Так любовь необорима,
Нетерпеньем хороша,
Если ты проходишь мимо,
Юбкой шелковой шурша.
По какой такой причине,
Что влюбленным невдомек,
На крючок попал в пучине
Сердца шустрый окунек?
на безымянной высоте
где мы невольно оказались
нет мы друг друга не касались
но жарились и извивались
как угри на сковороде
слов отлетевшая листва
напрасно шлёпалась под ноги
но изнутри меня едва
не разорвали бандерлоги
желанье смять тебя в руках
упырно высосать упорно
всю робость девичью и страх
чтоб мне всю ночь была покорна
но я телился и мычал
то зажигался то молчал
то битый час тянул резину
патруль мигалкою сверкнул
электровоз во тьме икнул
и месяц осветил дрезину
но вот закончились слова
и отвинтилась голова
и неожиданно упала
мой поцелуй был смел и груб
я в темноту раскрытых губ
вонзил пылающее жало
когда утих призывный гул
ты выдохнув сказала то-то ж
и долго сок из нас тянул
луны трёхмесячный зародыш
я падал в тебя топором тук-тук-тук
как эхо мне вторило сердце
но ты вырывалась из сомкнутых рук
наверно в изломах окружий и дуг
была потаенная дверца
березовым соком древесной смолой
тебя я опаивал мрачный и злой
но ты и тогда ускользала
эх дятел смеялись и ясень и дуб
какой ты на милость скажи лесоруб
таких отродясь не бывало
но я совершал за повтором повтор
и щепки рубил до упада
я падал в тебя как пудовый топор
а ты насмехалась дриада
и лезвие жгла сердцевина твоя
и чуждую плоть отторгали края
теперь я в зазубринах обух разбит
ты каша древесная с перцем
так что же тревожит меня и гнобит
в трухе неудач и опилках обид
любви деревянное сердце
Я помню: безумство сгустилось в "сейчас",
Когда полыхнули мосты за спиной,
И узость пространства, вместившая нас,
Закат оттеснила отвесной стеной.
Я сам надломил нетерпенья сургуч,
Учтивость и такт потеряли значенье,
Я шаял внутри, становился горюч,
И так бы сгорел под искрою влеченья,
Но нервный "межгород" ворвался во тьму,
Ты верной клялась быть навеки ему,
И тут-то прозренья убойная сила
Меня, шандарахнув, в себя возвратила...
Кровавая Мэри, мурена, мурёна.
Я мальчик в залитом зрачке.
Состав отъезжает с пустого перрона,
Кондуктор уснул в мозжечке.
Мы прокляли вместе закон торможенья,
Смеженье в кровавых глазах.
И я опускаюсь в тебя: притяженье
К тебе, моя Мэри - мое пораженье,
Ты снова осталась в тузах.
Кровавая Мэри, мурёнок жестокий,
Под кожанкой черный наган,
Томатного сока густые потёки,
Но пьяные речи глупы, неглубоки,
А сам я - Лимонов-жиган...
Алексей Смирнов: Концерт на карантине[Вот разные рыбы, - благожелательно отмечал господин Лю, шествуя через рынок. - Вот разные крабы. Вот разные гады, благоухание которых пленяет... / ...]Татьяна Грауз. Прекрасны памяти ростки[Татьяна Грауз о самых ярких авторах второго тома антологии "Уйти. Остаться. Жить", вышедшего в 2019 году и охватившего поэтов, умерших в 70-е и 80-е...]Татьяна Парсанова: Пожизненно. Без права переписки[Всё чаще плачем, искренне, как дети... / Всё чаще в кофе льём слезу и виски... / Да кто же знал, что нам с тобою светит - / Пожизненно. Без права...]Ирина Ремизова: За птицей[когда - в который раз - твой краткий век / украдкой позовёт развоплотиться, / тебя крылом заденет человек, / как птица...]Алексей Борычев: Обречённость[Бесполезная пустота. / Кто-то... Что-то... А, может, нечто... / И весна, как всегда, не та. / Беспричинно бесчеловечна...]Братья Бри: Живой манекен[Прежде я никогда не испытывал тяги к игре, суть которой - заманить чей-то разум, чьи-то чувства в сети, сплетённые из слов. Я фотохудожник, и моё пространство...]Наталья Патроева, Юрий Орлицкий. Настоящий филолог, умеющий писать стихи[В "Стихотворном бегемоте" выступила петербургский ученый и поэт Людмила Зубова.]Сергей Слепухин: Блаженство как рана (О книге Александра Куликова "Двенадцать звуков разной высоты")[Для художника на Дальнем Востоке нет светотени. Здесь отсутствие светотени и есть свет...]Александр Куликов: Стихотворения[В попутчики брал я и солнце, и ветер, и тучи. / Вопросами я и луну, и созвездия мучил. / Ответы на травах, каменьях и листьях прочел, / и кто-то...]Максим Жуков: Она была ничё такая[На Пешков-стрит (теперь Тверская), / Где я к москвичкам приставал: / "А знаешь, ты ничё такая!" - / Москва, Москва - мой идеал...]
