 |
|
*
* * *
Заблудился мыслью лилипутик
в гулливерских белых черепах,
подгоняет быстроногий прутик
гулливерских белых черепах.
Молния в глазах его раскосых,
дао - возвращающийся щит.
Вертятся дубовые колёса,
скорлупа подземная трещит.
Поцелуем пахнут изумруды,
птицы обрывают провода,
медленными гребнями простуды
остывает пепельниц вода.
_^_
* * *
Я не слышу имени в себе,
но его язык мой произносит,
он как будто милостыню просит
в человечьей сумрачной избе.
И проходит камень сквозь ладонь,
сквозь кривые мертвые мозоли,
выкипевших слез щепотку соли,
слизывает солнечный огонь.
_^_
* * *
Мне глубоко там, где речка мелка
от одиночества - это лекарство,
пусть просквозит одинокое царство
холод входящего к вам сквозняка,
пусть я впаду как впадает река
в озеро полное звезд и туманов,
где у одежды не будет карманов
и муравьиная тяжесть легка.
_^_
* * *
Но там была строфа - которая забыта
я молча обходил свободные места
зовет меня трава из-за бугров размытых
и тает в тишине и холодит уста
И прежних страхов нет и неуютно в доме -
пересекает мир старинный перегон
и чувствует душа в клокочущей истоме
неясную судьбу во времени другом
_^_
* * *
Мне напомнило утро напиток со льдом,
свет растаял в чужих разговорах
цепь случайных следов на песке золотом
отразилась в квартирных затворах.
И в мелькании рук погруженных в сады
фиолетовый свет запустенья
окрести керосиновой лампой склады
и запомни свое воскресенье.
Это просто игра: повернуть невзначай
детский профиль моей Прозерпины,
брошен пепел листвы в остывающий чай,
лица замкнутые нестерпимы.
_^_
* * *
Я одинок хотя
пространство - как стекло
над стенами летя
меж пальцами легло
Я начал этот мир
алмазною главой
а он сиял как пир
за скошенной травой
Он поднимал дома
из ослепленья лет
меня поднимет тьма
меня поднимет свет
_^_
* * *
мнимое закрывшись по каморкам
закатавши рукава сорочек
исходило золотом прогорклым
выпирало фикусом из бочек
и не веря кажущимся людям
занимавшим истины у бога
я подумал - мы Его не любим
и дрожанье времени убого
_^_
* * *
с нами бог и по вторникам лунным
я наследник таких состояний
где сдвигаются звоном латунным
жернова световых расстояний
и душа в их движениях плавных
занимает пустынные ниши
и белеют в бревенчатых плавнях
родовые летучие мыши
то ли мертвые то ли живые
то ли гусли а то ли колосья
наши мысли сторожевые
рядом с медленно трущейся осью
_^_
* * *
увидев облако
я вышел из окна
и, наконец-то,
встретился с землею
она была, как я,
на свете не одна,
но в этот раз
она была со мною
_^_
* * *
Любое слово, сказанное вслух,
Вибрирует пред тем, как расколоться.
Язычество небесного колодца.
Мелькают цифры верстовых козлух.
Утрами ворон проверяет след...
Над сединою молодого снега,
Темнеет полоса чужого неба,
Текут дома по склону долгих лет
И погружают дождевой навес
Речную ртуть двуглавой черепицы,
В хрустальный звон, которого боится,
За мной безмолвный уходящий лес.
_^_
* * *
Тропические будни у котла:
Лопата, топка, колосник, метла,
Кирпичный чай, заваренный в кастрюле...
Июль зимой или зима в июле?
Сонеты, скетчи, самогонка, рвота,
Плебейский быт, вселенская тоска...
Кто только в кочегарках не работал!
Длинна мемориальная доска.
_^_
* * *
Раствор калитки после перебранки,
Сквозь изумруд заброшенной дороги,
На поводу невидимой огранки,
Привычный путь от радости к тревоге.
Но незнакомы с расторопной властью,
Над этими лесами и полями,
От грома потемневшие подглазья,
И радуга дверей за тополями.
Слепое счастье жителей избушек,
Проникло в измерение иное:
В стропилах неба, звездами набухших,
Луны качнется кресло ледяное.
Светилу хорошо остановиться,
На медленном от холода восходе,
Под взглядом неподвижным, как у птицы,
Под запахи, которых нет в природе.
И значит это все не понаслышке,
Гудит в звериных жилах ураганом,
Когда с тобой играют в кошки-мышки
И славят жизнь на поприще поганом.
_^_
* * *
Обычная цена: и зрячий, и слепой
Нащупывают дно в невиданном просторе.
Какая тишина отпущена судьбой -
Земным веретеном - узнает каждый вскоре.
У мертвых и живых в откованном ноже,
В молитвах колесу - не достигаешь истин.
От капель дождевых светлее на душе,
И ветрено в лесу не облетевшим листьям.
_^_
* * *
Жаль, что в городском дворе
Не шумят сады.
Подоконник в январе -
Зимние цветы
Нежные, южные,
Никому не нужные
Вспоминаются слова,
Нет их в словаре.
Хорошо погулял:
Даже дома нет.
В каждом сколе угля -
Миллионы лет.
Тихие, громкие,
С кровью и обломками
Вспоминаются слова,
В словаре их нет.
Дверь, открытая в ночь,
Полутемный зал.
Взял и вышел бы прочь -
Недорассказал...
Долгими, краткими
С волчьими повадками
Вспоминаются слова,
В словаре их нет.
Делать нечего - дни
Против шерсти гладь.
Тень свою догони,
Тело сбрось, как кладь.
Зыбкие, страшные,
Чистые, отважные
Вспоминаются слова,
Не пересказать.
_^_
* * *
Чувствую, краем земли прикасаясь к тропе -
Плещемся рыбой в реке, а над нами - скопа.
Смута часами песочными утром в толпе,
В душу забитая наспех - ребер скоба.
Мысль возвращалась к не отданным прежде долгам,
Перелетая кукушкой с гнезда на гнездо.
Как приглядеться к летящим как волки годам,
Сколько их будет на круге - один или сто?
_^_
* * *
Доведут меня до скандала
До пещерного коридора
Драгоценная кладь сандала
Память моря внутри мотора
Каждый раз на крыльце высоком
По ночам я гляжу на звезды
А бутыль с березовым соком
Отражает драконьи гнезда
Хорошо примерять обновы
Хорошо быть большим и мудрым
Хорошо бы снова и снова
Вслед за вечером встретить утро
А пока снеговых немного
Низких туч над гранитной мелью
Обрывается вдруг дорога
Между лиственницей и елью
Никому неведомый - знаю,
Скоро станут колодой карты
Спит изнанка земли лесная
Под лучами лунной кокарды
_^_
* * *
Для чего здесь была дорога
От реки до скалистых гряд?
Нынче - в ветках трещит сорока,
Рядом - рысьи глаза горят.
Где дожди размывали в глине
Отпечатки людских шагов -
Серебристая лень полыни,
Облепиховый свет жарков.
Жили дружно, хоть небогато -
На дороге один стою.
Так глуха тишины громада,
Что я слышу лишь кровь свою.
_^_
* * *
У ночного костра среди леса
Меж лопаток заныла спина -
Освещенных деревьев стена
Вдруг лишилась привычного веса.
Ни еды, ни питья - только воздух
И возможность дышать и глядеть.
Слишком рано, чтоб птицей лететь,
Чтобы зверем ползти - слишком поздно.
_^_
* * *
Бродяге - отрада
Приветливый дом.
Душа как пичуга взлетает.
Колодец, ограда,
Водичка со льдом...
В ней плещется нить золотая.
В угрюмье бездомном
Погосту и тост:
Уйдем в Никуда, как в спасенье!
Пусть ночью над склоном,
Как сказочный мост,
Колышется стланик осенний.
_^_
* * *
Тот свет - суров и этот свет - суров,
Они к всему, что есть, жестоки оба.
С земли исчезла Старая Анзёба -
Деревня из пятнадцати дворов.
Подводные долины Ангары -
Поля, заимки, сёла и елани...
И расколовший камень насмерть ранен
Глубинной частью взорванной горы.
_^_
* * *
Для чего я жив? Чтобы услышать
тихую вечернюю зарю.
Чтобы под травой шуршали мыши
от апреля ближе к октябрю.
Берегом от матушки Анзёбы
схоронился батя Моргудон...
Для чего живу? Услышать чтобы
зимним утром колокольный звон.
_^_
* * *
Из-за провалов в событиях лет
Взгляд ледяной иногда.
Что же такое растаявший след?
Воздух, земля и вода.
Мы на костях так привыкли играть,
Что и живём не дыша.
Пеших и конных, полёгшую рать,
Вспомнит ли чья-то душа?
Сивый, каурый, гнедой, вороной.
Вспышки подков в темноте.
Видимо, участи нету иной
Здесь, где-то там и нигде.
_^_
Подборку составила Оксана Костромина
© Оксана Костромина.
© Сетевая Словесность, публикация, 2016-2018.
НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" Иван Марков: "Эдем денц-денц" и другие рассказы [Идите в мир, где всё знакомо и законно, оставьте за спиной пунктир домов, дворов, окон балконных. Оставьте всё!..] Татьяна Шереметева: Бл@ди Мэри [... И вот на смену одинокой ночи приходит день и вместе с ним ощущение, что жизнь - она рядом, только руку протяни. Но это чужая жизнь, чужое тепло и...] Александр Карпенко: Борис Берлин: "Дотронуться - жизнями" (О книге Бориса Берлина "Цимес. Несовременная проза") [Проза Бориса Берлина - это сплав высокохудожественного и крайне эмоционального повествования...] Максим Жуков: Когда строку диктует чувство [Страдал одним, а умер от другого / Средь медсестер, напоминавших бикс. / Вначале, может быть, и было Слово, / Но в тишине пересекают Стикс...] Ирина Жураковская: Дед и миньоны [Ужасные и беспринципные миньоны мультяшные могут быть и добрыми, смешными, и до ужаса ужасного злыми и бесчеловечными. Это уж, какой хозяин-создатель...] Александр Фельдберг: Жопники [По коридору колонопроктологического отделения больницы номер** бродит Виталик...] Вера Липатова, Вечер арт-терапии Нади Делаланд [В арт-кафе "Д'Иван" открылся проект "Вселенная", заявленный Николаем Милешкиным. Первым гостем "Вселенной" стал поэт, арт-терапевт, кандидат филологических...] Надежда Герман: Простой сюжет [Жизнь утекает день за днём. / Мы притворились, что смирились. / Под крышу ласточки забились. / Чернеет тополь под дождём. / Мы это дело переждём...] Читайте также: Сергей Антонов. Метод поперечного "Среза" | Дмитрий Близнюк: Зверь лунного света | Дмитрий Гаранин: В течение пяти часов заката | Катерина Груздева-Трамич: Поломка велосипеда | Александр Карпенко. Проэзия Макса Неволошина | Яков Каунатор: Влёт | Татьяна Набатникова: Исправленье непоправимого (О книге Марины Кудимовой "Бустрофедон") | Макс Неволошин: Юрий Иванович | Олег Демидов: Фатум, залёгший на дно (О книге Юрия Кублановского "Долгая переправа: 2001-2017") | Ирина Кадочникова: "Отчего, неизреченный боже, ты меня покинул на меня..." (О творческой биографии Алексея Сомова) | Михаил Ковсан: Скользкий путь в гору | Виктория Кольцевая: Картинки с выставки | Сергей Комлев: Чтобы жизнь после смерти оставалась легка | Макс Неволошин: Подстава для Кэролайн | Ал Пантелят: Игры закончились
|