я, поглубже, а ловко снимает у стеночки тоненький верхний слой каши - и в рот!.. Я стал поступать так же - дело пошло, но все равно мне уже каши не хватило, чтобы наесться.
- В кругу друзей не щелкай клювом! - довольно расхохотался Алексей, видя мое обиженное лицо. - Ладно, Гоша, открой себе еще банку тушенки!
Пока я усугублял свой завтрак тушенкой, Алексей собирал вещи.
- Эге, дружок, - сказал вдруг он с какой-то растерянностью, - мы с тобой, похоже, на кладбище ночевали!.. Что-то, я смотрю, на берегу какие-то странные кости валяются... А вот и угол гроба торчит, - Алексей поковырялся веслом в обрыве. - Ну да, река размывает старое кладбище!..
Ужасная догадка пришла мне на ум. Я бросил тушенку, взлетел на обрыв, сдернул палатку... Точно, блин! Я спал на могильном холмике! Волосы поднялись дыбом на моей голове!
- Алексей! - завопил я. - Что делать?.. Я спал на могиле!..
- Поздравляю, Георгий! Ты уверенно движешься в пантеон легендарных супергероев Зейского района!.. Первый твой подвиг - такси до Золотой Горы, второй - ночь на могиле!.. И это, я чувствую, только начало!..
Тронулись в дальнейший путь. Опять бурные перекаты, чередующиеся с участками со спокойным течением, скальные прижимы то с одного, то с другого берега, глыбовые россыпи на склонах, утиные стаи, поднимающиеся в воздух при нашем приближении и перелетающие с места на место. Один раз на галечниковый берег вышла медведица с двумя медвежатами. Алексей вынул наган. Медведица, увидев нас, коротко рявкнула, и медвежата скрылись в прибрежных зарослях. Медведица почапала за ними.
- Ты хотел стрелять? - спросил я Алексея.
- В медведя?.. Нет, только в воздух, чтобы отпугнуть, - Алексей крутнул барабан револьвера. - С этим наганом брали Зимний!.. Попасть из него - большое искусство: он стреляет через раз и с разбросом в два метра на расстоянии в пять!..
Тюменье горло прошли сходу. Это оказался очень протяженный и очень узкий слив, зажатый скальными стенками. Такая веселая, очень быстрая водная горка. Но если бы где-нибудь в этой трубе торчала скала или большой валун, мы разбились бы вдребезги!..
Ведьмина мельница представляла собой каскад небольших водопадов. Мы, конечно, вымокли прилично в этой мельнице и ударились лодкой пару раз о валуны, но без всяких неприятных последствий.
Грозный рев Чертовой печки был услышан нами еще за километр. Он не сулил ничего хорошего. Шум все нарастал, и вдруг мы увидели, что река впереди исчезает! Нас несло прямо на скальную стену, стоящую поперек реки. Гилюй утыкался в эту стену и пропадал!..
- Давай к берегу! - обеспокоенно сказал Алексей. - Что-то тут не то!..
Мы подгребли к правому берегу и осторожно поплыли меж прибрежных валунов, вытягивая шеи.
Все прояснилось, когда до стены оставалось двести метров. Гилюй не уходил под землю, как мы подумали вначале. Он налетал на стену и тут же, круто повернув налево, бросался вниз по узкому сливу, откуда и доносился этот страшный рев.
- Не-ет, - сказал Алексей, - так просто мы в эту печку не полезем!.. Мы поступим мудро!.. Мы сначала посмотрим, что это такое... Сейчас переплывем на тот берег, пешочком пройдем до слива и все разведаем...
И мы поплыли на тот берег. До него было метров сто. Мы не поняли сразу, что случилось. Стена, которая перегораживала реку, вдруг стала быстро приближаться!.. Течение!.. Течение резко ускорилось!..
- Блин! - заорал Алексей. - Не успеем, нас затянет в слив!.. Давай обратно!
Мы бестолково замахали веслами, разворачивая лодку!.. Развернули!..
- Давай, давай, Гоша, греби! - кричал Алексей, работая веслом с невероятной скоростью.
И я давал!.. Казалось, от напряжения у меня глаза вылезут из орбит, и на руках порвутся мышцы - так я упирался!
Но все было без толку!.. Лодка уже налетала на стену, и мы выставили ноги и весла, чтобы смягчить удар. Нам это удалось, и сразу же мощным течением лодку потащило вдоль стены налево, вниз... На секунду открылось ревущее горло слива - в пене, в брызгах, в тучах водяной пыли - и мы свалились в этот ад!
Сразу мне глаза, уши, рот забило водой!.. Лодку крутило, ее ставило на дыбы, ее било о камни. Словно нас смыло в гигантский унитаз и несло теперь по его трубам и сифонам!..
... Лодку выплюнуло на тихий плес так же неожиданно, как и засосало в эту "чертову" канализацию!.. Оглушенные, мокрые с ног до головы, еще до конца не верящие в то, что живы и целы, мы подгребали к безмятежной лужайке на берегу.
- Я вижу, ты штаны-то обмочил!.. - сказал Алексей. Похоже, он приходил в себя.
- Просто вспотел немного, - ответил я небрежно. - А что, разве было отчего обмочить штаны?..
- Ну-у, я... тут задремал маленько, от скуки... смотрю - ты мокрый!..
- Все было спокойно, Алексей... Я только не понял, чего ты орал: "Давай, давай, греби!"
- Во сне, наверно...
- Наверно...
На лужайке мы пообедали, обсушились и отдохнули. Я даже немного поспал. Когда проснулся, Алексей уже собирал вещи.
- Алексей, - спросил я обеспокоенно, - а как же золото?
- Какое золото? - навострился Алексей.
- Да-а, это... ребята говорили, что ты плывешь на Чертову печку за золотом...
- Какие ребята?.. Люська, наверно?..
- Ну, Люська...
- Люську хлебом не корми - дай кого-нибудь разыграть!.. А она тебе не рассказала, как в прошлом году в многодневном маршруте я напарника съел, когда продуктов не хватило?
- Нет...
- Еще расскажет!.. Касаемо золота... Может и было когда-то оно в Чертовой печке, но теперь его там точно нет - я читал отчет местных золотарей... Вообще все гилюйские россыпи еще в царские времена перелопатили на несколько раз!.. Если где и осталось богатое золотишко, так только в каких-нибудь самых глухих ручьях... А ты, Гоша, что, хотел набрать здесь золота?
- Ну, думал хотя бы пару крупинок - пацанам в Иркутске показать...
- И сесть на пару лет!.. По закону, Гоша, все найденное золото надо сдавать государству!.. Но не расстраивайся!.. Если мы с тобой откроем на Урюме урановое месторождение, оно будет поценнее всего золота Гилюя и его притоков.
- Далеко еще нам?
- Через пару часов будем на месте, - сказал Алексей.
- А что за Урюм такой? - спросил я.
- Ручей, левый приток Гилюя.
Остаток пути прошли без приключений. Прозрачный, с каменистым дном Урюм имел в устье ширину около трех метров и полуметровую глубину. На берегу его, среди дремучего ельника, стояло неплохо сохранившееся зимовье. В нем находились просторные нары, грубо сколоченный стол и вполне исправная печурка.
- Отлично! - сказал Алексей, осмотрев избушку. - Вот здесь мы и будем жить!
Остаток дня потратили на обустройство. Навели порядок в домике, наготовили дров и поставили рядом с зимовьем палатку в качестве хранилища будущих образцов руды. Кроме того, растянули антенну и на вечернем сеансе связи доложили Михалычу по рации, что благополучно прибыли на место. Еще хватило времени на то, чтобы поймать в Урюме несколько десятков хариусов для вечерней жарехи.
Укладываясь спать, Алексей напомнил мне, что завтра моя очередь готовить завтрак.
- Ты кашу-то варить умеешь? - обидно спросил он.
- Чего ее уметь! - возмутился я.
- Ну, тогда свари гречку... Да смотри не проспи!..
Я проснулся в семь часов. Алексей сопел в своем мешке. Я выглянул в оконце и обомлел - все было в инее! Наскоро одевшись, я выскочил за дровами. Холодина, б-р-р!
Стараясь не шуметь, я затопил печь и достал крупу. Мать часто варила мне кашу, но я как-то не следил за тем, как она это делает. Рассуждая логически, что такое каша? Крупа, вода, плюс соль. Все!.. Чего мудрить-то! Насыпаем крупу, заливаем водой, солим!.. Дальше будем смотреть по ходу пьесы... Я вспомнил, что у нас дома даже книжка есть про то, как варить кашу... Еще бы вспомнить, о чем там написано!.. Тут крышка у котелка приподнялась, каша споро полезла из него на печь, и я сразу вспомнил, как называется книжка!.. Книжка называется "Мишкина каша", ее мама мне читала в детстве, там пацаны всю ночь от лишней крупы избавлялись: она же разбухает со страшной силой!.. Так, хватаем котелок, пока Алексей не проснулся - и на речку!.. Оставляем чуть-чуть, остальное рыбам - хариусам, ленкам, тайменям, какие тут еще водятся... всем хватит!.. Концы, как говорится, в воду!..
Алексей морщился, но кашу ел... Сегодня пронесло, но что будет завтра, когда он хватится крупы?.. Скажу, что бурундуки перетаскали. Точно! Хорошая отмазка!
В девятом часу стали на звериную тропу, ведущую в верховья ручья. До места работы восемь километров. Алексей сразу взял высокий темп. Я едва поспевал за ним.
- Если тропа и дальше будет такой замечательной, - крикнул Алексей, - через полтора часа будем на месте!
Я бы не сказал, что тропа прямо уж такая замечательная. Постоянно приходилось перелазить через поваленные деревья, подныривать под ветки, переходить вброд с одного берега ручья на другой... Через полчаса, видя, что я отстаю все больше и больше, Алексей остановился.
- Сдох? - спросил он недовольно.
- Нет!.. - ответил я, дыша запаренно. - В сапо... гах... неу... добно!
- Перемотай портянки, и полетим дальше!.. Так мы с тобой, блин, ничего не успеем!
Я постарался перематывать портянки как можно медленнее... Потом Алексей забрал у меня рюкзак с радиометром, и дальше я пошел налегке.
Звериная тропа стала разветвляться на мелкие, то и дело теряющиеся тропки, и вскоре мы уже ломились напрямую по таежной глухомани. Алексей поминутно сверялся с компасом, смотрел на карту и считал шаги. Мы давно ушли от ручья, лезли в какую-то сопку, потом спускались по глыбовой осыпи и оказались, в результате, на краю заболоченной межгорной впадины.
- Ну вот, пришли! - сказал Алексей. Он выглядел взволнованным. - На, включай свой прибор!.. Сколько показывает?
- Десять!
- Десять?.. Покажи!.. Ну да, десять... - огорченно протянул Алексей. - А утром, около зимовья ты включал, сколько было?
- Двадцать пять!
- Ну, правильно, здесь же болото... - Алексей пытался скрыть разочарование. - На болоте больше и не бывает... Тем более, аномалия у нас не здесь, а на середине этой долинки...
Он нацелился компасом и решительно зашагал по болоту. Болото было сухим, но все сплошь утыканным высокими шаткими кочками - ни по ним толком не пройти, ни между ними. Мы выбились из сил, пока добрались до нужного места. Стрелка радиометра мертво стояла на десяти.
- Болото, оно и есть болото! - сказал Алексей с деланной бодростью. - К какому мы приходим выводу, Георгий?..
Я пожал плечами. Неужели, мы зря сюда приплыли?
- Мы делаем вывод, что летчики-пилоты ошиблись с привязкой этой аномалии.
- Так эту аномалию обнаружили с самолета?
- Да, год назад тут летал аэроплан с большим таким подвесным радиометром и записал эту аномалию, но, похоже, они неверно указали ее местоположение. Такое бывает.
- Что же будем делать?
- Придется нам обыскать все сопки, окружающие это болото... Не грусти, Гоша, никуда эта руда от нас не денется... За неделю все тут прочешем!.. Еды вот только мало, но ничего, будем экономить... Хорошо хоть крупы навалом!..
Я почему-то решил, что сегодня мы уже достаточно потрудились и сейчас пойдем домой отдыхать. Однако жестоко ошибся. Выбравшись из болота, Алексей сделал какие-то записи в рабочем дневнике, потом взял азимут на вершину ближайшей сопки и полез в гору. Я потащился за ним, через каждые двадцать метров (двадцать четыре моих шага) отмечая в журнале уровень радиоактивности. Алексей поминутно останавливался, чтобы отбить молотком кусок горной породы от валяющихся на склоне глыб. Рассмотрев образец и так и этак, подув на него, поцарапав ножом, он спрашивал: "Сколько?", и, получив ответ, или выбрасывал камень, или клал его в свой рюкзак, предварительно запаковав в специальный полотняный мешочек.
Через пару часов у Алексея набралось никак не меньше двадцати килограммов груза, и он стал подкладывать камни в мой рюкзак. Я и без того шел на последнем издыхании, а теперь и вовсе сдал. Тут еще началась непролазная чащоба, кабель радиометра и провод наушника то и дело цеплялись за сучки и ветки, противная паутина липла к лицу, мерзкие лохматые пауки падали за шиворот и неприятно там копошились, комары пикировали на меня с упорством камикадзе - десятками они гибли от моих ударов, но сотни их успевали добраться до моей крови... И в добавок, откуда ни возьмись, налетели здоровенные пауты, укусы которых были подобны ударам отравленным шилом!.. Я, не колеблясь, отдал бы десять лет своей будущей жизни за то, чтобы прямо сейчас каким-нибудь чудом перенестись в родной Иркутск, куда-нибудь на Урицкого, попить холодной газировки, поесть мороженого... И чтобы никогда не вспоминать этот кошмар!..
- Вот здесь мы и пообедаем! - сказал Алексей, скидывая рюкзак.
Мы устроились в тени березы, на берегу ручья, прозрачного и звонкоголосого. Дно его было выстлано разноцветными камнями и крупным песком, в котором сверкали, как я вначале обрадованно подумал, крупинки золота, но Алексей уверил меня, что это чешуйки обыкновенной слюды... И тут облом!..
Банку тушенки разогрели на костерке, а банку сгущенного молока наоборот охладили в ручье - так оно гораздо вкуснее! В жестяном котелке заварили чай (две горсти заварки на котелок) и славно перекусили!
Покончив с едой, растянулись на траве подле костерка, дым которого отгонял обескураженных таежных кровососов. До чего же приятно просто лежать на спине и шевелить пальцами босых ног!..
- Алексей! - я все-таки решился задать вопрос, донимавший меня последние часы. - Алексей, если руды нет, зачем собирать и тащить на себе эти... (я хотел сказать "дурацкие", но передумал) камни?
- Видишь ли, Георгий, если мы не найдем сейчас руду, это вовсе не будет означать, что ее здесь нет: мы провели маршрут по этому склону горы, а рудное тело, к примеру, залегает на другом... Очень важно установить, может ли в принципе быть руда на этой площади, прошел ли здесь рудный процесс?.. Когда образуется руда, горные породы, окружающие рудную зону, изменяются. В них появляются новые минералы, новые химические элементы... Понимаешь, о чем я говорю?..
- Значит, в этих камнях ты увидел изменения?.. Следы рудного процесса?
- Предположительно - да!.. Но только предположительно!.. Дело в том, что околорудные изменения не всегда можно уловить глазом. Вот зимой, в Иркутске, мы эти образцы внимательно рассмотрим под микроскопом, определим их химический состав, физические свойства... Тогда можно будет уверенно сказать, есть тут следы рудного процесса или нет?.. И надо ли на этом участке продолжать поиски или следует его забраковать как бесперспективный... Понятно?..
- Понятно, - ответил я не очень радостно. Из сообщения Алексея вытекало, что сегодняшняя моя работа вьючным животным - не какой-нибудь исключительный случай, а судьба моя на ближайшие дни...
- Ну что, Гоша, - Алексей встал и снял с веток подсохшие портянки, - поели, отдохнули - и вперед!.. Обрадую тебя: в гору сегодня больше не пойдем!.. По этому ручью спустимся маршрутом до Урюма, а там по нашей тропе быстренько холостым ходом добежим до зимовья!..
Хоть и холостым ходом, но в зимовье мы вернулись в глубоких сумерках. Отдышавшись, я принялся готовить на ужин вермишелевый суп из пакетов, а Алексей пошел ловить рыбу в устье Урюма. Он поймал двух ленков и одного трехкилограммового таймешонка и стал их потрошить, чтобы приготовить утром на завтрак... И обнаружил в рыбьих желудках все стратегические запасы нашей гречки!.. Неопровержимые улики вынудили меня признаться в содеянном, и я был приговорен к четвертованию с отсрочкой наказания до момента возвращения на базу.
Утром я не смог подняться - так болело все тело! Алексей сначала упрашивал, затем стыдил, потом материл и, в конце концов, выволок меня вместе со спальным мешком на улицу и вытряхнул из него в ледяную воду Урюма... Изверг!..
Вышли с задержкой на полтора часа. Я с трудом передвигал свинцовые ноги, плечи ныли, спину ломило... Нет, такая работа не нужна мне ни за какие деньги!.. Эти геологи точно шизанутые!.. В гробу я видал все их рудные процессы и все их уникальные месторождения!.. Если бы меня послали сюда не с Алексеем, а с кем-нибудь другим, фиг бы я сегодня куда пошел!..
Конечно, опять набрали немеряно образцов!.. Не знаю, как мне удалось после маршрута добраться до избушки?! Я даже не стал ужинать - свалился замертво. И лежал бы так, не раздеваясь, до утра, но Алексей и тут не дал мне покоя: погнал мыться. Я искупался в Гилюе - и ожил!.. Оставленную мне Алексеем уху, почти две трети котелка, проглотил одним махом. Гляжу, Алексей вскрывает единственную нашу банку сгущенных сливок и подает мне...
Начиная со следующего дня, я стал чувствовать себя лучше. Втянулся, как сказал Алексей.
3
Руда все не попадалась, но мы не теряли надежды. Энтузиазма у нас было - хоть отбавляй, а вот с едой дело обстояло хуже. На пятые сутки нашей экспедиции продуктов осталось всего на пару дней. Соль закончилась еще раньше, и пресная вареная рыба уже не лезла в рот. Михалыч по рации метал громы, молнии и маты, требуя прекратить бесполезную работу и выходить через перевал в поселок Кировский, откуда нас заберет ГАЗ-66. До Кировского шестьдесят километров. Вывезти нас моторкой нет возможности, так как в такую малую воду она не пройдет пороги. Мы и сами понимали, что не пройдет...
Алексей решил тянуть до последнего. Он рассчитывал на дождь, после которого вода в Гилюе поднимется, и тогда моторкой нам смогут завезти продовольствие.
Очередное утро выдалось ясным и студеным. На прибрежных кустах искрилась изморозь. К проверке наметили одну из самых дальних сопок. От эпицентра аномалии она находилась почти в километре, и Алексей с самого начала не очень на нее рассчитывал.
По дороге к месту работ случилось небольшое происшествие. Алексей, шедший первым, вдруг остановился и, обернувшись, приложил палец к губам. Затем, не отрывая взгляда от чего-то впереди, он медленно вынул из кобуры револьвер. Я не вытерпел и осторожно подошел к нему. На нижней ветке лиственницы, в шести примерно метрах от нас, сидела большая серая птица, похожая на курицу. "Сегодня поедим куриного супчику!" - радостно шепнул Алексей. Он прицелился и выстрелил, едва меня не оглушив. Птица продолжала сидеть, крутя головой и с интересом нас рассматривая. Алексей выстрелил еще раз, потом еще и еще... пока не расстрелял все патроны. Птица сидела как привязанная! Тогда Алексей с матерными проклятиями перехватил револьвер за дуло и кинул его в заколдованную птицу... И опять промахнулся!.. Жирная птица тяжело взмахнула крыльями и с достоинством улетела восвояси... После этого мы битый час ползали на коленях по кустам и мхам в поисках револьвера...
Как нехотя пояснил мне расстроенный Алексей, птица и на самом деле была курицей. Только дикой. Ее так и зовут дикуша. Человека она почти не боится.
- Так у нас теперь не осталось ни одного патрона? - обеспокоенно поинтересовался я.
- Один остался, - буркнул Алексей. - Но его можно использовать только в особом случае.
- Что за случай такой?
- Когда геолог получает оружие, - оживился Алексей, - он дает подписку, что последний патрон применит только с гуманитарной целью... Если его напарник сломает ногу или, допустим, покалечится, упав со скалы, то геолог обязан прекратить его мучения...
С Алексеем все время так: не поймешь, всерьез он говорит или шутит?..
- Или, к примеру, - продолжал Алексей, воодушевляясь, - находим мы с тобой уникальное месторождение урана... Это же совершенно секретная информация, гриф два нуля!.. А у тебя, Гоша, нет допуска даже к материалам для служебного пользования!.. Опять же это считается особым случаем, и я буду обязан принять меры к тому, чтобы государственная тайна не вышла за пределы круга лиц, имеющих право ею владеть!..
"Если б ты так стрелял, как треплешься, то у нас сегодня был бы нормальный ужин!" - ответил я. Правда, только мысленно.
К подножию сопки добрались уже после полудня. Крутой каменистый склон был рыжим и красным. Рыжим от ржавого цвета каменных обломков, и красным - от россыпей поспевшей брусники. "Руду не найдем, так хоть ягоды наедимся" - подумал я... и уронил радиометр! Гильза звонко ударилась о камни. Похолодев от ужаса, я включил прибор... В уши ударил оглушительный треск, стрелку заклинило в крайнем положении. Лихорадочно я переключал радиометр с диапазона на диапазон - все то же самое!
- Разбил? - с тревогой спросил Алексей, забирая у меня прибор.
Я убито кивнул. Алексей стал включать и выключать радиометр, трясти гильзу, стучать ею о ладонь - ничего не помогало!
- Раззява! - процедил он сквозь зубы. - Все, конец поискам!.. Убить тебя мало!.. И где, блин, таких работников находят?!.. Собирайся, пошли домой! - он сунул мне прибор, развернулся и зашагал прочь.
Я, даже не заикнувшись о том, чтобы поесть ягоды, потрусил за ним...
Через сотню метров, я решил проверить: вдруг прибор заработал. Я повернул выключатель... Точно - снова работает!
- Алексей! - заорал я радостно. - Заработал!..
Алексей резко развернулся:
- Отлично!.. Пошли назад, только не тряси его, ради бога!
Мы вернулись к сопке, и тут прибор опять сломался.
- Так, Гоша, подожди! - радостная тень догадки прошла по лицу Алексея. - А ну, давай, возвращайся назад, откуда мы пришли, только радиометр не выключай!.. Так, иди, иди... что там?
- Заработало!
- Теперь иди ко мне!
- Опять заклинило!
- Это у нас с тобой, Георгий, в башках заклинило! - заорал вдруг что есть мочи Алексей. - Это руда, Георгий!.. Понимаешь?.. Это такая руда, что прибор клинит, к чертовой матери!..
Развал рудных обломков шириной около двухсот метров тянулся до самой вершины сопки и уходил вниз по противоположному склону. Проследить его дальше мы не смогли - не хватило времени. Алексей устал восторгаться, находя все новые и новые образцы с видимой урановой минерализацией. Переноска их обычным образом из-за сильной радиации была опасной, поэтому руду сложили в один из рюкзаков, а сам рюкзак подвесили к середине шеста, концы которого мы с Алексеем положили к себе на плечи. Уже в сумерках двинулись к лагерю. Пока пробирались лесом, изрядно намучились. Потом стали на знакомую тропу, где уже родными были каждый поворот, каждое поваленное дерево, и пошли бодрее.
- Мы с тобой просто герои, Гоша! - говорил Алексей возбужденно. - Такой находки еще не было в нашей экспедиции!.. Представляешь, какой будет шум?!.. Михалыч сообщит по рации в Иркутск, начальнику экспедиции, тот - в главк, в Москву!.. Сразу наука понавалит: из Академии, из ВСЕГЕИ... И знаешь, что они, паразиты, скажут первым делом?.. Скажут: мы здесь, на Урюме, это месторождение еще сто лет назад предсказали!.. Что ж вы, ребята, скажут, так долго не могли найти его, это наше месторождение?..
- Алексей, - спросил я, с трудом перекидывая шест с одного натертого плеча на другой, - а зачем мы тащим образцы в зимовье, если нам по этой тропе выходить на Кировский?.. Давай оставим их здесь.
- Да что ты, Гоша! - воскликнул Алексей. - Никуда выходить мы не будем!.. Под такую руду Михалыч завтра же выбьет у начальства вертолет и перебросит сюда половину нашего отряда и десяток горняков, чтобы до снега изучить месторождение как можно лучше!.. И жратвы!.. Много жратвы!.. О, как я завтра наемся!.. Давай поднажмем, чтобы не пропустить связь!..
Так мы шли и радовались, не зная еще, какой удар нас ждет в зимовье...
4
Рация не работала: сдохло питание! Батарейки от радиометра, которые мы сразу попытались применить, не подходили. Подавленный Алексей сидел, в отчаянии обхватив голову руками и бормоча ругательства.
Потом набросился на меня:
- Ты вчера после сеанса болтал с Люськой!
- Да я всего-то минут пять говорил!.. - оправдывался я.
- И рацию потом не выключил, охламон!.. Она сутки включенной была!.. Что мне теперь с тобой сделать?!
- Убить последней пулей, - с жалкой улыбкой сказал я.
- Нет, дружок, пристрелить я тебя всегда успею! Прежде ты допрешь на своем горбу до Кировского рудные образцы!.. Понял?..
- Понял... Прости, Алексей!..
- Ладно, Гоша!.. - сказал Алексей уже спокойно. - Я тоже виноват: мог бы проследить... В общем, завтра утром выходим в Кировский. За два дня должны добраться... С собой берем только рудные образцы и документацию, все остальное оставляем здесь!.. Правда, одна проблема наличествует: у меня карта лишь на первую часть пути, до вершины Урюма... Дальше придется идти вслепую... Но, помнится, за перевалом будет бассейн Ульдегита, и любой ручей приведет нас к нему, а шагая вниз по Ульдегиту, мы рано или поздно выйдем на дорогу между Кировским и Береговым - я вдоль нее как-то делал маршрут. Там даже машины ходят... Две-три в день - точно!.. Так что, если повезет, часть пути до Кировского, километров двадцать, проедем на машине.
Доели остатки утрешней пресной ухи и легли спать, буквально не солоно хлебавши...
Утром встали - новая беда! Ночью выпал снег!.. Мало того! Он продолжал валить, да так густо, будто там, в низких серых облаках, закрывших небо и вершины сопок, распороли гигантскую пуховую подушку. Снег тяжело нагрузил ветки елей, и они стояли, боясь шелохнуться, словно невесты на примерке.
- Что теперь будем делать? - спросил я у Алексея. Мы мялись в дверном проеме, не решаясь ступить в снег.
- Что, что... линять надо скорей отсюда!.. Он, конечно, может и растаять через пару дней, а может и навалить выше пояса!.. Тогда вообще кранты!
Через полтора часа мы были в дороге. Рудные образцы снова несли на шесте, только сделали его короче, чтобы было удобней. Опасный рюкзак болтался в метре от моего носа. Рыхлый снег доходил до середины голенищ и не очень мешал ходьбе, но он маскировал тропу, и мы то и дело с нее сбивались. Одна радость: комаров - ни одного!
Перекусить остановились в верховье Урюма, на границе карты. Часы показывали два. Урюм здесь являл собой робкий ручеек, сочившийся меж обледенелых камней с мелодичным звуком протекающего бачка унитаза. Еды у нас было две банки тушенки, столько же сгущенки и две пачки чая. Этот провиант следовало разделить на обед, ужин, завтрак и еще обед. Далее планировался торжественный ужин в столовой поселка Кировского. В этот раз приговорили банку тушенки, после чего есть захотелось еще больше. Чтобы задавить голод, напились крепкого-крепкого чая. Потом досушили на костре промокшие сапоги и пошли дальше.
Начался крутой, изматывающий подъем на водораздельный хребет. Часто падали, оскальзываясь на глыбах, скрытых снегом. От чифира, выпитого на почти пустой желудок, тошнило. Между тем, снег продолжал и продолжал валить, видимость резко ухудшилась - вероятно, мы вошли в облака.
- Держись, Гоша! - подбадривал меня Алексей. - Главное - выбраться на хребет, потом - только вниз!
Водораздел оказался плоским, как стол. Его сплошь покрывали густые заросли кедрового стланика. Этого Алексей боялся больше всего. Снег еще не сумел придавить стланик, его хаотично переплетенные ветви, некоторые толще моей руки, поднимались выше человеческого роста, и мы вошли в него как в лабиринт. Алексей не выпускал компас из рук, но толку от компаса было мало: мы двигались не туда, куда показывала стрелка, а туда, куда можно было пробраться...
Но нет худа без добра: на стланике было полно шишек. Мы тут же стали их рвать с голодным остервенением. Шишки были маленькие, с куриное яйцо. Чтобы добраться до орешков, приходилось обгрызать плотные, облепленные горькой смолой чешуйки. Смола налипала на зубы. Решили набрать шишек с собой, чтобы вечером обжечь их на костре.
Вскоре выяснилось, что мы не одни здесь пасемся. В десятке метров от нас послышался треск ломаемых веток, затем раздалось глухое рычание, перешедшее в грозный рев.
- Медведь! - сдавленным голосом произнес побледневший Алексей. Через миг он опомнился, выхватил из кобуры револьвер и выстрелил вверх.
Рев и треск, однако, не прекратились. Показалось даже, что они стали ближе...
- Бежим! - крикнул Алексей, хватая рюкзак и конец шеста.
Я сделал то же самое, и мы бросились назад по своим следам.
Через сотню метров, выбившись из сил, остановились. Прислушались... Погони не было.
- Еще есть патроны? - просил я.
- Нет, это был последний... твой, радуйся!.. - улыбнулся Алексей.
Привели себя в порядок, надели рюкзаки... и тут Алексей с растерянным видом стал хлопать себя по карманам, потом сказал:
- Придется туда возвращаться, Гоша... Я, похоже, компас там обронил...
Прежде чем идти к месту нечаянной встречи, подождали для верности еще с четверть часа, чтобы дать медведю время удалиться... Пошли с опаской, специально громко разговаривая, напряженно вглядываясь вперед.
Вот место, откуда дали стрекача... Медвежьих следов здесь нет, но и компаса тоже не видно... Стали рыться в снегу, но ничего не нашли. Прошли назад по пути бегства, тоже ничего не обнаружили...
- Не будем терять время, - сказал Алексей. - Компас нам теперь не особенно и нужен. Спустимся сейчас с хребта и пойдем вниз по первому ручью, какой попадется, до Ульдегита, а по берегу реки всегда какая-нибудь тропка есть - не людская, так и звериная... Главное, нам тут, на плоскотине, не сбиться с нужного направления!..
Пробрались к тому месту, откуда слышался рев. Судя по следам, медведей было двое - большой и маленький.
- Я так и подумал, - сказал Алексей, - что это медведица нас от медвежонка отгоняла. Обычно медведь, почуяв человека, старается первым уйти незаметно.
Снег перестал валить, но в воздухе висела тонкая снежная пыль, ухудшающая видимость. Теперь, без компаса, шли через стланик напролом, чтобы не сбиться с нужного направления. Продвигались очень медленно. Когда выбрались, наконец, к голому заснеженному спуску, уже начинало смеркаться.
Устремились вниз, но тут же остановились: под снегом лежали огромные угловатые глыбы - курумник. В два счета можно ноги переломать! Выбрались из курумника обратно на водораздел и прошли метров двести левее, к ельнику, темной полосой спускающемуся с хребта.
В ельнике под снегом лежали мелкие камни и мох, путь вниз был свободен, и мы, приободрившись, дали волю ногам: нужно было, пока светло, спуститься как можно ниже и устроиться на ночь. Несколько раз, когда кто-нибудь из нас спотыкался, падали оба и, кувыркаясь, летели вниз, но, к счастью, ничего себе не повредили.
Примерно через час ельник привел в лощину, по дну которой струился тонкий, местами теряющийся в снегу ручеек. Пошли вдоль него. С каждой сотней метров спуск становился менее крутым, а ручеек набирал силу. Опять повалил снег, и сразу стало быстро темнеть.
На заснеженной полянке Алексей притормозил.
- Пожалуй, тут можно и заночевать, - сказал он, озираясь.
Полянка показалась мне странно знакомой.
- А мы здесь когда-то были, Алексей!..
- Те места, где мы с тобой, Гоша, были, остались далеко за перевалом!.. Так, кладем руду сюда...
- Вспомнил, мы здесь обедали в первом маршруте!.. Еще я тут россыпь золота в ручье увидел, помнишь?
- Просто похожее место...
- Да нет же!.. Вот береза, под которой мы сидели... Видишь, береста ободрана?.. Это я обдирал, чтобы костер разжечь!..
- Черт!.. - растерянный Алексей опустился на рюкзак. - Значит, на хребте мы все-таки сбились, и все это время шли обратно к Гилюю!..
Я содрогнулся от мысли, что нам заново придется штурмовать водораздел, с которого мы только что спустились...
- Ну, ничего, - Алексей уже взял себя в руки, - зато мы теперь точно знаем, где находимся... Это место у меня отмечено на карте... Завтра, с утречка, отдохнувши, мигом взлетим на горушку - даже и вспотеть не успеем!.. Давай, Георгий, готовиться к ночлегу.
Горевать действительно было некогда. Мы изрядно промокли - и от снега и от пота, поэтому сразу стали сильно мерзнуть. Я бросился собирать хворост и валежник для костра, а Алексей, достав из рюкзака топорик, принялся строить шалаш.
Я не представлял, как мы будем ночевать без палатки и без спальных мешков, которые оставили в зимовье, чтобы унести больше рудных образцов. Шалаш ведь от холода не спасет!.. Сидеть всю ночь у костра?.. Не отдохнешь, ни фига!.. Только намучишься!.. Алексея же, казалось, предстоящая холодная ночевка совсем не волновала.
Шалаш, который он, в конце концов, соорудил, не являлся шалашом в обычном понимании. Это была стенка, полого наклоненная к костру, и, таким образом, одновременно служившая и потолком. Алексей уложил на нее толстый слой елового лапника, а лапник прикрыл сверху полиэтиленовой пленкой. Потом он выгреб из-под образовавшегося навеса снег, закрыл землю другим куском полиэтилена и опять же из елового лапника устроил мягкую, пружинистую подстилку. Я, едва забравшись под навес, сразу оценил гениальность конструкции: тепло костра, отражаясь от стенки, грело не только спереди, но и сзади!
За ужином съели банку сгущенки, попили чаю, затем не удержались - и прикончили последнюю банку тушеной говядины. Оправдывались тем, что завтра на водоразделе наберем много кедровых шишек и будем ими питаться остаток пути.
Потом сушили вещи и грызли орешки из шишек, испеченных в золе. Я весь язык смозолил, но сытость так и не пришла!.. Это ж сколько их надо съесть, чтобы наесться?.. Напрасно тушенку на завтра не оставили!..
Перед сном Алексей уложил на костер, параллельно навесу, две толстые лиственничные сушины, а поверх них - сырое березовое бревно, и сказал, что теперь можно спать спокойно - гореть будет до утра!
Надев на себя все, что у нас было из одежды, мы легли. Темнота обступила наш маленький лагерь, журчал ручей, потрескивал и сипел костер, снежинки на миг появлялись в свете костра и тут же исчезали... исчезали... исчеза...
5
Утро выдалось ясным - ура!.. Снега, однако, за ночь еще подвалило немало, но зато теперь мы были уверены, что, ориентируясь по солнцу, точно не заблудимся на хребте в этих чертовых стланиковых дебрях. Под утро мы все-таки замерзли, хотя остатки березового бревна еще продолжали гореть.
Съели последнюю банку сгущенного молока. Банку все полоскали и полоскали чаем, пока не убедились окончательно, что в ней не осталось ни единой калории. После этого я разыскал под снегом банки из-под тушенки и сгущенки, выброшенные нами неделю назад: хотел тоже их вылизать хорошенько. Но Алексей сказал, что, наверняка, там уже похарчевались лесные зверюшки... Поколебавшись, я решил все же после мышей не доедать...
Таким образом, из съестных припасов мы имели теперь только полпачки чая. А впереди - почти сорок километров по заснеженной тайге, да еще этот предстоящий повторный подъем на водораздел!.. Стланиковые орешки как средство пропитания больше не внушали мне никакого доверия.
Решили на хребет подниматься тем же путем, каким с него спускались. Однако там, где вчера чуть ли не бежали, теперь продвигались черепашьим темпом. Глубина снега была почти до колен, кроме того, он уплотнился, и каждый шаг теперь давался с трудом. На крутом подъеме в знакомом ельнике садились отдыхать через каждые пять-десять шагов. От напряжения темнело в глазах. Рюкзак с образцами стал весить тонну. Он раскачивался на шесте, и не раз мы, не в силах его удержать, опрокидывались и съезжали по снежному склону вниз...
Наверх выкарабкались в три часа дня. Придя в себя, на прогалинке среди стланика развели костер, напекли шишек, натопили снега для чая. Отдыхали, сидя на рюкзаках, щелкали орешки, запивая их бледным чаем - заварку решили экономить. Потом набрали шишек впрок, снова навьючили на себя рюкзаки, подхватили шест с рудой, натянули на головы капюшоны и полезли в чащу...
Только через час, вконец измотанные, c расцарапанными руками и лицами, выбрались из стланика на противоположный край плато. Внизу под нашими ногами в лучах усталого солнца, уже прикидывающего, где ему ловчее опуститься за горизонт, лежал, вздымая гигантские волны и гребни, безбрежный и бесприютный таежный океан. Где-то там, за дальними-дальними сопками, тянулась тонкая артерия автомобильной трассы, соединяющей два забытых богом поселка. Сможем ли мы добраться туда, к людям, или упадем, обессиленные, в каком-нибудь заметенном снегом глухом распадке и замерзшие наши тела пойдут на корм лесному зверью?..
- Ты что загрустил, Гоша? - толкнул меня в бок Алексей. - А ну, давай веселей!.. Ты же Георгий!.. Победоносец!.. Тебе ли унывать?!.. Смотри, какая красота!..
- Красота то красота, но лучше бы ее зырить по телевизору или с самолета!.. Как представлю, что сейчас придется снова в снегу кувыркаться... И вообще, жрать хочется, сил нет терпеть!
- Гоша, да ты радоваться должен, что на твою долю выпали такие замечательные приключения!.. Что бы ты сейчас делал в городе?.. Бездарно бухал с друзьями в грязном подъезде!.. Ведь так?.. Ну, вот!.. А здесь, - Алексей широко повел рукой, - перед тобой ощетинилась дикая первобытная природа, и ты, несмотря на холод и голод, как настоящий мужчина отважно бросаешь ей вызов!.. Для тебя - чем страшней, тем интересней!.. Чем трудней, тем лучше!.. Ведь так ценнее победа!.. Вперед, Георгий!.. Вперед, Победоносец!.. Внизу нас ждут лавровые венки, звания лауреатов, восторженные взгляды женщин и вчерашний борщ в столовой потребкооперации поселка Кировский!..
Я же говорю, у него не разберешь: всерьез он говорит или издевается?
Пошли вниз. Склон гораздо круче, чем тот, по которому мы поднимались. Местами просто пускали вниз рюкзак с рудой, и следом съезжали сами. Несколько раз попадали на курумники: набили синяков, как еще руки-ноги не поломали?!.. Через пару часов добрались до леса. Снега - выше колен!.. Еще час или два барахтались в сугробах, забрались в какой-то глубокий овраг, где окончательно выбились из сил, и остановились на ночлег. Небо к этому времени почти совсем померкло, так что лагерь пришлось оборудовать впотьмах.
На ужин - жареные орешки да жидкий чаек. Мой язык от щелканья орехов распух настолько, что едва помещался во рту!.. Алексей весь вечер толковал о том, какие они, эти орешки, калорийные, и приводил в пример медведя, который за счет этих орешков набирает жира на всю зиму. Ну, наверно, если целыми днями ничего не делать, а только грызть орехи, можно жиру накопить. А нагрузить этого медведя рюкзаком с рудой, да погонять его, как меня, вверх-вниз по крутякам - он бы сразу с этих орешков лапы протянул!.. Короче, я лег спать, словно и не ел совсем. Лежали с Алексеем спина к спине. Не засыпалось. Слышно было, как наши голодные животы недовольно переговариваются...
Утром сварили в котелке оставшиеся шишки. Как выяснилось, из вареных шишек орешки извлекаются гораздо проще, чем из обжаренных. Только досталось в этот раз всего по маленькой горстке. Я попробовал пить получившийся от шишек отвар, но он был настолько горьким и смолистым, что после первого же глотка меня стало тошнить.
После так называемого завтрака Алексей посмотрел на часы, на кусочек синего неба в вершинах елей и сказал:
- Ну что, Гоша, еды у нас больше нет... Это с одной стороны!.. А с другой, до трассы осталось всего километров двадцать пять - один дневной марш-бросок!.. Вполне нам по силам, тем более - идти все время вниз!.. Плюс на еду не надо отвлекаться!..
"Минус снег, минус бездорожье, минус рюкзак с рудой, минус голодуха, минус неизвестно куда мы еще придем без карты и без компаса!.. - подумал я, ежась от холода.
Двинулись по дну оврага, утопая в снегу. Через пять минут мне уже было жарко.
К полудню по прикидке Алексея мы прошли километров семь. Не густо!.. К этому времени путь наш пролегал уже вдоль довольно бойкого ручейка, который и должен был, как мы надеялись, вывести нас к Ульдегиту. По мере спуска снега становилось все меньше и меньше, кроме того, резко потеплело, и снег принялся таять прямо на глазах. Еще быстрее таяли наши силы. Я едва переставлял ноги. Алексея перед моими глазами шатало из стороны в сторону словно пьяного.
Я обрадовался, когда Алексей, будто угадав мои мысли, начал разговор о том, что часть руды все-таки придется оставить. Кто бы спорил!.. Но, продолжал Алексей, надо только добраться до места, куда наверняка из Кировского сможет пробиться ГАЗ-66... Ну вот!..
К тому времени, когда небо окрасилось вечерней зарей, ручей уже гремел во всю мощь, долинка его, заросшая ивняком и березняком, сделалась широкой. Снег здесь встречался только в отдельных впадинках.
Алексей вдруг остановился.
- Чувствуешь, дымом пахнет? - спросил он, принюхиваясь.
- Ну, вроде... - ответил я не очень уверенно. - Пожар?.. Тайга горит?
- Какой сейчас пожар?!.. Чей-то костер... ниже по ручью.
- Охотники?
- Может, охотники, может, геологи-съемщики, может, золотари с Берегового - да какая разница?.. Главное - люди!.. Если не подвезут до жилухи, так хоть накормят!.. Пошли быстрей!
Мы ускоренным шагом, - откуда только силы взялись? - ломанулись через ольшаник, росший по-над ручьем.
- Хотя, конечно, вряд ли это охотники, - рассуждал на ходу Алексей, - сезон еще не наступил!.. А геологическую съемку здесь закончили три года назад... Выходит - золотари!.. Значит, Гоша мы уже подошли к Ульдегиту... Михалыч говорил, что здесь есть дражные полигоны...
- Золото добывают? - спросил я.
- Да... Моют драгами... Видел драгу когда-нибудь?..
- Нет.
- Помесь парохода с экскаватором!..
- Ульдегит - такая большая речка, что пароходы плавают?
- А драге не нужно много воды. Она перед собой роет котлован, а позади себя его засыпает. Так и передвигается, плавая в глубокой луже. Заодно забирает из грунта золото...
- Вот, теперь я тоже дым почувствовал! - сказал я.
- Только странно, - проговорил Алексей, - что не слышно, как работают бульдозеры... Да и сама драга обычно грохочет так, что за километр уши закладывает!..
И тут мы услыхали шум: кто-то совсем недалеко, может быть, в сорока метрах, стучал железом по камням.
- Стой! - сказал Алексей. - Давай-ка мы, на всякий случай, руду здесь оставим.
Уложили рюкзак в кусты, заломили ветку стоящей рядом березы и пошли на звук.
Светловолосый, патлатый крепыш в брезентовых штанах и резиновых сапогах, согнувшись, рыхлил кайлом слежавшуюся гальку в обрыве ручья и нагребал ее на большой лист железа. Голая спина его блестела от пота, мышцы перекатывались под загорелой кожей. До него было уже с десяток метров, но из-за шума ручья он нас не слышал.
- Бог помощь! - крикнул Алексей.
Парень обернулся и замер. Круглое деревенское лицо его выразило недоумение и растерянность.
- Добрый день! - сказал Алексей. - Далеко до Ульдегита?
Парень снова ничего не ответил, потом оглянулся назад, и мы увидели, как из-за кустов ниже по ручью выходит еще один человек. Этот был высок ростом, худощав, но тоже крепок, с лицом, густо заросшим черным волосом. Увидев нас, он бросил пустую тачку, которую толкал перед собой, и положил руку на рукоятку большого ножа, висящего на поясе.
- Эй, вы кто такой? - крикнул он с кавказским акцентом.
- Мы геологи!.. - ответил Алексей. - Идем в Кировский.
- Кировский здесь нет... - сказал черноволосый, глядя на нас недобро.
- Мы заблудились, - Алексей сдвинул кобуру вперед, чтобы ее было видно.
Кавказец поравнялся с патлатым парнем и что-то тихо ему сказал. Парень бросил кайло и убежал вниз по ручью.
Мы подошли.
- Откуда вы, геологи? - спросил незнакомец, садясь на корточки и доставая папиросы. - Закуривай!..
- Спасибо, не курим, - ответил Алексей.
Он скинул рюкзак и сел на него. Я сделал то же самое.
- Мы из Иркутской экспедиции, работали на Гилюе, - продолжил Алексей. - Меня зовут Алексей, а это Георгий.
- Муса, - представился черноволосый, поочередно пожимая наши руки. Тыльные стороны его ладоней были покрыты татуировками.
- У нас закончились продукты, выходим на Кировский... Там нас ждут... А вы чем занимаетесь?.. - поинтересовался Алексей.
- Кировский далеко, сорок километров, - сказал Муса и замолчал.
- А вы что здесь делаете? - снова спросил Алексей.
- Мы делаем... - Муса глубоко затянулся дымом, медля с ответом. - Мы, короче, с прииска...
- Дамбукинского? - уточнил Алексей.
- Да, конечно... Дамбукинского, - закивал Муса.
- Золото моете? - спросил я.
- Зачем моете?.. - Муса бросил на меня встревоженный взгляд. - Нет, мы... как это сказать?.. Мы искаем...
- Ищите новые россыпи для прииска? - подсказал Алексей.
- Да, конечно, - согласился Муса.
Снизу послышались голоса, и вскоре показался уже виденный нами длинноволосый парень. За ним шли двое. Один имел, как и Муса, кавказскую внешность, но в отличие от него был аккуратно подстрижен и чисто побрит. Да и одет он был не по-таежному - в брюки и курточку из джинсы. В руках он держал карабин. Второй незнакомец, сразу сутулой фигурой и испитым лицом напомнивший мне Сим-Сима, был вооружен мелкокалиберной винтовкой.
- Все нормально, Арсен!.. Это геологи! - крикнул Муса. Он встал и добавил еще пару фраз на каком-то гортанном языке. Я уловил только слова "Дамбукинский" и "прииск".
Арсен закинул карабин за спину и подошел к нам. У него была располагающая улыбка. Мы пожали друг другу руки. Человека, похожего на Сим-Сима, звали Матвей, а белобрысого парня - Николай.
- Геологи хочут в Кировский, - сказал Муса, обращаясь к Арсену, который, видимо, был старшим.
- Хорошо, завтра дорога сухой станет, и поедем... мне надо в Береговой, в Кировский тоже вас завезу, проблема нет, - сказал Арсен, показывая в улыбке золотой зуб.
- У вас вездеход? - обрадовался Алексей.
- Зачем вездеход?.. У нас лучше есть!.. "Нива" называется!.. - засмеялся Арсен. - Почему здесь стоим?.. Пойдем в балок, ужинать будем...
Двинулись по хорошо утоптанной тропе вниз по ручью. Впереди шли Николай и Матвей, затем мы с Алексеем. Арсен и Муса замыкали шествие. Они о чем-то переговаривались на своем языке.
Неподалеку от того места, где Николай кайлил грунт, в русле ручья, я заметил диковинное сооружение вроде узкого деревянного корыта длиной около трех метров. Один конец его был приподнят над землей и увенчан ванной, сооруженной из железной бочки, разрезанной по диагонали. В ванной лежали камни, на которые лилась вода из ассенизаторского шланга. Другой конец шланга забирал воду в пяти метрах выше по ручью. Оба берега рядом с сооружением, а также на десятки метров выше и ниже его были перерыты. Неужели это Николай все перекопал?
Я заметил, что хозяева постарались как можно быстрее провести нас мимо странного агрегата, отвлекая разговором о предстоящем ужине.
- Глухарь будем кушать! - говорил Арсен, и сладкие судороги скручивали мои несчастные внутренности.
Прошли еще метров двести и оказались в месте впадения ручья в быструю речку, по ширине примерно втрое уступающей Гилюю.
- Ульдегит! - сказал Арсен.
Широкая долина реки, насколько можно было видеть, представляла собой лишенную всякой растительности местность, состоящую из высоких галечниковых холмов и заполненных водой карьеров.
- Смотри, Гоша, вот что остается от природы после драги! - сказал Алексей.
- Да, драга работал здесь прошлый год, - подтвердил Арсен.
В устье ручья, под густой сенью елей, притулились две свежесрубленные избушки, которые хозяева называли балками. Тут же стояла изрядно помятая и заляпанная грязью "Нива" с непропорционально большими колесами. Над трубой ближайшего балка серебрился дымок. Дверь была распахнута, оттуда нестерпимо пахло едой.
- Муса, накорми гостей, - сказал Арсен. - Мы сейчас придем.
- Заходите, гости! - сказал Муса, пропуская нас с Алексеем вперед.
Почти все пространство балка занимали широкий стол, покрытый фанерой, и двое нар, устроенных вдоль боковых бревенчатых стен. Ближе к двери помещалась жестяная печь. От нее несло жаром. Большая кастрюля с приоткрытой крышкой - источник мучительного запаха - стояла на краю печи. Пузатый алюминиевый чайник, придвинутый к основанию трубы, плевался кипятком из носика, выгнутого лебедем.
Мы с Алексеем устроились за столом, и Муса своим разбойничьим ножом стал крупными ломтями нарезать хлеб. Я едва сдерживался: хотелось схватить кусок побольше и проглотить немедля. Нарезав хлеб, Муса достал глубокие алюминиевые миски и наполнил их дымящимся супом. Куски темного ароматного мяса, огромные, как айсберги, проглядывали сквозь горячий туман...
- Вкусный суп? - спросил Арсен, появившийся в дверях, когда мы доедали вторые порции.
- Ничего... не ели... вкуснее! - ответил осоловевший Алексей, утирая рукавом пот со лба.
Я, чтобы не перестать жевать, просто изобразил лицом беспредельный восторг.
- Матвей варил, а Колян из мелкашки глухарь стрелял... - Арсен сел за стол, придвинул к себе миску с супом, осторожно попробовал с ложки, потом продолжил: - Ночевать здесь будете, с Матвеем, а Колян к нам переселится... Утром ехать будем.
После жирного супа я выпил несколько кружек сладкого чая, после чего меня неудержимо стало клонить в сон. Я разулся и лег на нары у стены. Сквозь дрему едва пробивался разговор Арсена, Мусы и Алексея, потом к ним присоединились Николай и Матвей...
Когда я очнулся, в балке было темно и душно. Алексей спал рядом со мной. С противоположных нар доносился мощный храп. Неужели Матвей?.. Такой дохлый мужичонка, а храпит будто слон!.. Выпитый за ужином чай гнал на улицу. Сунув босые ноги в сапоги, я вывалился из балка.
Яркие звезды густо усеивали черное небо. Млечный путь лил на землю ровный свет. Ветерок с реки приятно холодил лицо. На ходу расстегивая ширинку, я поспешил за ближайшие кусты...
На берегу реки колебалось пламя костерка, и сидела подле него одинокая фигура. Я подошел. Это был Николай.
- А, это ты, - сказал он, подняв голову.
- Который час? - спросил я, подавив зевоту.
- Начало первого...
- Не спится? - я сел на бревно с другой стороны костра.
- Сейчас пойду, - Николай пошевелил дрова, костер вспыхнул ярче, - догорит, и пойду.
Помолчали
- У вас тут много снега выпало? - спросил я.
- Нет, не очень... сантиметров пять.
- А за хребтом - выше колена! - сказал я. - Мы едва выбрались...
- Что-то ты не похож на геолога, - Николай глянул на меня с прищуром, - молодой больно!
- Да я и не геолог! - сказал я. - Рабочий второго разряда, помогаю Алексею... В этом году школу окончил, осенью - в армию.
- Откуда сам?
- Из Иркутска.
- А я из Рязани... Больше года уже как отслужил... В Приморье, в погранцах... Считался лучшим стрелком пограничного округа!..
- А здесь как оказался? - спросил я.
- Очень просто, - Николай широко улыбнулся. - Ссадили меня за пьянку с дембельского поезда... Утром проснулся: ни фига не пойму, где я?.. Станция Тыгда, говорят... Смотрю: рукав у мундира на хрен оторван... Значков нет... По карманам мац, мац: денег - ни копья!.. Что делать?.. Домой так ехать - позорно!.. Дай, думаю, здесь подзаработаю немного, потом дальше поеду... Ну, год на Октябрьском прииске отпахал, сейчас тут... Сезон закончится - рвану домой, там мать ждет не дождется, сеструха...
- В самом деле, золотые россыпи ищите? - поинтересовался я.
- Ну да.
- И много нашли?
- Да нет тут ничего! - Николай отвел глаза. - Копаем, копаем - все пусто!.. А вы уран ищете?
- Мы... - замялся я, - мы ищем молибден.
- Кореш мой, Сим-Сим, говорил, что Иркутская экспедиция уран ищет...
- Ты знаешь Сим-Сима?! - я чуть не свалился с бревна.
- Он напарником моим был на прииске... Ты тоже с ним знаком?..
- Постой, так это ты потерялся в Тыгде?
- С хрена ли я потерялся!.. - возмутился Николай. - Это Сим-Сим тебе сказал?.. Это он, гнида такая, сдал меня мусорам, а сам слинял!.. Не ожидал я от него такой подлянки!..
- Подожди, подожди, Колян... Как он мог тебя сдать, если он сам сидел в ментовке, а когда вышел, искал тебя по всей Тыгде?..
- Сим-Сим сидел в ментовке?
- Конечно!.. После дебоша на станции... Что вы там натворили-то, в буфете?
- Да я точно не помню, - Николай выглядел озадаченным. - Вроде Сим-Сим побил много посуды, на тысячу рублей, а свалил все на меня...
- Это ты от ментов узнал? - спросил я.
- И от них, и от Арсена...
- От Арсена?
- От него... - Николай мрачнел на глазах, - Арсен выкупил меня у мусоров, триста рублей заплатил, и привез сюда...
- И ты теперь отрабатываешь эти деньги?
- Ну да... - ответил Николай и замолк, глядя на огонь.
Молчал и я. Языки пламени плясали, причудливо и неуловимо меняя свои цвета и очертания. Искры роились и гасли в полете.
- Да деньги-то я уже, считай, отработал, - проговорил Николай погодя.
- Когда успел?.. Ты ж, получается, здесь всего недели две! - сказал я недоверчиво.
- Слышь, Гоха, - Николай понизил голос почти до шепота, - только между нами... На этом ручье золота - завались!.. Очень богатая россыпь: бывает, мы полкило в день берем!.. И вовсе мы не от прииска, а сами по себе!..
- Дикие старатели? - я тоже перешел на шепот.
- Да... Когда тут драга мыла, Матвей работал на ней съемщиком золота, и драга зацепила край этой россыпи... Матвей тогда никому ничего не сказал, а потом его с драги уволили за пьянку...
- И он организовал бригаду?
- Да не он, а Арсен! - Николай боязливо оглянулся на балки. - Арсен главный... У него сбыт есть, он переправляет золото в эту, как ее... в Ингушетию.
- Так ты в доле?
- Скажешь тоже! - хмыкнул Николай. - Арсен сказал, что если хорошо буду работать, он спишет мой долг и в конце сезона еще столько же заплатит...
- А когда конец? - спросил я.
- Как вода в ручье замерзнет - так и конец, - Николай опять обернулся. - Только тут еще до фига золота останется!.. Матвей говорит, что мы только на начало струи вышли... Арсен потому меня и привез на подмогу, чтобы успеть взять в этом году побольше...
- А ты не боишься?
- Чего? - спросил Николай, глянув на меня испуганно.
- Ну, как... если тут столько золота...
- Думаешь, могут меня грохнуть?..
Я пожал плечами.
- Матвей не даст! - сказал Николай, подумав. - Матвей на мокрое дело никогда не согласится, а поперек его они не пойдут - на нем все дело держится, он золото чует!..
- А Муса кто?
- Не местный... Матвей говорит, что он беглый уголовник... Я у него пистолет видел... Этому, конечно, человека убить ничего не стоит!..
- Я бы на твоем месте, Колян, слинял отсюда как можно быстрее!.. Поехали завтра с нами в Кировский!
- Кто ж меня отпустит?..
- А кто тебя удержит? Ты же не раб!.. И, по-моему, вранье все это про битую посуду!.. Завтра так прямо и скажи Арсену: мне надо в Кировский!..
- Вот тогда точно они меня пришьют, и на Матвея не посмотрят... - Николай глянул мне в глаза. - Да и вас, до кучи...
Возразить мне было нечего. Новая мысль пришла мне в голову.
- Слушай, Колян!.. - зашептал я. - Когда мы уедем, ты потом, ну, дня через два, скажи Арсену, что передал с нами письмо для матери, и там будто ты написал, где и с кем работаешь... Понимаешь?.. Они тогда будут на крючке!.. А еще лучше, в самом деле напиши, я отправлю... Хоккей?
- Хоккей... Еще бы хорошо Сим-Симу написать... Знать бы только, где он сейчас?..
- Так он на прииск решил вернуться!
- Правда? - обрадовался Николай. - Тогда адрес у него простой: поселок Октябрьский, прииск, Семенову Семену Семеновичу... Если что, ты сам ему про меня напиши, ладно?...
- Что, если что? - спросил я.
- Да нет, ничего... - уклончиво ответил Николай. - Пошли уже спать!..
Костер тем временем догорел. Из-за леса на другом борту речной долины поднялась большая круглая луна с таким четким рисунком, что видны были, казалось, не только лунные моря и океаны, но и все лунные лужицы.
Матвей продолжал храпеть. Алексей спал, развалившись на все нары. Я потыкал его в бок, шепча:
- Алексей!.. Алексей!..
- А?.. Ты чо не спишь? - Алексей приподнялся и придвинулся к стене. - Ложись давай!
- Алексей, - продолжал я шептать, прислушиваясь к храпу Матвея, - надо поговорить, давай выйдем... Только не шуми, прошу!..
- С ума сошел, ночь на дворе!.. Утром поговорим!.. - заворчал Алексей.
- Сейчас надо!..
Оглушительно скрипя нарами, бубня что-то себе под нос, Алексей поднялся и стал в темноте нашаривать сапоги.
Я выскользнул за дверь. Через минуту вышел и Алексей.
- Ну, чего? - просил он недовольно.
- Алексей, это дикие старатели!.. Они тут золото добывают!..
- Открыл Америку!.. - хмыкнул Алексей. - Я сразу догадался, как только проходнушку увидел!..
- Какую проходнушку?.. Это которая в ручья стояла?.. С разрезанной бочкой?
- Да!
- Николай сказал, что в этом ручье очень много золота...
- Ну, сколько много?
- По полкилограмма в день намывают!..
- О-го! - сказал Алексей. - Действительно много!.. И что это значит? - Алексей поскреб бороденку. - Это значит, что мы своим появлением обломали им всю малину, и они могут... Слушай, а с чего это Николай рассказал тебе про золото?
- У нас оказался общий друг... И еще он боится, что его могут убить в конце сезона.
- Значит, кроме него никто не знает, что мы знаем?
- Никто.
- Вот и не будем вида подавать... Главное - выбраться отсюда, а там заявим в милицию.
6
Завтракали макаронами, заправленными тушенкой. Я все ждал, когда Николай улучит момент и передаст мне письма, но он старательно не глядел в мою сторону, вообще вел себя так, словно и не было нашего ночного разговора.
Выяснилось, что вместе с нами едет и Муса - ему надо в Береговой, у него неожиданно разболелись зубы. Матвей был недоволен: "Вот ударят морозы, и лечи тогда свои зубы сколько угодно!.. А сейчас работать надо!.. Давай я тебе лучше чаги заварю, пополощешь - как рукой снимет!"
Муса страдальчески кривил лицо, держался за щеку и говорил, что "больно болит", чага не поможет, зуб "тащить надо"...
Мы с Алексеем так ничего и не сказали старателям про спрятанный рюкзак, решив, что вернемся за ним на вездеходе. В противном случае нам пришлось бы в тесной "Ниве" ехать, словно внутри ядерного реактора, и тогда только прямиком на кладбище.
Арсен предложил Алексею сесть впереди, а нам с Мусой предстояло ехать в багажнике. Заднее сиденье у "Нивы" отсутствовало, и мы могли сидеть в багажнике друг против друга, вытянув ноги.
Все уже устроились на своих местах, когда Арсен спросил:
- Колян, ты лопата ложил в машину?
- Сейчас положу, - ответил Николай.
- Зачем вам лопата? - недовольно спросил Матвей. - Она мне здесь нужна.
- Там один место совсем плохой, - сказал Арсен, - буксовать будем...
- Не забудь привезти обратно!
- Конечно.
Николай подошел к машине с лопатой в руках, я подвинулся, чтобы было, куда лопату положить, и тут Николай незаметно сунул мне в ладонь бумагу, сложенную несколько раз до размеров половины спичечного коробка.
Наконец поехали. Дорога была фронтовой. Она то пролегала по галечниковым нагромождениям долины, петляя меж искусственных озер и холмов, то уходила на заболоченный склон, расщепляясь на многочисленные колеи, заполненные бурой водой. "Ниву" швыряло и качало, как лодочку в штормовом море. Арсен и Алексей подскакивали на сиденьях, пригнувшись, чтобы не биться головой о крышу. Хуже было нам с Мусой: расперев себя в багажнике руками и ногами, мы избегали тяжких увечий, но никак не ушибов и ссадин.
Я уже несколько раз пытался тайком поглядеть бумагу, переданную Николаем, но не получалось. Зубная боль, похоже, у Мусы прошла, и он довольно жизнерадостно скалился, наблюдая, как я борюсь с лопатой, которая после каждого броска машины норовила попасть под мою многострадальную задницу.
- Косуля! - закричал вдруг Арсен. - Алексей, дай скорей наган!
Муса повернулся к окну, и я тут же развернул бумагу. На обратной стороне наклейки, снятой с банки тушеной говядины, карандашом были выведены три слова: "Вас хотят замочить".
- Эх, ушел! - разочарованно произнес Муса.
- Зачем не дал наган и сам не стрелял? - с укором сказал Арсен Алексею.
- Не успел, - ответил Алексей, засовывая револьвер обратно в кобуру.
Я лихорадочно соображал, что делать. Скорей всего, в машине убивать нас не будут... Значит, во время остановки... Колян говорил, что у Мусы есть пистолет... И он лежит у него в левом внутреннем кармане: вон, как куртку оттянуло!.. Может быть, наброситься на Мусу и попытаться отнять пистолет?.. Не получится - он, гад, здоровый!.. Может ударить его лопатой?.. Но здесь и не размахнешься-то как следует!..
- Приехали плохой место, - сказал Арсен.
Дорога пересекала русло небольшого притока. "Нива" осторожно съехала в воду. Дно ручья было каменистым, и машина двигалась хоть и медленно, но уверенно. Опасность, очевидно, представлял противоположный низкий, заболоченный берег. Автомобиль выбрался из воды, и Арсен добавил газу. Мотор ревел, но "Нива" двигалась все медленнее и медленнее, пока не остановилась.
- Не едет больше! - сказал Арсен. - Выходи толкать!
Алексей бодро выскочил из машины и открыл заднюю дверь. Я сидел с краю и выбрался первым, захватив лопату и стараясь не упускать из виду Мусу. Арсен тоже вылез из-за руля и заглянул под машину. Я бы не сказал, что колеса провалились глубоко. Мокрый мох чавкал под ногами. Муса покинул машину последним. Он закрыл дверь багажника и уперся в нее руками. Алексей стал слева от него, я справа. Арсен сел за руль. Мотор заревел, но "Нива" не стронулась с места. И тут краем глаза я заметил, что Муса перестал толкать машину и зашел за спину Алексею. Сейчас будет стрелять! Не раздумывая, я подхватил лопату второй рукой за середину черенка и одновременно с поворотом головы, со всей силы, словно штыком, ткнул лопатой в Мусу.
Лопата угодила Мусе по руке. Муса взвыл от боли. Пистолет, который он направлял в спину Алексею, отлетел в сторону и плюхнулся в грязную воду колеи.
- Они хотят нас убить! - закричал я, отскакивая на обочину и держа перед собой лопату.
Алексей присоединился ко мне, на ходу вынимая наган. Арсен вылез из кабины с ножом в руке. Муса тоже вытащил нож и крикнул что-то Арсену по-ингушски.
- Бросайте ножи! - Алексей наводил дуло своего незаряженного нагана то на Арсена, то на Мусу. - Ну!..
- Спрячь свой пукалка, геолог! - злая гримаса исказила лицо Арсена. - А то плохо будет! - он сделал шаг вперед.
- Застрелю, падла! - крикнул Алексей.
Муса сдвинулся в направлении упавшего в воду пистолета.
- Стоять! - Алексей перевел револьвер на него.
Арсен снова шагнул в нашу сторону. Алексей направил дуло нагана ему под ноги и... грохнул выстрел!
Арсен отпрянул назад.
- Ладно, ладно, геолог... - дружески-примирительным тоном сказал он. - Зачем стреляешь?.. Мы ничего не делали вам плохой... Иди свой дорога...
- Так, быстро бросай мне нож! - Алексей прицелился в грудь Арсена.
Арсен бросил нож ему под ноги.
- Теперь ты! - дуло нагана глянуло на Мусу.
Муса злобно ощерился, но только перехватил нож удобней. Арсен прикрикнул на него по-ингушски, и Муса нехотя отшвырнул нож в сторону.
- Гоша, собери ножи и пистолет! - сказал Алексей.
Я подобрал ножи, а пистолет найти мне не удалось. Минуты две шарил я руками в ледяной воде, пока они у меня совсем не закоченели, а потом попытался нащупать пистолет ногами и тем самым, видимо, окончательно втоптал его в болотную жижу.
- Ладно, Гоша, черт с ним! - нетерпеливо сказал Алексей.
Ножи я сунул в карман рюкзака и встал рядом с Алексеем с лопатой в руках: она казалась мне более надежным оружием.
- Теперь бросай мне ключи от машины! - сказал Алексей Арсену.
- У меня нет ключи, - Арсен похлопал себя по карманам.
- Гоша, посмотри в машине! - сказал Алексей.
В машине ключей не было.
- Все, Арсен, ты покойник! - заорал Алексей. - Быстро ключи, я сказал!..
- Зачем кричишь, геолог? - издевательски усмехнулся Арсен. - Ключи у меня нет, потерял... Можешь меня обыскать... - сказав это, он произнес еще несколько слов по-ингушски. Муса кивнул в ответ.
- Давай я обыщу его, - сказал я.
- Нет, не подходи к нему! - крикнул Алексей.
Арсен и Муса обменялись быстрыми фразами.
- Выворачивай карманы! - приказал Алексей Арсену. - Ну!..
Арсен вывернул карманы. Они были пусты.
Так... - Алексей задумался. - Так... А ну, сволочи, повернулись и быстро пошли обратно в лагерь!.. Считаю до трех и начинаю стрелять!.. Один... два...
Арсен с Мусой переглянулись, что-то сказали друг другу: Арсен настаивал, Муса не соглашался...
- Три!.. - сказал Алексей.
Арсен схватил Мусу под локоть и потянул его за собой. Они перешли вброд приток. На другом берегу Муса оглянулся и крикнул:
- Завтра ты не будешь живой!.. Мамой клянусь!
Они прошли, поминутно оглядываясь, еще метров сто, затем дорога повернула, и мы перестали их видеть за деревьями.
Тут только я заметил, что меня трясет.
- Ты думаешь, они не вернутся?.. Лесом?.. - спросил я, озираясь. До ближайшей опушки было метров тридцать, не больше.
- Вернутся, конечно. Надо скорее сматываться отсюда!..
Алексей открыл дверь автомобиля:
- Куда же он, сволота такая, ключи дел?
- Глянь в бардачке.
- Смотрю... Здесь нету.
- Забросил куда-нибудь в кусты втихаря, - предположил я.
- Наверно... А ты не знаешь, как без ключа можно завести?
- Я и с ключом-то не очень...
- Вот и я... Значит не судьба нам прокатиться... Ладно, уходим быстро!..
Алексей вытащил нож и с силой ударил по левому переднему колесу автомобиля. Зашипел воздух, и машина стала оседать на одну сторону. То же самое Алексей проделал и с правым колесом.
На опушке леса громко закричали и поднялись в небо какие-то птицы.
- Все, пошли, пошли, Гоша! - Алексей встревоженно глянул в сторону леса, торопливо вытащил из машины свой рюкзак и устремился по мокрой дороге прочь от машины.
Когда я поравнялся с ним, он сказал:
- У меня ведь патронов больше нет...
- А этот откуда взялся?.. Ты же говорил...
- Представляешь, ночью, после нашего разговора, я вдруг проснулся с мыслью, что одного патрона не досчитываюсь. Утром перерыл рюкзак и нашел его в кармашке.
- Так ты блефовал? - я оглянулся. Дорога теперь шла по долине, и оставленную нами машину скрывали галечниковые холмы.
- А что было делать?.. - улыбнулся Алексей.
- Я-то решил, что у тебя полный барабан.
- Ну, если бы был полный барабан, я бы их так просто не отпустил!.. А славно ты Мусу лопатой отоварил!.. Как же ты догадался?..
- Колян записку передал, вот... - я достал из кармана смятую бумагу.
- Да... - протянул Алексей, глянув на записку. - Надо делать ноги!.. Они нас в покое не оставят... Сколько времени уйдет у них на ремонт колес?..
- Одного колеса... - поправил я.
- Почему одного? - спросил Алексей.
- Есть же запаска!..
- Блин, надо было все пробить!.. Хорошо, одного... Допустим, час...
- Потом они вернутся в лагерь за оружием...
- Ну да... Туда-обратно - это еще часа полтора-два... В общем, часа через три надо их ждать.
- Может быть, успеем выбраться на трассу и поймать попутку?..
- Хорошо бы! - Алексей ускорил шаг.
Вскоре дорога вернулась на прибрежную марь. Мокрый мох хлюпал под ногами, густые кусты голубики, росшие на обочинах и между колеями, цеплялись за сапоги, но все равно теперь, без тяжеленного рюкзака с рудой, идти было гораздо легче, чем прежде.
Мы прошли не меньше десятка километров, когда сзади послышался рев мотора. Они!..
- Прячемся! - Алексей бросился бежать в сторону леса.
До леса мы добраться не успели, - вдруг почудилось, что машина совсем рядом, - и залегли за кустами примерно в сорока метрах от дороги. Однако "Нива" показалась только минут через пять. В открытом окне был виден Муса и ствол карабина. Муса глянул прямо на нас, и мы вжались в мох. Но пронесло: автомобиль проехал дальше и вскоре скрылся из вида. Еще минут десять мы слышали завывания мотора, потом все смолкло.
Дальше мы пошли осторожно, опасаясь возможной засады. Ведь рано или поздно диких старателей должно было насторожить исчезновение наших следов...
А через полчаса мы уже выбрались на автомобильную трассу. Это была вполне приличная дорога, сухая, покрытая щебнем, с глубокими кюветами по сторонам.
- Ну, теперь молись, чтобы была попутка! - сказал Алексей, сбрасывая рюкзак на обочину. - Отдохнем немного и пойдем.
- А где они сейчас, как ты думаешь? - спросил я.
- Наверно, ищут нас в Кировском... - ответил Алексей. - Решили, что мы успели выйти на трассу и поймать попутку... Там всего лишь с полсотни домов, все друг друга знают... Вот Береговой - большой поселок: два магазина, клуб, танцплощадка!.. Три года назад у нас в Береговом база была...
- Если Кировский такой маленький, они быстро определят, что мы там еще не появлялись... и устроят засаду на входе в поселок!..
- Да, Гоша, нам нужны попутчики, - сказал Алексей. - При свидетелях они не посмеют на нас напасть...
- А в Кировском мы куда?
- Я надеюсь, ГАЗ-66 уже ждет нас там. Если нет, тогда надо будет в Иркутск, в контору, телеграмму послать или позвонить... А из экспедиции пошлют Михалычу радиограмму про нас...
- Можно потихоньку зайти в поселок с другой стороны.
- Да, я тоже об этом подумал... Ну, пошли, что ли?..
Оказалось, за прошедшие дни я отвык ходить по твердой земле, и через пару километров у меня заныли пятки - отбил!.. На дороге постоянно попадались всевозможные винтики, болтики, гаечные ключи, разнообразные другие железки, монеты, а Алексей даже нашел смятую выцветшую пятирублевку. Понятно: по этой же дороге никто не ходит пешком, и все, что выпадает из проезжающих машин, так и остается лежать бесхозно.
Мы прошли по трассе километров пять, когда сзади, со стороны Берегового, послышался шум мотора.
- Похоже на "Ниву"... - сказал я. - Это они, Алексей!
- Нет, это не "Нива", - возразил Алексей неуверенно.
- Точно "Нива", я тебе говорю!.. Прячемся!
Мы нырнули в лес, благо он подступал вплотную к обочине, и присели за ближайшие кусты.
Автомобиль промчался мимо. Это была не "Нива", это был милицейский уазик с двумя милиционерами в кабине. Мы выскочили на дорогу, но машина пылила уже в доброй сотне метров от нас. Как мы ни кричали и ни размахивали руками, автомобиль не остановился и вскоре скрылся за поворотом.
- Блин, послушал тебя, балбеса!.. "Точно "Нива", точно "Нива"! - гнусным голосом передразнил меня Алексей.
- Ну, очень похоже было... - оправдывался я. - Может, они сейчас вернутся, а?.. Это же, наверно, с Берегового милиционеры!.. Куда им ехать-то?.. Самое дальнее - до Кировского!.. Полчаса туда, полчаса обратно... Остановим, попросим их подвезти в Кировский, заодно про старателей расскажем, я что-то за Коляна переживаю...
- С чего ты решил, что в Кировском дорога кончается?.. Она идет дальше, через Перевоз-Гилюй на Золотую Гору, потом в Зею... Может, они в Зею пьянствовать поехали!..
Милиционеры не поехали пьянствовать в Зею: через некоторое время мы снова услышали приближающийся гул мотора. На всякий случай мы опять зашли в придорожные кусты, но сразу же вернулись на дорогу, как только убедились, что это едет милицейская машина.
Мы проголосовали. Уазик остановился. Милиционер, высунувшийся в окно, имел скуластое рябое лицо с белесыми, на выкате, глазами. На вид - ровесник Алексея. На погонах одна маленькая звездочка - младший лейтенант.
- Кто такие? - спросил он, нахмурив выцветшие брови.
- Геологи, - ответил Алексей, - из Иркутской экспедиции.
- Разрешение на оружие есть? - младший лейтенант указал глазами на револьвер, висевший у Алексея на поясе.
- Есть.
- Предъявите!
- Оно осталось в лагере... Товарищ лейтенант, мы не берем документы в маршруты, можно же испортить, промочить...
- Так у вас и паспортов нету? - милиционер вылез из машины.
- Зачем в тайге паспорт? - пожал плечами Алексей.
- Так, - сказал младший лейтенант, - придется вам проехать с нами в Береговой... для выяснения...
- Товарищ лейтенант, - нас в Кировском ждут... Наверно, вы видели там ГАЗ-66?..
- Никакого ГАЗ-66 мы там не видели!.. - отрезал младший лейтенант.
С водительского места из машины выбрался коренастый, средних лет милиционер с сержантскими погонами на форменной рубашке. Правую руку он держал на кобуре.
- А мы как раз из Кировского собирались потом к вам в Береговой ехать, - сказал Алексей. - Сообщить о диких старателях...
- Диких старателях?.. - младший лейтенант усмехнулся непонятно чему. - Ладно, разберемся... А сейчас прошу сдать оружие... На нож тоже нет разрешения?.. И его тоже... Козлов, забери все!..
Алексей снял с пояса револьвер и нож и отдал сержанту. Тот уложил оружие в кабину, а затем открыл заднюю дверь уазика:
- Прошу!
За дверью открылся тесный отсек, отделенный от остальной части кабины металлической перегородкой с маленьким зарешеченным окном. Мы с Алексеем устроились напротив друг друга на откидных сиденьях. Сержант замкнул дверь ключом. Окошко на двери тоже было забрано решеткой. Весело!.. Видела бы сейчас меня моя мама!..
Автомобиль взревел и рванул по дороге.
- Раз нашей машины в Кировском нет, - наклонившись в моему уху, прокричал Алексей, то так даже лучше!.. Из Берегового проще дозвониться в Иркутск!.. Из Иркутска сообщат Михалычу, он привезет наши документы, а потом мы поедем заберем рюкзак с рудой.
Из щели под дверью к нам затягивало пыль. Вскоре из-за этой пыли мы почти не различали друг друга, словно попали внутрь гигантского пылесоса. Першило в горле, резало глаза. Подпрыгивая на жестких сиденьях, мы надрывно кашляли и чихали. Уж лучше пешком было идти, чем так ехать!
Минут через двадцать за окном наконец-то показались деревянные дома, сараи, заборы, тротуары из досок - Береговой. Еще минута, и машина заехала в какой-то двор, милиционеры вышли из машины, закрыли изнутри ворота, потом заскрежетал ключ, и дверь нашей душегубки распахнулась.
- Приехали! - сказал младший лейтенант. - У-у, да вы тут как негры!.. Идем за мной, умоетесь, а потом оформим протокол... Рюкзаки здесь оставьте, никуда они не денутся...
По всей видимости, деревянный барак с решетками на окнах, в который со двора ввел нас младший лейтенант, был поселковым отделением милиции или пунктом охраны правопорядка. По узкому коридору, воняющему кошками и сыростью, сержант Козлов проводил нас в закуток с древним умывальником в виде шкафа.
Грязное полотенце, которое висело на гвозде, вбитом в стену рядом с этим Мойдодыром, не стиралось, наверное, много лет, и мы с Алексеем не рискнули им вытираться... Так с мокрыми руками и лицами и пошли в кабинет к младшему лейтенанту.
Обшарпанный стол, сейф, несколько табуретов, деревянная вешалка у двери, проволочная урна для мусора - вот и вся обстановка тесной комнаты. На столе стопка бумаги и деревянный стакан с карандашами и ручками.
- Умылись? - сказал младший лейтенант. - Вот и хорошо!.. Посидите пока здесь, я сейчас вернусь.
Он вышел и закрыл за собой дверь на ключ.
- Не нравится мне все это!.. - Алексей поднялся, подошел к окну и подергал решетку.
- Что не так? - спросил я.
- Уж больно быстро они вернулись из Кировского... Будто специально за нами ездили...
Младший лейтенант пришел через десять минут. Он сел за стол и придвинул к себе листок бумаги.
- Товарищ лейтенант, - начал Алексей (как я понял, он нарочно повысил милиционера в звании, чтобы расположить к себе), - бригада диких старателей работает на притоке Ульдегита...
- Подожди, подожди! - перебил его младший лейтенант, берясь за ручку - Давай по порядку...
- Там у них один паренек...
- Я сказал, по порядку! - повысил голос милиционер. - Фамилия, имя, отчество?..
- Мои? - переспросил Алексей.
- Ну, не мои же, йоптвать! - младший лейтенант посмотрел зло и хлопнул ладонью по столу.
- Колесников Алексей Петрович.
- ... Алексей... Петрович... - начал писать милиционер. - Дата и место рождения?..
После того, как младший лейтенант записал все данные Алексея, включая национальность, семейное положение и место работы, он взял новый листок и те же вопросы стал задавать мне.
Едва я закончил отвечать, как в кабинет вошел сержант Козлов в сопровождении трех хмурых мужиков, явно страдающих похмельным недомоганием.
- Так, - сказал младший лейтенант, - вот и понятые прибыли!.. Маленькая формальность - вас придется обыскать... Встаньте!.. Козлов, давай!..
Мы с Алексеем поднялись, и Козлов бесцеремонно обшарил наши карманы. У меня нашелся сухарь, который я прихватил за завтраком, а у Алексея - коробок спичек в полиэтиленовом пакете и записка Толяна. Младший лейтенант глянул на записку и тут же сунул к себе в карман.
- Это как раз тот парень... - начал было Алексей.
- Разберемся, разберемся! - оборвал его младший лейтенант. - Так, теперь пойдем посмотрим, что у вас, ребята, в рюкзаках?
Всей толпой мы вышли во двор, и Козлов открыл заднюю дверь уазика.
- Так, это чей рюкзак? - младший лейтенант указал на рюкзак Алексея.
- Мой, - сказал Алексей.
- Что в нем?
- Одежда... рубашка, свитер, трико... носки.
- Еще что?
- Топорик, фотоаппарат, планшет с картами и полевым дневником... камни, - ответил Алексей.
Выходит, он все-таки не удержался и уложил в свой рюкзак несколько рудных образцов...
- Какие камни? - поинтересовался младший лейтенант.
- Образцы горных пород...
- Значит, горных пород... Ну, давай, доставай!..
- Что доставать? - спросил Алексей.
- Все доставай! - жестко сказал младший лейтенант.
Алексей развязал рюкзак и стал доставать вещи и выкладывать их на сиденье. Мешочки с образцами лежали в заднем кармане рюкзака. Их было три. Алексей вынул первые два, а когда взялся за третий, вдруг остановился и внимательно посмотрел на младшего лейтенанта...
- Это не мой мешочек! - сказал Алексей, нахмурившись и осторожно кладя мешочек рядом с другими.
- Эти твои, а этот не твой? - ухмыльнулся младший лейтенант.
- Сам мешочек мой, а что в нем - не мое!
- А что в нем? - спросил младший лейтенант.
- Не знаю, - ответил Алексей. Лицо его побледнело.
- Не знаешь, а говоришь не мое! - младший лейтенант неприятно рассмеялся, обводя взглядом понятых.
Они придвинулись ближе, разглядывая подозрительный мешочек. Он выглядел не так, как другие. Было видно, что в первых двух лежат угловатые камни, а этот на треть заполнен чем-то сыпучим. "Сахар, что ли, у Алексея остался?" - первым делом подумал я.
- Кузьма, развяжи! - приказал младший лейтенант одному из понятых.
- Тяжелый, бляха! - сказал Кузьма, взяв мешочек в руки.
Потом он потянул за тесьму, мешочек развязался, и на ладонь Кузьме высыпался желто-бурый песок.
- Золотишко, твою мать! - вскрикнул Кузьма радостно.
В этот же момент младший лейтенант выхватил из кобуры пистолет и, отскочив в сторону, заорал:
- Стоять!.. Ни с места!..
Никто и не думал никуда бежать, мы стояли, ошарашенные.
- Козлов, надень им наручники! - закричал младший лейтенант.
Наручники у сержанте, как видно, были наготове, и он тут же надел их сначала Алексею, а потом мне. Затем младший лейтенант вытряхнул все из моего рюкзака, но ничего запрещенного не обнаружил, если не считать ножей Арсена и Мусы.
7
Подвальное помещение, в котором нас заперли, напоминало каменный мешок. Было душно. Пахло плесенью. В тусклом свете лампочки, вмонтированной в потолок и закрытой металлической сеткой, мокро блестели бетонные стены. На одной чем-то острым было нацарапано корявыми буквами: "Козлов - козел!" и "Мудриков - мудак!" Несложно было догадаться, что Мудриков - это фамилия младшего лейтенанта.
Мы лежали на голых дощатых нарах. Руки, скованные наручниками, ломило. Прошли вечер и ночь с тех пор, как сержант Козлов закрыл за нами на засов железную дверь. Хотелось есть, но особенно мучительно - пить.
У нас не было сомнений в том, что золотой песок Алексею подбросили сами милиционеры. Я вначале, грешным делом, подумалось было, что Алексей тайком от меня набрал таки золота на Гилюе, но он столь яростно отреагировал на мой осторожный вопрос насчет золота Чертовой печки, что я поспешил перевести все в шутку. Диким старателям, собиравшимся нас убить, подкладывать нам золото вообще не было никакого резона. Итак, оставались милиционеры. Вот только для чего им это понадобилось? Встретили в своем районе чужаков и решили, изобразив преступление и его быстрое раскрытие, отличиться перед начальством? Или будут теперь вымогать деньги за закрытие дела?
Образцы, найденные у Алексея, были, оказывается, не урановой рудой. Алексей подобрал их в подножии скалы, у ручья, по которому мы спускались к Ульдегиту. В скале, как сказал Алексей, мощно проявилась сульфидная минерализация, и он взял образцы, чтобы изучить их, когда будет время. Было три образца, один из которых милиционеры заменили на золотой песок.
Дверь заскрипела и открылась. В проеме показался сержант Козлов.
- Колесников, - крикнул он, - на выход!
- Пить дайте! - сказал я, не узнав свой голос, таким пересохшим был рот.
- Напьешься еще! - пролаял в ответ сержант, выталкивая Алексея за порог.
Дверь закрылась, загремел засов. Сразу стало тоскливо, как никогда раньше. Я снова лег на нары, стараясь держаться подальше от мокрой стены. Скорей бы все это кончилось, я не сомневался, что все кончится хорошо... такое нелепое и наглое обвинение... есть же начальство у этих милиционеров, оно же должно понимать... Михалыч скажет про нас, что никакие мы не преступники, не дикие старатели, а наоборот, открыватели уникального месторождения...
Я не заметил, как уснул. Вдруг что-то меня разбудило. Я сел. Алексея в камере не было. Я понял вдруг, что меня подняло. Меня разбудили выстрелы. Где-то, то ли за стеной, то ли наверху, стреляли... Мне стало страшно. Я поднялся на ноги и стал ходить из угла в угол, стараясь унять нервную дрожь.
Прошло с полчаса, наверно, прежде чем дверь заскрежетала, открываясь, и в подвал вошел сержант Козлов. Алексея с ним не было.
- Где Алексей? - спросил я.
- Забудь про него, нах! - процедил сквозь зубы милиционер и, быстро приблизившись, вдруг с силой пнул меня между ног.
От страшной боли я свалился на нары.
- Встать, сучонок! - заорал сержант, потом схватил меня за ворот и поставил на ноги.
- За что? - сказал я. Прозвучало по-детски жалобно.
- За что? - переспросил Козлов. - Не знаешь?.. А народное золото воровать, нах, это как?.. - и новый удар, теперь уже кулаком в солнечное сплетение, опрокинул меня на пол.
- Встать, нах! - закричал милиционер.
Я поднялся на ослабевших ногах и сел на нары.
- Рассказывай! - сказал сержант, садясь напротив.
- Что рассказывать? - спросил я, держа руки перед собой, опасаясь каждую секунду нового удара.
- Как золото мыли, кому хотели продать...
- Мы не мыли, - сказал я.
- Не мыли? - заорал сержант. - А если подумать? - и он ткнул меня кулаком в живот.
- Не... мы-ли... - задохнулся я.
- Откуда же, нах, оно взялось?
- Я... не знаю.
- Значит, твой подельник мыл золото тайком от тебя?..
- Да... - выдавил я, - то есть нет, он не мыл золото.
- Не мыл, значит?.. И ты не мыл, и он не мыл? - лицо Козлова перекосилось от бешенства. Он встал и схватил меня за горло...
Дверь открылась, и из темноты коридора возник младший лейтенант Мудриков.
- А, вы тут беседуете, - сказал он будничным голосом. - Козлов, проводи Георгия ко мне в кабинет... А почему ты ему наручники-то не снял до сих пор?.. Сними, сними...
В кабинете пахло кофе и колбасой. Устроившись на стуле, младший лейтенант отхлебнул из стоящего на столе стакана, поморщился и со словами "Остыл, йоптвать!" отвинтил крышку небольшого, расписанного китайскими драконами термоса и подлил в стакан горячий кофе. Затем он достал из сейфа вскрытую банку колбасного фарша и несколько ломтей хлеба. Следом вынул из ящика стола перочинный нож и стал не спеша аккуратно намазывать фарш на ломти... Намазал, садист, все четыре ломтя и стал есть, причмокивая и шумно запивая. Я проглотил слюну.
- Дурацкая работа, - сказал он, не переставая жевать, - пожрать некогда по-человечески!.. Ты, наверно, тоже хочешь?.. - он взглянул на часы. - Так, Георгий, если быстро управимся, как раз успеешь к открытию столовой.
- Хорошо бы, - сказал я, снова сглотнув слюну. - А водички у вас нет, попить?
- Попить?.. Попить нету... - Мудриков потряс пустым термосом. - Сейчас Козлов вернется, попросим его принести воды... Он, кстати, ничего там, в подвале, с тобой не делал?
- Делал.
- Бил? - спросил младший лейтенант участливо.
- Да.
- Страшный человек!.. - Мудриков отхлебнул в очередной раз из стакана. - Даже не знаю, что с ним делать?.. Просто звереет, если что не по нему!.. В прошлом году забил вот такого же паренька, как ты, насмерть!.. Ну, не совсем насмерть, а калекой сделал!.. Вот с такими кадрами приходится мне работать!.. А что делать - других нет!.. Так как же ты связался с Колесниковым-то?
- Почему "связался"? - переспросил я. - Меня назначили к нему помощником...
- Назначили помощником, а оказался подельником! - усмехнулся младший лейтенант.
- Товарищ лейтенант, честное слово, мы ничего не нарушали!..
- Не нарушали, йоптвать?.. У вас целых две статьи: незаконная добыча золота - до семи лет и незаконное ношение холодного оружия - до двух лет!..
- Да не наше это золото и ножи не наши!..
- Знаю, знаю!.. - махнул рукой Мудриков. - Слышал уже сегодня эту сказку про диких старателей... Как они хотели вас убить, но вместо этого почему-то подбросили вам золото!..
- Не подбрасывали они нам золото! - воскликнул я.
- Отлично! - обрадовался младший лейтенант. - Значит, подтверждаешь, что золото ваше?
- Нет!
- Ну вот, йоптвать!.. На дворе мочало, начинай сначала!..
Мудриков доел последний бутерброд, смахнул со стола крошки, с тяжелым вздохом взял из стопки лист серой бумаги и положил перед собой.
- Георгий, - сказал он душевно, - я вижу, ты парень хороший и желаю тебе только добра!.. Поверь, таких дел у меня было уже до хренищи, и я точно знаю, что на суде ваши сказки про диких старателей не прокатят... И влепят вам по пятерочке, а то и по семерочке!.. Вот скажи, зачем тебе судимость?.. Зачем тебе смолоду портить свою жизнь?..
- Товарищ лейтенант, я правду говорю!
- Слушай, не зли меня! - Мудриков сузил глаза. - Какая, йоптвать, правда?.. Как звали этих хунхузов, которые на вас напали?
- Муса и Арсен...
- Так вот, Георгий: такие лица в Береговом и вообще в районе не проживают!.. Вы их придумали в машине, когда мы везли вас сюда!..
- А Матвей? - спросил я.
- И Матвея никакого нет!
- А записка Коляна?
- Сами написали в машине...
- Так вы же можете съездить, проверить... там лагерь старателей, избушки... эта, как ее, проходнушка... ручей изрыт весь...
- Съездим обязательно, но только я уверен, что никакого лагеря мы там не обнаружим!.. - ухмыльнулся младший лейтенант.
У меня вдруг со страшной силой разболелась голова. Господи, когда же все это кончится!..
- Короче, Георгий, - Мудриков подался вперед, глядя в упор, - вот только сейчас у тебя есть шанс выпутаться из этого дела!.. Больше такого шанса у тебя не будет!
- Какой шанс?
- Написать явку с повинной и дать признательные показания.
- Какие показания, товарищ лейтенант?
- Как вы мыли золото...
- Но мы не мыли золото!..
- Хорошо, ты не мыл... в это легко поверить, ты и мыть-то, наверно, не умеешь... Напиши, что мыл Колесников, самодельным лотком... Какой смысл тебе его покрывать, тем более, что он... Прикинь, суду будут представлены твои показания, что вы золото не мыли, и его показания, что мыл, йоптвать, ты?.. Его отпустят, а ты сядешь!.. Ты этого хочешь?
- Алексей дал на меня показания? - удивился я.
- А ты думаешь, нет? - ответил младший лейтенант вопросом. - Считаешь, все такие благородные идиоты, как ты?
- Я не верю... покажите!..
- Веришь не веришь, - Мудриков посмотрел на часы. - а у тебя всего одна минута... Решай: или ты прямо сейчас даешь правильные показания и я отпускаю тебя на все четыре стороны, или ты, йоптвать, отправляешься подвал к Козлову...
На улице послышался шум подъехавшего автомобиля. Младший лейтенант отодвинул занавеску и выглянул в окно. Вскоре в кабинет вошел сержант Козлов и сказал:
- Все готово!
- Хорошо! - ответил Мудриков и опять взглянул на часы. - Я поехал...
Потом он обратился ко мне:
- Ну, что ты решил?..
- Я ничего писать не буду!
- Можешь его забирать, Козлов!.. - сказал младший лейтенант, торопливо собирая бумаги и пряча их в сейф. - Поработай с ним пока... Только смотри, бляха, не переусердствуй... - и добавил, усмехнувшись: - Разве что при попытке к бегству...
Пошли, дорогуша... - плотоядно осклабился Козлов, хватая меня за плечо.
Путь к лестнице, спускающейся в подвал, вел мимо закутка с умывальником.
- Можно попить? - спросил я.
- Перетопчешься, нах! - ткнул меня в спину сержант.
Мы спустились по бетонным ступеням и в темноте подвального коридора прошли до места моего заточения. Козлов отодвинул засов, открыл дверь и втолкнул меня внутрь.
- Руки давай! - приказал он, доставая из кармана наручники.
И тут я сделал то, что утром проделал он со мной: пнул его между ног. Кирзовый геологический сапог оказался очень эффективным оружием: Козлов взвыл и схватился за пах. Я оттолкнул его в сторону, выскочил за дверь и закрыл ее на засов. С той стороны глухо донеслись удары по двери и крики.
Я осторожно стал красться к выходу из подвала. Неожиданно слева я заметил дверь, похожую на ту, за которой остался сидеть сержант. "Вдруг там Алексей?" - подумал я и сдвинул засов. Дверь приоткрылась, я заглянул внутрь. Не выразить словами охватившей меня радости: Алексей сидел в углу на полу, обхватив руками колени. В его камере не было на чем сидеть, она была абсолютно пуста.
Алексей поднял голову, и я, приложив палец к губам, махнул ему рукой. Удивленный и обрадованный Алексей поспешил ко мне.
- Тихо! - зашептал я. - Сержанта я запер вместо себя, наверху только лейтенант в своем кабинете... Надо потихоньку выбраться отсюда.
- Понял! - кивнул мне Алексей. - Как ты?
- Нормально!
Бесшумно поднялись наверх, прошмыгнули в закуток с умывальником. В бараке стояла тишина. К выходу нельзя было пробраться, не пройдя мимо кабинета.
- Подкрадемся, набросимся и свяжем его! - шепнул мне Алексей.
Подкрались. Дверь в кабинет была закрыта, ключ торчал в замке. Алексей толкнул дверь - заперто. Прошли к наружной двери, и я осторожно выглянул на улицу: ни людей, ни автомобиля.
Выскочили на крыльцо и пошли прочь.
- Только не беги! - сказал Алексей. - Идем спокойным шагом, меньше будем привлекать внимание!
- А куда мы идем?
- Когда мы здесь работали, снимали у одного местного полдома под камералку. Хороший мужик, должен нам помочь... На всякий случай, сначала выберемся из поселка и пойдем к нему лесом... Он на окраине живет...
Мы отошли от милиции метров на двести, когда за углом, на поперечной улице послышался знакомый шум мотора. "Нива"!.. Мы бросились к ближайшему забору и перемахнули через него. Закудахтали перепуганные куры. Большой лохматый пес выскочил из конуры и зашелся в хриплом лаем в метре от нас - дальше не пускала цепь. Мы прильнули к щели. "Нива" свернула в наш проулок и, покачиваясь на ухабах, проехала в сторону милицейского участка. За рулем сидел Муса.
Из дома на крыльцо вышла согбенная старушка и закричала визгливо:
- Вы что здесь делаете, варнаки?.. Опять картошку воровать?..
- Бабуля, Петровы здесь живут? - спросил Алексей голосом примерного мальчика.
- Нет тут никаких Петровых!.. Уходите отсюда, окаянные, сейчас собаку спущу!..
- Уходим, бабуся, уходим... - Алексей открыл калитку, ведущую на улицу.
"Нива" стояла у милиции.
- Я так и знал! - сказал Алексей. - Они заодно!.. Сейчас Муса выпустит Козлова, и они начнут нас искать... Бежим скорей в лес!..
Лесом мы прошли с полкилометра, потом вышли на опушку, за которой начинались огороды. Перелезли через забор и, пересекая овощные грядки, направились к большому деревянному дому, крытому шифером. У дома стоял и с интересом наблюдал за нашими маневрами большой человек в ватнике и резиновых сапогах.
Мы приблизились, и суровое выражение на его лице сменилось радостным удивлением.
- Алексей, ты откуда здесь? - спросил он, широко улыбаясь и разводя руки для объятия.
- Занесла нелегкая! - сказал Алексей. - Здравствуй, Иван!.. Пойдем в дом скорее, там расскажу!.. Знакомься, это Георгий...
- Иван! - сказал человек, пожимая мне руку. - Ну, проходьте в хату!..
В доме было светло и чисто. Пахло сосной. На неокрашенном полу лежали половики, сплетенные из разноцветных тряпочек. Цветы в горшках заполняли подоконники.
- Вы как будто с каторги сбежали!.. - сказал Иван.
- Почти отгадал! - улыбнулся Алексей. - Дай что-нибудь попить.
- Может, вы есть хотите? - спросил Иван.
- Не откажемся, но сначала пить!..
8
Мы ушли из дома Ивана тем же путем, что и пришли - огородами. По сосняку выбрались на трассу и залегли в придорожных кустах. Минут через десять послышался треск мотоциклетного двигателя, и вскоре подъехал Иван на своем стареньком "Урале". Я устроился в коляске, Алексей - позади Ивана, и мы поехали в сторону Кировского.
За обедом Алексей рассказал Ивану о наших приключениях, умолчав лишь об открытии уранового месторождения. От Ивана мы узнали, что участковый Мудриков появился в Береговом года два назад. До этого он работал где-то в Магадане. Потом он перетащил сюда Козлова. Арсен тоже приехал в Береговой не так давно и работает киномехаником. Про Мусу Иван ничего не знает, а вот со старателем Матвеем хорошо знаком: штрафовал его пару раз за браконьерство (Иван служил егерем в леспромхозе). Про Мудрикова ходили слухи, что в Магадане у него не все было чисто, что-то связанное с незаконным золотишком...
Мы отъехали от Берегового километров на десять, когда нам навстречу попался автофургон с надписью "Продукты". Алексей проводил его озабоченным взглядом.
- Накрылась наша секретность! - крикнул он.
- Ничего!.. Теперь уже не догонят! - ответил Иван и подал газу. - Если вашей машины не будет в Кировском, так и быть - довезу до Золотой Горы!..
Примерно через час мы въехали в Кировский и сразу же увидели на бугре у придорожного магазина наш ГАЗ-66. Едва мы тормознули около него, обе двери кабины одновременно распахнулись и из нее выскочили бородатый Михалыч и Люся собственной персоной!
- Вы где пропали, черти такие?.. Я уже не знал, что и подумать!.. Почему на связь не выходили?.. - набросился Михалыч на нас. - О, Иван!.. ЗдорОво!.. Где это они тебя припахали?..
- В Береговом!.. Где же еще?.. Здравствуй, Михалыч!.. Здравствуй, дорогой!.. - Иван облапил нашего начальника.
От Люси невозможно было оторвать глаз - такая она была красивая!
- Вот, увязалась за мной! - сказал Михалыч, обращаясь к Ивану. - Племянница моя...
- Я же не просто так, - покраснела Люся, - я здесь продуктов закупила целый ящик!..
- Красавица! - сказал Иван, оглядывая Люсю. - Потом добавил, помрачнев лицом: - Сурьезные, Михалыч, проблемы у твоих ребят...
- Что случилось? - Михалыч перевел тревожный взгляд на Алексея.
- Нам шьют дело, и мы сбежали из милиции... - виновато сказал Алексей.
- Какое дело?
- Нас задержали на выходе из тайги и подбросили нам золото, - ответил Алексей.
- Еще нас чуть не убили дикие старатели, - добавил я.
- Вот, Алексей, я тебе говорил!.. - вскричал начальник отряда. - Мне эта твоя авантюра с самого начала не нравилась!.. А где все ваши вещи?..
- Михалыч, - перебил его Алексей, - надо уезжать отсюда скорее! За нами может быть погоня! В дороге все расскажу подробно... Поверь, нас реально хотят убить!.. В Береговом, похоже, милиция заодно с дикими старателями!..
- Постой! - перебил его Михалыч. - Кто за кем гонится?.. Тут перед вами... ну, полчаса назад, проехала милицейская машина...
- Куда проехала? - спросил Алексей.
- Куда тут ехать?.. На Золотую Гору... может, еще дальше - в Зею!
- Кто в ней был, ты не разглядел?
- Разглядел!.. Милиционер... кажется, младший лейтенант, и с ним один штатский... в джинсовой куртке. Милиционер забегал в магазин, очень торопился, а штатский в машине сидел.
- Милиционер - это Мудриков, а штатский - Арсен, дикий старатель! - сказал Алексей.
- Точно! - подтвердил я. - И, как пить дать, они срочно золото повезли, потому что мы их спугнули!.. Колян говорил, что Арсен переправляет золото в Ингушетию!
- Значит, они едут в Тыгду, к ночному поезду, - начальник отряда глянул на часы.
- Михалыч, позвони в Зею, - попросил Алексей, - в милицию... Понимаешь, если они перехватят Мудрикова с золотом, с нас все обвинения снимутся...
- Да здесь связи нет сегодня! - сказал Михалыч с досадой. - Я уже пытался звонить в Иркутск... Попробую на Золотой Горе!.. Ну все, поехали, ребята!..
Мы наскоро распрощались с Иваном. Он оседлал мотоцикл, лихо развернулся и умчался, обдав нас сизым дымом. Михалыч с Алексеем забрались в кабину, я и Люся залезли под тент. Сдержанно заурчал мотор, и мы тронулись в путь.
Люся сидела на скамье у другого борта и смотрела на меня во все глаза.
- Правда вас чуть не убили? - спросила она с тревогой.
- Было дело, - ответил я небрежно. - Хунхузы местные... Но мы с Алексеем геройски отбились!.. Потом попали к мусорам с Берегового - те еще подлюги оказались!.. Двое... Одного мы заперли в камере, другой успел сбежать!..
- Страшно было? - спросила Люся.
- Не-а! - помотал я головой. - А ночевали мы на кладбище...
- На кладбище? - ужаснулась Люся.
- А чо?.. Нормально... А еще, - я поднялся, сел рядом с Люсей и сказал ей на ухо: - А еще мы открыли уникальное месторождение урана!
- Болтун! - возмущенно сказала Люся, отталкивая меня.
- Не веришь - не надо! - обиделся я.
Я откинул передний клапан тента, и через заднее окно кабины мы увидели, как Алексей с радостным лицом, взахлеб, отчаянно жестикулируя, рассказывает о чем-то Михалычу. Начальник отряда, мельком взглядывая на дорогу, слушал внимательно, и глаза его все больше лезли на лоб... Вот он оглянулся и одобрительно показал мне большой палец. Наверно, Алексей меня похвалил...
- Видела? - сказал я. - Это Алексей про наше месторождение рассказывает!..
- Ну, извини, Гоша! - тронула меня за руку Люся.
- Да ладно...
И я рассказал ей про все наши дела. Про то, как сплавлялись по Гилюю, как искали и нашли руду, как голодали, как брели через перевал по снегу, как плутали и вышли к диким старателям, как попали в ментовку и сбежали оттуда...
Только про то, как меня бил Козлов, я не стал рассказывать Люсе... Зачем травмировать женскую психику?..
Дорога вначале тянулась в гору. Ехали медленно. Мотор надсадно гудел. С обеих сторон проплывала глухая лиственничная тайга. Спустя полчаса выбрались на перевал, пошел спуск, и ГАЗ-66, подпрыгивая на ухабах, помчался во всю прыть. Приходилось крепко держаться за борт, чтобы не свалиться со скамьи. Подскакивал и звенел ящик с консервами. Слева, наперегонки с машиной, неслась вниз каменистая речушка. Справа вздымался крутой залесенный склон с частыми глыбовыми осыпями.
Борта долины внезапно раздались в стороны, и впереди блеснула широкая водная гладь - Гилюй. Минут через десять мы оказались на его берегу, и дорога повернула направо, к переправе. На другой стороне я узнал обрыв с подмытым кладбищем, на котором мы с Алексеем ночевали - вот и Перевоз-Гилюй!
Неожиданно машина замедлила ход и остановилась, прижавшись к гранитному обрыву. Алексей приоткрыл дверь, затем выскользнул из кабины, протиснулся между скалой и машиной и, откинув тент, залез к нам через задний борт.
- Люся, иди скорей в кабину!.. Только незаметно, вдоль скалы!.. - сказал он озабоченно.
- Что случилось? - спросила Люся.
- Михалыч объяснит... Иди скорей!
Встревоженная Люся покинула кузов.
Алексей опустил передний клапан тента, затем немного отодвинул его край:
- Смотри!.. Нечаянная, блин, встреча...
Я глянул в образовавшуюся щель: примерно в двухстах метрах от нас, там, где, зажатая рекой и скалистым склоном, кончалась дорога, стоял на припаромке милицейский уазик...
Паром был причален к другому берегу. Ни на нем, ни вообще на том берегу не замечалось ни одной живой души.
ГАЗ-66 тронулся с места и стал приближаться к переправе, призывно подавая звуковые сигналы. Уазик поддержал его напористым баритоном.
- Паром сломался? - спросил я.
- Да нет, что ему сделается?.. Он же без мотора, от течения работает... Паромщик куда-то слинял или спит бухой!.. Михалыч говорит, когда они сюда ехали, он у них похмелиться спрашивал. Наверно, кто-то дал...
- И что теперь?
- Теперь будем ждать, когда он проспится или кто с той стороны подъедет и пригонит сюда паром.
- А с этими что будем делать?.. У Михалыча есть оружие?
- Нет... - ответил Алексей.
- Жалко!..
- Жалко!.. - передразнил меня Алексей. - Пижон гилюйский!.. Нам с ними связываться незачем... Пусть себе едут дальше... Они же не знают, что мы сбежали!.. А с Золотой Горы Михалыч позвонит, чтобы их в Зее встретили...
- А если на Золотой Горе тоже телефон не работает?.. И потом... Колян рассказывал, что тыгдинские милиционеры корешатся с Арсеном... Может, и зейские тоже?..
- Михалыч не в милицию будет звонить...
- А куда? - спросил я.
- Ну вот, все тебе расскажи!.. Мы же, Гоша, не простая организация, как ты понимаешь, а режимная, и у нас есть кураторы от комитета... Понял?
Михалыч остановился, не доехав трех десятков метров до припаромка. Из милицейской машины вылез Мудриков, посмотрел в нашу сторону, закурил и стал расхаживать по дощатому настилу, поглядывая на противоположный берег. Там так никто и не показался. Из уазика, со стороны пассажирского места, вылетел окурок и упал в воду.
- Давно стоИте? - крикнул Михалыч, высунувшись из окна.
- Полчаса уже, йоптвать! - ответил Мудриков неприветливо.
- Пьяный спит, наверно... - предположил Михалыч.
Мудриков ничего не ответил... Что-то он увидел позади нашей машины такое, от чего он вдруг замер и на лице его отразилась тревога.
Мы с Алексеем бросились к заднему борту. Я немного отодвинул край свисающего тента, и мы увидели, как по дороге к нам приближается знакомая "Нива".
- Вот мы попали! - прошептал Алексей.
"Нива" остановилась, приблизившись к нам на расстояние двух десятков шагов. Из нее вылез сержант Козлов с пистолетом наготове и молча махнул рукой Мудрикову, приглашая его подойти.
- Что случилось? - сказал Мудриков, проходя мимо нашей машины.
Мы затаились.
Мудриков подошел к Козлову, и тот что-то стал ему говорить, тихо, но напористо. При этом оба то и дело бросали взгляды в нашу сторону.
Алексей прокрался вперед, к кабине, и, слегка откинув клапан, сказал шепотом:
- Михалыч, они знают, что мы здесь!.. Сейчас будет бойня!..
Мудриков словно услышал эти слова: он достал пистолет и передернул затвор. Из "Нивы" вылез Муса, вооруженный карабином. Затем все трое стали цепью, перекрыв выход из ловушки, в которой мы оказались.
Я подумал, что Михалыч с Люсей еще могут, прячась за машину, убежать по мелководью вдоль скал, подступающих к реке, и спастись... Если, конечно, у Арсена, сидящего в уазике, нет оружия... А нам с Алексеем, похоже, крышка... Не даром, видно, мы с ним ночевали здесь на могилах!..
- Выходите! - крикнул Мудриков, направив ствол пистолета в нашу сторону. - Прятки закончились!.. Обещаю, ничего вам не будет!
- Так мы тебе и поверили! - буркнул Алексей, беря из ящика литровую банку борща.
Я последовал его примеру: пусть только сунутся - получат по мозгам!
Грохнул выстрел - это Муса выстрелил из карабина, и сразу следом, один за другим, раздались два пистолетных выстрела. Со звоном лопнуло стекло - одна из пуль попала в ящик с консервами.
- Цел? - спросил Алексей.
Я не успел ответить - мотор нашего автомобиля взревел, она рванулась вперед, и мы с Алексеем повалились на дно кузова, едва не выпав из машины. И тут же ГАЗ-66 круто свернул влево, раздался удар металла по металлу, скрежет, что-то большое и тяжелое свалилось в воду... Автомобиль остановился. Я понял, что Михалыч сбил милицейскую машину с припаромка в Гилюй.
Опять загрохотали выстрелы, раздались крики., завизжала резина. ГАЗ-66 резко сдал назад, одновременно разворачиваясь носом к нападавшим. Нас с Алексеем бросило к кабине. "Михалыч решил прорываться!" - подумал я, поднимаясь на четвереньки. Заскрежетала коробка передач, машина дернулась - и остановилась... Мотор заглох. На какое-то время все стихло. Потом снова стали стрелять. Страшным голосом закричала Люся.
"Убили Михалыча!.. Сейчас будут убивать Люсю! - я подобрал выпавшую из рук банку и устремился к заднему борту. - Хоть одного да покалечу!" У борта я столкнулся с Алексеем. Он откинул тент, спрыгнул вниз и нырнул под машину. Я устремился за ним.
Странная картина открылась нам: перед машиной, в десятке метров от нее, корчились на дороге Мудриков и Козлов. Муса лежал у самой воды и раз за разом стрелял куда-то вверх, в сторону склона. Вдруг он дернулся, карабин выпал из его рук.
- Всем лежать!.. Не двигаться!.. - крикнул кто-то оттуда, куда целился Муса. Голос показался мне знакомым.
- Гоша, Алексей, вылезайте!.. Не бойтесь, они у меня на мушке!.. Заберите у них оружие! - снова крикнули сверху, и я узнал этот голос.
- Колян! - воскликнул я обрадованно, затем выскочил из-под машины, подбежал к Мусе, схватил карабин и наставил его на Мусу. Он держался за окровавленное правое плечо, глядя на меня с ненавистью.
Алексей уже стоял возле лежащих на дороге милиционеров. В каждой руке у него было по пистолету, и он держал под прицелом сразу обоих.
На склоне послышался дробный стук камней, и показался Николай, съезжающий вниз между скал по крутой осыпи. В руках он держал небольшую винтовку.
Открылась пробитая пулями водительская дверь ГАЗ-66, и Михалыч осторожно вылез из кабины. На левом боку его, на рубашке, расплывалось кровавое пятно.
- Живой? - спросил у меня Николай, глядя с сочувствием. - Шевелиться можешь?.. Сначала их свяжем, потом я вас перевяжу... Дай мне карабин, а сам поищи, чем их связать?..
Из кабины выскочила Люся и, ойкая, бестолково заметалась между мной и Михалычем.
- Да не кудахтай ты! - сказал Михалыч, морщась от боли. - Принеси бинты из аптечки!
Люся бросилась обратно в кабину.
Я подошел к Михалычу:
- У нас есть веревка?
- Посмотри в бардачке за кабиной... Как ты?.. Держишься?..
- Нормально! - ответил я.
В инструментальном ящике, кроме мотка веревки, нашелся и нож, которым я разрезал веревку на несколько кусков.
Первым делом я стал связывать Мусу. Он не сопротивлялся, только стонал и матерился. У него было пробито не только плечо, но и голень левой ноги.
- Ты как здесь оказался? - спросил я Николая, обматывая веревкой руки Мусы.
- Стреляли... - ответил Колян, улыбаясь... Он еще шутит!.. Саид, блин, из "Белого солнца..."!
- Нет, серьезно...
- Когда вы уехали, я решил, что мне все-таки надо тикать, пока не поздно... Взял у Матвея мелкашку, еды немного, сказал, что иду за рябчиками... Где тропами шел, где вдоль дороги... шарахался от всех... В Кировский добрался - темно уже было... Ночевал в стогу... Утром пошел на Перевоз. Добрался - вижу, паром стоит на той стороне, а тут милиция едет... я, на всякий случай - в гору, затаился за скалой... Смотрю, что такое?.. Рядом с мусором Арсен в машине!.. Ага, думаю, один рейс парома придется пропустить!.. Сижу себе, смотрю: ГАЗ-66 подъехал, следом "Нива"... Муса с карабином... Потом они начали палить!.. Я понял, что вы в кузове сидите... Вот тут-то мелкашечка и пригодилась!.. - Николай ласково погладил винтовку по стволу.
Связав Мусу, я занялся милиционерами. Мудрикову пули попали в правую кисть и в правое бедро. У Козлова обе прострелянные руки висели плетями. Сумел же так Колян!.. Хорошо учат стрелять пограничников!.. Буду в пограничные войска проситься!
Козлов, когда я начал связывать ему ноги, попытался меня пнуть, гад такой!..
Тем временем Люся закончила бинтовать Михалыча (рана у него оказалась не очень серьезной: пуля прошла вскользь), и подошла ко мне.
- Гошенька, - сказала она, - дай я тебя перевяжу!..
- Да я цел! - сказал я удивленно. - Вон лучше ими займись, а то не довезем живыми...
- Ты же весь в крови! - на глаза ее навернулись слезы.
- Где? - я глянул на себя и обомлел: вся моя куртка спереди, сверху донизу, была пропитана кровью... нет, не кровью... я присмотрелся, принюхался - томатной пастой!
- Да это ж, блин, твои банки в кузове разбились! - я не удержался и расхохотался.
И следом за мной засмеялись и Люся, и Колян, и Алексей. И даже раненный Михалыч не смог сдержать улыбку. Он уже откинул кабину ГАЗ-66 и приступил к осмотру двигателя.
- Рано смеетесь! - кривясь от боли, сказал Мудриков. - Всех вас ждет тюряга за нападение на сотрудников при исполнении!
- А тебя, гаденыш, вышка! - прошипел Козлов, злобно глядя на Николая.
- Заткнись, мусор! - крикнул Николай. - Скажи спасибо, что совсем не пристрелил!
- Вы первые начали стрелять! - сказал я. - Николай нас защищал!
- Мы стреляли по сбежавшим преступникам... имели право... - ответил Мудриков.
- Мы не преступники, а настоящих преступников вы покрывали... - начал я и тут только вспомнил про Арсена.
Вспомнили про него и остальные. Алексей и Николай взбежали на помост и стали разглядывать уазик, лежащий в реке на боку. Его правая часть выступала из воды примерно на полметра.
Николай перешагнул с припаромка на уазик, присел, посмотрел внутрь.
- Здесь никого нет! - крикнул он.
Алексей забрел на мелководье, заглянул под припаромок, развел руками. Я тоже не удержался, заглянул туда - никого!
- Смылся! - сказал Николай.
- Кого вы ищете? - сказал Мудриков. - Никого там и не было, кроме меня!.. Сейчас же, йоптвать, развяжите нас, идиоты!
- В машине должно быть золото! - заметил Алексей. - Гоша, спустись в кабину, все равно тебе от пасты надо отмываться!
Ага, как в студеную воду лезть, так сразу Гоша, а как сохатину есть у Ивана, так себе лучшие куски!..
- Погодите, - сказал Михалыч, копошась в моторе, - сейчас мы эту машинешку вместе с золотом вытащим на берег.
Через минуту Михалыч удовлетворенно крякнул, вернул кабину на место, залез, морщась, в водительское кресло и завел двигатель.
Окунаться в ледяную гилюйскую воду мне все равно пришлось - кому-то ж надо было цеплять трос. Люся деликатно отворачивалась, когда я снимал штаны. Сначала мы поставили милицейскую машину на колеса, а затем вытянули ее на берег. Золота в машине не оказалось...
Делать нечего, я снова забрел в реку и внимательно осмотрел каждый сантиметр дна в том месте, где лежал уазик. Вдруг золото из него вывалилось?.. Воды было по грудь, но дно отлично просматривалось, казалось близким. Туловище выглядело странно коротким, словно у карлика... Замерз, как цуцик, но ничего не нашел!
- Да, ребята, заварили вы кашу!.. - тихо сказал Михалыч. Он, я и Алексей стояли возле обсыхающего на солнце уазика. - У нас нет никаких доказательств... Как не крути, по фактам - действительно разбойное нападение на сотрудников милиции!..
- Чего вы там шепчетесь? - подал голос Мудриков. - Развязывайте нас скорее и везите в больницу!.. Суд зачтет!..
- Да замолчи ты! - прикрикнул на него Николай, сторожащий пленников. Прозвучало не очень грозно и даже несколько уныло...
- Не мог он далеко уйти! - сказал Михалыч. - Он где-то здесь, рядом... Спрятался под шумок... Ребята, пройдите вниз по течению немного...
Мы с Алексеем, вооруженные пистолетами, двинулись вдоль берега, внимательно оглядывая коряги и крупные камни, за которыми мог укрыться Арсен.
Прошли пятьдесят, сто метров и собрались уже возвращаться, как со стороны реки послышался тихий плеск. Рыба?.. утка?.. или?.. Большой валун торчал из воды в трех десятках метров от берега. Мы забрели в реку, обходя валун с двух сторон... Никого...
Вдруг у валуна из воды высунулась голова - Арсен!.. Увидев, что мы его заметили, он встал во весь рост - глубина возле камня была ему по пояс - и бросился бежать по течению.
- Стой! - закричал Алексей. - Стой, застрелю! - и выстрелил из пистолета вверх.
Арсен остановился и поднял руки.
- Выходи на берег! - приказал Алексей.
Арсен повиновался. Его трясло, лицо было белым, губы синими, зубы клацали - так он замерз! Он пытался что-то сказать, но не мог...
- Гоша, - сказал Алексей, - посмотри там внимательно около камня...
Трудна ты, доля геологоразведочного рабочего второго разряда! Я снова разделся и полез в ледяную купель.
За валуном, на дне, обнаружилась глыба странно правильной формы. Я пригляделся, потрогал ногой - чемодан! Присел, окунувшись с головой, ухватился за ручку и поволок к берегу, не вынимая из воды. Уж больно он оказался тяжелым. На мелководье пришлось все-таки вытащить чемодан на поверхность, и у меня чуть ноги не подкосились!.. Килограммов сорок в нем было, не меньше!
К нам уже бежала Люся, и я поспешил натянуть штаны. Она бросилась помогать мне нести чемодан, но только мешала. В конце концов, кое как, с помощью Алексея, я водрузил чемодан на плечо, и так нес, весь из себя важный, а Люся, удерживая пистолет двумя руками, с не меньшей важностью помогала Алексею конвоировать Арсена.
В чемодане под мокрой одеждой обнаружилось около десятка мешочков с золотым песком.
- Что и требовалось доказать! - довольный Михалыч поочередно вынимал мешочки и взвешивал их на руке.
- Я не имею к этому золоту никакого отношения! - заявил Мудриков. - И человека этого не знаю!..Сейчас же развяжите меня и моего помощника!.. Где вы взяли это золото?.. Это ваше золото!..
- Смотрите, машина с той стороны! - сказал Алексей.
Действительно, на противоположном берегу к переправе спускался грузовик защитного цвета.
- Связисты! - определил Михалыч. - Через пятнадцать минут они будут здесь!.. Так, ребята, грузим быстро этих в кузов!.. И вообще молчок, афишировать геройские наши дела совсем не к чему...
К тому времени, когда паром с ЗИЛом и двумя пассажирами стал приставать к нашему берегу, все, кроме Михалыча и Люси, уже сидели в кузове под тентом. Связанных Мудрикова, Козлова, Мусу и Арсена для верности мы примотали веревками к борту.
- Только пикните! - пригрозил им Николай.
- Шайтан, зачем я тебя не зарезал?! - сверкнул глазами Муса. Повязка на его плече была окрашена кровью.
Михалыч, обменявшись приветствиями со связистами, принял от них причальный канат и притянул паром к припаромку. ЗИЛ съехал на берег, а наша машина заняла его место.
Мы уже были на середине Гилюя, когда я откинул тент и мы увидели, что связисты все еще стоят у переправы, с недоумением разглядывая бесхозные уазик и "Ниву"...
До Золотой Горы добрались без происшествий. Несколько раз во время пути сердобольная Люся поправляла раненным бинты. Возле почты ГАЗ-66 остановился. Михалыч вылез из кабины и заглянул к нам.
- Ну, как вы тут? - спросил он.
- Нормально! - ответил Алексей.
- Аккуратней нельзя ехать? - прохрипел Мудриков. - Не дрова везешь!
- Смотри, он еще командует! - усмехнулся Михалыч.
- Посмотрим, как ты запоешь в милиции! - сказал Мудриков с угрозой.
Минут через пять Михалыч вышел из почты.
- Ну что? - спросил его Алексей.
- Все хорошо! - ответил Михалыч. - Договорился... Нас будут встречать!..
9
"Здравствуй, мой дорогой, мой любимый Гошенька!
Ты не представляешь, как я по тебе скучаю! Вот уже два месяца, как от тебя нет писем, и я сильно переживаю. Последнее письмо, которое я тебе посылала, вернулось с пометкой "адресат выбыл". Вчера заходила к твоей маме. Она тоже давно не получала от тебя вестей, не знает, что и думать.
Алексей успокаивает, говорит, что после учебки обычно так и бывает: пока солдат доберется до постоянного места службы, много времени проходит, тем более у пограничников. Я молю судьбу, чтобы тебя не послали в Афганистан - говорят там каждый день гибнет много наших солдат.
Я по-прежнему работаю в экспедиции, помогаю Алексею обрабатывать полевые материалы и в других делах. Теперь он у нас вместо Михалыча, потому что Михалыча назначили начальником новой Урюмской геологоразведочной партии. Она проводит разведку месторождения, которое открыли вы с Алексеем.
Туда по замерзшему Гилюю завезли технику, буровые станки, горючку, разные материалы и построили там поселок. И сейчас вовсю идет работа. Михалыч приглашал меня к себе поварихой, а я не могу, так как вечерами хожу в политехнический институт на подготовительные курсы. Летом буду поступать на геологоразведочный факультет.
Все думали, что Алексея назначат главным геологом Урюмской партии. Все ж таки он первооткрыватель. Но назначили Киселева, ты его не знаешь, он из аэропартии, любимчик начальника экспедиции. Этот Киселев что-то там напортачил, и первые скважины оказались пустыми. Киселев все свалил на Алексея, будто Алексей дал неправильный прогноз. Тогда Алексей поехал на участок и доказал, что он был прав, а руду на глубине не нашли из-за того, что Киселев дал скважинам неправильное направление. При Алексее пробурили одну скважину по-новому, и вся она оказалась с богатой рудой!
Алексей вообще везунчик! Он же еще, оказывается, попутно открыл коренное месторождение золота. Когда вы с ним выбирались через перевал, он возле какой-то скалы подобрал несколько камней. Анализы в Иркутске показали, что в них много золота. Алексей, когда ездил на Урюм доказывать Киселеву, нашел эту скалу и в ней золотую жилу. Алексей считает, что коренное месторождение должно быть очень крупным, потому что именно из него начинается богатая россыпь, которую разрабатывали дикие старатели.
Кстати, в Зее состоялся суд, на нем были Михалыч с Алексеем. Мудрикову и Арсену дали по семь лет, Мусе и Козлову - по пять. Матвея приговорили к трем годам.
Колян вместе со своим напарником Сим-Симом работает у Михалыча на Урюме. Они стали победителями соцсоревнования среди горнопроходческих бригад!
В Иркутске еще стоят морозы. Деревья на набережной Ангары украшены инеем, словно в сказке. Я часто прихожу на то место, где мы с тобой поцеловались в первый раз. Помню, я так долго ждала этого, а ты все не решался! Столько времени потеряли! Ну, ничего - вернешься, наверстаем!..
Гошенька, единственный мой, ненаглядный, береги себя там, пожалуйста!..
Помни: здесь тебя любит и ждет
Твоя Люся".
© Леонид Новожилов, 2014-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2014-2024.
НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
|
Эльдар Ахадов. Баку – Зурбаган. Часть I [Однажды мне приснился сон... На железнодорожной станции города Баку стоит огромный пассажирский поезд, на каждом вагоне которого имеется табличка с удивительной...] Галина Бурденко. Неудобный Воннегут [Воннегут для меня тот редкий прозаик, который чем удивил, тому и научил. Чаще всего писатели удивляют тем, чему учиться совершенно не хочется. А хочется...] Андрей Коровин. Из книги "Пролитое солнце" (Из стихов 2004-2008) – (2010) Часть II [у тебя сегодня смс / у меня сегодня листопад / хочется бежать в осенний лес / целоваться в листьях невпопад] Виктория Смагина. На паутинке вечер замер [я отпускаю громкие слова. / пускай летят растрёпанною стаей / в края, где зеленеет трын-трава / и трын-травист инструкцию листает...] Александр Карпенко. Крестословица [Собираю Бога из богатств, / Кладезей души, безумств дороги; / Не боясь невольных святотатств, / Прямо в сердце – собираю Бога...] Елена Севрюгина. "Я – за многообразие форм, в том числе и способов продвижения произведений большой литературы" [Главный редактор журнала "Гостиная" Вера Зубарева отвечает на вопросы о новой международной литературной премии "Лукоморье".] Владимир Буев. Две рецензии. [О повести Дениса Осокина "Уключина" и книге Елены Долгопят "Хроники забытых сновидений...] Ольга Зюкина. Умение бояться и удивляться (о сборнике рассказов Алексея Небыкова "Чёрный хлеб дорóг") [Сборник рассказов Алексея Небыкова обращается к одному из чувств человека, принятых не выставлять напоказ, – к чувству страха – искреннего детского испуга...] Анастасия Фомичёва. Непереводимость переводится непереводимостью [20 июня 2024 года в библиотеке "над оврагом" в Малаховке прошла встреча с Владимиром Борисовичем Микушевичем: поэтом, прозаиком, переводчиком – одним...] Елена Сомова. Это просто музыка в переводе на детский смех [Выдержи боль, как вино в подвале веков. / Видишь – в эпоху света открылась дверь, – / Это твоя возможность добыть улов / детского света в птице...] |
X |
Титульная страница Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |