|
СЕТЕРАТУРА
Впервые опубликовано в журнале "Терабайт", СПб, 2000 г., N2
Старожилы говорят, что на заре всего, что мы имеем в Сети сейчас, в ней шли оживленные дискуссии о роли сетературы в мировом литературном процессе. Поскольку дискуссии происходили в самой Сети, спорящие более склонялись к тому мнению, что сетевая литература есть. Или вот-вот появится. Или имеет право вот-вот появиться. Или сейчас поднажмем, и появится.
Как это случается во всякий романтический период появления новой игрушки, будь то паровая машина, синематограф или, как в данном случае, интернет, в умах клубились завлекательные жюльвернообразные бредни о новых горизонтах, формах и содержаниях.
Кому-то эта литература виделась как многослойная чащоба текстовых ссылок: пойдешь направо - счастье найдешь, налево - коня потеряешь, а вот тебе клубочек, и так дальше, дальше, прыг-скок, по буеракам и оврагам в тридевятое царство. Или, например, можно будет исполнить давнюю мечту, и вытащить-таки Анну Каренину из-под паровоза. Интерактивность называется.
К счастью, вовремя выяснилось, что литературу такого рода давно и успешно лепят производители ролевых игр и квестов, гребут на этом бабки, но литераторами себя называть при этом стесняются.
Таким образом, хотя реликтовый литературный конкурс "Тенёта", матерь всех конкурсов русскоязычных, и сохранил навек диковинные номинации типа "Гипертекстовая литература", тем не менее, после развеяния на ветру хрустальных дворцов и облетания девственной пыльцы обнаружилась удивительно парадоксальная истина: литература - она и в Африке литература. Как была она набором закорючек на плоской поверхности - папируса, пергамента, бумаги, монитора (который хоть и был первоначально заметно выпуклым, но с годами становится все более и более плоским), да так таковой и пребудет вовеки. Аминь.
Итак. Литература в сети есть. А уж как ее назвать: сетевая или не сетевая - дело двадцатое. Не станем мы спорить и с тем, что для существования любой литературы нужны, как минимум, писатели и читатели. Разумеется, писатели могут сами с удовольствием читать самих себя, а читатели сплошь и рядом тайком пописывают, но это естественные и неизбежные меньшинства в общей и преобладающей гетеросексуальности литературного процесса.
Кто же такой сетевой читатель? Откуда он берется и где водится?
Давайте возьмем обычного человека и внезапно подключим его к интернету. Например, на рабочем месте, чтобы он черпал из Всемирной Кладези Информации бесценные сведения для успешного исполнения трудовых обязанностей. Что же мы наблюдаем?
Обычный человек мужеского полу, заранее начитавшись в печатных изданиях ужасов о рассаднике греха, немедленно бежит созерцать накопленную поколениями буржуев порнуху. Это знает любой сисадмин: сразу после подключения нового пользователя в конторе резко возрастает объем входящего трафика.
Вдоволь налюбовавшись на орально-анально-анималистические чудеса и с грустью убедившись, что интернет-технологии пока не могут предложить ничего принципиально нового в этой сфере, человек начинает озираться уже более осмысленно в поисках еще более непреходящих ценностей. Или чего-то просто более интересного. Здесь мы простимся с теми, кто навеки уходит от нас в ежесекундно разрываемые в клочья квакеры, немытые хакеры и прочие малоуважаемые в приличном обществе касты. Простимся с не худшими нашими женщинами, ушедшими, как гаммельнские крысы, в морские пучины за дудочниками с серверов знакомств и брачных агентств. Забудем скучающих секретарш и всех тех, кто кроме анекдотов и гороскопов ничего никогда ни за что читать не станет. Забудем тех, кто пощелкал по ссылкам и спросил: "И это все? Это и есть ваш хваленый интернет?"
Кто остался?
Не так уж мало - наследие Самой Читающей Страны в Мире еще не изжито до конца.
Бодрая и стройная колонна ценных работников, женщин-матерей и прекрасных семьянинов строем отправляется в библиотеку Мошкова читать любовные, исторические и фантастические романы.
Не менее стройная группа уходит беспрерывно хохотать над байками, приколами, новыми русскими, кавээнами, фоменками и прочими маразмами.
Толкинисты-фэнтэзийщики, спешно окрестившись в Гэндальфы и Ильсидуры, разбегаются воевать орков и гоблинов на пересеченных местностях не очень разнообразных среднеземий от отечественного производителя, типа Перумова или Макса Фрая.
Вероятно, это и есть тот самый массовый читатель, на которого так любят жаловаться сетевые (да и несетевые) литераторы. У него прискорбно скверный художественный вкус, он, как дитя малое, постоянно тянется к дешевым поделкам и разноцветной макулатуре. Его надо воспитывать, просветлять и поднимать до высот, бить по рукам и тыкать носом, за что он впоследствии скажет огромное спасибо и начнет читать действительно хорошие книги.
Что читает средний сетевой читатель?
Да почти то же, что и средний несетевой читатель. Два кружочка вполне пересекаются, хотя и не совсем совпадают. В сети читают меньше Марининой, Тополя и Маргарет Митчел, но больше Стругацких, Лукьяненко и Пелевина. То есть, присутствует некоторый технарский перекос.
Если начать разбираться почему так, а не иначе, можно вспомнить, что совсем первоначальная аудитория русской сети состояла сплошь из лиц, худо-бедно владеющих ФоксПро, каковое владение хоть и не отменяет напрочь некоторой гуманитарности, но накладывает на его носителя некий несмываемый технологический отпечаток.
Именно поэтому в первых рунетских библиотеках можно было запросто найти всего Азимова и хоть лопни, ни одного "я вас любил, чего же боле". Сейчас, с приходом в интернет огромной компьютерно безграмотной аудитории, положение постепенно выравнивается. Процент программистов и математиков всё уменьшается, и средний пользователь интернета уже вполне может верить в то, что семью восемь - сорок восемь, не причиняя окружающим каких-либо неудобств.
Это читатели.
И кто же остался? Что это за нестройные ряды, качающиеся, как дуболомы армии Урфина Джюса, которым недосыпали живительного порошка? Половина вообще пьяные. Присутствуют, впрочем, и вполне буйные.
А вот это и есть литературный Рунет. Писатели-литераторы-критики, двигатели сетевого литературного процесса.
По разным подсчетам, численность этой публики составляет от трехсот до нескольких тысяч человек. Точному учету мешает то, что у многих есть дубли - от одного до нескольких десятков. Дубль в сети гордо называется Виртуальной Личностью. Самым отличившимся дублям дают награды на том же конкурсе "Тенета". Как правило, авторы отмеченных дублей присылают вместо себя на церемонию награждения какую-нибудь даму посимпатичнее. .
Известно, что всякая неоднородная масса склонна сбиваться в комки. Процесс комкообразования в литературном Рунете идет давно и активно, и, если рассмотреть образующиеся сгущения, можно еще раз убедиться в единой природе сетевой и несетевой литературы.
Как и положено, самое первоначальное деление произошло на две обязательные группы: центристы-мэйнстримщики и маргиналы-нетрадиционалисты.
Маргиналы расползлись по своим сатанинским, садомазохистским, растаманским и прочим неаппетитным обиталищам, где они потихоньку пьют кровь, гремят цепями и расчленяют все живое, никого особенно не беспокоя. Как правило, в отличие от мэйнстримщиков, они очень воспитанные и культурные в общении люди. Мы их не будем трогать.
А вот мэйнстримщиков мы сейчас попробуем классифицировать.
Классификация первая: по тематической ориентации.
Из центристов мало-помалу выделились почвенники, деревенщики, патриоты, афганцы, юмористы, иронисты, детективщики, остросюжетники, лирики, эротики и отдельно от всех стоящие голубовато-брезгливые эстеты. И в самом-самом центре остались стоять уже совсем безнадежные центристы: ни то, ни се, ни рыба, ни мясо, не-пришей-кобыле-хвост и на-хрена-козе-баян. Пресные, бесцветные, правильные и никому не интересные.
Классификация вторая: по связям с несетевой литературой.
Группа первая, самая многочисленная: иногда печаталась в стенгазетах и еще один раз в многотиражке "Гудок зовет", хотя и это не обязательно. Теперь активно публикуется на личных страницах бесплатных серверов типа Geocities, Xoom, Халява, ЧатРу и пр.
Группа вторая: что-то где-то издавшая в толстом/худом журнале, выпустившая одну-две-три книжки тиражом два-сто-пятьсот экземпляров. Называет первую группу графоманами.
Группа третья: бывшие нормальные писатели. Никто их в Сети не читал и читать не собирается, так что функционируют они на общих основаниях, но, как правило, вполне успешно. Группа, впрочем довольно жидковата по численности. Кроме давно окопавшегося в сети А.Житинского, можно разве что вспомнить коллектив странных существ под общим названием "Макс Фрай" да еще грубого Игоря Яркевича. Кроме того, довольно много активно издающихся литераторов имеют так называемые "официальные сайты", поддерживаемые либо энтузиастами, либо вебмастерами на скромном жаловании. Соответствующие литераторы сами компьютера побаиваются, иногда, впрочем, благосклонно дают интервью собственным представительствам в сети, но сами ни в каком участии в сетевом литпроцессе пока замечены не были. Довольно часто их призывают в жюри различных литературных конкурсов на генеральские должности без оклада.
Любопытный феномен: при том, что сетевые литераторы довольно пренебрежительно относятся к литераторам чисто бумажным и склонны хохотать до коликов над дилетантской статьей об интернете где-нибудь в "Новом мире", наличие не менее двух таких литераторов в жюри является практически обязательным для придания веса любому сетевому литературному конкурсу.
В целом, это очень характерно для сетевой литературы: при всем огромном апломбе, она все время остро чувствует собственную игрушечность. Выставить свое творение на сайте, посещаемом парой тысяч человек в день - это замечательно, но как-то понарошку. А вот издаться пятитысячным тиражом на бумаге - это уже может служить веским доводом в любом еженощном сетевом скандале по вечному вопросу "а ты кто такой!"
Вообще, игрушечность сетевой литературы по-видимому проистекает именно из её желания быть как настоящая, даже лучше. Это свойственно любому феномену окружающего мира, перенесенного на компьютерную платформу: все на месте, но вкус металлический и запаха никакого. Терминатор выходит как живой, потому что у него тоже чип в башке, а вот Акакий Акакиевич Башмачников не получается, хоть лопни. К слову, о чипе в башке: опровергая собственноручно ранее изложенный тезис о единстве литературы, стоит отметить, что чисто сетевая литература все же есть: это различные прибаутки, романы и саги о безнравственном поведении операционной системы Windows. Насколько это литература - следующий вопрос, но читатель у нее есть, это наверняка.
Возвращаясь к теме еженощных сетевых скандалов, мы находим еще одно, казалось бы, чисто сетевое литературное образование: гостевые книги.
Гостевые в сети за последние несколько лет значительно эволюционировали: от альбомов барышень и юношей (в которых благодарные посетители писали нечто вроде: "Спасибо! Мне здесь очень нравиться! Буду заходить еще!"), до клубов и салонов. Но и здесь мы, приглядевшись внимательнее, с удовольствием обнаружим все необходимые атрибуты окололитературной тусовки начала века: томных дам с пахитосками, поэтов с вдохновенным челом, которые вскакивают на стул и с подвыванием декламируют стихи, не замечая, что окружающих больше занимают цены на керосин, почвенника с гречкой в бороде, маньяка-культуртрегера, местного гения, пришлого гения, которого дружно гонят взашей, и хама в желтых носках. Плюс интриги, флирт, перешептывания, выяснения, кто с кем спал, застарелые обиды, подметные письма и нелюбовь к чужакам.
Активно посещаемая гостевая обычно работает круглосуточно, но с четко прослеживаемыми циклами: когда уже принявшие на грудь российские литераторы засыпают на клавиатуре, им на смену приходят хорошо отоспавшиеся бывшие соотечественники из Калифорнии и некоторых широко известных районов Нью-Йорка. Последних, как правило, страшно волнуют проблемы перестройки, а также проституция, наркомания и агенты КГБ. Чужбина сплачивает, и два литераторствующих недруга из Бостона могут месяцами бродить друг за другом по всем возможным гостевым, на весь свет обещая проломить друг другу голову, настучать в налоговую службу и прислать наемных убийц, при том, что все это можно осуществить дойдя до соседнего квартала.
Подводя некоторый итог, необходимо отметить, что при всем этом, сетевой литературный процесс имеет множество приятных и полезных сторон.
Не вполне безумный наблюдатель или участник может получить от всего происходящего массу чистейшего удовольствия. Здесь за пару месяцев можно подняться на вершины игрушечной славы или пасть в пучины игрушечного же позора, вспыхнуть звездой на экране пятнадцатидюймового монитора или безвестно кануть в зеркальных копиях дисковых массивов, встретить безумную, но чистую любовь и завести смертельных, но нестрашных врагов.
Начинающий литератор, если он не является совсем уж самовлюбленным психопатом, может довольно быстро и с приемлемой погрешностью определить свое место в мировой литературе и перестать чрезмерно трепетно относиться к собственным литературным упражнениям. А заодно узнать, что слава - дым, любовь толпы изменчива, нет пророка в отечестве своем и множество других ценнейших истин, на выяснение которых в старые времена уходили долгие годы скитаний по редакциям и критикам.
И что самое ценное - всё это можно в любой момент остановить, поспать и доиграть завтра.
Разумеется, далеко не все участники воспринимают указанные процессы именно так, для кого-то именно здесь и происходит настоящая жизнь, но об этом в другой раз.
© Дмитрий Горчев, 2000-2024.
© Терабайт, 2000-2024.
© Сетевая Словесность, 2000-2024.
НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
|
Эльдар Ахадов. Баку – Зурбаган. Часть I [Однажды мне приснился сон... На железнодорожной станции города Баку стоит огромный пассажирский поезд, на каждом вагоне которого имеется табличка с удивительной...] Галина Бурденко. Неудобный Воннегут [Воннегут для меня тот редкий прозаик, который чем удивил, тому и научил. Чаще всего писатели удивляют тем, чему учиться совершенно не хочется. А хочется...] Андрей Коровин. Из книги "Пролитое солнце" (Из стихов 2004-2008) – (2010) Часть II [у тебя сегодня смс / у меня сегодня листопад / хочется бежать в осенний лес / целоваться в листьях невпопад] Виктория Смагина. На паутинке вечер замер [я отпускаю громкие слова. / пускай летят растрёпанною стаей / в края, где зеленеет трын-трава / и трын-травист инструкцию листает...] Александр Карпенко. Крестословица [Собираю Бога из богатств, / Кладезей души, безумств дороги; / Не боясь невольных святотатств, / Прямо в сердце – собираю Бога...] Елена Севрюгина. "Я – за многообразие форм, в том числе и способов продвижения произведений большой литературы" [Главный редактор журнала "Гостиная" Вера Зубарева отвечает на вопросы о новой международной литературной премии "Лукоморье".] Владимир Буев. Две рецензии. [О повести Дениса Осокина "Уключина" и книге Елены Долгопят "Хроники забытых сновидений...] Ольга Зюкина. Умение бояться и удивляться (о сборнике рассказов Алексея Небыкова "Чёрный хлеб дорóг") [Сборник рассказов Алексея Небыкова обращается к одному из чувств человека, принятых не выставлять напоказ, – к чувству страха – искреннего детского испуга...] Анастасия Фомичёва. Непереводимость переводится непереводимостью [20 июня 2024 года в библиотеке "над оврагом" в Малаховке прошла встреча с Владимиром Борисовичем Микушевичем: поэтом, прозаиком, переводчиком – одним...] Елена Сомова. Это просто музыка в переводе на детский смех [Выдержи боль, как вино в подвале веков. / Видишь – в эпоху света открылась дверь, – / Это твоя возможность добыть улов / детского света в птице...] |
X | Титульная страница Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
|