Так любовь необорима,
Нетерпеньем хороша,
Если ты проходишь мимо,
Юбкой шелковой шурша.
По какой такой причине,
Что влюбленным невдомек,
На крючок попал в пучине
Сердца шустрый окунек?
на безымянной высоте
где мы невольно оказались
нет мы друг друга не касались
но жарились и извивались
как угри на сковороде
слов отлетевшая листва
напрасно шлёпалась под ноги
но изнутри меня едва
не разорвали бандерлоги
желанье смять тебя в руках
упырно высосать упорно
всю робость девичью и страх
чтоб мне всю ночь была покорна
но я телился и мычал
то зажигался то молчал
то битый час тянул резину
патруль мигалкою сверкнул
электровоз во тьме икнул
и месяц осветил дрезину
но вот закончились слова
и отвинтилась голова
и неожиданно упала
мой поцелуй был смел и груб
я в темноту раскрытых губ
вонзил пылающее жало
когда утих призывный гул
ты выдохнув сказала то-то ж
и долго сок из нас тянул
луны трёхмесячный зародыш
я падал в тебя топором тук-тук-тук
как эхо мне вторило сердце
но ты вырывалась из сомкнутых рук
наверно в изломах окружий и дуг
была потаенная дверца
березовым соком древесной смолой
тебя я опаивал мрачный и злой
но ты и тогда ускользала
эх дятел смеялись и ясень и дуб
какой ты на милость скажи лесоруб
таких отродясь не бывало
но я совершал за повтором повтор
и щепки рубил до упада
я падал в тебя как пудовый топор
а ты насмехалась дриада
и лезвие жгла сердцевина твоя
и чуждую плоть отторгали края
теперь я в зазубринах обух разбит
ты каша древесная с перцем
так что же тревожит меня и гнобит
в трухе неудач и опилках обид
любви деревянное сердце
Я помню: безумство сгустилось в "сейчас",
Когда полыхнули мосты за спиной,
И узость пространства, вместившая нас,
Закат оттеснила отвесной стеной.
Я сам надломил нетерпенья сургуч,
Учтивость и такт потеряли значенье,
Я шаял внутри, становился горюч,
И так бы сгорел под искрою влеченья,
Но нервный "межгород" ворвался во тьму,
Ты верной клялась быть навеки ему,
И тут-то прозренья убойная сила
Меня, шандарахнув, в себя возвратила...
Кровавая Мэри, мурена, мурёна.
Я мальчик в залитом зрачке.
Состав отъезжает с пустого перрона,
Кондуктор уснул в мозжечке.
Мы прокляли вместе закон торможенья,
Смеженье в кровавых глазах.
И я опускаюсь в тебя: притяженье
К тебе, моя Мэри - мое пораженье,
Ты снова осталась в тузах.
Кровавая Мэри, мурёнок жестокий,
Под кожанкой черный наган,
Томатного сока густые потёки,
Но пьяные речи глупы, неглубоки,
А сам я - Лимонов-жиган...
Сергей Слепухин: "Как ты там, Санёк?"[Памяти трёх Александров: Павлова, Петрушкина, Брятова. / Имя "Александр" вызывает ощущение чего-то красивого, величественного, мужественного...]Владимир Кречетов: Откуда ноги растут[...Вот так какие-то, на первый взгляд, незначительные события, даже, может быть, вполне дурацкие, способны повлиять на нашу судьбу.]Виктор Хатеновский: В прифронтовых изгибах[Прокарантинив жизнь в Электростали, / С больной душой рассорившись, давно / Вы обо мне - и думать перестали... / Вы, дверь закрыв, захлопнули окно...]Сергей Кривонос: И тихо светит мамино окошко...[Я в мысли погружался, как в трясину, / Я возвращал былые озаренья. / Мои печали все отголосили, / Воскресли все мои стихотворенья...]Бат Ноах: Бескрылое точка ком[Я всё шепчу: "сойду-ка я с ума"; / Об Небо бьётся, стать тревожась ближе, / Себя предчувствуя - ты посмотри! - наша зима / Красными лапками по мокрой...]Алексей Смирнов: Внутренние резервы: и Зимняя притча: Два рассказа[Стекло изрядно замерзло, и бородатая рожа обозначилась фрагментарно. Она качалась, заключенная то ли в бороду, то ли в маску. Дед Мороз махал рукавицами...]Катерина Груздева-Трамич: Слово ветерану труда, дочери "вольного доктора"[Пора написать хоть что-нибудь, что знаю о предках, а то не будет меня, и след совсем затеряется. И знаю-то я очень мало...]Андрей Бикетов: О своем, о женщинах, о судьбах[Тебя нежно трогает под лампой ночной неон, / И ветер стальной, неспешный несет спасенье, / Не выходи после двенадцати на балкон - / Там тени!]Леонид Яковлев: Бог не подвинется[жизнь на этой планете смертельно опасна / впрочем неудивительно / ведь создана тем кто вражду положил / и прахом питаться рекомендовал]Марк Шехтман: Адам и Ева в Аду[Душа как первый снег, как недотрога, / Как девушка, пришедшая во тьму, - / Такая, что захочется быть богом / И рядом засветиться самому...]
