Заблудший сталкер в зоне отчуждения
Устало брел, судьбу свою кляня,
Счастливым быть – совсем не преступление
И можно жить, кого-то не виня –
Супругу ли, профессора ль с писателем,
Систему мира, обстоятельств гнёт
И можно жить, не став в душе предателем,
Не говоря: "другим же вот везёт".
Что есть – то есть, отсыпано без меры нам –
Кто сколько примет!? – зло и благодать,
А что уж с этим сделать мы намерены,
Решит не бог, а нам лишь выбирать.
Вся в паутине комната заветная,
Войди в нее и верный сделай шаг,
Жизнь – вариантов множество несметное,
Но ты иди, сказав: "Да будет так!"
Сгущаются силы грозные
И грязь отовсюду льют,
А я становлюсь несерьёзнее
И песню негромко пою.
О чём же пою – кто-то спросит –
Да так...напеваю о том,
Как зайцы травинушку косят...
Как трудно быть черным котом...
Не то чтобы мне безразлично все,
Но грусть ведь не лечит хандру,
В кармане немного наличности,
Но в бедности я не умру.
Владею другими богатствами –
Умением петь и пахать
И от того мне и радостно,
И радость не стырит тать.
Много у меня, у дурака:
Осень есть и небо, и река
С серою холодною водой,
Чистый лист бумаги под рукой.
Есть друзья – немного, но не суть,
Есть покой и он зовётся "путь"
Тишина и пачка сигарет
И душа, идущая на свет.
Много есть, всего не перечесть:
Чужды равно мне и месть, и лесть,
Не подобострастен, не спесив
И, на удивление, все жив.
Осень. Жёлтый лист летит к земле
Словно на небесном корабле,
Затонувшем в небе октября.
Я живу. Наверное, не зря.
И жизнь, как смерть, и отдых, как работа,
И в голове какая то фигня,
И ничего на свете неохота –
Такая вот рутина у меня.
Как на расстрел, иду я на работу
И, как на казнь, иду с неё домой,
Пишу стихи – признанья идиота,
И манит, словно счастье, мир иной.
Ни мертвый, ни живой завис в пространстве,
Не вакуум, не воздух – пустота,
Всегда один – хоть в этом постоянство
И нет душе покоя ни черта.
Осенний воздух – словно исцеленье,
Пока дышу тобою – я живу,
Кладу, как шелк, свои стихотворенья
На мирозданья грубую канву.
От щедрот соловьиного бога
Мне досталось умение петь
Незатейливым искренним слогом
О добре, побеждающем смерть.
О любви, что рождается где-то
В добром сердце, стремящемся ввысь,
Щедро сыплет мне в душу куплеты
Добрый бог, прославляющий жизнь.
Соловей – неприметная птица,
Не копается в пашнях, как грач,
Как орёл, к облакам не стремится,
Наш башкирский простой сандугач*.
Память вечна. Мне много не надо,
Мне не снятся богатства во сне,
Сквозь века мне вернётся наградой
Соловьиная песнь обо мне.
Я – ваш противовес, я – антипод,
Ведь кто-то должен быть со знаком "минус",
Не потому ль давно во мне живет
Стремление продать себя на вынос?
Я – белый ворон в стаде гопоты,
Я – Вечный Жид для вас, живущих с толком,
Я говорю со временем на "ты",
И вызываю страх и кривотолки.
Моя печаль – клеймо, но дело в том,
Что я клеймился собственною волей,
Я – неба раб и горд своим ярмом
И не скорблю, распахивая поле
Для новых жатв, что мне не увидать,
Для новых слов, что сказаны не мною.
Я – зеркало, я должен отражать,
Но я доволен выбранной судьбою.
В месте слияния рек Ашкадара и Белой,
Там, где сплетаются струи стремительных вод,
Как онемевшие слёзы с ветвей индевелых,
Ветер ольховые шишки роняет на лёд.
И невдомек нам, одетым в тулупы и пимы,
Вечно спещащим, ворчащим на лютый мороз,
Сколько снежинок в эти холодные зимы
Созданы были из кем то непролитых слёз.
В месте слияния рек Ашкадара и Белой
Да и повсюду – зима, холода и пурга,
Снова слезинки деревья роняют несмело,
Чтобы от их чистоты засияли снега.
Когда закончится поэзия,
Когда умолкнут небеса,
Когда скользнет по коже лезвие
И онемеют образа,
Когда затихнет изначальная
Во мне симфония любви,
Когда слова необычайные
Устанут жить в моей крови,
Когда нелепицей окажутся
Мои угрюмые стишки,
Когда в узлы надежды свяжутся
И станут видными грешки,
Когда поля накроет дымкою
И станет горькою вода
Уйду бродягой-невидимкою
В страну, где не был никогда.
В страну, где солнце не кончается,
Где нет заката – лишь рассвет,
Где жизнь моя лишь начинается
И в ней ни сумрака, ни бед.
В страну, где небеса лазоревы,
Где есть надежда и мечта,
В страну, где жизнь не опозорена
Заменой идолом Христа.
Андрей Бычков. Я же здесь[Все это было как-то неправильно и ужасно. И так никогда не было раньше. А теперь было. Как вдруг проступает утро и с этим ничего нельзя поделать. Потому...]Ольга Суханова. Софьина башня[Софьина башня мелькнула и тут же скрылась из вида, и она подумала, что народная примета работает: башня исполнила её желание, загаданное искренне, и не...]Изяслав Винтерман. Стихи из книги "Счастливый конец реки"[Сутки через трое коротких суток / переходим в пар и почти не помним: / сколько чувств, невысказанных по сути, – / сколько слов – от светлых до самых...]Надежда Жандр. Театр бессонниц[На том стоим, тем дышим, тем играем, / что в просторечье музыкой зовётся, / чьи струны – седина, смычок пугливый / лобзает душу, но ломает пальцы...]Никита Пирогов. Песни солнца[Расти, расти, любовь / Расти, расти, мир / Расти, расти, вырастай большой / Пусть уходит боль твоя, мать-земля...]Ольга Андреева. Свято место[Господи, благослови нас здесь благочестиво трудиться, чтобы между нами была любовь, вера, терпение, сострадание друг к другу, единодушие и единомыслие...]Игорь Муханов. Тениада[Существует лирическая философия, отличная от обычной философии тем, что песней, а не предупреждающим выстрелом из ружья заставляет замолчать всё отжившее...]Елена Севрюгина. Когда приходит речь[Поэзия Алексея Прохорова видится мне как процесс развивающийся, становящийся, ещё не до конца сформированный в плане формы и стиля. И едва ли это можно...]Елена Генерозова. Литургия в стихах - от игрушечного к метафизике[Авторский вечер филолога, академического преподавателя и поэта Елены Ванеян в рамках арт-проекта "Бегемот Внутри" 18 января 2024 года в московской библиотеке...]Наталия Кравченко. Жизни простая пьеса...[У жизни новая глава. / Простим погрешности. / Ко мне слетаются слова / на крошки нежности...]Лана Юрина. С изнанки сна[Подхватит ветер на излёте дня, / готовый унести в чужие страны. / Но если ты поможешь, я останусь – / держи меня...]