Время падения с луны
ДОБРЫЙ СКАЗОЧНИК
Объявился у нас в деревне пришлый мужик. Мужик, как мужик, только не как наши. Если кому дров наколет - так без "заправки", сарай поправит - снова "насухо". Толи язвенник, то ли закодированный, то ли до работы голодный, то ли душа добрая - мало ли, чем ушиблен.
И ещё одна за мужиком водилась странность: одет по-нашенски - борода, фуфайка да валенки, а вот голова платком по-бабьи повязана. Повязана, так повязана - может у него там то, что не всякому покажешь. Любопытно, конечно - пересуды гуляли, сплетни, а спросить так никто и не спрашивал - больно здоров мужик для праздных вопросов...
Потом и вовсе попривыкли.
Только стал я примечать, что у соседского Вальки уши растут. И не всегда растут, а опосля как он с пришлым мужиком в лес сходит.
Валька-то сиротинушкой рос: мать померла, батяня в тюрьме за наказание - у бабки-пьяницы жил, без пригляда. Голодный вечно, в обносках. Фигура в деревне незначительная. И чего с мужиком знаться стал?
Сперва, думаю, приятное делает в лесу Валька мужику. А чего приятное не сделать, по бедности-то? Не брюкву ж совхозную за "трояк" по труду скирдовать?.. Только ведь, делай приятное - ходить Вальке в новёхоньком, на худой конец "пепси" пряником заедать. А Валька как был оборванцем, так остался. И в весе не добавляет. Одни уши растут. Главное, уши-то причём?! Они ж от приятностей не зависят?
Может, думаю, мужик в лесу Вальку за уши таскает? Может, его самого в детстве за уши таскали, вот и в платке. И мстит на Вальке. А чего тогда Валька не жалуется?.. Или за дело мужик таскает, вот и не жалуется? А чем тогда Валька виновный перед мужиком, чтоб за уши таскать? Или батяня это Валькин с тюрьмы сбёг, Вальку за уши жизни поучить - а чего тогда в деревне не признали, что батяня? И отчего, опять же, в платке?..
В общем, разобрало меня любопытство до шурупчика. И про платок на мужике, и про уши Валькины. Решил я за ними проследить, чего они там в лесу творят с платком и ушами. Подкрался раз, гляжу: Валька на пне сидит, а мужик рассказывает ему. Выставил я ухо из-за дерева и слышу:
...в 1912 году погнался Чапай за редкой птицей, на Днепре дело было. Птица, она дальше середины Днепра не летает, а Чапай пловец способный - бывало, говорят, семь месяцев плавал, покудова не родился. Прихвачу, - думает, - редкую птицу на посерёдке Днепра. Гребёт, залюбовался на птицу, возьми и прогляди айсберг! Ну, и столкнулись - лоб в лоб. У Чапая во лбу пробоина, железяка ещё ко дну тянет - пулемёт военный. Верная погибель. Ну, - кричит Чапай, - помирать так с музыкой!.. Так полковой оркестр на бережку всё "Полонез" играл, пока Чапай утопал, корму задравши... А Чапай аж со дна исхитрился редкую птицу снять - с пулемёта! Такой уж человек был - ни в чём отказа не знал...
Дослушал я про Чапая и бегом домой. Отужинал - и на полати. А я, когда сплю, голову одеялом накрываю, так утром гляжу - голова не одеялом накрыта, а ухом. Тем самым, что про Чапая подслушивал. Выросло ухо!
Ну, думаю, дело нечистое, рассудить пора. Выследил, когда Валька с мужиком в лес потопали, ухватил дедов бердан - и следом. Прилёг в кустах, прислушался - а мужик уж рассказывает:
...жил на свете парализованный дворник Герасим. Парализованного, конечно, мести не заставишь, вот Герасим целыми днями картишками и тешился. Злющ был до карт! А в барынях у Герасима старушка ходила - бойкая такая, только немая. А чего паралитика за бесплатно держала, так это шибко любила Герасима. Только исхрабрится сказать "души в тебе, Герасим, не чаю!" - а изо рта одно "му-му", да "му-му".
Раз учредил Герасим картёжную партию с дядькой старушкиным, Ваней. Банк составляют. Дядя Ваня - трёх сестёр на кон: кому, коли не фортуна, сёстрам "москву показывать". А Герасим - своё чудо ставит: собачка за ним водилась, Каштанка. Собачка цирковая, с фокусом - не тонула! Хотя бы всю кирпичами обвешай - поднять нет возможности - ан, плывёт... А условие - коль в проигрыше, так каким никаким манёвром - а псину утопи!
Словом, сошлись на ставках и мечут. Герасим мечет: тройка, семёрка, туз. У дяди Вани тоже - тройка, семёрка, туз... Дядя Ваня мечет - тройка, семёрка, туз. У Герасима - то же... Как заело!
Тут старушка из за портьеры "му-му" своё "да "му-му".
Дядя Ваня и осерчай: да нет в колоде такой карты "му-му", чудо ты в чепчике! Спалю тебя с твоим садом вишнёвым, племянница, мать твою, на дуэль вызову, пристрелю как чайку на взморье!.. - и матюгами поехал, матюгами...
Тут не сдержался я, вскочил из кустов, бердан на мужика наставил:
- А ну-ка, - кричу, - скидывай платок и говори, кто таков есть, пока дулом не надуло!
Мужик распустил платок, а там уши до земли - как у слона.
- Не стреляй, - говорит, - Сказочник Добрый я, только наговор на мне. По младенчеству обмочил нянькино платье подвенечное, а та ведьмой оказалась - родные проворонили, так та нянька в отместку мне тысячу и одну ночь сказки нашёптывала, зловредные для ушей...
Покачал головой мужик, снег ушами подмёл, и вздыхает:
- А наговор такой, что пока все сказки нянькины обратно не расскажу, уши, как были, не станут...
Повязал платок и в другую деревню погрёб.
Учителем устраиваться...
Постояли мы с Валькой, покурили, посколь не видят. Мужика пожалели. С другой стороны, и уши не казённые.
- Что, - спрашиваю, - теперь у меня сызнова уши добавятся?
А Валька отвечает:
- Не добавятся! Сказки-то мужик мне рассказывал... А то ухо твоё выросло, потому что подслушивал им. Нечестно подслушивать!
И давай меня хворостиной охаживать:
- Не подслушивай, гад! Не подслушивай!..
Следующий рассказ
Оглавление
© Анатолий Яковлев, 2003-2024.
© Сетевая Словесность, 2003-2024.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Айдар Сахибзадинов. Жена [Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...] Владимир Алейников. Пуговица [Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...] Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..." ["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...] Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа [я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...] Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки [где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...] Джон Бердетт. Поехавший на Восток. [Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...] Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём [В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...] Владимир Спектор. Четыре рецензии [О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.] Анастасия Фомичёва. Будем знакомы! [Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...] Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога... [Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...] Анна Аликевич. Тайный сад [Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
