|
ИВАН ПЕТРОВИЧ
Эротическая лирика
ИВАН ПЕТРОВИЧ И СУПРУЖЕСКИЙ ДОЛГ
Склонясь, как баобаб, над "Спорт-Экспрессом",
Иван Петрович говорил жене:
"Во вторник мы с тобой займёмся сексом,
самоотводы приниматься не
должны. Займи немного у соседей,
сходи в лабаз, купи там всё, шо те
понравится - шоб всё, как на кассете -
чулки, и это, шо на животе
застёгивают. Позвони Людмилке,
шо модно щас: стегать, лизать, вязать,
обмазать крэмом, шобы мне в курилке
не стыдно было людям рассказать,
шо мы не как отсталые крестьяне,
а как передовая молодежь.
Егор Михалыч вон пытался в ванне,
а Пал Кузьмич... Туда ты не войдёшь
по габаритам. Не забудь наутро
бутылку пива принести в кровать,
шоб я, как Тит Фадеич камасутрой,
тобою смог опять овладевать..."
И вот настал тот долгожданный вечер,
слились в объятьях оба голубка,
курился фимиам, горели свечи,
и лёд искрился в области пупка.
Она пила шампанское без газа,
Иван Петрович водку без неё.
Фонтан экстаза бил четыре раза
на чёрный шелк (Людмилке за бельё
пришлось вернуть деньгами). Эфемерна
душа, но телу хочется парить.
Иван Петрович счастлив был безмерно.
И через девять месяцев примерно
решил, раз нет последствий, повторить.
_^_
ИВАН ПЕТРОВИЧ И АДЮЛЬТЕР
Иван Петрович выпивает редко,
но метко. В коллективе трудовом
справлялся день рождения. Соседка
по столику, Е. Бунина, в кривом
(Иван Петрович окосел с устатку)
начальнике узрела зрело цель,
проста разгадка, как это ни гадко,
его по пьяни затащить в постель.
Она к нему прижалась пышным телом
и водку подливала под полой,
и даже обнажила между делом
колготок верхний плодородный слой.
Харрасмент русский мил и добродушен:
бесчувственный, послушный и немой,
Иван Петрович был в такси погружен
и отвезён к Е. Буниной домой.
Допит коньяк, доедены фисташки,
герой пал на диван и сдался в плен.
На нём уж ни штанов нет, ни рубашки,
одни трусы, и те промеж колен.
Его тошнит, внутри него гарцует
гусарский полк, аж слышится скрип из
гортани, а Е. Бунина танцует
суровый производственный стриптиз.
И вот на ней один бюстгальтер только -
крючок, щелчок, и долго не вздохнёшь,
так как наружу вывалилось столько,
что, кажется, назад не запихнёшь.
Ах, как мы изменяем неуместно!
Ах, как мы необдуманно грешим!
Иван Петрович твёрд был повсеместно
с одним лишь исключеньем небольшим.
Е. Бунина трудилась, как на БАМе,
садилась, тёрлась, ёрзала и вслед
за тем приникла к естеству губами,
но естество лишь сморщилось в ответ.
К утру, уняв душевные терзанья,
заснула. Но её будил аврал:
Иван Петрович приходил в сознанье
и сдержанно блевал в район ковра.
_^_
ИВАН ПЕТРОВИЧ
И ВТОРИЧНЫЕ ПОЛОВЫЕ ПРИЗНАКИ
Рахиль, Иван Петровича жена
любила книги, мудрости из тех книг
набралась, но была ему верна,
пока её не соблазнил сантехник.
Как он вошёл, вонюч, брутален, груб,
как посмотрел, как будто бы потискал...
И проволока для прочистки труб
болталась совершенно по-фрейдистски...
О, плотский грех! Достаточно начать -
затягивает лядвия упруги...
Иван Петрович вскоре замечать
стал странности в характере супруги.
До этого не дай бог оторвут
от книги иль зимой попросят снега -
а нынче борщ, и краны не текут,
и "Спорт-Экспресс", и пиво стынет - нега,
идиллия... И что с того, что две
нашёл, с утра борясь с прической редкой,
он шишки небольших на голове,
как будто от удара табуреткой.
Но время шло, как стрелки на чулке.
Рога росли, дырявя полы шляпы.
Шептались сослуживцы в уголке:
Егор Михалыч предложил хотя бы
намёком лёгким приоткрыть глаза
коллеге. Пал Кузьмич ушёл от прений:
"Жена Иван Петровича, - слеза
скатилась между щёк, - вне подозрений".
Но тут герою выпал судный день:
приелся борщ, болело горло с пива,
дразнились дети: "Человек-олень",
и в зеркале смотрелся некрасиво
верх головы. "Рахиль!" - он возопил.
Она упала оземь, строя глазки:
"Прости меня, всему психозу был
виной сантехник, так сказать, ни в сказке,
треклятый извращенец, ни пером...
Клянусь тебе, я прекращаю ЭТО..."
И на неё обрушились как гром
тяжёлые ветвистые предметы.
Простил жену Иван Петрович, с той
поры они сожительствуют чинно.
Рога же он повесил над тахтой,
такой вот он хозяйственный мужчина.
_^_
ИВАН ПЕТРОВИЧ И ПИДАРАС
В конце весны, у театральной кассы,
шипя себе под нос "Шумел камыш",
Иван Петрович встретил пидараса,
ну, этим никого не удивишь.
Парнишка был в очках, кудрявый, рыжий,
он покраснел и замурлыкал вдруг:
"Хотел бы познакомиться поближе,
я с вами, неизвестный милый друг.
В благоприятном для судьбы раскладе
мы б для начала выпили слегка...", -
и он Иван Петровича погладил
по задней нижней части пиджака.
Но с кем не сваришь каши - с тем не сваришь:
Иван Петрович пьянства в этот раз
решил избегнуть и спросил: "Товарищ,
скажите честно, шо вы - пидарас?"
"Ах, гомофобы, всюду гомофобы! -
парнишка завизжал, как строй свиней
при виде мясника с ножом, - нет чтобы
нас называть изящным словом "гей",
нет, чтобы спорить о литературе,
о живописи, о театре - вновь
дискурс небесной оптики в культуре
сведут на однополую любовь.
Что остаётся нам? Ютиться между
летящих в нас плевков, яиц, камней
и пестовать бесстыдную надежду..."
"Ты хошь поговорить? Пошли ко мне", -
сказал Иван Петрович. Н.Е. Красов,
так звали парня, по пути в пылу
про равные права для пидарасов
ораторствовал. "Тапочки в углу, -
Иван Петрович подтолкнул парнишку, -
Рахиль, смотри-ка, хто у нас в гостях,
ты помнишь, мы про них читали в книжках
и пару раз смотрели в новостях", -
и с присказкой, чья неясна природа,
"Не всё то хер, шо в темноте блестит"
отвёл его в подвал, где уж полгода
томились мазохист и трансвестит.
_^_
© Кр. Опоткин, 2001-2025.
© Сетевая Словесность, 2001-2025.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Алексей Смирнов. Где стол был яств: и Доктор Энгельгардт. Два рассказа [Бритая Маковка толкнула Косички, качнулись Банты. Лиза и Коля – октябрята, но без пяти минут пионеры – остановились и завороженно уставились на сутулого...] Елизавета Григ. Сима [Эта необыкновенная история началась в соловьиную ночь – в самое подходящее время для всех необыкновенных историй на свете. Говорят, не поют соловьи, они...] Яков Каунатор. Кто же ты есть, как тебя звать... (Булат Окуджава) [Формула рождения стихов Булата Окуджавы до чрезвычайности проста: взгляд, восприятие; чувство; осмысление...] Андрей Коровин. Из книги "Любить дракона" (2013) Часть II [стать его сталкером / проводником / в новый мир / вещей букв людей / взять на себя ответственность / за его судьбу...] Татьяна Куземцева. И надеяться, и любить... [Как бесполезны дни – благословенны ночи, / И горести мои завязли между строчек. / И разве кто спасёт? А впрочем, что за дело... / Пожалуй, это всё...] Екатерина Вольховская. Чёрный пёс и другие [Кто разберёт их – о чём говорили / Девочка с куклой ночами под пледом? / Кукла любила глазами и бантиком, / Девочка – голосом, тихим и тёплым.....] Никита Николаенко. Взгляд обывателя [По прошествии нескольких недель я стал задаваться вопросом – а что же тогда произошло в тот жаркий день и происходило ли что-то стоящее на самом деле...] Владимир Буев. Пять рассказов о судьбах крымских татар в обрамлении прелюдий и ноктюрнов [Репортаж с творческого вечера писателя Шевкета Кешфидинова. Литературно-музыкальная композиция Шевкета Кешфидинова и Зеры Джемиловой, посвященная Крыму...] Зина Виноградова. Одна сплошная исповедь [Презентация книги Макса Батурина (1965-1997) "Гений офигений" в рамках проекта "Бегемот Внутри" в Малаховке.] Валерий Горюнов. Пиратская летопись о времени и себе (О книге Матвея Цапко "Экранка") [...как в любой летописи, записанные события и воспоминания постепенно выцветают и становятся неясным гулом прошлого, но у нас все равно остаётся недоступный...] Александр Хан. Созерцание и размышление (о стихах Александра Разина и Дарии Солдо) [Отзыв о стихах участников 103 серии литературно-критического проекта "Полёт разборов" Александра Разина и Дарии Солдо.] |
| X | Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
|
