Рассматривая звездный свет,
Астеев с Ганским, в двадцать пятом,
увидели, что каждый атом
скользит по желобу времен,
а чтоб чему-нибудь случиться,
должна существовать частица
пространства-времени - хронон.
Сквозь черных дыр иллюзионы
в наш мир невидимо-слепой
текут волшебные хрононы
неисчислимою толпой.
И возникает в мире сонном,
переливаясь и двоясь,
в союзе атома с хрононом
причинно-следственная связь.
Весь ход событий и мгновений,
поля, и солнца, и лучи -
суть плод подобных столкновений
и к царству истины ключи.
И со времен Большого Взрыва,
вчера, сегодня и всегда
листы и описи архива
хранит межзвездная среда.
2.
И вот уже в пятидесятых,
на даче Ганского, зимой,
был найден смысл частиц крылатых
и путь материи самой.
Внутри очерченного круга
он отыскал волшебный клад,
и в честь расстрелянного друга
назвал свой краткий постулат.
Они дошли до самой кромки,
пройдя и вечность, и ГУЛАГ;
их папок ветхие тесемки
едва удержат груз бумаг.
Но этот текст не для поэм
и не для нашего рассказа:
он крепче спирта и алмаза,
страшнее водородных схем.
В нем есть расчеты дня и часа,
когда критическая масса,
вздохнув, потянет за собой
аламогордовский пробой,
и будет квантовою пеной
до основанья сметена
освобожденною Вселенной
миров Берлинская Стена!
А мы -- над новыми волнами
взойдем холодными огнями,
и жизнь, и память потеряв.
Слепи себе из пластилина
очередного властелина
в зеленой тоге, без лица.
Дай в лапки липкие монету,
как потемневшую планету,
где жить придется до конца
под властью этого слепца.
Потом сомни его в комок,
чтоб больше зла творить не мог,
чтоб дать урок другим тиранам;
забрось в коробку под диваном.
Потом прошелестят века,
и археологи в пустыне
найдут монету в середине
окаменевшего комка.
И с осторожностью великой
в музейной зале под стеклом
уложат след эпохи дикой,
игравшей в поддавки со злом.
Нам неизвестно, что за коды
лежат в загашнике природы
не для гормонов и белков,
а для неведомого ныне
песка в космической пустыне
и звуков звездных языков.
Быть может, там воплощены
России ледяные сны,
где дилижансом Хлестакова
ушла надежда сатаны
на быстрый проигрыш Иова.
***
Все спит или зевает зал:
страшна их детская беспечность,
как будто Блок не описал бездонного провала в вечность;
как будто жизнь - всего лишь сон
волшебной летнею порою
для Оберонов и Титаний;
как будто ледяной горою
"Титаник" не был сокрушен;
как будто впрямь не отделен
лишь тонкою земной корою
от наших мифов и мечтаний
ад переплавленных времен.
***
Быть может, это и не ново,
но вот теория моя:
в ней Поле, Вещество и Слово -
три компонента бытия.
В томах немыслимых архивов
таится память наших лет,
хранится запись всех приливов,
дней и минут. Забвенья нет.
Там - нашей жизни ход вседневный,
путь звезд и летом и зимой,
и резонанс тоски душевной,
и чудный сад, и вихорь гневный,
и ритм поэзии самой.
Пока есть время - пой, пиши
бесстрашно и беспрекословно,
следи прилежно и готовно
за путешествием души.
Веков разрушенные соты
ещё хранят волшебный мёд;
ещё хрустален небосвод,
ещё известны наши ноты,
но за словесным частоколом
мир предстаёт случайным сколом
чужих, осадочных пород.
Суть времени обнажена;
достигнув нового предела,
мы на доске кусочком мела
выводим формул письмена.
И снова смысла ищем мы
под вечный ритм зимы и лета,
за спектром пушкинского света,
за гранью гоголевской тьмы.
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
