Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


   
П
О
И
С
К

Словесность



        МОДУС  ВИВЕНДИ


        * Это ж надо было случиться...
        * четверговое
        * гости
        * псевдояпонское
        * завтрак без Богородицы
        * колечко
        * "секретик"
         
        * Под милосердьем сумерек прессуется...
        * пегасное
        * Становится ближе, чем дом...
        * доннобездонное
        * В лучших стихах никогда не дано нам согреться...
        * рождественское


          * * *

          Это ж надо было случиться,
          Что мне нужно не выть, а плакать,
          Ощущая себя волчицей,
          Перекрашенной под собаку.
          Это ж надо было случиться,
          Наплевать на волчьи законы.
          Среди колли, бульдогов, шпицев
          Я ищу родных и знакомых.
          Я уже почти прикололась
          К сучьей упряжи, но порою,
          Я, услышав команду: "Голос!",
          Вместо лая тихо завою.
          И детеныш мой волк конечно,
          Ведь как только все в доме лягут
          Он, мерцая мастью нездешней,
          Ест варенье из волчьих ягод.

          _^_




          четверговое

          В лучах весенних, от гардин
          Пыль, видишь Маша, кружится?
          Ах, Маша, где мой кринолин?
          Где лиф с брабантским кружевом?

          Вечор был в голове туман,
          И нынче как нетрезвая...
          Ах. Боже мой, опять роман
          Остался неразрезанным!

          А говорят, там так свежо
          Описан быт Калигулы...
          На Пасху из лицея Жорж
          Приедет на каникулы.

          Сегодня к маме, на погост.
          И рандеву с Корейшею...
          Ах, Маша, нарушаю пост,
          И мысли лезут грешные.

          Все настоящее внутри,
          Снаружи, - это куклино.
          Ведь нынче же четверг, Мари!
          А яйца-то хоть куплены?

          Ах, в моде краска для яиц
          Цвет Вспышки Электрической!
          Ну эти "Мюр и Мерилиз"
          Уж слишком эксцентричные!

          А мы покрасим шелухой
          Накопленною, луковой,
          Откроем двери широко!..
          А яйца-то хоть куплены?

          Ведь их отпустят по домам
          Наверно на полмесяца!...
          Нет, я о Жорже... "O!Maman!
          Вы прямо мне как сверстница!"

          Сев за предпраздничный обед
          Помолится по - скорому.
          "А будет ли кузина Кэт?", -
          И покосится в сторону.

          Ах, я с ума сошла совсем -
          Зеленым розу вышила!
          Все ем горстями седуксен
          Как будто это вишенки.

          _^_




          гости

          Когда лежишь с фантомной болью в крыльях,
          Вдруг раздается домофона посвист,
          Там требуют, чтоб дверь скорей открыли,
          Мою трехмерность обращая в плоскость.
          И нужно в коридоре целоваться,
          Хотя мы друг от друга так устали.
          Белеют хризантемы в целлофане
          Как девять пудельков в гробу хрустальном.
          Не из души, а из сухой гортани
          Вновь нужно выжимать слова- опилки,
          Пить водку и настраивать гитару,
          Чтоб петь блатняк и бардов опостылых.
          Меня от этих полудружб колотит,
          Но, в общем-то, нам ни к чему ругаться.
          А совести краплёная колода
          Шуршит своей нестираной рубашкой.
          Ах, если бы не совести укоры,
          С её неистребимым назиданьем,
          Как сладко послевкусие ухода
          Моих гостей непрошеных, незваных.

          _^_




          псевдояпонское

          Эмбрионом свернуться. Идеальный модус
          Вивенди. Просыпаться раз в год. Не чаще.
          Моя скорость неспешней капли мёда,
          Ползущей вниз по бортику чашки.
          Даже пристрастье к вою волчьему,
          Мной утрачено. Да и что в нём проку.
          Лень романы писать. И, в общем-то,
          Стишки бы сжать до размеров хокку.

          Ну, залечите же! Залечите же!
          Живое сердце до тверди мраморной.
          Мои расстояния незначительны.
          На них не встретишь медведей-мамонтов.
          Мои трофеи совсем карманные.
          Чуть меньше даже. И не геройские.
          Охочусь на мошек, блох и комариков.
          Их мумии складываю в иероглифы.

          Не чувствую грань безумия-трезвости.
          ЬстёрласмыласлиласломаласЬ.
          Моё время даже уже не отрезок.
          Сузилось в точку. Как его мало.
          Видимо, так и рыдают выкресты,
          Прикоснувшись душой к чужому хорошему.
          Некогда садик разбить и вырастить.
          Лелею бансай, размером с горошину.

          За паутиною капитальною,
          Прикрывшей Солнце стёклышком дымчатым,
          В пространстве, съёженном до капиллярности,
          Мельче пылинки, почти не дышится...
          Надгробный памятник... Зачем же людно так?
          Пришли опять убедиться воочию,
          Как нецкэ леплю из чаинки, сплюнутой,
          На церемонии какой-то сволочью?
          * * * * *
          Ты поперечен-
          Развернул какэмоно-
          Широко видишь...
          А во мне вертикальность,
          Узость тесной токури.

          _^_




          завтрак без Богородицы

          Краски в минувшем - ярче. Звуки острей и резче.
          Здесь и Сейчас - мне дальше и непонятней Марса.
          Время прошедшим станет к моменту начала речи.
          Завтрак ненастоящим... Разве же это масло?
          Помню имя коровы. Плеск молока манящий.
          Лично хозяин резал. Имя его не важно.
          Хозяин под водку плакал: "Как я любил Маняшу!"
          Неупиваема чаша - не то, что бульон говяжий.
          Под всевидящим оком хлеб в зерно превратится.
          Лишь рожь высокая знала... Двое - ребро и глина.
          Страсти порыв - невскрытыми остались презервативы.
          Радость всегда нечаянна. Печали неутолимы.
          Я на приём записаться, как всегда постеснялась.
          У Богородицы снова кончилась командировка.
          Она воротилась к Сыну. Сжало меня стенами.
          И нерушимость в стенах Плача. Ну и в кремлёвских.
          Время прошедшим станет. А в настоящем-зыбкость.
          А в настающем - зябкость. Мне ни к чему проблемы.
          Неопалимость чудом в пепельнице возникнет-
          Стадо бычков очнётся новой пачкой эLэМа.
          Как же наверно сладок тёплого хлева привкус!
          Как же наверно горьки слёзы в густых ресницах!
          Как же наверно больно рвать пуповины привязь,
          Зная, что сын твой раньше с этой землёй простится.

          _^_




          колечко

          Уронила колечко и тут ни к чему угадывать, -
          Мы дурным приметам с пелёнок, считай, научены.
          Он пришёл из пространства, кажется, тридевятого.
          Параллельного? Предыдущего? Настающего?

          Где колечко моё? Ведь должно на полу посверкивать!
          Ну, а он мне плетёт, что явился с высокой миссией,
          Что в его краю обретение клона в зеркале,
          И возможность отбрасывать тень для живых - немыслимы,

          Что белеет бумага, как только письмо окончено,
          Что летать и ходить по воде, мол, дело обычное,
          Чем быстрее олень убегает от псов охотничьих,
          Тем скорее станет жарким, трофеем, добычею.

          Только понял гость как несхоже наше искомое,
          Что тела и души по разным орбитам крутятся....
          В мундштуке слоновой кости, что забыл он в комнате,
          Мухи здешних широт я узнала усики куцые.

          Вот разбила стакан, а чай не растекся лужею,
          Встал колонной гранёной, колом, грехом отмоленным...
          Сколько времени я эти странные байки слушала?
          Наконец-то колечко звякнуло о линолеум.

          _^_




          "секретик"

          Что услышу в тебе, опустевший рапановый домик?
          По идее прибой коктебельский заплещет мне в уши,
          И хохляцкой Деметры призыв эротически-томный, -
          Покупать шашлыки из копчёных хозяев ракушек.

          Словно держит за пазухой парочку дынек-колхозниц.
          И, кавун пополам, - ягодицы. В глазах - "изабелла".
          А когда подоткнёт она юбку - увижу колосья,
          Что растут между ног из ворот торжества изобилья.

          Нет. Всё вовсе не так. Дома муж - импотент-алкоголик, -
          Беззастенчивой цепью прикован к деметриной шее.
          Да единственный сын. Как бы мягче сказать? Малохольный.
          Из-за лишней одной хромосомы - обличьем пришелец.

          Он под старой черешней работой мудрёною занят,
          Из стекляшек и бусин "секретик" творит упоённо...
          Я на Новослободской толпу раздвигаю глазами,
          Будто крымскую землю нескладной рукой даунёнок.

          Витражи-витражи...Мой скелетик в шкафу, мой "секретик"
          Ни читать. Ни считать. Не умна. Не грешна. Не должна.
          Так порою меня перебор хромосомный засветит, -
          Снег запахнет черешней и близко-преблизко луна.

          Я в слюнях и соплях. Я простой имбецил коктебельский.
          Я стою на лыжне и её же пытаюсь лизать...
          Ах, мой милый Евклид, и чего я ей Богу кобенюсь?
          Параллельным прямым ни совпасть, ни скреститься нельзя.

          _^_




          * * *

          Под милосердьем сумерек прессуется,
          Мой возраст в золотые четверть века,
          Я возомнила, жизнь кипит - не суетность.
          Всё цело. Не успела исковеркать.

          Обиженные мною - не обиделись.
          Мне - воспарить наверх, - не испариться.
          Пустая воробьиная обыденность -
          В ближайшем рассмотрении Жар-птица.

          Не кандалами скована, а узами,
          Почтительно склоняюсь, а не горблюсь.
          Знакомым показался, но неузнанным,
          В костре заветной искры милый образ.

          Весь день и ночь, искусами искусана,
          Корпела б над стишками - не скорбела,
          Чтоб не стащил, не сгрыз меня под кустиком,
          Фольклорный серый зверь, из колыбельной.

          _^_




          пегасное

          Пятилепестковой весны немножко -
          Последний цветок сирени прожёван,
          Пегаса снова пора стреноживать,
          Нервами, взвинченными до мажора,
          Посредством пальцев, крутящихся вместо
          Колков. Оборот у виска... Канючит...
          Ему бы крылья отрезать и в вестерн,
          В шапито, в зоопарк, хотя бы в конюшню!
          Как надоел его выпас и выгул!
          Решусь! Для начала выщиплю перья -
          Буду писать по амбарным книгам
          Расчёт финансов и прочие перлы.
          Перьями можно набить подушку, и
          Уснуть. Во снах с эдемской усладою,
          Чужие песни рыдать и подслушивать,
          Такие чудные. Такие складные.
          К ветеринару на днях вот сходим мы,
          Пускай кастрирует. Обманом, силой ли.
          Тем паче, что врёт мой конь, всё охотнее,
          И не серебряный почти, а сивый он.
          Я хироманткою изворотливой,
          Смягчу грядущие беды ретушью,
          Блуждая в замкнутых иероглифах,
          Следов копытных, без песен треснувших.
          Куда же делись свет и огонь его?
          Его безумие вполне заразное,
          И для чего продлевать агонию?
          Прибегну к помощи эвтаназии.
          С другой стороны - раз он околеет,
          Я тоже вряд ли останусь живая.
          Но где я возьму этот странный клевер,
          С четырьмя листками, как он желает?

          _^_




          * * *

          Становится ближе, чем дом и обыденней будней,
          Утерянный и позабытый, никчёмный, вчерашний,
          Язык, на котором общались счастливые люди,
          Пока не затеяли строить бездарную башню.

          И новый язык, что раздроблен, зажат и ограблен,
          Уже я могу полужестом ленивым исправить,
          Читаются строки, в невидимом воздухе рябью
          Приплывшие из-за крыла собеседника справа.

          И всё постигаемо в мире - пускай не дурачат
          Агностики, скептики, циники. Может, нелепо
          Узнать вдруг незримые буквы в пространстве прозрачном,
          Пришедшие из-под копыт собеседника слева?

          Рай - это лишь реверс (ну как не понять было сразу?),
          Лишь реверс смешной преисподней. Не лучше, не хуже.
          Утонет пакетиком чайным мой девственный разум,
          Утонет котёнком, глаза не открывшим, ненужным.

          _^_




          доннобездонное
                    Л.Т.

          С каждым днём притягательность бездны яснее.
          Есть ли дно? Неотвязный вопрос. Неотложный.
          Опускаюсь, как флаг на вечерней линейке.
          Как дурные глаза перед образом Божьим.

          Опускаюсь, влекомая тяжестью рёбер,
          В колосник превращённых прирученным бесом.
          Он вселился туда, как положено - робко,
          А теперь не спастись ни запоем, ни бегством.

          Не зовите ни Кащенко, ни Айболита
          Я не шавка Муму, и не бедная Лиза.
          Кто в пробоины вложит перста с любопытством,
          Только пепел найдёт от моллюсков осклизлый.

          А коралловый памятник всё разветвлённей.
          А медузам внутри всё просторней и легче.
          Из морского ежа мне скроили дублёнку,
          Жаль, что аккупунктура такая не лечит.

          То ли пол при рожденье мне данный теряю,
          То ли наоборот - обретение жанра
          Инь-и-Ян. Голубица во мне и стервятник.
          Посейдон и русалки мне равно желанны.

          Опускаюсь. Мой остов разбит и разрушен.
          Я согласна на слепо -, на глухо -, на немо-...
          Я согласна на жабры, на тело в ракушках.
          Но оставьте мне гусли и песню про небо.

          _^_




          * * *

          В лучших стихах никогда не дано нам согреться.
          Их аромат нам не будет пропет и рассказан.
          Во временной промежуток длиной в сигарету,
          (Той, что даёт сердобольный палач перед казнью),
          Пишут их люди с привычною болью в запястьях,
          Или с мозолью, курком неудобным намятой.
          Те, что имеют при жизни в словарном запасе
          Пайку сырых междометий, присоленных матом.
          Их прочитать сможет лишь любопытный прозектор,
          Вывернув веки клиенту разрезом продольным.
          Морг зазвенит вдруг такой красотой предрассветной.
          Правда, и это убогий подстрочник. И только.

          _^_




          рождественское

              ...Смотришь в небо и видишь - звезда.
                          ИБ

          "Сколько шишек набито, посуды! А сколько оскомин!
          От греха, что бессмертен, хоть числится в перечне смертных.
          Позолоту цинизма, содрав как скелет насекомий,
          Понимаешь, - публичная исповедь всё-таки мерзость.
          Словно плащ распахнул извращенец на детской площадке,
          Словно полем гордишься, в котором таланты посеял.
          Да ещё каменеешь под взглядом толпы беспощадной,
          И, за зеркало прячась, используешь метод Персея,
          А пока они ищут тебя в оболочке зеркальной,
          К остановке бежишь, где трамваи грохочут стаккато.
          На замёрзшем стекле стаю белых ворон ощипали.
          Поделом, - выбивались из строя Господних стандартов...
          Впрочем, я о грехе. Не гордец, не завистник. Унылым
          Ублажателем чрева бываю в запое недельном.
          Гнев меняю на милость легко, будто шило на мыло.
          Всё отдал бы, да только богатства, - лишь крестик нательный.
          Ну, любил (эвфемизм) слишком многих. Никто и не спорит..."
          Так он думал в трамвае. Не пьяный. И не по укурке.
          И, прозрачную брешь продувая в морозном узоре,
          Вдруг увидел - звезда. И почувствовал крылья под курткой.

          _^_



          © Татьяна Бориневич, 2003-2024.
          © Сетевая Словесность, 2003-2024.





Словесность