Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


   
П
О
И
С
К

Словесность




МАРТОВСКИЙ БУЛЬОН


Последние дни августа было решено провести за городом, в деревянном доме, недалеко от озера с нежным именем Лилу.

Дом был чужой, хозяева оставили мне ключи, а сами уехали на море, как будто в Лилу вода кончилась.

Нас было три пары - врач, скрипач и полицейский - все с жёнами, любовницы полицейского и скрипача остались в жарком городе и кусали локти.

Врач, то есть я, любовницы не имел, наверное, потому, что мне повезло с женой, по крайней мере, она так говорит.

Мы с парнями знаем друг друга с тех пор, как однажды нас привели родители в первый класс частной школы с математическим уклоном, неподалёку от футбольного стадиона.

Математика не пригодилась ни одному из нас, зато футбол сделал друзьями на всю жизнь.

Мы и сейчас гоняем мяч раз в неделю, кстати, на том же стадионе, но это скорей чтоб сбросить вес, чем забить гол.

Конец лета мы всегда проводим вместе, такая традиция, обязательно за городом, вот как сейчас.

- Ив, ты готов?

Илана, жена Ива, стоит на крыльце, перекинула пляжное полотенце через загорелое плечо, грызёт травинку.

Илана всё ещё красотка хоть куда, повезло нашему скрипачу.

Ив неуклюж и толст, но женщины его любят, может быть потому, что он весёлый и щедрый, точно не скажу, я в женщинах не очень разбираюсь.

Однажды Ив завёл себе любовницу, по глупости, как он сам признался, с тех пор она тянет из него деньги.

Любовницу зовут Пола, она работает в массажном кабинете, у неё полувзрослый сын, который постоянно попадает в передряги, поэтому деньги Ива всегда приходятся кстати.

Больше всего на свете, даже больше красавицы жены и темпераментной Полы, Ив любит свою скрипку, и я его понимаю.

Во-первых, эта любовь взаимна, во-вторых, скрипка от него никуда не денется, что касается женщин - то это ещё неизвестно.

Последними из дома выходят Габи и Грег.

Грег - хмурый, резкий, это у него работа такая - полицейский, а полицейским, знаете ли, не до сантиментов.

Габи - пухленькая снаружи и жёсткая внутри, у неё улыбчивое лицо, острый язык и грубые шутки. Грегу всё это очень нравится, любовницу же он завёл "по служебной необходимости": Сильвия - его напарница, и они просто "снимают стресс".

Грег даже внешне похож на полицейского - невысокий, жилистый, с непримиримым лицом.

- Тебе в кино надо сниматься, - подшучивает над Грегом Ив, - но только в роли полицейского. Другие ты не потянешь.

Нет, Ив не имеет ввиду, что Грег туповат, тем более, что Грег вовсе не туповат, а только делает вид.

Что касается меня, то я обычный, среднестатистический доктор с неприметной внешностью, главные мои качества - лень и терпение, благодаря которым я никогда ни с кем не конфликтую, в отличие, например, от Грега.

Моя жена уже давно на пляже, она плавает с утра, ей никакая компания не нужна, Марта профессиональная пловчиха, молчаливая и широкоплечая.

Друзья утверждают, что я у неё под каблуком, что ж, спорить не буду, со стороны виднее, вот только вместо каблуков у моей Марты мягкие домашние тапочки. Так она говорит, и я верю.

- Майкл, ты удочки взял?

Я хлопаю себя по лбу.

Рыба в озере Лилу если и водится, то очень глубоко, за целую неделю мы не встретили ни одной, но с удочкой в руках чувствуешь себя по-настоящему в отпуске, поэтому я возвращаюсь в дом и беру снасти.

Пока женщины купаются, а потом загорают, разложив свои тела на пёстрых полотенцах, мы с парнями пьём пиво, лениво перебрасываемся словами, поглядываем на эти самые тела, замечаем, что даже у Иланы начали отвисать бока, Габи еле умещается на полотенце и только Марта держит форму, и пусть в ней мало женственности, мне это не мешает.

Рыба хитрая, не клюет.

Ветер разгоняет облака, выглядывает хмурое солнце.

На край пивной банки садится комар, хмелеет, улетает, чтобы позвать товарищей.

- Интересно, - спрашивает Ив, - а среди комаров тоже есть доктора?

- Ага, - хмыкает Грег, - а ещё скрипачи и полицейские.

Я задумываюсь.

Представляю себе непростую комариную жизнь, киваю.

- А вы знаете, что наши с вами профессии самые нужные на свете? - я поворачиваюсь к ребятам, разглядываю их, будто давно не видел.

- Отчего же? - недоумевает Грег.

- Очень просто, - я начинаю терпеливо объяснять, зная по опыту, что до него медленно доходит, - ты, Грег, людей спасаешь, я - лечу, а Ив....

Я смотрю на Ива, на его белые пухлые руки, на пальцы, длинные и чуткие, будто усики диковинного насекомого.

- А Ив - утешает, - нахожу, наконец, нужное слово.

- Я людей не только спасаю, - отзывается Грег, подумав, - я ещё и наказываю иногда.

- Без наказаний никуда. Вот ты детей своих наказывал, когда они были маленькими?

Дети у всех у нас уже выросли, живут отдельно, а мы готовимся к внукам, но не торопимся.

- Детей наказывал, - кивает Грег, - только люди - они не дети.

- Люди это дети, которые выросли, - глубокомысленно замечает Ив.

- Люди это дети, которые выросли, но только снаружи, - откликаюсь я, бросаю удочку, укладываюсь на мостки, заложив руки за голову, - я точно знаю. Потому что уже много лет наблюдаю людей в момент правды.

- Что за момент правды? - удивляется Ив.

- Момент правды это момент боли. Не обязательно физической. Человек от боли становится голым. И перестаёт врать. Это и есть момент правды. Он обязательно нужен. Потом становится легче и можно дальше жить.

- И что же ты наблюдаешь в эти моменты?

Ив тоже отложил удочку, уселся рядом, достал ещё пива.

Мы сидим, отвернувшись от наших женщин, смотрим на озеро Лилу.

Ткань воды колышется, мнётся, морщится, будто это и не озеро, а лицо прекрасной Лилу, которая вот-вот заплачет.

Что я наблюдаю?

Да хотя бы вот это.

Десять лет назад, в такой же день в конце августа, ко мне на приём пришла женщина - худенькая, белокожая, с весёлыми рыжими кудрями вокруг невесёлого лица.

Предварительный диагноз - нехорошее заболевание крови.

Женщина пришла на приём с дочкой, шустрой малышкой лет пяти, ребёнка было не с кем оставить, муж бросил своё семейство ещё до рождения девочки, бабушек и дедушек рядом не оказалось.

Дочку звали Мишкой, она была мулаткой.

Женщину звали Люси и я её полюбил.

Сначала полюбил, потом передал другому врачу, потом стал любить.

Не терпеть, не приноравливаться, не восхищаться.

Говорю же, просто любить. Просто - это значит неистово. Сумасшедше даже.

Марта ничего не знала, пока Лили не заболела.

Однажды Марта заметила, что я ничего не ем и худею.

- Что с тобой? - спросила она, - может надо к врачу?

До Люси я никогда не обманывал Марту.

И сейчас не смог.

- Люси умирает, - ответил я.

Она не спросила, кто это Люси.

- Хочешь, мы навестим её вместе?

- Нет, - я покачал головой, - вряд ли ей будет приятно.

Марта кивнула.

- Я приготовлю ей свой бульон, - сказала она, подумав, - отнесёшь?

Рецепт чудодейственного куриного бульона от всех болезней передавался в семье Марты из поколения в поколение.

- Хорошо, - согласился я.

Через неделю Люси перевели в хоспис.

- Не помог твой бульон, - шутила Люси, но губы были бледные и в улыбку не растягивались. - Вернее не твой, а её. Мартовский.

- Пока не помог, - говорил я и упрямо наклонял голову.

- Зато у нас было пять лет, - Люси смотрела в окно, за окном трепыхался журавлиный клин. - Гляди, птицы улетают. А вроде ещё август. Рано?

- Тридцатое. Пора, - отвечал я, чтобы что-нибудь ответить.

- Мишка будет скучать, - вздыхала Люси.

Мишка по-настоящему - Мишель. К тому времени ей было уже десять.

- Я позабочусь о Мишке, - нерешительно мычал я, совершенно не представляя, что скажу дома.

- Это хорошо, - Люси мечтательно закатывала глаза. - Знаешь, оказывается, от морфия такой кайф. Почти как от тебя.

Её кололи такими сильными лекарствами, что временами она впадала в забытьё, я боялся, что Люси умрёт, не попрощавшись со мной.

По ночам мне приходилось уходить домой, хорошо хоть больница была недалеко от хосписа.

За пять лет я ни разу не подумал уйти от Марты, а Люси про это не спрашивала.

Любовь моя была хоть и неистовой, но очень удобной.

А потом наступил момент правды и Люси умерла.

Я пришёл домой и сказал:

- Люси умерла.

- Мы должны поехать за Мишкой, - сказала Марта, чтобы хоть что-то сказать.

- Откуда ты знаешь, как её зовут? - от удивления моя боль стала тише.

- Я должна знать всё, что происходит с тобой, - пожала Марта плечами. - Ну так что, поехали?

Мы долго оформляли бумаги, но с тех пор Мишка живёт у нас.

Ей уже 15, а это очень непростой возраст.

Недавно Марта научила её варить свой знаменитый бульон.

Своих детей у нас нет, а Мишка - она теперь совсем наша.

Я оборачиваюсь, смотрю на Марту.

Моя жена сидит на мостках, смотрит на неподвижную серую воду.

Небо лопается без предупредительного выстрела, дождевые капли похожи на синие горошины, озеро Лилу заламывает руки, плачет.

Мы хватаем удочки, жён, полотенца, бежим к дому.

Дождь это тоже момент правды.

Потом, после, будет легче и можно пробовать жить дальше.

А может и не пробовать. Просто жить.




© Лада Миллер, 2022-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2022-2024.
Орфография и пунктуация авторские.





НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"
Андрей Бычков. Я же здесь [Все это было как-то неправильно и ужасно. И так никогда не было раньше. А теперь было. Как вдруг проступает утро и с этим ничего нельзя поделать. Потому...] Ольга Суханова. Софьина башня [Софьина башня мелькнула и тут же скрылась из вида, и она подумала, что народная примета работает: башня исполнила её желание, загаданное искренне, и не...] Изяслав Винтерман. Стихи из книги "Счастливый конец реки" [Сутки через трое коротких суток / переходим в пар и почти не помним: / сколько чувств, невысказанных по сути, – / сколько слов – от светлых до самых...] Надежда Жандр. Театр бессонниц [На том стоим, тем дышим, тем играем, / что в просторечье музыкой зовётся, / чьи струны – седина, смычок пугливый / лобзает душу, но ломает пальцы...] Никита Пирогов. Песни солнца [Расти, расти, любовь / Расти, расти, мир / Расти, расти, вырастай большой / Пусть уходит боль твоя, мать-земля...] Ольга Андреева. Свято место [Господи, благослови нас здесь благочестиво трудиться, чтобы между нами была любовь, вера, терпение, сострадание друг к другу, единодушие и единомыслие...] Игорь Муханов. Тениада [Существует лирическая философия, отличная от обычной философии тем, что песней, а не предупреждающим выстрелом из ружья заставляет замолчать всё отжившее...] Елена Севрюгина. Когда приходит речь [Поэзия Алексея Прохорова видится мне как процесс развивающийся, становящийся, ещё не до конца сформированный в плане формы и стиля. И едва ли это можно...] Елена Генерозова. Литургия в стихах - от игрушечного к метафизике [Авторский вечер филолога, академического преподавателя и поэта Елены Ванеян в рамках арт-проекта "Бегемот Внутри" 18 января 2024 года в московской библиотеке...] Наталия Кравченко. Жизни простая пьеса... [У жизни новая глава. / Простим погрешности. / Ко мне слетаются слова / на крошки нежности...] Лана Юрина. С изнанки сна [Подхватит ветер на излёте дня, / готовый унести в чужие страны. / Но если ты поможешь, я останусь – / держи меня...]
Словесность