|
Клубня с бароном Мюнхаузеном на Марсе
Часть I
Отчалила последняя электричка на Меркурий. Скрылась в млечной туманности ухмыляющаяся харя деда Мазая с щелкающим кондуктор-прибором вместо вставных челюстей в окне последнего вагона. Пролетел в звездном небе по рельсам и шпалам груженый товарами народного потребления товарняк "Кассиопея-Москва". Сидят клубни на южном полюсе Марса вниз головой и попыхивают последними пятками последних беломорок. Заклубилась жизнь подлая поросячья без тяжки и пивасика. Солнышко еще не взошло над Красной планетой. Белые ночи остались в Санкт-Петербурге. Тарахтят табуретки на последних каплях топлива, освещая народное собрание последним светом фар. Встают клубни и задают вопросы спикеру Стоматологу. Ершится на Стоматолога герр фон барон Мюнхаузен. Где теперь заправиться бензином марки 95Е с высокооктановым числом? Где купить масло Мотюль 2Т Рэсинг красного цвета? Где найти ларьки с продажей пива, чипсов, курива и шавермы? Голяк. Скучняк. Райская марсианская песня.
Стоматолог не дремлет. Выслушав клубные мнения, Главный Картофан предложил генеральную линию: бухнуть последними пивными запасами, слопать последние заволящие в бардачках сушеные кальмарики и завалиться спать. Утро вечера мудренее. Никто из клубней ведь не знает летнего расписания движения пригородных поездов. Транспорт должен прийти. Должны быть и добрые люди на Красной планете. Бензо-заправки и пиво-воды-ларьки тоже можно найти в любой отщебученной местности. Это, - запарил всех Стоматолог, - закон вероятности и очевидности. Насущная жизненная закономерность: бензин, масло, куриво, пиво и шаверма. Это все есть, его не может не быть.
Спят клубня и барон Мюнхаузен вокруг костра. Догорают угли дровишек, собранных клубнями по окружности в марсианских кратерах и впадинах. Клубится дымок. Только Стоматолог не спит. Думу тяжкую думает. Смотрят в черную неизвестность его прожигающие серо-зелено-голубые глаза. Вызывает Стоматолог своими мощными флюидами главного земного диспетчера центра управления полетами: пиво-воды. Пока не слышит человечество мольбу о помощи из инферно. Не прошел еще пока свой невидимый путь сигнал СОС сквозь спирали межгалактического пространства. Думает Главный Картофан как спасти клубное сообщество.
- Жаба! - вскрикнул Стоматолог. Герр фон барон хрюкнул сквозь сон и затих, несколько клубней посопели и перевернулись на другой бочок. Никто не проснулся.
Перед Стоматологом сидела однометровая жаба с брилльянтовой диадемой на пупыристой башке.
- Возьми меня в жены, Стоматолог! Я службу тебе верную сослужу. Напою и накормлю всю вашу милою мне сердце клубню.
- Не могу я на тебе жениться, добрая царевна-лягушка! Клятву я дал верную, что не буду по гроб жизни якшаться с земноводными: жабами и головастиками. Выходи лучше замуж за барона Мюнхаузена. Чем парень не промах?
Заплакала жаба горючими слезами, а потом как прыгнет. Прямо к фон барону, и давай лизать ему во сне морду шершавым языком.
- Я согласна, согласна, согласна!!! - квохчела, умиляясь, жаба.
- Ком аут, подьлий ди катцен! Не будить меня. Шайзен,- Мюнхаузен не просыпался.
Солнышко уже вышло из-за горизонта, осветив Красную планету. Уже вся клубня пробудилась и слушала рассказ Стоматолога, как Главный Картофан вызвал подкрепление из ЦУПа, и как земноводное хотело лишиться своей невинности. Бон барон спал. Жаба лизала ему морду. Клубня укокатывалась и заваливалась то на бочок, то на спинку от гогота, чуть не надрывая свои животики.
Барон Мюнхаузен проснулся и ужаснулся своей страшной участи. Но друзей надо было спасать. Решили суженые, бон барон и царевна-лягушка, устроить пир на весь мир с медовухой и рябчиками в честь своей женитьбы. Села клубня за стол в главной марсианской впадине. Разорвал каждый по рябчику, потянулся к кувшинам с медовым напитком. Вдруг в синем небе сверкнула комета, потом мимо пролетел горящий космический аппарат "Восток" и, оставив белый пышный хвост, скрылся в сияющей голубизне. Но от объятой огнем ракеты успел отделиться белый космический модуль: антивакуумный скафандр. Как торпеда, он рухнул прямо на праздничный стол, заодно раздавив счастливую жабу.
- Это что еще за Герман Титов? - возопил Стоматолог. - Испортил нам праздник этот Джанибек Джабраилов!
Клубня обступила космонавта в белом окровавленном скафандре. Вокруг валялись ошметки от лопнувшей жабы. Покоритель космоса, герой, лежал на мокром месте в брилльянтовой диадеме на шлеме. Это все, что осталось от доброй царевны-лягушки. Барон Мюнхаузен плакал от счастья. Клубни с горестными слезами в глазах смотрели на дымящиеся руины своего потенциального гульбища. Стоматолог склонился над космическим героем и выцарапал из скрюченной руки космонавта клочок туалетной бумаги, где было нацарано: Земля услышала вас. Высылаем подкрепление. Младший диспетчер.
- Ребята, да это же дед Мазай! - содрав шлем с убийцы лягушки, закричала клубня. -Бей его, парни и девчонки!
Клубня в полном составе волтузила ногами дохлого деда Мазая. Барон Мюнхаузен хоть и был благодарен старику за убийство герр невесты, но пару раз приложился к мазаевой пятке носком своего ганноверского башмака. Стоматолог разок-другой пнул в пузо молчаливое тело палкой-копалкой.
Оставил всех подлый старикашка без пропитания. Долго еще над Красной планетой раздавались глухие удары сапогов о что-то полуживое. Долго еще был слышен шум поднимаемого и падающего тела. Долго еще эхом раздавался по Марсу хруст ломаемых ребер. Клубни успокоились. Они нашли вещь-мешок деда Мазая. На дне космического рюкзака обнаружились продуктовые запасы: картофельный клубень - одна штука, пиво "Балтика" № 9 - половина бутылки, лук репчатый - одна головка, чеснок - три дольки и табачок - чуть початая пачка махры. Все клубни еще пошукали в своих скутерзагашниках, выволокли запасы ключей, промасленные тряпки, отработанные аккумуляторы и даже крошки чипс. Лежит огромная куча богатств. Водят вокруг кучи клубни с фон бон бароном Мюнхаузен хоровод. Лапы свои к куче тянут. Притронуться не могут. Потому что все это дерьмо общественное, и ценность человека в его общественной нагрузке. Песня тяжело складывается, пока дело легко не делается. Крутит марсианская судьба клубной жизнью. Стоматолог, Мюнхаузен и все скутеристы стоят, как высеченные из камня, в центре главного кратера. Все с оптимизмом без страха, не прищуриваясь, смотрят на Солнце и планетарный рой. Все уверены в себе и в своей великой судьбе. Все жаждут подвигов.
* * *
Клубня с бароном Мюнхаузеном на Марсе
Часть II
Колесит траурная процессия клубней на своих табуретках по Красной планете. Впереди Стоматолог в шапке-ушанке деда Мазая катится и жмурится на Катане с клубным флагом. Ушанка у Стоматолога из пыжика. На лбу морская кокарда блещет глазом единорога, освещая траурный путь. Замыкает клубную шайку Вонючка - Редиска, девочка-панк, вся в пирсинге и наколках, в кожанке-косухе, с ярко зеленым хайером, с плейером в ушах. На рулевой колонке Главного Картофана пустая бутылка из-под "Бочкарева-светлого". Пузырь примотан скотчем к рулю, и палец жабьей лапы в пузыре лежит. Вонючка, как джигит, несется на желтом Дио-скутере, слушает оторванный музон, притопывает и крючится. К табуретке Редиски привязан тросом пыльный труп Мазая в раскуроченном скафандре, подпрыгивающий на каждом красном камне. В середине колонны везет СорокСемь на двухколесном прицепе к ИталДжет Скууубу барона Мюнхаузена с двухметровой шахматной доской под мышкой. Грустит и мечтает немецкий герр. Желает сыграть бон барон с кем-нибудь из клубней в чапая на поджопник, саечку или черепашку (удар по черепу). Ищет клубня место успокоения своей земноводной королевны, ищет царскую ложу для установки барельефа-пузыря, ищет залу для юбилейного в честь гибели лягушки игрового шахматного ристалища.
Намотали клубни по Марсу по триллиарду кругов. Весь дальняк за счет центробежной силы Красной дыры. Не сожгли ни одной капли бесценного Е-девяносто пятого топлива. Вдруг в одном из центральных планетных кратеров, куда случайно заехала клубня, начали собираться груды марсианского мусора, из груд превращаясь в столбики мусора.
- Всем стоять! Вы окружены! - вокруг траурной процессии цепью стояли гашники. Мусора, одетые в плащ-палатки, держались стройно и сурово, раскинув руки в качестве преграды для продвижения транспортных средств. В руках, как нунчаки, менты держали черно-белые жезлы.
- Это главная правительственная марсианская впадина. Вы задержаны на месте совершения противоправного деяния: административного правонарушения или уголовно наказуемого в процессуальном порядке преступления. Снять сейчас же с руля! - к Стоматологу подступился главный мусорный прапорщик, указывая жезлом на пустую бутылку.
- Это не Сруль, это царевна-лягушка! - ответил Главный Картофан.
- В отделении разберемся. Это что за труп или его останки? Кого замочили? А ну, колитесь, падонки! - сказал гаишник, потряхивая жабий палец в пивном пузыре.
- Товарищ прапорщик, - закричал другой мусор из оцепления, - у них тут еще один труп героя-космонавта!
- Где? Нах! Что? Нах! - прапорщик достал из-за пазухи рацию. - Центральная, центральная. Это Фобос с Деймосом. Вызываем подкрепление. Обнаружена шайка членовредителей.
- Товарищ лейтенант! - взмолился Стоматолог. -Это недоразумение!
- Венерический волк тебе товарищ, гражданин плохой. Вы все задержаны для выяснения. Следствие покажет. А это что за доска у вас? В азартные игры дуемся? А ну, распоковывай все награбленное!
- Гражданин капитан! - из клубной тусовки вышел маленький рыжий мальчик СорокСедьмой, поправляя падующие с носа огромные прямоугольные очки в роговой оправе. - Давайте сыграем ва-банк!
- Я с преступниками не вступаю в переговоры! На что будем играть?
- На все, гражданин майор.
- Только играть будем по моим правилам! В дурака. Подкидного. Переводного. Дурак на раздаче. Значит банкуешь ты.
- Хорошо, гражданин подполковник.
Разложили ломберный столик и шахматную доску.
- Банкую (47 Белые: пешка E2)
- Карту (Мусор Черные: пешка E4)
- Еще карту (47 Белые: Слон С4)
- Бура (Мусор Черные: Конь С6)
- Сека (47 Белые: Ферзь F3)
- Храп (Мусор Черные: Слон С5)
- Открываюсь. Очко. Банк мой (47 Белые: Ферзь F7. Детский мат)
- Ах ты, маленький засранец! Шельмовать вздумал с официальными органами? - прапорщик схватил СорокСемь за ухо и ударил его своим квадратным коленом по овальным яйцам.
У СорокСедьмого свалились с лица очки в красную грязь. Мусор раздавил их подошвой своего керзового сапога. Малькик-скутерист весь в слезах с охом корчился от боли на земле, глотая пыль. Прапорщик потянулся к кобуре за табельным оружием.
- Всем лежать! Лицом на землю! Это приказ! Иначе будет открыт огонь на поражение!
- Я марсианскому мусору без боя не сдамся! Только доем свое сало! - на серебристом маленьком скутере Ямаха СуперДжог возвышался Астап Бендера в виде свеклы, усатый, пузатый, в шароварах и зипуне, с усами до пят, с единственным чубом (ботвой), с золотыми кольцами в ушах. -Отольются марсианской падали дитяткины слезки!
Астап Бендера проглотил шмак сала из тятькиных запасов, глотнул горилки из мамкиных гоштинцев, достал из-за спины немецкий шмайсер, подаренный ему бароном Мюнхаузеном, передернул затвор и перестрелял весь мусор за исключением прапорщика. Главная Свекла заставила прапорщика лечь и отжиматься.
- Бульба тебя родила, от бульбы ты и погибнешь, - сказал довольный Астап Бендера. -Здравый Главный Картофан, пришей, вить его ети, етого падонка самолично и самопроизвольно.
- К чему бы его пришить? - задумался Стоматолог. -И чем?
- Стоматолог, давайте пришьем его к моим кедам моими шнурками, - из скутеротряда специального назначения выехал на велосипеде "Орленок" с мотором Д-6 Шнурок. В реповатой голове Шнурка торчал кусок свороченного им светофора на углу 1-й и 2-й Марсианских линий.
- Братцы, видите, у меня опять шнурки развязались на кедах и попали в колесо. Я навернулся, и моя голова деформировалась. Может быть, если мусора ко мне шнурками пришьем, я не упаду в очередной раз, и не надо будет опять останавливаться всей нашей клубной процессии.
- Найн! - воскликнул барон Мюнхаузен. -Их бин улик геген унс! Мочить мента в сортире!
- Чем будем мочить? Запасы калорийного питания и жидкости почти на нуле? И где мы здесь найдем сортиры?
- Айн найн смотреть гут на не найн гут полицай! Бить гельд по гишифте швах! Эйн он убить майн файратс фехигез метхен жаба!
Барон Мюнхаузен схватил останки лягушки в пустом пивном пузыре и ударил бутылкой отжимающегося прапора по черепушке. Мусор затих своим лицом в красной грязи. Герр фон барон поднял жабий палец и зарядил им конфискованную у деда Мазая берданку. Мюнхаузен выстрелил из берданки мусору в жопу прямо в анальное отверстие. Жабий палец разорвал отвратительные мусорные внешности и внутренности. На свет сквозь грязь и кровь родился красавец жабий царь.
- Вы спасли во мне все самое лучшее, - сказал царь-лягушка барону Мюнхаузену и поцеловал его в губы.
Герр зарделся и стоял, потупившись от платонической любви ко всему чувственному и прекрасному, провожая взглядом прыгающего через отроги марсианских гор царя-лягушку.
Клубне пора было рвать когти. Клубни, вооружившись плоскогубцами, выдернули все когти на ногах и руках замоченных ими мусоров, потом сложили труппы в штабеля. На вершину погребального кургана взгромоздили тело деда Мазая. Ливанули бесценного бензина. Жалко топливо, но улики надо было скрывать. Подожгли пирамиду трупов с четырех сторон, дождались, когда сгорят все кости и черепушки, и развеяли мусорный прах по марсианскому ветру. Через триллионы перерождений вернется мусор к своему первородному естеству - мусору. Все самое жизненное и бесценное видела клубня в погребальном мощном костре сквозь едкий черный труппный дым - чьи-то последние догоравшие зубы. Жизнь бесценна, и нет в ней места плачу, страданию, жалости и подлости. Есть один упоительный шаг. Из слепоты. Из муки. В бездонность. В бессмертие.
© Игорь Мишуков, 2002-2024.
© Сетевая Словесность, 2002-2024.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Эльдар Ахадов. Баку – Зурбаган. Часть I [Однажды мне приснился сон... На железнодорожной станции города Баку стоит огромный пассажирский поезд, на каждом вагоне которого имеется табличка с удивительной...] Галина Бурденко. Неудобный Воннегут [Воннегут для меня тот редкий прозаик, который чем удивил, тому и научил. Чаще всего писатели удивляют тем, чему учиться совершенно не хочется. А хочется...] Андрей Коровин. Из книги "Пролитое солнце" (Из стихов 2004-2008) – (2010) Часть II [у тебя сегодня смс / у меня сегодня листопад / хочется бежать в осенний лес / целоваться в листьях невпопад] Виктория Смагина. На паутинке вечер замер [я отпускаю громкие слова. / пускай летят растрёпанною стаей / в края, где зеленеет трын-трава / и трын-травист инструкцию листает...] Александр Карпенко. Крестословица [Собираю Бога из богатств, / Кладезей души, безумств дороги; / Не боясь невольных святотатств, / Прямо в сердце – собираю Бога...] Елена Севрюгина. "Я – за многообразие форм, в том числе и способов продвижения произведений большой литературы" [Главный редактор журнала "Гостиная" Вера Зубарева отвечает на вопросы о новой международной литературной премии "Лукоморье".] Владимир Буев. Две рецензии. [О повести Дениса Осокина "Уключина" и книге Елены Долгопят "Хроники забытых сновидений...] Ольга Зюкина. Умение бояться и удивляться (о сборнике рассказов Алексея Небыкова "Чёрный хлеб дорóг") [Сборник рассказов Алексея Небыкова обращается к одному из чувств человека, принятых не выставлять напоказ, – к чувству страха – искреннего детского испуга...] Анастасия Фомичёва. Непереводимость переводится непереводимостью [20 июня 2024 года в библиотеке "над оврагом" в Малаховке прошла встреча с Владимиром Борисовичем Микушевичем: поэтом, прозаиком, переводчиком – одним...] Елена Сомова. Это просто музыка в переводе на детский смех [Выдержи боль, как вино в подвале веков. / Видишь – в эпоху света открылась дверь, – / Это твоя возможность добыть улов / детского света в птице...] |
| X | Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
|
