Под сенью софитов, при крымских ли звёздах,
поэты делили ворованный воздух:
по булькам-граммулькам; с лица, из горла ли;
братались-шептались, но чаще орали.
О, гиблое племя, дружки-филоманы.
Ворованный воздух сифонит в карманах.
Ворованным воздухом поры забиты;
и рифмы побиты; и души убиты.
Во что вы ввязались, мои грамотеи?
Обкрадывать воздух - пустая затея.
Вдохнем, что осталось; за здравие грянем;
и люки задраим; и павших помянем.
Остави мене, Господи, отступись от меня!
Мало Тебе бегемотов Твоих и крокодилов,
верблюдов и ослов Твоих?
Звезды и ангелы Тебе служат,
глиняные человечки поют Тебе осанну
и машут кадилами.
Все у Тебя есть, даже - рыба-меч.
А у меня - я лишь,
да и то - до поры до времени.
Спрячься, Господи, вон за той горой,
за тем перелеском.
Я туда ходить не буду,
но и Ты сюда - ни ногой.
Мне еще детишек растить,
пасеку на зиму в солому заворачивать.
Если пчелы не перемрут,
следующим летом пришлю Тебе меду.
Знаю, где Тебя искать.
Вот стану я стариком - и всякий меня обидит:
кто в булочной обсчитает, кто в рюмочной недольёт.
У входа в ЦПКиО облают - а ну, изыди!
И в будущий межпланетный меня не возьмут полёт.
Тогда ото всех запрусь, тогда ото всех уеду,
тогда распишусь в приказе: мол, больше вам не родня.
Не будет меня к утру, не ждите меня к обеду,
и обод цепекиошный пусть вертится без меня.
Ищите меня не здесь, я здесь уже не бываю.
И там меня не тревожьте, ведь там меня тоже нет.
Тревожную жизнь мою обиженно избываю
и долго, по-стариковски, смотрю и смотрю ей вслед.
Эти кричат: велик цезарь!
Те причитают: кровав цезарь!
А я молчу, ибо какое дело мне до цезаря.
Цезарь сидит один в палатах каменных,
Мономаха шапка его к земле клонит.
Бояре - мздоимцы.
Граница - по швам.
Колесница сломалась.
А мне сегодня ко дню защитника Отечества
премию дали.
Сказали: береги, сынок, Отечество
и люби цезаря.
Пойду уже домой, что ли.
Загляну на почту, куплю конверт с красивой маркой,
отправлю цезарю.
Говорят, в детстве ходил цезарь в кружок филателистов,
менял флору на фауну,
Болгарию - на Корею.
И когда оставался один дома,
раскладывал на полу коллекцию,
любовался ею да приговаривал:
какая большая и красивая у нас страна!
Сергей Петров: Эпидемия[Любая эпидемия, как и война, застаёт людей врасплох и пробуждает самые низменные инстинкты. Так получилось и в этот раз: холеру встретили испуганные,...]Белла Верникова: Композитор-авангардист Артур Лурье[В 1914 г. в Петербурге вышел манифест русских футуристов, синтетически объединивший модернистские поиски в литературе, живописи и музыке - "Мы и Запад...]Михаил Фельдман (1952 – 1988): Дерево тёмного лика[мой пейзаж / это дерево тёмного лика / это сонное облако / скрывшее звёзды / и усталые руки / и закрытая книга]Татьяна Щербанова: Стихотворения[На этом олимпе сидят золотые тельцы, / сосущие млеко из звездно-зернистой дороги, / их путь устилают сраженные единороги, / Гомеровы боги и даже...]Питер Джаггс: Три рассказа из книги "От бомжа до бабочки"[Сборник рассказов "От бомжа до бабочки", по мнению многих, является лучшей книгой о Паттайе. Он включает двадцать пять историй от первого лица, рассказанных...]Сергей Сутулов-Катеринич: Попытка number 3, или Верстальщица судьбы[дозволь спросонья преклонить главу / к твоим коленям, муза-хохотунья, / верстальщица, волшебница, шалунья, / сразившая зануду-школяра / метафорой...]Роман Смирнов: Следующая станция[Века уходят, астроном, / когда ты ходишь в гастроном, / но столько чая в пятизвёздном, / и столько хлеба в остальном...]Сергей Слепухин: Карантин[Ах, огненная гусеница вербы, / Накаливанья нить пушистой лампы, / Светильник в старом храме изваяний / В конце пути - там где-то, где-то там...]
