ПОСЛЕ ОТТЕПЕЛИ
не заслоняй
Не заслоняй мне солнечных кругов –
И время – круг, и – действие, и – память,
А свет – особенно. Река без берегов –
Не Млечный путь, но вихревая заметь,
Спирали спектра, хаоса шары,
Пульсары линий, вакуум распада,
Миры преображенья и миры
Рассеянного по пространству сада.
Всё это – свет, но ты живёшь в тени,
Проходит жизнь в неслышном промежутке,
Со всех сторон огни, огни, огни –
И многие пугающи и жутки.
А многие на нет сошли и тлен,
Как музыка эпохи перемен.
_^_
ода
Так завязь обращается соцветьем,
И, засыпая, оставляет плод,
Так стойкостью рождённых лихолетьем
Поднимутся Кижи из мёртвых вод,
И колокол расколотый, зелёный,
Как медная горошина, глухой,
Качнётся – и волна укроет склоны,
Заросшие берёзой и ольхой.
И лес, как дар былых тысячелетий,
Сплетает в крону лиственную речь,
Как будто бог един, но кто-то третий,
Как плод, здесь собирается прилечь,
И я смотрю на зеркало восхода,
На медь и просвещения плоды,
И как соцветья – будущему ода,
Так прошлое – сияние звезды.
_^_
холодок
А и нам бы во двор ли, в обьятья –
Незакрытая дверь на ветру,
Жгут листву, точно сыплют проклятья, –
Все следы исчезают к утру,
Или заячьи, птичьи, коровьи
Отпечатки на влаге и сне, –
Господа! – берегите здоровье, –
Пригодится на той стороне,
Только руки давно разомкнули,
Смута, камень лежит на боку,
И манит разнотравье в июле,
И босому пройти по песку,
Да опять запах дыма, тоски ли,
Уходящей эпохи примет,
Холодка, поднимаемой пыли,
Тишины, излучающей свет.
_^_
не бойся
Посмотри на девочку – хороша? –
Всё пройдёт, и это? – люби искусство, –
Пусть оно мертво, но, как и душа,
Пробуждает страсть и рождает чувство.
Так спокойней – вечное не фонит,
Не теряет зубы, осанку, голос,
Не уходит с коклюша на ринит,
И не зреет, как пресловутый колос –
То, что было – будет, оно и есть,
Ну а дети, девочка – бег на месте
Потому, что юность – благая весть,
Только с ней и время приходит вместе.
И что любишь – старится на глазах,
Обними на миг, подыши в ладошку,
Оглянись – река обнимает прах,
Разбиваясь о ледяную крошку.
Зачеркни последний катрен. Совсем.
Посмотри на девочку. Успокойся.
Пока жив, я буду и глух и нем,
Ну а ты беги, ничего не бойся.
_^_
качели
Стремительно несущаяся речка,
Качели из колоды на цепи,
Теченье укачало человечка,
И ты его вставать не торопи, –
Сегодня улетаем от Катуни,
Ущелий, перевалов, островов,
И мой сурок очнулся накануне,
Со спячки недоверчив и суров, –
Здесь пойма камениста по-алтайски –
То осыпи, то горные луга,
И вот рассвет качающийся, майский,
Мне дальние рисует берега,
И снова расстилается дорога,
Над синими вершинами – весна,
И так же сочиняется эклога,
Как горы пробуждаются от сна.
_^_
есть
Есть в бархате английского сонета
Витая фортепьянная струна,
Сталь переплёта Ветхого Завета,
И винный уксус старого вина.
Символика ундины и ограды,
Деление на Запад и Восток,
Но в посохе клинок и шелкопряды,
А в сказках чаще лампа и свисток.
Взойдёт Аврора, спляшет Персефона,
И бремя белых – тросточка и стек,
И Свифт для старой Англии – икона,
И от сонета стал железным век.
Так что сонет – струна или клинок? –
Скорее слово, что оставил Бог.
_^_
Огарев
С Огаревым трудно равнять бастарда,
Это как от шпаги осталась гарда,
Или ноль согрелся и стал живым,
А приставьте мнимую единицу,
Загудит, как колокол, сгубит птицу,
Обращаясь через "что делать" в "дым",
Остальное, прочее – неудачи, –
До Толстого были, кто не дал сдачи,
Оставаясь преданным вопреки,
Но люблю стихи Огарева с детства,
Даже это взял у него в наследство,
А не только тихий огонь строки –
Как сравнить живое и неживое? –
Это зеркало может умножить вдвое
Клятвы юности, все дела... –
Но один из вас говорил красиво,
А второму жизнь ворожила криво, –
Мол, для этого родила.
Для того, чтоб клятвы писались кровью,
Чтобы то, что было на миг любовью,
Оборачивалось бедой,
И оканчивалось канавой,
Что и даже в смерти (о, Боже правый!)
Ты искал огня, согрешив водой.
***
А ещё – сквозят Воробьёвы горы,
Что ни шаг – мерещатся командоры,
Братья Гракхи, каменщики, лицей... –
Царскосельскость не по-московски свята,
Во главу угла помещаем злато,
Толку с выстраданных речей...
***
Ты прообраз рыцаря (без сомненья),
Только другом предано вдохновенье,
Лавр и колокол, забытьё,
Пожелтели страницы в книжке,
По любви ни к чему интрижки,
Вот и кончилось бытиё.
***
Солнце после вызолотит страницы,
Ты уедешь в Лондон вдвоём из Ниццы, –
Распадётся союз сердец,
И в стихах о счастье о том ни строчки,
Видно, время, сбившись, считает с точки,
Ударяется о свинец.
_^_
так
Опять перекаты, излука,
По камешкам ходит вода,
Как ходят любовь и разлука,
Одна за другою всегда,
И травы струятся по мели
И тянутся за поворот,
Как будто изведать успели
И встреч, и разлук, и невзгод,
И свет нехорош в переливах,
Какой-то неверный, слепой,
Как сон, позабывший счастливых,
И пообещавший покой.
Действительно – берег пологий
И низкой воды беготня,
Как будто оставили боги
Излуку, любовь и меня.
Так музыка льда в перекатах
Под осень сильнее иной,
Так помнит земля о солдатах
И плачет и в стужу, и в зной.
_^_
не бабочка
Не бабочка, но овод о стекло
Стучит, стучит и падает негромко,
А горизонт грозой заволокло,
Слезою нерождённого ребёнка,
Зелёного роскошества пиры,
Темнеющие в зарево заборы,
Привычные к ненастью комары,
Кротовые, осиновые норы,
Осиное гнездо на чердаке,
Бьёт овод головою о преграду,
Прозрачное чернеет вдалеке,
Привычное и к ясности и к яду,
Оконце еле слышно дребезжит,
И в книге неразборчивее строчки,
И день, как и сюжет, ещё бежит,
Но около финала или точки.
_^_
скобка
Сомкни уже, как скобкой рану,
Прожитой жизни берега,
Я упрекать судьбу не стану,
Что от абсурда далека,
Но беспорядочна, порочна,
Всё, что ни делает – неточно,
И вместо планов – чехарда,
Того гляди – опять обманет,
И лодка к берегу пристанет,
Осталось выяснить – когда...
А, может, ну её, – Кассандру? –
Плесну веслом, как вспомню мантру,
И отойду от берегов,
И речка-речь пойдёт туманом,
Как жизнь – классическим романом,
И скобка – лестница богов.
_^_
мята
Подскажите, где выросла мята?
Земляника, шиповник, осот? –
Где художнику мнится сфумато,
Ветерок, нисходящий с высот,
Сон-трава, что царит по низине
И с куриной живёт слепотой,
Потому то оранжево-сине,
То кустарник настолько густой,
Что царапает, не пропуская,
Где былая тропа – не пройти,
И цветы, словно пена морская,
Или марево, словно цветы,
Вместо мяты, а мне бы коснуться,
Чтобы запах – короткой волной,
Чтобы в это мгновенье вернуться,
Где гроза далеко, стороной.
_^_
папе
"Я бессмертен, пока я не умер"
Никогда не говори "никогда",
Знаешь, Лета – это тоже вода,
Окунёшься – и стечёт по лицу,
Словно свет по золотому крыльцу,
Ты возил меня на книжный развал,
Даже чуркой с глазами не звал,
Если дрался во дворе с детворой, –
Все мы помним плохое порой,
И молчал, всегда молчал о любви,
Но я видел, как болело внутри,
Что у сына жизнь слетела в Тартар,
И теперь я принимаю твой дар –
Дар заботы, что и ныне со мной –
Только не с кем поделиться виной,
Что и я молчал, и был вдалеке,
И теперь пишу водой на песке –
Сердце бьётся, и с тобой говорю,
Обнимаю, папа, благодарю.
_^_
глухой телефон
По принципу глухого телефона,
Когда мы нажимаем на басы,
То кажется – Фортуна благосклонна,
И сломаны песочные часы –
Песчинки раздуваются от влаги,
Клепсидра на весу для красоты,
И музыка спускается в овраги
И наполняет чистые листы,
И ветер так шумит на перепутье,
Что кажется собором всех ветров,
Что мы с тобой, обмениваясь сутью,
Найдём себе под эти звуки кров, –
Всё движется законами органа –
За выдохом последующий вдох,
И музыка, что плавилась желанно,
Становится разрывами эпох,
Как у Равеля, – поднимаясь выше,
Уходим из безумия в безу...
И вот слова – испуганные мыши,
Доносятся до ждущего внизу.
Преображён собор и перекручен,
Как в паводок вглуби водоворот,
И музыка касается излучин
И падает, и движется вперёд.
_^_
Ряска
Ну что за разговорчики в строю –
Какую мину прошлому скрою –
Не тронь меня, Фемида – бесполезно,
Колышется вода на киселе,
И радуга – слегка навеселе,
Пересекает поручень железный.
Должно быть – поезд. – Или переезд. –
Как всё перекорёжено окрест,
То золотодобыча, лесосплавы,
То заливных болотина лугов,
Вершины гор в подобии снегов,
Газовиков нетрезвые забавы.
Здесь был завод, четыре кабака,
Бурлила судоходная река,
И дичь летала, бегала, ныряла,
Где был аэродром – лежит пустырь,
Над кедрачом дурацкий монастырь,
В тайге гниют следы лесоповала,
И тропы упираются в бугры,
Недалеко до Шали и Сагры,
Но по прямой мы северо-восточней,
Околица – свобода и Сибирь,
Сосёт бензин упившийся упырь –
Сосед, и разложение порочней
С того, что был ансамбль, футбольный клуб,
Узкоколейка – видно, вырос зуб
У Господа на местную шуклею –
Потомков декабристов, каторжан,
Кандальников, поляков, горожан,
Отправленных сюда спасать Рассею. –
Кандальный путь почти непроходим,
Но чьи тогда мы раны бередим,
Когда идём Рябиновым увалом? –
Вдоль тракта земляника и грибы,
И ничего от почвы и судьбы,
И тучи накрывают покрывалом.
И оползень поверх костей и глин,
И зарево – кровавиком калин,
Всё – родичи по духу, по Отчизне,
Отчаянью – не в бегстве за бугры,
Который раз нас взяли в топоры, –
Бессмертие присутствует на тризне.
Пока витает смертный запашок,
Мне чаша гор – единственный божок,
И зарево вдали – кандальным звоном,
Приветствую смешение кровей,
Когда берёт на горло соловей,
И Лабазка звенит протяжным лоном.
P.S, Лабазка – горная речка.
_^_
вдруг вспомнилось
На ладонях моих пустоцвет,
То есть то, чего не было, нет
И не будет в назначенный срок. –
Он нарушил законы – и Бог
Покарал. Покарал. Покарал...
И уже не цветок – минерал
Из ладоней кричит мне в лицо:
"Где же ветер с горячей пыльцой? –
Я бы плод завязал и ожил..."
...Милый камень, ты тоже любил.
_^_
с Первым Мая!
Гирлянды разноцветные плывут
Над городом моим неторопливо.
Ещё минута... несколько минут,
И как ни бесконечна перспектива –
Не разгляжу, – но будет их полёт
Вне нас, их отпустивших на свободу,
Подобен рыбам, пробующим лёд
На прочность и на вкус, озон и воду.
Вот так, приподымая потолок,
Снимая груз усталости и боли,
Порхает у предплечья мотылёк,
Уверенный, что мы его не тронем.
Да здравствуют минуты ни о чём! –
С мороженым, шарами и цветами.
Плакатами. И мы, к плечу плечом.
И вы, друзья, пока ещё вы с нами...
_^_
не играет роли
Ну, дом, хозяйство, курочки, коза,
Истошный хрип и кашель кабысдоха, –
Всё рухнуло, и рухнуло из-за
Признания, что рухнула эпоха –
Границы то бегут туда-сюда,
То, обращаясь зонами атаки,
Глотают нас, как чёрная звезда,
И смотришь, как меняются дензнаки,
И символы на них – не дом с козой,
Но чей-то профиль или Дом Советов,
И зарево сменяется грозой,
И выбор перемены фиолетов...
Построишь – и сгорит до черноты,
Но курочки, но женщина, но поле, –
И плавятся прекрасные черты...
А что эпоха? – не играет роли.
_^_
Великий слепец
Великий слепец
Абу-Аля-Аль-Маари
Мир состоит из птичьих голосов,
И слов любви, но больше – интонаций,
Добро и зло на чашечках весов,
Вот так же разговаривал Гораций,
О женщинах, о снах, о темноте,
Но что он видел, ветреный и зрячий? –
Как холодно стоять на высоте,
И чем ты бессловесней, тем богаче
На это небо (птичьи голоса),
На женщину, стригущую тюльпаны,
На свет, что льют незрячие глаза,
На мир, что слеп, и где слепцы желанны.
А мудрость – нет. И остаётся яд –
Иронии, сарказма, сожалений,
И потому читаю всё подряд,
Чем одарил слепой и зрячий гений.
_^_
пристяжная
То облако глядится пристяжной,
Мигнёшь – и рядом девочка другая,
И ты ей повторяешь – дорогая, –
И не переполняешься виной.
Сегодня даже тучи – стороной,
Подснежники с мать-мачехой коврами,
И лес шумит органно, словно в храме
Сегодня вечность или выходной.
Струись, вода, смывай следы парома,
Играй на глади в тени и огни,
И я, как ты, весь век бегу из дома,
Считая исчезающие дни.
Но вот звезда, и облако распалось.
И всё прошло. И всё навек осталось.
_^_
если ты есть
Забери эту прель и надсаду,
Эту ночь, эту вербу в окно,
Эту лунного света лампаду,
Чёрно-белое жизни кино,
От тюрьмы и сумы до Верлена,
Бузина в огороде, страна,
Что, душа, за тобою нетленно? –
Никакая цена не нужна.
Слово "мы" разошлось на осколки,
Понимаю – и ты понимай,
Подыши – мы с тобою не волки,
Вот апрель, и за ним – Первомай, –
И подышим – уже без узора,
Просто так затуманим стекло,
И нагой промелькнёт Терпсихора,
А Эвтерпа начнёт набело.
_^_
ещё один ненужный сонет
Среди воображаемых миров
Себя вообразить бы настоящим,
И о любви я думаю всё чаще,
Признав её хранителем даров. –
Пусть этот выбор горек и суров,
И лёг простор на горные вершины,
Но, Лету переплыв до середины,
Я, словно парус, обретаю кров. –
Равновелик провал и берега,
К пологому, крутому ли пристану, –
Ложатся лунным светом на поляну
Небытия безмолвные снега.
Я говорю, в начале и в конце,
И влага остаётся на лице.
_^_
чья-то жизнь
Когда перед глазами чья-то жизнь –
Вся, целиком, с рожденья до финала, –
И некому уже сказать – "держись,
Пусть впереди багрово или ало,
Но есть ещё мгновение!" – но нет:
Завершено. Закончено. Закрыто.
Так мёртвых звёзд царит летящий свет,
И так горит звезда метеорита.
Мы живы, только если говорим,
Влюбляемся и тянемся к другому,
Пусть родина разрушена, как Рим,
И многие уехали из дому, –
Оглянешься, а жизнь завершена,
На камне не слова, но имена.
_^_
|
