Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность



НАСКАЛЬНЫЙ  БЛЮЗ


* БЕЛЬЕВАЯ МИСТЕРИЯ (ПРАЧКА)
* Арбузным соком сочится мякоть...
* Наскальный блюз на цоколе дворца...
* Осень зажгла леса на прибрежных склонах...
* Снег противопоказан проводам...
 
* Странно, ночью проснувшись...
* Опаздываю к чаю, как всегда...
* Распятье в головах, а за спиной...
* На доски покосившейся скамьи...
* Радугами мыльных пузырей...


    БЕЛЬЕВАЯ  МИСТЕРИЯ  (ПРАЧКА)

    Бельевой карнавал... Налетая на рольставни,
    Колотясь о судьбу на ветру, на беду,
    Словно призраки, хлопают мокрые простыни
    Отсыревшими крыльями, в белом бреду.

    Подобрав под косынку копну неопрятных,
    Потных прядей сирени, прилипших к плечам,
    Побродяжка-Луна клонит выцветший, в пятнах,
    Неотстиранный лик на дощатый причал.

    Убиваюсь по юности, словно по Каю -
    Безутешная Герда. Присев на постель,
    Обреченно ссутулясь, тебя отпускаю
    Вдаль, за тридевять самых прекрасных земель.

    Черно-белая летопись грехопаденья...
    Прислонившись тенями к щербатой стене,
    На прищепках распятые, спят "привиденья",
    Спят и видят себя парусами во сне.

    _^_




    * * *

    Арбузным соком сочится мякоть
    Потемок, брошенных в грязный кузов
    Бахчи... и ты отчего-то в тягость,
    И даже я становлюсь обузой

    Земле с присохшей к груди коростой
    Античной пудры - согдийской пыли.
    Арбузы лопаются от злости.
    До них нет дела, о них забыли.

    На потных, вылинявших футболках
    Покорно мнутся не наши лица.
    На тонкий запах арбузной корки
    Слетятся бабочки. Им - за тридцать.

    Осиротевшие в зиму дачи
    Берут в кавычки пустые пляжи.
    Ты понимаешь, что это значит,
    Но никогда, никому не скажешь,

    Как, обжигая сопревший сумрак,
    Пыхтит под крышкой уха сазанья.
    Любовь на кислых овечьих шкурах
    Не преступленье - без наказанья?

    _^_




    * * *

    Наскальный блюз на цоколе дворца...
    Абстракция в созвездии покоя...
    Вселенная немодного покроя...
    Не отнимая руки от лица,
    По набережной, в сонмище зонтов,
    Злой...мокрой...мертвой...чокнутой Лолитой,
    Заупокойно - будничной молитвой...
    Плыву...огни...гирлянды фианитов...
    Разметка улиц...вышивка крестом.
    Гремит: гроза? Разбитое корыто?
    Дождь. Лондон. Мастер. Воланд. Маргарита.
    И Темза - перечеркнута мостом.

    Иголка с ниткой, лампочка в сто ватт...
    Кривой стежок...неловкие заплаты...
    Голгофа "от зарплаты - до зарплаты"
    Банальней, чем "никто не виноват".
    Я сильная...я - та еще...трава...
    Канва... наперсток...только б не заплакать.
    О, только б не заплакать...не запла...

    _^_




    * * *

    Осень зажгла леса на прибрежных склонах.
    Горбится небо, цвета густого чая.
    Алые паруса, в ожиданьи шторма,
    Спущены. Мачты голы. На мачтах - чайки.

    Сетуют рыбаки, собирая снасти:
    "Рыба ушла, а значит - не жди погоды"
    Крохотные кораблики, письма счастья,
    Светлым, сухим дождем, как веслом о воду...

    Листья...родные лица в чужих окладах...
    Лягут на дно, уткнувшись в сырые камни.
    Кто им тогда расскажет о листопадах,
    О теплоходах, венчанных с облаками...

    Редкие, словно зубы бомжа, туристы,
    Больше не ломятся в бары и дискотеки.
    Я без тебя состарилась лет на триста...
    Карлсон, спугнув синицу с айвовой ветки,

    Вывалился в окно. Прожужжал пропеллер,
    Словно пчела, издерганная предзимьем.
    Если б не тминно-яблочный встречный ветер,
    Я бы, назло тебе, отрастила крылья.

    _^_




    * * *

    Снег противопоказан проводАм
    И прОводам. Сочится год дракона
    Подтаявшей сосулькой. Чехарда
    Землистых ликов...мутная слюда
    Течет из глаз покинутых вагонов.
    Вокзальный полусплин...полубардак...
    Бежит пацан. Спроси его - куда?
    Он не ответит. Лысая ворона,
    Прожорливая ябеда - беда,
    На призраков, вмерзающих в перроны,
    Таращится. Слетелись поезда,
    Учуяв след драконьего хвоста,
    Крапленого небесной манной?... Манкой?

    Метелью убаюканный состав
    Качается на нитке полустанков.

    Зима благословила ледостав.

    Убогое купейное тепло...
    Короткий спуск, сбегающий под рельсы...
    Я вспыхну на неоновом табло
    Задержкой всех невыполненных рейсов.

    В оглохшем зябком тамбуре вдохну
    Прокуренный, студеный, колкий воздух.
    Воронами исклеванные звезды
    Прихвачены морозом. Мне б одну
    Сорвать...стоп-кран? Сорваться...все равно...
    От всех присущих миру одиночеств,
    По - заячьи петляя между строчек.
    Как много снега выпало...как мно...

    _^_




    * * *

    Странно, ночью проснувшись, почувствовать правую дату...
    Словно правую руку. Антенны сутулый треножник
    Оком мертвой форели глядится в окно виновато.
    Он - один из немногих, кто знает, что я - подорожник.

    За разбитыми фарами осени - обморок вьюги,
    Убеленный мечтой о немного подтаявшем снеге,
    О сугробе, воздушном, как облачно - рисовый пудинг,
    О прострелянном стаями птиц облепиховом небе

    В хрупкой траурной рамке предгорий, допивших остатки
    Золотушного солнца. Темнеет резной подстаканник
    На столе, где початая банка с консервами "Chatka"
    Неопрятно блестит на льняной отутюженной ткани.

    Я - за печень трески, за любовь, что - до рвоты, "до гроба",
    За прилипшие к скатерти крошки ванильных пирожных,
    За больную миндальную ветку в перчатке озноба,
    За приложенный к содранной в детстве ступне, подорожник...

    Отдираю тебя от себя, вместе с мясом и кожей,

    Благородный, усталый, родной оловянный солдатик,
    Самый стойкий мой, бедный, упрямый, бесстрашный, ранимый...
    Маяки...обелиски на выцветшей контурной карте
    Теплым светом встречают друзей, проносящихся... мимо.

    Мы - сиамские. Нас разделяют... терпи - без наркоза
    Узловатые вены Гольфстрима... кресты "неотложек"...
    Самолет расправляет над городом крылья стрекозьи
    Прежде, чем развороченным брюхом примять подорожник.

    Ах, что делать...что делать...капризы нелетной погоды...
    Оловянная грудь в орденах...безутешная осень -
    В обездоленном выдохе, сухо царапнувшем воздух,
    Отрывающий птиц от парома с отрубленным тросом.

    Странно, ночью проснувшись, почувствовать правую дату...
    Странно, ночью проснувшись, почувствовать...
    Странно, ночью проснувшись...
    Странно, ночью...
    Странно...

    _^_




    * * *
      Я вернусь когда - нибудь туда,
            Где еще все молоды и живы...

    Опаздываю к чаю, как всегда.
    Мне надоело слушать про Хусейна,
    Про взорванные кем-то поезда...
    Зевнув, качнулась первая звезда,
    На ниточке легко: туда-сюда,
    Осев пыльцой на бортике бассейна.

    Сквозь слезы улыбается Пьеро,
    Мне, горько-ясновидящей, как Ванга,
    Мальвине над колодою Таро,
    И месяца Адамово ребро
    Скользит над светлым призраком Досанга*,

    Над стойбищем шезлонгов в форме "S",
    Где я пригрелась с томиком Ремарка,
    Над Лондоном, нездешним солнцем Кларка**,
    Сияющим со снимков МКС.

    Подводит вечер: брови угольком?...
    ЧертУ?...Под монастырь? Или - к постели?...
    К непрочной, хрупкой магии пастели,
    Над ломкой тенью старенькой качели,
    Летящей деревянным мотыльком,
    В деревню...к маме...в те еще апрели.


    * Досанг - крохотная деревенька под Астраханью, моя "малая родина"
    ** Снимки ночного Лондона, сделанные с МКС, потрясающе красивы,
    будто сошедшие со страниц фантаста Артура Кларка.

    _^_




    * * *
      Капитан, старик благообразный,
      Гладит Смерть по синим волосам.
            Михаил Дынкин

      ...там жители доверчивы и глупы,
      И ветер не раскачивает трупы
      На черных, обгоревших тополях.
            Алексей Ерошин

    Распятье в головах, а за спиной -
    Гигантские обглоданные шпроты,
    Скелеты елей, вязкое пятно
    Подернутого плесенью болота.
    Там филины смеются до икоты
    И, слава Богу, что не надо мной.

    Черней земли - точеные черты
    Торчащей из угла посмертной маски.
    За то, что мы горды, как монегаски,
    За то, что мы живучи, как скоты,

    Нас высекут на псарне. Я - умру.
    Ты будешь жить, мусоля, год за годом,
    Подъеденный романтикой исхода,
    Огрызок пуповины. На ветру
    Подтаявший сугроб - гниющий труп,
    Сочится темной жижей. В переходах -
    Толкаются, меняют, продают,
    Ругают: кто реформы, кто - погоду
    Под оком окон, в радужных разводах,
    Давно не мытых. К празднику - протрут.
    Над призраком цементного завода-
    Седая пыль со снегом...поутру
    Угарный дух зимы - заложник труб
    Ползет по венам узких дымоходов

    Куда-то, вверх...небритая щека
    Штакетника. На вспененной кровати,
    Под флагом крепдешинового платья
    В горошек...я люблю Вас, Океан...
    А Вы?...а я...простите, что некстати...
    Бесстрашные, как львы, морские тати,
    В пути, да не оставит их Создатель
    Своею мило... мрачен капитан.
    Покрытые рапой обломки скал -
    Двоюродные каменные братья
    Тому, над кем сомкнулись облака,
    Подрезанные крошечным распятьем,

    Впечатанным в ладонь...

    _^_




    * * *

    На доски покосившейся скамьи
    Легла июля теплая ладошка.
    По - стариковски, тополь у окошка,
    На солнышке пригрелся...И дорожку
    Прилежно протоптали муравьи:
    По дереву..., по венам..., "понарошку",

    А не "взаправду", в кронах тополей,
    По нотам в Лету канувшего детства,
    Играет ветер сбивчивое скерцо,
    Созвучное с дыханием полей.

    В проеме равнодушного окна
    Белеют занавески - недотроги.
    В моей авоське: полдень..., тишина...,
    Терпенье..., муравьиные дороги...,

    Тепло древесной высохшей коры,
    Шершавой, словно бабушкины руки...
    Взрослеют дети...Подрастают внуки...
    Разлуки?...- Перебьемся..., до поры.

    Уставшие, стихают голоса.
    Послушно льнут к земле густые тени.
    Все круче ветхой лестницы ступени...
    Но - ближе, с каждым шагом, - небеса.

    _^_




    * * *

    Радугами мыльных пузырей
    Поманило детство ниоткуда...
    На столе расставлена посуда.
    Полдень копошится у дверей.

    На ветру полощется белье,
    Словно паруса из сказки Грина,
    Потолка убогая лепнина...
    У камина - папино ружье.

    Я в тазу купаю облака...
    Под рукой - пластмассовая рыбка.
    Юной мамы светлая улыбка
    Так непостижимо далека...

    Плачу. Мыло капнуло в глаза.
    Тру их покрасневшею ладошкой.
    Вьется виноградная лоза.
    Жмурится лениво чья - то кошка.

    Загремело старое ведро.
    Зачерпнула воду из колодца
    Бабушка, разбрызгивая солнце,
    Превращая золото - в добро.

    Загорают банки на плетне...
    Только показалось почему-то:
    Дольше века тянется минута,
    А кино - совсем не обо мне.

    _^_



© Елена Бондаренко, 2005-2024.
© Сетевая Словесность, 2005-2024.




Словесность