 |
|
БЫЛОЕ БЕЗ ДУМ
По выходным Слава Бочаров больше всего любил гостить у дедушки и бабушки. Они еще спали, когда часов в семь утра он пробирался в их постель, ложился между и начинал шалить. Его не гнали. Его щекотали. Дедушка нарочно шумно пускал газы, веселя Славу и возмущая бабушку. Однажды спрятал под кровать заграничный "мешочек смеха", который вдруг истошно хохотал, если включить. Бабушка хваталась за сердце. Дедушка тоже.
Иногда Славе бывало у них страшновато. Среди ночи ему привиделись на люстре три косматые обезьяны, и люстру пришлось завешивать газетой. А у кровати встал медведь в рубахе из сказки "Два клёна". Прикрыли одеялом.
Славу кормили сырниками и кашей.
Уже изрядно повзрослевший, он вдруг ощущал себя очень маленьким и просился на горшок, который хранился, как все в этом доме. Ему не давали. Не совали и газетного листа, чтобы довывалилось остальное. Вокруг не было никого. Он уже был директор завода и жил отдельно, один. Ему исполнилось пятьдесят, а дедушке и бабушке - немного больше.
И Слава Бочаров, навещая их, начал воровать. Он не был ни Плюшкин, ни клептоман. Крал он по мелочи: бабушкины часики, дедову юбилейную зажигалку. Монетки. Книжки. Иногда что побольше - вазу или ковер.
- Куда подевался ковер? - недоумевала бабушка.
Дед дремал.
Слава тем временем укладывал ковер в багажник. Были случаи, когда поместились и торшер, и статуэтка с русалкой - ночник.
- К нам кто-то ходит, - дрожала бабушка.
- Сама все ложишь не туда, - огрызался дедушка. Но стремянкой озадачился и он. Походили, поспрашивали - все свои, дверь на замке.
Через пару дней дедушка плюнул.
Тем временем пропадала посуда: тарелки, сковородки, старые кастрюли эпохи Сашиных каш. Все у него дома становилось родным, как в былые времена. Даже роднее, так как сырники он не любил. Он сильно сожалел об играх и игрушках, их раздали. Однажды набрался наглости, чужим голосом вызвал стариков в собес и пригнал грузовик. Вывез буфет с посудой, книжный шкаф с сочинениями советских писателей и картину в раме с оленями на водопое.
Славин дом превращался в Дом.
Новые вещи - холодильник, телевизор, телефон - его не интересовали. Этому полиция удивилась. Она завела дело, да так и не закрыла.
В один прекрасный день заменили люстру, на лучшую.
Потом бабушка с дедушкой пошли за пенсией, а грузовик разгрузил комнату в смысле знаменитой кровати, сохранив два дивана.
Пропали трюмо, семейные фотографии в рамках, три табуретки.
Приглашенный экстрасенс выкатал на яйцо, разложил карты и заявил, что дело очень плохо и потребует серьезных расходов.
Слава Бочаров пристально следил за здоровьем старичков, измерял давление и сахар, пичкал сердечными и успокаивающими таблетками. Не сильно они и горевали.
- Войну-то пережили! - напоминал дедушка.
Местами Слава отдирал куски древних обоев и устраивал дома инсталляции. Снимал дедушку с бабушкой на видео, на память, монтировал маленькие фильмы с веселой музыкой из их любимых передач.
Кое-какие браслеты и кольца он надевал, похвалялся, показывал альбомы редким гостям. Однажды бабушка с дедушкой приковыляли к нему и ахнули.
- А кому я живой? - вызывающе бросил он. - Я один. - Я помню, как наложил в этот кувшин и вы ко мне мчались с газетой. Обезьян на люстре, медведя у кровати. Не станет меня - кто вспомнит? Кому все это нужно? Ведь вы всего этого с собой не возьмете, но и мне оно незачем. Мне нужны вы.
Но вот пожить в родном он толком не сумел. В пятьдесят один год Слава Бочаров пришел с работы домой и сел за стол почитать газету. Там его хватил удар. Он не сумел не то что дверь отпереть - бригаду вызвать. Только мычал. Бабушка и дедушка сами приехали к нему, обеспокоенные молчанием, и принялись мыть его и застирывать белье.
Пошли за горшком.
Бабушка сильно ругалась, потому что дедушка был снова пьян и успокаивал внука, как пятьдесят лет назад:
- Заживет!
И дул на больные места.
февраль 2017
© Алексей Смирнов, 2017-2019.
© Сетевая Словесность, публикация, 2017-2019.
Орфография и пунктуация авторские.
НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" Владимир Спектор: "Жизнь была еще вся впереди"... [Все хотели домой. В мирную жизнь. Которая была ещё вся впереди...] Ирина Жураковская: Михайловна [Через какое-то малое время Федька просочился через всю эту закрытость больничную и спрятался в тёмном углу под кроватью. Он впервые вышел из дома. Михайловны...] Николай Милешкин: Конечная, как и всё [станция "Юго-Западная", / конечная / / как и всё] Татьяна Костандогло: Венок сонетов [И макромир томится в микромире, / А будущих планет бессмертный хор / Лишь с теми заключает договор, / Кто Музу прописал в своей квартире...] Виктор Афоничев: Хождение через три границы или воспоминания о Советском Союзе [В те годы если и происходили случаи надувательства, то это исходило от отдельных элементов, относившихся к категории несоветских. О, славные времена...] Литературно-критический проект "Полёт разборов", 30 июня 2019 [Стихи Николая Милешкина рецензируют Евгения Риц, Татьяна Грауз, Мария Маркова, Валерий Отяковский.] Ольга Вирязова: Золотая муха памяти и отвращения [Море к тебе спешит, / выпрашивает подачки: / фантики, косточки, стаканчики, / отворачиваешься - берёт само...] Владимир Спектор: Эпоха непонимания [Завтрашний воздух - в отсеках стальных облаков, / Завтрашний мир - как дыханье воздушной эскадры. / Завтра узнаем, возможно, расскажет Песков, / ...] Читайте также: Владимир Алейников: В семидесятых | Галия: Мышиный горошек | Анна Долгарева: Утопия (оммаж компьютерной игре "Мор.Утопия") | Михаил Зиновкин: Привкус железа | Александр Немировский (1963-1986): Мы пришли, вы нас звали | Светлана Пешкова: Тринадцать писем | Айдар Сахибзадинов: Обгон: и Казанские вруны | Наталья Стеркина. Поцелованный ветром | Алексей Борычев: Оранжевый уют | Сезариу Верде, Лирика | Максим Жуков: За Русский мир | Соэль Карцев: Истина | Александр М. Кобринский: Версия гибели Домбровского | Елена Крадожён-Мазурова. Легче писать о мёртвом поэте?! Рефрен-эпифора "... ещё живой" в стихотворении и творчестве Сергея Сутулова-Катеринича | Ян Пробштейн: Из книг "Две стороны медали" (2017) и "Морока" (2018)
|