 |
|
ФАНТАЗИИ В МАНЕРЕ БРЕЙГЕЛЯ
* * *
Как северной совы перо,
сегодня вылиняло небо
и вряд ли станет голубей.
На тротуаре у метро,
под ноги накрошивши хлеба,
старушка кормит голубей.
А рядом ты, одет легко,
леча расстроенные нервы,
похмелье, проще говоря,
глотаешь тёплое пивко,
дожив до заморозков первых,
до середины ноября.
Спеша на службу, москвичи
сутулят плечи, ощущая
дыханье близкое зимы.
Взгляни, как чудно горячи
стаканчики плохого чая
у продавщицы шаурмы!
Как осторожно их берут
и ворот поднимают выше,
и пьют, и продолжают путь.
Лишь ты на ледяном ветру
стоишь столбом, и неподвижен
твой взор и абсолютно пуст.
Ты созерцаешь мир вокруг
и только щуришься при виде
мельканья первых белых ос,
возникших так внезапно, вдруг,
и замечаешь, как Овидий,
на всём следы метаморфоз.
Сейчас вот, выгнувшись назад,
та долговязая девица
поправит шапочку свою,
заглянет искоса в глаза
тебе и превратится в птицу,
порхнёт и двинется на юг.
_^_
steampunk style story
лифта кабина стеклянная сквозь этажи
к небу уносится и вспоминается кстати
прошлое лучшие годы что ты прослужил
старшим помощником на боевом стратостате
вот закрываешь глаза и как будто вчера
было всё это мундиры манёвры медали
планы генштаба война и победа ура
дамы кричали и чепчики в воздух кидали
славное время теперь всё не так и не то
старый полковник в отставке с искусственной почкой
штатское в тесной прихожей снимает пальто
смотрит письма не пришло ли ему пневмопочтой
нет не пришло и сегодня не пишет никто
разве что дочь к рождеству отстучит телеграмму
старый полковник на пару со старым котом
щёлкает ручкой приёмника ловит программу
час музыкальных заявок для тех кому за
струнный квинтет исполняет военные марши
на серебристых усах повисает слеза
сентиментальней становишься что ли чем старше
далее выпуск вечерних идёт новостей
в южных провинциях скоро расчистят руины
в сжатые сроки указом верховных властей
на воду спущены три паровых субмарины
самой новейшей конструкции чашу весов
это склоняет всё более в сторону мира
блок городских новостей большинством голосов
в должности мэра оставили прежнего мэра
тут засыпает полковник и видит во сне
строй стратостатов над домом в порядке знакомом
сам он в одном из них движется в небе а не
здесь на земле умирает сейчас от саркомы
_^_
* * *
Усталый киллер, взявши бюллетень,
проводит день за чтеньем детектива:
труп, частный сыщик, поиски мотива,
таинственная в подворотне тень...
Под вечер, преодолевая лень,
спускается, идёт неторопливо
в ближайший бар, где наливает пиво
хозяин лысый, вылитый Монтень,
где, выслушав знакомый анекдот,
смеётся, в продолженье разговора
кивает, да, мол, цены каждый год
всё выше, кризис, пенсия не скоро,
и думает: "Старею... жизнь идёт...
и кто же, всё-таки, убил майора?.."
_^_
* * *
в разводах мела классная доска
глаголы дроби римляне и греки
и нужно знать куда впадают реки
латыни скука алгебры тоска
биолога глубокий баритон
как скальпель холодна пенснэ оправа
и спрятанный в тетрадь соседа справа
глядит прищурясь сыщик пинкертон
гранитный слева выучен фасад
с уснувшей на карнизе толстой чайкой
курсисток за окном густая стайка
идёт гулять должно быть в летний сад
они смеясь под стрелками часов
проходят в поворот дворцовой арки
и отчего-то делается жарко
от их высоких звонких голосов
и не идут никак из головы
на даче лес скамейка под осиной
где с худенькой насмешливой кузиной
ты целый вечер говорил на вы
и вот чему-то беспричинно рад
ты локтем вправо двигаешь неловко
и шепчешь с хрипотцой набоков вовка
идём смотреть на марсовом парад
_^_
ИТАКА
Не следует спор заводить о цене.
С богами особенно. Странствий конец -
для радости повод иль грусти?
Домой возвратившись, к началу начал,
хромая, сойдёшь на знакомый причал
в любимом тобой захолустье.
Мужей среди прочих и ты послужил
когда-то отчизне, которой мужи
достойными были сынами.
Огонь и вода, и троянская медь
давно за кормой и в прошедшем, а смерть
случается с кем-то, не с нами.
А ты, ты вернулся, герой и мудрец,
хитрец, несомненно, и царский дворец
гудит, потревоженный улей.
В ударные все ударяя, трубя
во все духовые, встречает тебя
твой остров, твой ultima thule.
И женщина, чем-то похожая на
другую, на ту, на которой женат
ты некогда был, безмятежно
в твои, изучая, вглядится черты
и скажет слегка неуверенно: "Ты..."
Банально? Банально, конечно.
Внесут, чтоб умыться с дороги, сосуд.
И нужные жертвы богам принесут.
И стол приготовят, и ложе.
Смешаются в чаше вино и вода.
А то, что вернуться нельзя никуда,
поймёшь ты не сразу, чуть позже.
_^_
* * *
Прощай, пионер...
С. Гандлевский
Вот тут стояла девушка с веслом,
а дальше пионер с обломком горна.
Живой его двойник тащил проворно
макулатуру и металлолом
сдавать туда, где ныне за углом
бар с караоке и салон игорный,
где прошлое, пошедшее на слом,
внезапно перехватывает горло
ему, когда, изрядно постарев,
он прячется под кронами дерев
в глухом углу запущенного сквера,
глядит на опустевший постамент
и ощущает, как в один момент
бывает вместе и светло, и скверно.
_^_
* * *
ударит в полдень крепостная пушка
поскачут расторопные курьеры
императрица кофею откушав
наружу кинет взгляд из-за портьеры
стоят деревья в клочьях белой ваты
задрав до блеска выбритые скулы
дежурный офицер молодцевато
командует разводом караула
в воротах завершая процедуру
прописанным в уставе поворотом
а не послать ли александру-дуру
проведать кто таков которой роты
ведь недурён собою в самом деле
а матушка а впрочем позже позже
сейчас пора подумать о разделе
обширных территорий где-то в польше
да нового земельного закона
надиктовать последнюю страницу
да выслушать доклад что всё спокойно
внутри страны и на её границах
что небольшого заговора нити
прибрал к рукам отдел особый сыска
куплетов вздорных дерзкий сочинитель
поехал по снежку сегодня в ссылку
что к смотру и к войне готово войско
налог на соль в казну приносит тыщи
в зеркальной зале пол натёрли воском
и дворники метут гораздо чище
прослушать новый гимн на славу царствуй
и учредить за храбрость новый орден
да всё спокойно нынче в государстве
и пушка ударяет ровно в полдень
_^_
* * *Природа подражает пейзажисту...
О. Уайльд
Изгиб дороги виден из окна
простой просёлочной, теряющейся в чаще.
В пейзаже осенью случаются всё чаще
почти поленовский покой и глубина.
Цвета и линии в нём проступают те,
в которых чудится саврасовское что-то,
о чём не молвится без ре-минорной ноты
и прочих элегических затей.
В тамбовской иль саратовской глуши
леса безжизненные, где с дубов иль клёнов
слетает лист сухой и неодушевлённый,
но жизни полные и, всё-таки, души,
стоят притихшие, в безмолвии вопрос
скрывая: правильно ль всё вышло? краски те ли?
Грачи давно уже, конечно, улетели.
Но вот вам роща целая берёз.
И можно этой осени альбом
листать придирчиво, оценивать сурово.
Проплыло облако, почти как у Серова,
на небе суриковском серо-голубом.
К стеклу холодному прижавшись тёплым лбом,
следи внимательно, как точно и искусно
жизнь имитирует по-своему искусство
и подражает, в случае любом.
_^_
ФАНТАЗИИ В МАНЕРЕ БРЕЙГЕЛЯ
Бледным селены сияньем
тронуло зеркало вод.
Перед трактиром селяне
грузно плясали гавот.
Падавший скупо и косо
свет преломляло стекло
окон. Конец сенокоса
дружно гуляло село.
Скрипка охрипла от плача,
жалобно блеял фагот.
Тучным понеже и злачным
выдался нынешний год.
Дерево, вяз иль осину,
гнуло волной ветерка.
Взвыла какая-то псина,
но получила пинка.
Жареный, с яблоком, боров,
жмурясь, глядел со стола,
как бригадир комбайнёров
пинту за пинтой пила.
Жажду меж медленных танцев
все утоляли пивком.
Что-то от малых голландцев
было в пейзаже таком.
Фрукты, сыры и салаты,
овощи, битая дичь,
зелень, грибы, сервелаты,
рыбы, хлеба и опричь
прочих закусок несметно.
Даже картофельный торт.
Это пейзаж незаметно
переходил в натюрморт.
Ночь наступала, особо
стоит отметить, нежна.
Выпившего хлебороба
прочь уносила жена.
Мельница тихо шумела.
Ветр то крепчал, то стихал.
Три тракториста умело
автора били стиха,
но благодушно, вполсилы,
так, поучить дурака.
Что-то фламандское было
в этой картине слегка.
Праздные бегали дети,
между столами кружа.
Позже мгновения эти
вспомнят они, возмужав.
Всю полифонию звуков,
топот танцующих ног.
Рядом, под кронами буков,
звонко стучат в домино.
Крутятся подле собаки.
Местные пришлого бьют.
Паки и паки, и паки
пляшут и пьют, и поют.
Озеро, свет отражая,
жидким мерцает стеклом.
Ветрено. Сбор урожая
всем отмечают селом.
Может, всё это когда-то
взор привлечёт знатока.
Трещинки. Подпись и дата.
Холст потемнел с уголка.
_^_
* * *
Прекрасным слогом, образно и сжато,
писатель повествует без прикрас
о том, как, скажем, некая Жоржетта
пленить сумела Жана... Этим нас,
он знает, не возьмёшь. Стремясь сюжету
придать интриги, вводит в свой рассказ
соперника-брюнета... Но и это,
он помнит, было где-то. И не раз.
Писателю помочь, пожалуй, нечем.
Ведь люди не меняются. Опять
они смеются, врут, проводят ночи
друг с другом, плачут, пишут письма, спят,
смеются, плачут... Так или иначе
маркиза снова выйдет ровно в пять.
_^_
* * *...читатель вожделеет рифмы "дуб"
Дмитрий Плахов
На юг сегодня двинули грачи.
Стоит октябрь в его последней фазе.
И хорошо бы оду настрочить,
хоть соловью или античной вазе.
Классически унылая пора,
меланхоличный этот rainy season,
невольно направляет бег пера
к подобным архаичным экзерсисам.
Когда холодный ветер студит кровь,
овладевает странный зуд поэтом
(читатель, верно, рифмы ждёт "любовь",
но текст определённо не об этом).
Поэт идёт в ближайший гастроном,
держа в уме тепло разлить по венам
(попутно размышляя об ином,
о том, что жизнь всегда казалась сном),
и вскоре возвращается с вином,
"бастардо" или марочным портвейном.
(А жизнь, заметим в скобках, удалась
и не нужна какая-то иная,
так думаешь, но отчего-то злясь
и листья пожелтевшие пиная
там, где аптека, рынок и пивная).
Потом поэт включает ноутбук,
давно ремонта требующий, кстати
(читатель не дождётся рифмы "бук",
вообще напрасно раскатал губу
сих строк гипотетический читатель,
поэта, впрочем, видевший в гробу),
потом сидит, уставясь в монитор,
мучительно придумывает фразу,
с чего бы тут начать? не то... не то...
а может быть, про соловья и вазу?
И вот уже по клавишам стучит,
вставляя скобки к месту и не к месту:
"На юг сегодня двинули грачи.
Стоит октябрь..." и далее по тексту.
_^_
© Денис Калакин, 2021-2023.
© Сетевая Словесность, публикация, 2021-2023.
НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" Людмила и Александр Белаш: Ученик чародея [На Страшном суде меня сурово спросят: Чем ты занимался смолоду, Йокке Фридль?..] Айдар Сахибзадинов: Война [Я все прекрасно помню – ведь я из того поколения, кто сидел под столом, когда наверху за свисающими кистями скатерти, пили из графинов водку молодые...] Олег Клишин: Шагреневое знамя [...замираешь, глядя на лик луны / с тёмной пастью Хроноса посредине. / И как будто слышишь со стороны, / как звучит твоё среди прочих имя.] Сергей Слепухин: Nature morte [Что ж, намудрил с метафорой и кодом, / обычного словарного запаса / мне не хватило, натюрморт испорчен. / Вот вещи и рождают безъязыко / ночь...] Братья Бри: Зов из прошлого [Ощущение реальности и себя в ней медленно покидало Хамфри. В череде воспоминаний и образов, которые случайно возникали и незаметно ускользали, появилось...] Елена Севрюгина: Время больших снегопадов [Образ зеркала, один из ключевых в книге, придаёт поэтическому повествованию объёмность и психологическую глубину...] Пётр Матюков: Микрорайон Южный [когда-нибудь и мы придём в негодность / как механизм часов ушедших в ночь / суммарная для общества доходность / от нас не сможет траты превозмочь...] Михаил Эндин: Однажды [И я, забыв про смех и шутки, / и про супружние права, / хватаю смело – нет, не юбки – / а снизошедшие слова.] Читайте также: Елена Албул: Итальянский в Тарусе | Владимир Алейников: Арка | Максим Жуков: Не ради красного словца | Владимир Ив. Максимов: Прислушаться к себе | Полина Орынянская: И быть самой собой | Марина Чиркова: По обрезу слов | Анна Арканина: Мы – лишь звуки | Михаил Бару: Концерт для двух гобоев с оркестром | Андрей Бычков: Достопочтимый директор | Андрей Мансуров: Щенок акулы | Сергей Пахомов: Ощущение пустоты | Эмилия Песочина: Звёзды, яблоки, дожди | Владимир Алейников: Посреди междувременья | Изяслав Винтерман: Стихи из книг | Андрей Галамага: Портрет отца
|