Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


Наши проекты

Колонка Читателя

   
П
О
И
С
К

Словесность






Сергей Сутулов-Катеринич
Ореховка. До востребования
Избранное
1971 - 2012
Твёрдый переплёт, 252 стр.
Тираж - 500 экз.
Издательство "Вест-Консалтинг", Москва
Типография "Нюанс", Таганрог
2012 год

Автор вступительного слова:
Юрий Перфильев - поэт, член Союза писателей России (Москва)
Авторы послесловий:
Михаил Анищенко - поэт, член Союза писателей России (Шелехметь Самарской области)
Борис Юдин - поэт, прозаик (Maple Shade, USA)

ИБО  ДОСТОИН

Предисловие к книге Сергея Сутулова-Катеринича
"Ореховка. До востребования" (Избранное)


Врата выбирают входящего. Не человек.
Хорхе Л. Борхес  


Поэзия, слагающая свою собственную, никем не подаренную молитву, ничего никому не доказывает. И тем более не нуждается в доказательствах взаимности со стороны читающей публики.

Изящная словесность - освободительное начало от пошлости, что переполняет каждый час, громоздит в кучу события, из которых большей частью и состоит жизнь, но которые сами по себе, порознь, без какой-либо, кроме временной, связи не имеют ни малейшего смысла.

Привязанность к слову не менее таинственна, чем любовь или какое-нибудь другое обличие путаницы, именуемой жизнью. При этом важна не сама тайна, но путь её постижения.

Поэзия питается зачарованным неверием и - одновременно - человеческим желанием верить, будто кто-то в ней ещё не разуверился до конца. Пиитическая истина вездесуща, но её, как колокола, больше слышат, чем видят.

Не потому ли (в различных вариантах), по свидетельству Валери, Эмерсона и Шелли, все стихи прошлого, настоящего и будущего - фрагменты одного бесконечного стихотворения, принадлежащего всем поэтам Земли? Вместе с тем нет ни одного истинного поэта, который не вычеканил бы себе свой символ.

О Сергее Сутулове-Катериниче хотелось бы для начала повторить вслед за Юрием Беликовым, что воистину "он - испанский бык русской поэзии". Дабы воспринимать его творчество, надо (на деле либо потенциально) ЛЮБИТЬ СЛОВО. И наоборот, не имеющему склонности к настоящей литературе здесь делать нечего.

Чем ярче поэт, тем безнадёжнее задача избавиться и одновременно разобраться с причудливыми очертаниями "послевкусия" на сетчатке нашего восприятия, привыкшего (что ни говори) к полумраку.

Человек бурных вожделений, / на этом, Гомером придуманном свете... /, Сутулов-Катеринич неустанно стремится к вербальному идеалу стоического аскетизма. Выразительность строки / Боже правый, Боже левый... / затмевает все возможные толкования и от них не зависит. Амплитуда его поэтического творчества велика. Лучшие вещи существуют независимо от породившего их душевного движения и от общих мест, которые в них выражены. Они отнюдь не темны характерным для нынешнего безвременья беспросветом, не грешат стремлением смутить или развлечь загадками. Они (чтобы как-то определить их) - это словесные объекты, отдельно и самостоятельно существующие, как берега реки, деревья, отраженья в воде.

Да и сам избранный поэтом жанр смешения далеко не прост. Не исключая известного беспорядка, видимой, а порой и нарочитой несвязности и простоты в таких замечательных откровениях, как "Полная невероять", "Божий сыр" и "ещё... уже... сейчас...", он немыслим без царящего над ним порядка высшей пробы, который открывается шаг за шагом. При всём натиске стиля гиперболы и метафоры уподоблены изначально знающим своё место под солнцем, сотворённым поэтом.

Прошлое наших предков и грядущее наших детей, как, впрочем, и настоящее - из тех вещей, глубина которых измеряется нашим незнанием. Вдвойне поражают головоломно-биографические детали, выпавшие на счастливую, в чём уверен, долю Сергея. Каков диапазон! От грозящего сибирским пальцем - ИШЬ ИМ - Ишима до смиренно молитвенного - ТАКО РАДИ - на гвинейской заливной волне африканского Такоради с Градом Креста посередине. Германо-балканские инстинкты обузданы истовой и даже неистовой верой в русское слово / Капельки крови - "божьи короф-фки"... / Мистика миссии, да и только. Сама БИОГЕОГРАФИЯ, / проафанасив за три моря /, как стихотворение, которое, кроме всего прочего, - интонация и выражение того, что не поддаётся переводу.

Его поэзия выразительна каждым стихом, каждой частью последнего. / Человек идёт за Солнцем, А душа бредёт за пивом... / - парадоксу рисковой неоднозначности обязаны эти строчки своему классу.

Присутствие поэзии Сутулова-Катеринича в повседневном сродни незамутнённому доводами разума инстинкту - маска, оберегающая от злобы конформизма. Его непоседливое любопытство, граничащее с неуёмным желанием знать всё, способно утолиться лишь на грани опасно запретного / мыслить нельзя молчать /.

У него не человек скитается по земле - это сама земля спешит из-под ног героя (автора), освобождая от силков повседневной суеты приспособленчества, где мысль оциклена, словно белка в колесе, и требует оправдания этому кругу. Слова, прошедшие терапию неслучайных совпадений, предстают теми искрами, которые сыплются из глаз при столкновении с чудесным. Речь идёт о возвращении былой силы темпераменту, взятому в почти физиологическом смысле этого слова. Способность видеть стихами доведена до некого предела и порой достигает перманентной интенсивности поэтического жанра, когда вокруг, кажется, ничего, кроме него, и нет.

Он осознаёт, что "сопосокрушения" слов совершенно закономерны, и их поэтическая ценность тем более высока, чем менее осмысленными и благозвучными они кажутся на первый взгляд. Таковы писанные с "ВОЗНЕСЕНСКИМ" пиететом "Ведьма и Затворник", "Современники и сокровенницы" и "Семь речей". Секрет заключается в стихийном подборе одноимённых либо, по крайней мере, созвучных внутреннему камертону слов-образов, которым пресловутый здравый смысл пытается противопоставить заслон "сейчасной" рассудительности.

Кинематографический (со времён вгиковской молодости) искус вставить хронотопный пейзаж в рамку видо (правдо)-искателя не даёт - в предельно концентрированном виде - покоя авторскому воображению, способному наделить временные координаты пространственными характеристиками. Именно здесь осуществляется массовый выход за пределы физического в метафизику как живое религиозное переживание. А выбор им сжатой и краткой формы, обладающей зарядом многообразных смысловых проекций, динамизм интеллектуального начала, призванный мобилизовать читающего, выражает внутреннюю закономерность собственного духовного роста и реализации такового в творчестве. Его лирика передаёт мир впечатлений и ощущений современного человека, мир будней, освещённый жизнелюбивым сознанием их значительности и очевидной иносказательности.


В родном раю чужой монах
Оплакал падшую звезду.
(На Новодевичьих прудах -
Одну звезду, одну беду...
)
В родных годах, в родных садах -
В одном ряду, в одном аду -
И верхогляд, и вертопрах.
Я точной рифмы не найду:
Тебе - Христос? Ему - Аллах?
Звезде - фанерную звезду...


В знаковой системе Сутулова-Катеринича развитие любовной темы происходит преимущественно через посредство памяти как мучительный и сладостный поиск затерявшегося времени. В "Аксиоме выбора" картины крупного плана чередуются с мелкими штрихами частных эпизодов, выполняющих роль характерной бытовой или психологической детали и придающих общему полотну особый колорит подлинности, жизненной полноты и теплоты. Центральным предметом изображения становится не столько само переживание, сколько память о нём, - "Самый жестокий романс". Автор представляет жизнь человека как путь, вдохновляемый не конечной целью, а радостью самого пути, счастьем познания, упоённым творчеством, трезвым и стоическим умением любить жизнь в том, что она даёт.


Душа в окошке - как... небрежность:
В чужую жизнь снежком попасть и...
Всепобеждающая нежность.
Всё пожирающие страсти!

Масштаб поэта, особенность его склада ещё и в том, что он со своими, казалось бы, личными заботами и проявлениями случается там, где завязываются проблемы сходные и более общие. Собирая себя, он вовлекает в это дело других. Поэт прозревает в любом ином парадигмой судьбы поэта. Таковое, закреплённое в слове, отношение даёт читателю возможность увидеть в нём себя.

Пафос противопоставления ПОЭТ - ЧИТАТЕЛЬ, с которого и зачинается настоящее эссе, созидательный, так как за ним - уверенность в новой цельности, которая в теоретически обозримом будущем упразднит пагубное противостояние и объединит их в творческом акте. Именно "толпу" подобных читателей я и желаю автору. ИБО ДОСТОИН!




© Юрий Перфильев, 2012-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2012-2024.




рифма

makeword.ru

Словесность