ТАМ ГДЕ СВЕТИТСЯ И ТЕЧЕТ...
* * *
Сам собою рождается смерчик,
Будто влаги невидимой ток,
Он с бумагами крутит, как сметчик,
Сквозь июльского дня кипяток.
В школе школ на горе Соколовой
Все в халатиках возле тисков -
Утомительный, пустоголовый,
Ты зарыт, как Саид средь песков,
Сухо ложечку к краю придвинув,
Чай глотаешь и смотришь часы.
Пусть взорвется немедленно мина,
Пар, покинувший точку росы,
Сам собою уже не вернется,
Станет чем-нибудь вроде воды.
Будет вспышка, как белое солнце,
На уроке с названьем "труды".
_^_
* * *
В среду пишется хуже всего,
На три делится все без остатка.
Есть у ходиков тайный завод
И торговая точка с палаткой,
Там и купишь себе звонаря
И учителя с мерным диктантом,
Замирающим, только заря
С накрахмаленным розовым бантом
Возвращается. В среду трудней
Разгоняться, как с горки на лыжах,
Вспоминать про нули трудодней
В честном зеркале с ложною грыжей
Из страны невозможных чудес
Беглым кроликом с кличкой Вергилий
В пух и перья летающим без
И намека на хилые крылья.
Вот и кукиш тебе, череда
Дней унылых поры не прекрасной!
В среду легче сказать себе "да",
Растворясь в отраженье согласном.
_^_
* * *
За город выходишь, и тут же Москва
С медведем цыганским, и в носе кольцо,
С гигантским шмелем, поднимающим пыль,
А жирным таким, что винты устают -
И плавает на самотяге ночей.
За город - и кладбище следом за ним.
Сокровище - в теплой, как водка, земле.
В сторожке, где библиотекарь живет,
Никто и не слыхивал об отпусках
(Никто еще не возвращался с югов).
За городом есть теплотрасса в степи,
По ней и течет, разъедая трубу,
Впадая в Каспийское море, река,
Там сказочку для уцелевших крестьян
Морзянкой стучат разводные ключи.
_^_
* * *
Нашпигована звездами, как изюмом,
Тишина в экранчике голубом,
Фотосессия с четырехкратным зумом,
C диафрагмой, вышитой на любом.
Сквозь лимон, нарезанный на кружочки,
Волны света льются в стакан двора.
Крупно ежится гулкая, словно бочка,
Разграфленная каменная кожура.
_^_
* * *
Снег миксером взбивается до пены,
Свет бисером - и мечется по стенам.
Автомобили лают, как гиены.
И кажется, давно пора на сцену.
Приди, как дворник, расчищать завалы,
Исследовать, сортировать запасы,
Для выборов, как из партийной кассы,
Студентов собирающий ползала.
Снег носится вокруг, как угорелый,
В пейзаже поправляя опечатки,
В оглохшую строку мешая белый,
В какой-то хаотической чечетке
Признанье выбивая у брусчатки...
_^_
* * *
В Нижнем на площади - марш несогласных,
В Верхнем на облаке - сон золотой:
Белые слева, а справа за красных
В очередь встали за чистой водой.
Что тебе ангельский лик на знаменах,
Холод от крыльев у них за спиной?
Дети идут по аллеям влюбленных,
Пахнет паленым и ножкой свиной.
Это весна начинает бороться
С плесенью вовремя сгнившей зимы.
Жди теперь ласточек в снах краснофлотца,
Долгой дороги, казенной тюрьмы.
_^_
ЗЕЛЕНЫЙ ОСТРОВ
1.
Мутная, как деревенская водка,
Волга качает рыбацкую лодку.
Остров зеленый гниет у корней
Ивы, где трупики фауны местной,
Женщина в позе лежит интересной,
Словно музей впечатлений о ней.
Сверху печет, а у пяток прохладно.
Парус белеет под облаком ватным.
Сытая мушка сидит на виске,
След зарастает во влажном песке.
Все это признаки, хуже - симптомы.
До девяти переправа с Затона,
Солнце шипит на экране цветном,
Ночь, словно нефть, набухает пятном.
2.
Говорят, приезжали сюда москвичи,
Говорят - не нужно никакого Сочи,
Говорят - рыбалка здесь такая, что
Только выйдешь и...
Словно мертвая пасека,
Маленькие дома.
А внутри - лохмотья обоев,
Вывинченные лампочки,
Бутылки, пластиковые стаканы,
Одноразовые вампиры.
Говорят - была бы моя воля!
3.
Нефтяные журавлики пили досыта.
По песку на одной ножке -
Одна здесь, а другая там
Отстегнулась, потерялась.
Аукает Аленушка,
А в ответ ей сторож с волкодавом.
_^_
* * *
Застегивая молнию у горла,
До горизонта тянется состав.
Пейзаж в окно заглядывает голый,
От холода стесняться перестав.
На мимо пробегающем бараке
Огнеупорным красным кирпичом
Рабочие выкладывают знаки,
Когда фонарь заденет их плечом.
Там во дворе за сеткою колючей,
В непроходимой вязкой тишине,
Уже овчарка набухает тучей
И лаем разрешается во сне.
Луна висит поломанной игрушкой,
А поезд перемалывает мост.
Деревьев освежеванные тушки
Повешены зимой на крючьях звезд.
_^_
СКАЗКА
В отдельно взятом городе живая,
Как кукла, словно экспонат музея,
Спит под стеклом тяжелым, а снаружи
Замок с печатью на дверях висят,
Уж тыщу лет лежит в амбарной книге
Засушенной между страниц, как будто
До адресата не дошло посланье...
Однажды ночью деревянный мальчик
Свой длинный нос засунет не туда -
Цветок рассыплется, замочки и печати
Вдруг расстегнутся, - в синих бигудях
И молниях пред ним предстанет ангел.
_^_
* * *
Боярышником на спирту
Слетела бабочка в огонь.
Краеугольный гастроном
Тебе показывает сны,
В которых он теперь - кафешка
Для двух забавных обезьянок.
Зима с изнанки - та же осень,
Сквозит в аквариума щель,
Там рыбка без воды подохла.
А ты зашел, чтоб выпить кофе
Ненастоящего, как смерть
От нерастаявшей сосульки.
_^_
* * *
Облако стоптанным каблуком
Войлочной стелькою из шинели -
Пар из ноздрей, треугольник неба
С чашей воды над курчавой тенью, -
Стучится в твердь,
Протирает стекла.
Соломка колет сквозь мешковину.
Облако сломанным фотоснимком,
Так себе игрушка кому-то...
Я приеду в пятницу, хорошо?
_^_
* * *
Сквозь пену мыльную щетина,
Пучок травы сквозь первый снег,
Слой старой краски на картине.
Из Святослава печенег
Пьет и не ведает соблазна
Разрушить или соблюсти.
Ночь на заре уходит в красном
Одетая, как травести.
_^_
ЮЖНАЯ ГРОЗА
Ночного города навстречу
Из горла выползли жуки.
Горят и потухают свечи,
Как маленькие маяки,
Когда для чайки-альбиноски
Мгновенным зреньем из-за туч
На пешеходные полоски
Штрих-код раскладывает луч.
_^_
* * *
Дом щетиною антенн,
Небо ласточками низко,
Силу черпает Антей -
Земледелец в зоне риска,
Дождь, щекочущий песок,
Вождь, сминающий фуражку,
Древа слизывает сок,
Раскачавшись на подтяжках, -
Проникает в кровь и плоть
Капельно-воздушным ходом,
В облаках перед народом
Сон пытаясь побороть.
_^_
ВТОРНИЧНЫЕ СТИХИ
1.
Ниточки летают на свету...
Слово, как известно, - воробей,
Вообще-то странненький пират:
Фенечки, наколочки, привет!
Черная жемчужина внутри,
Чем чужая женщина раз-два...
Вот и не связали пару слов,
Зацепились острыми глазами,
Фыркали, как две огромных кошки,
Искорки пускали, как в кино.
2.
В предсердие вонзился колышек,
Подкладка пиджака без крылышек.
В штанах такие облака,
Что жди грозы.
_^_
* * *
Съехала крыша, оставив хлам.
В комнате тихо цветет буфет.
Тени расставлены по углам
С детской обидой на божий свет.
Сквозь паутину на чердаке
Варит привычное котелок,
И медицинское вдалеке
Облако отрывает клок,
Чтобы прижечь строевой глагол,
Дабы не снился ему столбняк.
Пареный мозг, оставаясь гол,
В луже закатных стихов обмяк.
_^_
* * *
В прохладном офисе за дверкой
Попалось облако в сачок,
Как сослуживица с примеркой,
Забыв закрыться на крючок,
В обратном синусе за шторкой
В зеркальном смысле бытия,
Как мышь, ныряющая в норку...
Что, собственно, увидел я? -
В прошедшем времени за стенкой
Смешок, растаявший снежком,
Рукой прикрытые коленки,
Под стол гулявшие пешком.
А голуби летают мимо
В своих просторных кимоно.
Волшебный голос Джельсомино -
По телевизору кино.
Все взорвалось, но уцелело,
Протухшей рыбою молчит.
И слово, превратившись в дело,
Наощупь движется в ночи.
_^_
* * *
В автобусе желтом по мертвым полям
Трясутся, в ознобе прижавшись к стеклу,
В прозрачных деревьях кусты по краям,
Как будто они проглотили иглу.
Но чавкает глина и выплюнет кость,
И рыба в холодной плывет вышине,
Перчатки без пальцев повесив на гвоздь,
Она - как кондуктор на этой войне.
Не больно, не страшно смотреть в пустоту.
А лампа коптит, выгорая на треть,
А месяц бессменно торчит на посту,
На звезды свои продолжая смотреть.
В автобусе желтом, как зайцы, сидят,
Поют "Наутилуса" в черном окне.
Их завтра крестьяне найдут и съедят,
Их сварят с картошкой в январском огне.
По мертвым полям набирая разбег
Сквозь город, который растаял как дым,
За рыбой, глотающей облачный снег,
Они возвращаются к звездам своим.
_^_
* * *
Лев выходит из солнечных шкур,
Пятна листьев лежат на траве.
А на входе в заброшенный парк
Архитектор поставил себя
В бледном гипсе с ружьем духовым,
Над гипофизом скальпель дрожит.
Лев сквозь камень идет из пещер,
В решето превратившийся сад.
День, проделанный в этой стене,
Сквозь оплавленный край позабыл
Жирной ласточкой перевалить.
А теперь возвращаем его,
Как часы повернув, и песок
Ровно столько же мимо течет.
Лев - на улице, что умерла.
Только храбрый с обрезом шериф
И стаканчик из белых пластмасс
На бумажной тарелке с китайской
Злой морковкою зайчиков смелых,
Как останки пиров Валтасара.
_^_
* * *
Бегут по небу облака
Не кучевые, вроде дымки:
Сны человека-паука
О человеке-невидимке.
Карабкаться, арканя твердь,
Любимое для них занятье.
Одно из них - почти как смерть,
Другое - как противоядье.
Растают, в ласковой возне
Опутав небо липкой сетью.
А после них бывает снег,
Как что-то сладкое на третье.
_^_
* * *
В перспективе виден пароходик,
Это данность! - хором говорят.
На военной службе брат Мефодий,
Чтоб потом вернуться в Цареград.
Кто щеглом рассыпался в наборе,
Кто воды набрал в упрямый рот...
Лед, как мрамор, над Хвалынским морем,
И река вписалась в поворот.
В Новый год салаты и салюты,
Гость полночный, мертвая вода.
Выпей за здоровье их цикуты,
Завтра не наступит никогда.
Жаренный петух давно ощипан
И на человека не похож.
В горле из простуженного сипа
Вьет гнездо предпраздничная ложь.
_^_
* * *
В свалившемся на голову наследстве
Который день копается зима:
Бездумно продолжает ручейки
Чернильных лужиц, варит свой кулеш
Из листьев и растаявшего снега -
То кошку дохлую с дороги подберет,
То голубиных перышков добавит,
Попробует и палочкой мешает.
А на проспекте между тем лотки
С китайским дождиком
и звезды, и шары.
Здесь вечерами щелкают петарды,
Бывает небо вспыхнет фейерверком
И кланяется, подобрав цветы.
Кто празднует бенгальские огни,
Кто имя бога составляет из
Оберток целлофановых, хлопушек,
Распоротых пороховым зарядом.
Из брюха вместо крови конфетти
Течет незамерзающей рекою,
Лечебницу минуя у моста.
А что зима? - рассеяно глядит
И на затылке трогает косичку,
Сморкаясь на потеющий асфальт,
Всем видом говоря: еще не время...
_^_
* * *
За базар ответит его держащий
Бригадир на стрелке перед бойцом.
Им поклон отвешивают нижайший
Зелень в ящике с огурцом.
За позор ответит наемный тренер,
Перелетной птицей зимуя тут.
Все, что движется, в результате трений
Обрушается в пустоту.
За простой решает его оценщик,
Сколько вешать в граммах прикинет сам,
Поднимая тост за прекрасных женщин,
Обращается к небесам.
Там и ждут его, не смыкая очи,
И в таблички вносят последний счет
За хрустальной чашей у края ночи -
Там, где светится и течет.
_^_
|