Бесконечностью внезапной вырывается весна
Из воронки многомерной, из отсутствия пространства,
Постепенно пробуждая от сверкающего сна
Тёплый ветер беспокойства, дуновенье дальних странствий.
Оглушающее небо - озарение моё.
Сквозняки лучей прозрачных - исцеляемое сердце.
По колено в топком марте ликование поёт.
Ну а ельник открывает в терем бархатные дверцы.
Но тревожно, беспокойно, что свершенья - позади,
И кадит тоскливо солнце слишком дымный, грустный ладан.
Оттого-то всё чужое... Будто лезвие в груди -
Этот мир, такой упрямый, тот, что мною неразгадан!
И пускай весна танцует первым мартовским дождём -
По асфальту ли, по грязи, по снегам или по лужам...
Нас навеки будет двое. Только нам не быть вдвоём!
В холодильнике вселенной никому никто не нужен.
"На самом деле литература не о жизни, ... а о двух категориях, более или менее о двух: о пространстве и о времени"
"Время больше пространства. Пространство - вещь. Время же, в сущности, мысль о вещи. Жизнь - форма времени"
(Иосиф Бродский)
И пламя небес, и печали бокалы - всё это и большее - только леса!..
Машина прошедшего долго искала меня в настоящем, а скрип колеса
Был слышен по бешеному бездорожью событий, забытых в далёком былом.
Леса сотрясались осиновой дрожью в осеннем просторе, безжалостном, злом!
Я больше не время, не плоть, не пространство - я снова всё те же осины, дубы...
И как не охота во тьме растворяться, во власти и дикой, и злобной судьбы!
Машина прошедшего туго завязла в болотах грядущих туманных времён...
Шофёр матерится бездумно, бессвязно - о том, что машине пора на ремонт.
Да я и не жду ни машин из былого... ни знаков судьбы... и ни зла, ни добра...
Расту я во тьме, будто некое слово, древесное слово, в стихи мне пора...
Из сора, из ссоры пространства-простора с причиной того, почему же я здесь!
Но нет окончания этого спора, поскольку всё сущее - это лишь лес!
Знаю - безысходности пути неизмеримы.
Знаю - бесконечности безликие горят.
Что неповторимое? - здесь всё неповторимо!
Выстроились праздники и похороны в ряд...
Чистая - в лесной глуши - забытая берёзка!
Скоро ты, весенняя, к веселью побежишь!
В небе самолётная рассеется полоска...
Звуки все умолкнут.
Будут только свет да тишь.
Сколько никогда и ни на что не разделимо!
Сколько безразличия на небе, на земле!
Ты беги, берёзка, мимо всех событий, мимо,
Смех роняя светлый и по свету, и по мгле!
Зефир - изначально и в настоящем стихотворении - западный ветер;
Вистлер - крепкий шестидесятиградусный дорогой односолодовый ирландский виски
Зефирная свирель поёт о позднем лете,
О сумраке дождей и запахе травы.
Зефирная свирель - как память о поэте,
Которого, смеясь, давно отвергли вы.
Зефирная свирель - как пауза в куплете,
Янтарь осенних дней, шептание листвы.
Ах, всё уже прошло... в забвенье те и эти...
Ах, всё уже прошло, прошло давно, увы!
В бокале отцветёт, блестя на солнце, Вистлер!
И скатерть на столе отснежит, как метель.
Но прогремит над ней высокий твёрдый выстрел,
И замолчит свирель, зефирная свирель...
Когда потянется сентябрь за нитью птичьих стай,
Усни в заоблачных сетях, мгновением растай.
Летай на крыльях пустоты, раскрашенных в рассвет;
И где б ты ни был: ты - не ты...тебя и вовсе нет!..
И пусть отсутствием твоим не все обеднены...
Земное время - алый дым надмирной тишины.
Ты эргодический процесс в пластах небытия,
И ожидание чудес творит судьба твоя.
Смотри мозаики иных галактик и миров,
Сложи единый мир из них, чтоб не был он суров.
Где нет тебя, там - только ты, и потому ты там,
Где времена тобой пусты, и пусто временам!..
А на Земле в кострах потерь пускай сгорает то,
О чем - поверь - уже теперь не ведает никто.
Пусть белый коготь хищных дней царапает всех тех,
Кому привычнее, родней мирок земных утех.
Елена Мудрова (1967-2024). Люди остаются на местах[Было ли это – дерево ветка к ветке, / Утро, в саду звенящее – птица к птице? / Тело уставшее... Ставшее слишком редким / Желание хоть куда-нибудь...]Эмилия Песочина. Под сиреневым фонарём[Какая всё же ломкая штука наша жизнь! А мы всё равно живём и даже бываем счастливы... Может, ангелы-хранители отправляют на землю облака, и они превращаются...]Алексей Смирнов. Два рассказа.[Все еще серьезнее! Второго пришествия не хотите? А оно непременно произойдет! И тогда уже не я, не кто-нибудь, а известно, кто спросит вас – лично Господь...]Любовь Берёзкина. Командировка на Землю[Игорь Муханов - поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора.]Александра Сандомирская. По осеннему легкому льду[Дует ветер, колеблется пламя свечи, / и дрожит, на пределе, света слабая нить. / Чуть еще – и порвется. Так много причин, / чтобы не говорить.]Людмила и Александр Белаш. Поговорим о ней.[Дрянь дело, настоящее cold case, – молвил сержант, поправив форменную шляпу. – Труп сбежал, хуже не выдумаешь. Смерть без покойника – как свадьба без...]Аркадий Паранский. Кубинский ром[...Когда городские дома закончились, мы переехали по навесному мосту сильно обмелевшую реку и выехали на трассу, ведущую к месту моего назначения – маленькому...]Никита Николаенко. Дорога вдоль поля[Сколько таких грунтовых дорог на Руси! Хоть вдоль поля, хоть поперек. Полно! Выбирай любую и шагай по ней в свое удовольствие...]Яков Каунатор. Сегодня вновь растрачено души... (Ольга Берггольц)[О жизни, времени и поэзии Ольги Берггольц.]Дмитрий Аникин. Иона[Не пойду я к людям, чего скажу им? / Тот же всё бред – жвачка греха и кары, / да не та эпоха, давно забыли, / кто тут Всевышний...]
