Пускали солнечного зайца в квартиру Наташе,
Она выглядывала из-за шторы украдкой, - зов плоти.
Восьмиклассница, пианино дома, и всего-то второй этаж, -
Можно подсмотреть с тополя, что вырос напротив.
Я увезу тебя на край света на этом велосипеде.
Ветер попутный, и не проколется колесо,
Но эти прыщи на лбу, и от них - все беды:
Боюсь посмотреть на тебя, повернуться к тебе лицом.
Опять с телефоном не вышло, слово застряло в горле, ну что такое...
Думать о суициде и написать первый стиш.
Потом позвонить в её дверь и убежать, - вдруг папамама откроет,
Или она сама, а тут ты стоишь...
Больше всего... меньше всего... не гуляй по проезжей части...
Твоё солнце сегодня не светит, и продавщица мороженного
Заболела абортом, не вышла на смену. У хромого жестянщика
Разжиться резинкою для рогатки за пачку казбека можно.
Стреляли по неприёмным бутылкам, иногда по окнам злодеев.
Главным злодеем был завуч школы, остриженный вечно налысо.
Приходилось порядком ходить, - он жил за литейным.
В людей и птиц не стреляли, - наверно стеснялись...
Первая сигарета, и с ней - ощущение взрослости.
Бутылка вина, в банке консервной сардины плавают.
А девочки в этот период более высокого роста,
Смотрят всегда сверху вниз... как-то всё это неправильно...
Ещё вечерами бегали к общественной бане, подсматривали.
Женщины знали... возражали сначала, но после привыкли.
Пришёл с афганской войны сосед... бился об стол головою косматою...
Когда напивался, мы прятали от него ножи, да и вилки.
Столик, бидон с кислым пивом, хвост рыбы, смятая пачка опала.
Я вижу сейчас этот дворик написанным в стиле Матисса.
Всё там так и осталось... живёт, как и было, никуда не пропало...
Всё так же метёт тротуар тётя Шура с похмелья и матерится.
Стреляться на дуэли за принцессу
Из рогаток в шестом классе средней школы.
Щурить глаз против солнца, прицеливаться
В пионерский красный галстук шёлковый
На груди твоего соперника...
Он метил в лицо, хотел так испугать, - психология.
А у девочки этой волосы обесцвечены перекисью
Водорода, мода такая была, золотые локоны...
А я стану путешественником, вернусь знаменитым
В этот город... встречают с оркестром, достойные жесты.
Тут камень прилетает в лоб, и весь мир звенит
Так торжественно.
Лежать на пляже и слушать, что шепчет море.
Сверху проплывают облака, и брюнетки-блондинки
Проходят - красавицы через одну и вызывающе молоды,
А ты без мышц, никогда не страдал боди-билдингом.
Оттопыриваются плавки, тоже самец нашёлся...
Переплыть это море эффектным кролем,
Но не моряк, над лицом летают жёлтые осы,
Вот одна по щеке ползёт, уколола.
Вечерами танцплощадка и музыканты из столицы, -
Песни про любовь и не очень, в текстах много морали:
Типа всё ещё будет, придёт и найдёт, состоится;
Девушки партнёров помадой марают.
Это - год восемьдесят шестой прошлого века.
Мне четырнадцать лет, сигареты с заграничным названием.
И одна очень грустная девочка из моего подъезда сверху,
С пятого этажа, влюблена в меня, но я про это не знаю.
расчерчен город дождём в косую линейку
сбежали с уроков и прятались от непогоды в сарае
говорила не надо и сжимала свои коленки
из последних сил а потом фуфайка сырая
и губы но быстро всё кончилось подкури сигарету
это пятно на платье правда ведь отстирается
уедешь поступишь на свой филфак забудешь и Генриетту
видишь что не забыл но грани стираются
между тобой реальной и мною придуманной
каждый год я вспоминаю про тебя что-то новое
ещё как дрался в твоём дворе с тремя придурками
зашивали у глаза остался шрам типа греческий воин
ты тоже мне пишешь письма но почтальоны все умерли
ностальгируешь перебираешь фото и вещи старые
ты тоже внутри в бальзаме клеопатры египетской мумия
ты тоже со шрамом который не зарастает
когда идёшь по железке к затону думаешь о тебе и считаешь шпалы
всё время одной не хватает но твои ноги в пропорции
к остальному телу смотрятся по голове гладила слова шептала
повторяла мой мальчик мальчик вырос испортился
это было в десятом классе сейчас всё другое
а тогда выкупали квартиру на час у тёть Маши
ногти царапали грудь выгибалась дугою
каждый раз боялся что вот вот и сломаешься
теперь светлая грусть за занавеской моя светлая пани
вспомню улыбнусь раз в подъезде с кем не бывало стоя
уцелела и вышла замуж дети работа муж пьяный
но девочка навсегда только не плакать ночами, не стоит
как ещё целовались на последнем сеансе в кино и в парке
губы обветрены поздно пора домой автобус талон пробитый
на новый год подарила чернильный набор с надписью Parker
я его потом потерял до сих пор обидно
Елена Мудрова (1967-2024). Люди остаются на местах[Было ли это – дерево ветка к ветке, / Утро, в саду звенящее – птица к птице? / Тело уставшее... Ставшее слишком редким / Желание хоть куда-нибудь...]Эмилия Песочина. Под сиреневым фонарём[Какая всё же ломкая штука наша жизнь! А мы всё равно живём и даже бываем счастливы... Может, ангелы-хранители отправляют на землю облака, и они превращаются...]Алексей Смирнов. Два рассказа.[Все еще серьезнее! Второго пришествия не хотите? А оно непременно произойдет! И тогда уже не я, не кто-нибудь, а известно, кто спросит вас – лично Господь...]Любовь Берёзкина. Командировка на Землю[Игорь Муханов - поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора.]Александра Сандомирская. По осеннему легкому льду[Дует ветер, колеблется пламя свечи, / и дрожит, на пределе, света слабая нить. / Чуть еще – и порвется. Так много причин, / чтобы не говорить.]Людмила и Александр Белаш. Поговорим о ней.[Дрянь дело, настоящее cold case, – молвил сержант, поправив форменную шляпу. – Труп сбежал, хуже не выдумаешь. Смерть без покойника – как свадьба без...]Аркадий Паранский. Кубинский ром[...Когда городские дома закончились, мы переехали по навесному мосту сильно обмелевшую реку и выехали на трассу, ведущую к месту моего назначения – маленькому...]Никита Николаенко. Дорога вдоль поля[Сколько таких грунтовых дорог на Руси! Хоть вдоль поля, хоть поперек. Полно! Выбирай любую и шагай по ней в свое удовольствие...]Яков Каунатор. Сегодня вновь растрачено души... (Ольга Берггольц)[О жизни, времени и поэзии Ольги Берггольц.]Дмитрий Аникин. Иона[Не пойду я к людям, чего скажу им? / Тот же всё бред – жвачка греха и кары, / да не та эпоха, давно забыли, / кто тут Всевышний...]