|
ВСЁ ЗАЖИВЁТ...
СЛЕДЫ ТОСКАНЫ
1.
Флоренция. Любовь. Растрата
Того, что прежде было свято
И растворилось в тишине.
Нас много били и ломали,
Но нас задумали из стали
Отцы на страшной той войне.
Мечта. Флоренция. Доныне
Я помню, как, невыездные,
Преградам века вопреки,
Закрыв глаза, вовсю бродили,
Листая улицы и стили,
Вдоль Арно - больше чем реки.
Флоренция. Прощанье. Танец...
А если завтра не настанет,
И снег не стает с наших век?
Но Санта-Кроче, как Титаник,
Вплывает в двадцать первый век
2.
По Москве гуляют фрязины*,
И хула им вслед слышна:
"Образины, безобразины,
Целый день пьяней вина!"
Расшугали девок хохотом,
Возмущая местный люд.
И не думают, а что потом,
Наливают, сладко пьют.
Флорентинцы и миланцы,
Каботинцы, голодранцы,
Как же носит их земля?
Архитекторы, ваятели,
Колокольных дел старатели
И строители Кремля!
3.
Просодии** навязли на зубах...
Но Леонардо так прилипчив - страх!
Кривой, поскольку вообще Пизанский,
(О нем в анналах есть такая запись) -
То цифры веером, то кролики толпой,
То числа липнут к трубам дымоходным,
А в Турку жмурки тоже всепогодны,
И Леонардо помнит, но другой -
Он золотым сеченьем очарован,
Он с вечностью задумывался вровень,
И целый мир он выгибал дугой...
Два Леонардо чай с вареньем пьют:
Вон тот Да Винчи, этот - Фибоначчи,
И числа рассыпают на удачу,
И кролики под столиком снуют.
Я - рядом на траве, мой голос тих.
Ловлю я свет, дрожащий возле них.
4.
На покрытой заплатами старой байдарке,
Мимо сосен, создавших готический строй,
Мы текли сквозь туман, ненасытный и жаркий,
Там, где заняты рыбы вечерней игрой.
В среднерусской воде растворялись посменно
Все мои города, все мои времена,
Их вмещала, не требуя тяжкую цену,
Невеликая речка без меры и дна.
...Пусть ломало меня и по миру таскало,
Но давно измельчали мои корабли,
Только вижу: опять отразилась Тоскана
В золотой предзакатной неспешной Нерли.
Погружу во Флоренцию руки по локоть...
Промелькнула над крышами стайка плотвы...
Мой попутчик наладился якать и окать,
И ругать испугавшие рыбу плоты.
Рыба шла на крючок неизбежно и сонно,
И дрожащая леска звенела струной,
И скользила байдарка, уже невесома,
Между небом и городом, вместе со мной.
5.
Мечта о Флоренции вроде вериг:
Болит - не болит, а тихонечко ноет,
И длится моё проживанье земное,
Двенадцать шагов от окна до двери.
Мечта о Тоскане похожа на дым -
От этих лесов, безнадежно горящих.
Давно бы сыграл я в отъезд или в ящик,
Но разве сбежишь ты от нашей беды?
В моих бесцензурных по-прежнему снах
Я камни топтал и Мадрида, и Ниццы...
Но чаще всего, представляете, снится,
Ночная Флоренция с криками птах.
Здесь воздух так вкусен, бездымен и чист,
Я вижу, как время свивается в узел,
И как пролетают усталые музы
К последним поэтам, не спящим в ночи.
Флоренция словно спасательный круг
В летальной борьбе между болью и светом.
А кто победит... я узнаю об этом
В той жизни, где снова мы вступим в игру.
Мечта о Тоскане покрепче вина,
Но кто виноват в этой странной невстрече...
И пью за клеймо я, которым отмечен,
И в кованом кубке - ни края, ни дна.
* Фрязин (искажённое "франк") - старорусское название выходцев
из Южной Европы романского происхождения, в основном итальянцев (другие
выходцы из Западной Европы назывались "немцами"). Многие известные
итальянцы, в основном архитекторы, строители, монетчики, оружейники,
работавшие в России в XV и XVI веках, носили прозвище "Фрязин".
** Леонардо Фибоначчи Пизанский - великий математик. На основе
числового ряда, показанного на примере размножения кроликов и носящего его
имя, Да Винчи сформулировал теорию Золотого сечения. В Турку числа
Фибоначчи установлены на фабричной трубе.
_^_
ТУМАН
Польская жесть, флорентийская месть,
Страшно кричат самолеты в тумане.
Что-то такое безбожное есть
В этой земле, на которую тянет
То ли вспахать, подломивши крыло,
То ли припасть к потаенной могиле
В проклятом месте, откуда несло
Запахом боли, неправды и гнили.
Снова мы вместе, и снова мы врозь,
Плоть уязвима, а смерть неустанна...
Кровь голубая и белая кость -
Все полегли за стеною тумана.
Не отзовется живая душа
В этом пространстве, слепом и безлунном:
Как на параде, печатают шаг
Злые уланы, лихие драгуны.
Дышит и чавкает жирная грязь,
Входят в туман эскадроны и роты,
И салютуют, прощально светясь,
В землю влетающему самолету.
_^_
ПИАНИНО
Добрая учительница Нина Ростиславна -
Как она старалась, даже плакала порой.
Говорила: "Умничка", ободряла: "Славно!"
Юного оболтуса, голова с дырой.
Пальцами корявыми "Черни" я уродовал,
В детском подсознании злое зло храня.
Нина Ростиславна называла родами
Все свои попытки выучить меня.
Только не рождался я, хоть отрежь да выбрось,
Ваном типа Клиберном, признаю вину.
В клетчатой рубашечке и в штанах на вырост
Убегал до вечера, слушал тишину.
Милая, очкастая, золотая Нина...
С прошлым веком мы росли, с ним же и умрем...
Черное, огромное это пианино
Называлось "Красным Октябрем".
_^_
ПРОЩАНИЕ С АРАХНОЙ
Арахна, слепая сестра, паутину трясущая жадно.
Твой голод терзает и жжет, но пусты обветшалые сети
Насмешлив твой сумрачный страх, и его отвратительно жало.
И мох сквозь тебя прорастет, ты умрешь, и никто не заметит.
Вот так безотказная старость отрежет пути отступленья,
Презреньем обдаст, пролетая, никчемная юная муха.
Дожив до немыслимых ста, раствориться под ангелов пенье?
Прочитаны эти лета. Я увижу величие духа -
Как ты, отпустив якоря, в свой последний полет оборвешься.
Поймай и вдохни пустоту, в этом небе уже незаметна.
Высокий обрыв сентября... Я скажу на прощание вот что:
Лети, умирай на лету, стань покоем, закатом и ветром!
_^_
ОТ КАЗАНСКОГО ВОКЗАЛА
От Казанского вокзала паротеплоиэлектро, понимаете ли, воз
Водку, курицу и сало через водугорулето и меня куда-то вёз.
Вниз по карте по плацкарте, вдоль по Волге очень долго с нездоровой головой...
Как я жил на низком старте! хочешь - плюйся, хочешь - дуйся, хочешь - пой,
Ели, пили и курили, прямо были морды в мыле, так хватали за грудки -
В этом споре, в этом горе через поле, через море убегали от тоски.
За окном страна летела, и сидела, и молчала, пропадала без меня.
То ли душу, то ли тело, то теряла, то сначала согревала у огня.
И смотрела без улыбки, как давлюсь я пивом с рыбкой, как я в тамбуре курю...
Через темень, через время, я один, и я со всеми.
Поезд врезался в зарю.
_^_
ОЛОВЯННОЕ
я не железный, матушка, и в этой жизни вязкой
я понимаю мало что, но пробую на зуб
где золото, где колото, где можно без опаски
под маской ждать развязки, вздыхая наизусть.
я оловянный, матушка, отлит я и раскрашен,
не раз спасал из башен неловких балерин...
пускай огонь мне страшен, язык мой, вроде, рашен,
пишу стихи, и даже не знаю, что горим!
ни серебро, ни олово, ни ледяное слово
мне не остудят голову, не кончатся добром.
пора прощаться, матушка, дождетесь вы другого -
он будет злой и новый, и подпалит ваш дом.
_^_
БУРАТИНОВОЕ
Серые стружки на голове,
Седой Буратино в сырой траве,
Стакан в трухлявой его руке,
И холмик с табличкой невдалеке.
Надпись, понятная и воробью:
"Папа Карло, я слезы лью!"
В траву бросает пустой стакан,
Домой шагает, как истукан,
Мальвина с потрескавшимся лицом
Ругает болваном и подлецом.
Старая крыса, последний друг,
В углу доедает последний лук.
А на стене, до тоски знаком,
Коврик с печуркой и котелком.
В старом пруду, в глубине, на дне,
Ключик лежит, и дрожит во сне.
Здесь у него ни судьбы, ни сил,
В мертвой воде не найти Тортил.
Сказка ли это? Сюжет вверх дном.
Время течет за моим окном.
_^_
ЖЕНЩИНА, ПОХОЖАЯ НА ДЫМ
женщина, похожая на дым,
заходила в мой кошачий дом,
рыжая, смеялась над седым,
словом била, как слепым кнутом.
поджигала сердце и постель,
выпивала водку и "Мартель",
но сквозняк подхватывал, и вот
улетала в черный дымоход.
словно и не шла путями странными,
будто бы и в памяти - не та...
но несло духами и туманами
от загривка моего кота.
_^_
ТУМАННОЕ
танцы шманцы обжиманцы
дело было молодое
я сошел на тихой станции
да в обнимочку с тобою
электричка тихо свистнула
и отчалила навеки...
ни скандала и ни выстрела
как пропали человеки
подползал туман как олово
ты в руках моих дрожала
я терял неспешно голову
возле старого вокзала
на плече темнела родинка
как молчала ты покорно
и была у нас эротика
ну а может даже порно
утро серое и зыбкое
тишина как будто вата
ты в туман скользнула рыбкою
и исчезла без возврата
люди выплыли забегали
электричка вмиг причалила
вез я клок тумана белого
память вечера случайного
_^_
СВЯЗКА
На проклЯтой прОклятой горе
Мы ползли почти что без дыханья.
Волосы - в последнем серебре,
Кожа лезла с рук горелой тканью.
Ты сорвался - я держал, крича
Богу, чтобы друга спас и брата.
Кровь глотал я - крепче первача,
И готов был на любую плату.
На пропахшем смертью леднике
Сполз я в трещину, без дна и края.
И дымился шнур в твоей руке,
Ты тянул, от страха обмирая.
Как на льду лежали, хохоча,
Причитали, словно две старухи...
Ты смешно вопил: "Врача, врача!",
Дуя на ободранные руки.
Мы забыли, пробуя на зуб
Ледяные брызги звездной пыли,
Как мы с детства бились там, внизу,
Как одну мы женщину любили.
Каждый был непоправимо крут,
Танком рвал препятствия и беды...
А потом закончился маршрут.
Мы спустились.
_^_
СТРАСТЬ
В пространстве первородного греха
Запретный плод горчит намного слаще.
В мою берлогу ты войдешь, легка,
Пройдя сквозь время малостью летящей.
И рук, и губ коснешься, словно свет
Блуждающей звезды. Одежду скинув,
С меня сдерешь слепую толщу лет,
Которая мою согнула спину.
Я задохнусь, втянув твоих цветов
Неведомый, недостижимый запах.
Как зверь, я буду в этот час готов
Ползти к тебе на онемевших лапах...
Потом ты засмеешься, дверь закрыв,
И я умру. Вернешься - снова счастье,
Когда стремительно столкнется твой порыв
С моею мерной и неспешной страстью.
_^_
К МАМЕ
Мой мир застыл. Все тропы заросли
Поспешными и горькими грибами.
И только слышится в немыслимой дали:
"Сыночек, Яничка, иди скорее к маме!"
Уже бегу, уже недалеко,
Но каждый шаг труднее, вязнут ноги
В асфальте этой выбитой дороги...
Я крикнул бы, но бьётся в горле ком.
Никто не вёл в пропавшей жизни счёт
Набитым шишкам, порванным коленям...
Судьба последней каплей утечёт,
Всё заживет, всё залатает время.
А если боль останется - и пусть,
Она растает, изойдёт, утонет...
И по щенячьи я лицом уткнусь
В родные и забытые ладони.
_^_
ПЕТЕРБУРГ
я фонтанку и невку с ботинок сотру,
отряхну этот дождь и асфальтную крошку...
я вернулся в свой дом не к добру, не к добру,
я как будто бы прожил всю жизнь понарошку
где-то там, где верста поглотила версту,
где стоят города без дождя и тумана,
я зачем-то дождался вот эту весну,
и сошел на перрон, и сошел бы с ума, но
незадача - я трачу последние дни
меж облезлых домов, словно псов обветшалых...
против шерсти их глажу, прошу - прогони,
прогони, ленинград, чтобы сердце не жало.
он меня об асфальт приласкает лицом
и забросит в тяжелое чрево вагона.
навсегда провалюсь то ли в явь, то ли в сон -
ты прости, петербург, мы уже не знакомы.
_^_
МОЙ БРАТ
Мой брат бородат, преисполнен огня
И радостной веры.
Возможно, мой брат осуждает меня,
Надеюсь, что в меру.
Он беден, и ноша его велика:
Всевышний да дети.
В его бороде утонули века,
В глазах его ветер.
Он там, где ракеты летят во дворы,
Он вместе со всеми.
Лежат между нами века и миры,
Пространство и время.
Молись же, молись, чтобы здесь, на звезде,
Огни не погасли...
Приехал ко мне на один только день -
Я плачу, я счастлив.
Его поджидают судьба и хамсин,
Пути и потери.
Что делать, так вышло, он Божий хасид,
И ноша по вере.
А я, стихотворец, вовеки неправ,
И верю не слишком...
Печаль моя, свет мой, возлюбленный рав,
Мой младший братишка.
_^_
ВАЛЕНТИН
Мой сосед Валентин напилил мне осин
Зябких,
И сосны за глаза заготовил он за
Взятку.
Семь десятков годин, но бревно он один
Тащит.
Любит водку и мёд, ничего-то не пьёт
Слаще.
"Будем ставить мы рай, ты пораньше давай,
Встань-ка!"
Был помощником сын, и срубил Валентин
Баньку!
На веранде моей обмывали мы ей
Печку,
Рассобачились в дым: мы ругаемся с ним
Вечно.
В бороде как в овсе, а живет не как все
Люди:
Виден с книгой в окне... но евреев он не
Любит.
Всё же терпит меня, мы почти что родня
Стали.
Но и глазом косит: встанет вам на Руси
Сталин!
Говорю я: "И так будет завтрашний шаг
Страшен,
А накличешь беду, и к тебе же придут
"Наши"...
У него там одних полстены умных книг -
Жгите!
Он в добре и во зле, в среднерусском селе
Житель.
_^_
АПРЕЛЬ. ветке-ветке
под ногой шумнула ветка
лес нагой до неприличья
по дрожащим прутьям верхним
паника несется птичья
пухнут почки жизнью новой
листья лезут словно строчки
и стволами заштрихован
мир мой сузился до точки
вот сапог чернее ночи
в чуткий лес заброшен метко
и растет себе цветочек
прямо сквозь его подмётку
мне и сладко здесь и страшно
лес меня как щепку вертит
и уверен я дурашка
в том что жизнь сильнее смерти!
_^_
|
© Ян Бруштейн, 2010-2025.
© Сетевая Словесность, 2010-2025.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Андрей Бычков. Человек знака [Как обычно некто не знал, что ему делать, забывал, что сделать хотел, вроде бы решал и снова застывал в своей нерешительности. Вдруг обнаруживал себя...] Владимир Буев. Обнять не обнятое [Репортаж с первого из вечеров, посвящённых 11-летию арт-проекта "Бегемот Внутри".] Изяслав Винтерман. "В неразбавленной воде, в глубине песка" [Все линии вдруг стянутся к одной, / соединятся в непредвзятой точке. / И жизнь, и смерть стоят на проходной – / я предъявляю пропуск на листочке...] Дмитрий Мальянц. На распахнутых ладонях [Февральским снегом падают века, / На антресоли в банках бродят вишни, / Останутся ржаветь в черновиках / Простые незатейливые вирши...] Лана Яснова. Из прошлого в настоящее [Владельцам небогатого улова, / нам так привычна рыбья немота / и вера, что сумеет правда слова / сравниться с правдой чистого листа...] Михаил Поторак. Шары, светящиеся в темноте [Наверное, это моменты, когда я бываю необъяснимо счастлив, разлетаются вот такими шарами, и в них заводятся отдельные какие-то маленькие миры...] Татьяна Горохова. "Я не жду, когда красота спасет мир, я активно ее сохраняю" [Обнаженка притягивает. Однако современные люди со своим культом одежды, с вечной погоней за модой закрывают свою суть – свои тела...] Дмитрий Аникин. Царь Эдип [Беда большая. Мор великий в Фивах. / Ходил слепец пророк узнать, за что / такое нам. И в храме объяснили: / есть, дескать, нераскрытое убийство...] Илья Будницкий. После оттепели [Всё это – свет, но ты живёшь в тени, / Проходит жизнь в неслышном промежутке, / Со всех сторон огни, огни, огни – / И многие пугающи и жутки...] Александр Заев. Акварели [Жизнь безоблачна и блаженна, / когда дождь омывает крышу, / тихо в окна стучит и в стены, / и я только вот это слышу...] |
| X | Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
|
