Сумрачно, грустно, до боли знакома
тень, убегающая из дома;
мимо кустов проскользнув спозаранку,
тень повторяет твою осанку.
Темный вихор разлохматило ветром,
платья подол, что письмо без конверта -
ткань черно-белая в мелкую клетку...
Прыгает птичка с ветки на ветку.
Небо, молочная пенка рассвета,
медленный свист уходящего лета.
Смотрит садовник, насупивши брови,
вслед улетающей к югу любови.
Шорох шагов, голосов перекличка.
С ветки на ветку прыгает птичка...
Ты не оглянешься до поворота,
до пешеходного водоворота;
лица прохожих сливаются в пятна.
Где ты сейчас, мне уже непонятно.
Кто-то тебя ежедневно встречает.
Прыгает птичка, ветку качает...
Видимо сердце не выдержит буден...
Медленно в грудь ударяя, как в бубен,
сердце, сжимаясь от боли, стремится
в птичку на ветке переселиться.
Жара. Не валко и не шатко
телега ехала, в пыли
трусила сивая лошадка,
кивая мордой до земли,
скрипели старые колеса,
болтались вожжи не у дел,
старик нечесаный и босый
за крупом лошади сидел,
кемарил, чмокая губами
и бородой завесив грудь;
телега ехала холмами
куда-нибудь и как-нибудь;
в телеге сено да солома;
под скрип колес, в полдневный зной,
телега ехала от дома
в иную местность, в край иной;
катила с кочки да на кочку;
то клок травы, то глины ком...
Старик скучал не в одиночку -
вдвоем с внучком;
на шатком краешке тележном
сидел малец, глотая пыль,
дремал, лениво и небрежно
плевал в ковыль...
И не мешал полдневной дреме
размеренный копытный стук,
но был привычных звуков кроме
какой-то звук..,
какой-то ноты дребезжанье,
струны разгул,
почти тревожное жужжанье,
сторонний гул;
звук нарастающий, летящий
вдогонку, вслед,
и внук прислушивался чаще
к нему, чем дед;
он начинался под ногами,
почти в траве,
и равномерными кругами
шел к голове;
он был назойливый и липкий,
как дождь к утру,
как скрип разболтанной калитки -
скрип на ветру;
глубокий, до сердечной боли,
в зените дня;
И старый возчик поневоле
стегнул коня...
Он до свинцовой точки сжался,
тот странный звук,
то затихал, то приближался,
кружил вокруг,
сводил скулу, впивался в ухо,
являя знак...
По сути, то была лишь муха,
ее зигзаг.
И поворачивая дышло,
прервав пустую круговерть,
старик нашептывал чуть слышно:
"Не бойся, детка, это смерть."
Когда бы он кому-нибудь был нужен,
стареющий, больной, он был бы дружен
с известьем, что принес ему гонец
или с самим собою, наконец
Сезон дождей прервал остаток лета.
В доставленном конверте часть ответа,
последняя страница, первой нет -
письмо промокло и разбух конверт.
И пальцами двумя, брезгливым жестом,
он держит то, что было общим местом
на слипшихся страницах, восемь строк
от разрушений случай уберег.
В них что-то есть. Отчаянное что-то.
Попытка оттянуть сведенье счетов
Или - свой личный счет - свести к нулю.
Под датой, неразборчиво, "люблю".
Еще два-три вопроса о здоровье.
На что, ответ затеяв, даже бровью
Не поведет, солгав: "здоровье есть"
Тот, чей лимит на жизнь исчерпан весь.
Он здесь, в глухом краю, родном отчасти,
в густом дыму давно минувшей страсти,
под крики птиц, кочующих на юг,
безгрешно коротает свой досуг.
Забытый всеми, но непобежденный,
последнею наградой награжденный,
не то, чтобы желанной, се ля ви,
но той, что остается от любви.
На этой картинке дома, как воздушные шарики.
И снега перловка просыпана на уголок.
Ты в кухне сидишь и грызешь золотые сухарики
В одном из пузатых домов, и глядишь в потолок.
Окошки в домах как поющие рты округленные.
Фасады свои животы подхватили ремнем.
Дома голубые, рябые и вечнозеленые
Теснятся друг к дружке ночами и дуются днем.
Вот-вот улетят, не оставят в руках даже ниточки.
Мне хочется в дом, где живет твой бессонный сверчок.
А я все молчу, не найдя отворенной калиточки.
Молчу, точно рыба, попавшись губой на крючок.
Поплачь со мною вместе, акварель,
над замыслом изменчивой погоды.
Так на листе ты сделаешь метель
иной, расплавив в легкие разводы.
Свободно подчиняйся красоте,
твори себя в изгнании, на воле!
Любви хватает места на листе
и даже остается, для того ли,
чтобы немногим позже и во мне,
влюбленной в жизнь,
бессонными ночами
хватило места светлой тишине
и даже оставалось для печали.
Так тайна, наконец, сбегает с век,
так ветер, оставляя только запах,
меняясь к лету, запоздалый снег
на юг уносит или юго-запад.
Что мне вода в Зазеркалье пруда
Или на дне родниковой криницы?
Всадник я, должный держать повода
В сдержанном трепете. Дай мне напиться,
Радость моя!
Мне подковы не гнуть,
разве что, в кузне твоей догорая,
жару прибавить... Позволь отдохнуть
у твоего непочатого края,
Радость моя.
Нелегко пригубить,
горечь полыни знакома до странности.
Нет мне иного пути, только - быть.
И ничего не иметь, кроме данности.
Нет у природы оглядки назад,
в смутный провал мироздания, разве я
спорю о том? И пройдя через ад,
жажду и жду, утоли мои странствия,
Радость моя,
не иссякни, во мгле
будь мне источником веры и знания,
следуй за мною. На этой земле
все - благодать. Все достойно внимания.
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]