А в это время, или чуть раньше, юноша с прекрасными глазами говорил мне о своей любви к девочке-выпивохе.
- Видишь, дерево растет, - говорил юноша. - Без нее оно не имеет смысла. Скамейка стоит. Без нее и скамейка - бессмыслица.
У юноши дрожали губы. Он курил и сплевывал, сплевывал и курил. Дул ветер.
- А с ней? - спросил я. - Неужели с ней все имеет смысл?
- А ты смеешься над всем, - сказал юноша. - Потому что ты еще ничего не чувствовал. Подожди...
И он снова сплюнул.
Прошло много лет. Сколько - никто не знает. Изменилось почти все.
Где бульвар? Там же, под другим, правда, названием. Где юноша с прекрасными глазами? Он стал дряхлым стариком. Где любовь его к девочке? Умерла. Девочка где, выпивоха? Эмигрировала в Иран, нарожала иранцев. Дерево? Дерево стало толще, какие-то ветви его сгнили, какие-то не сгнили. Вы бы вряд ли его узнали сейчас.
Судьба скамейки представляет определенный интерес. В 1984-м году ее распилили на доски. Часть сожгли, часть перекрасили, а остальные выбросили на помойку. Мимо помойки в самом начале перестройки шел, припадая на левую ногу и насвистывая, некто Саня Селивестров, театральный художник, добряк, вдовец, коллекционер разных разностей. Доски привлекли его внимание. Подобрал он их, почистил, принес домой, он жил в моем доме на Островидова, и недолго думая, смастерил из них нечто невообразимое и доселе невиданное, причем без всяких там гвоздей и шурупов, а единственно при помощи клея особого, приготовленного из липких трав, солабанны надгрифельной, да еще чутья художника, интуиции творца, прозорливости зрелого мастера, знающего себе настоящую цену...
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
