Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


   
П
О
И
С
К

Словесность




ПАСХА


На всех своих детских фотографиях я выгляжу напуганным, будто камера застала меня врасплох и я не успел как следует спрятаться. Всё дело в моих ушах. Они у меня длинные и вытянутые. Чтобы ты лучше представила, насколько они плохи, я скажу: я похож на статую с острова Пасхи. Меня так и звали в школе - Пасхой. Уши меня смущали, хотя я не могу сказать, что их вид не угнетает меня и сейчас. Поэтому я пытался спрятать их и себя вместе с ними от глаза камеры, от лампы, направляющей свет на постыдные уши, и от будущих фотографий, документировавших мои неприглядности.

Уши, конечно же, остались такими же длинными, но появилась лысина - редкая плешь на голове. К тому же я ношу очки с толстыми линзами. Без очков я скорбно беспомощен и жалок сам себе. Зрение у меня настолько плохо, что газеты я читаю, упираясь носом (надо сказать, тоже не самый привлекательный нос) в строчки. Другими словами, что может быть нормально у ненормального человека? Имя своё я раскрывать тебе не буду, иначе ты совсем расстроишься. Можешь звать меня Пасхой. Я привык. К тому же так получается загадочно, а потому романтично.

Я живу один. Вернее, я один человек в моём доме. Если не считать людей, а я один, как уже упомянул, то со мной делят уют Стелла и Герда - мои четырёхногие непоседливые красавицы и верные подруги, изгрызшие, тем не менее, всю ножную мебель и кожаную обувь в доме. Не подумай ничего извращённого обо мне. Я люблю своих собак только как собаковод, хотя подружки у меня нет, что кажется в моём случае неестественно естественным. Не помню даже когда была такая - никогда, даже не задумываясь. Ты скажешь, наверное, что это очень грустно, что я - грустный человек. Старый девственник, в общем.

Может быть, в каком-то смысле, если не вдаваться в подробности моей банной жизни, я девственник, но я не грустный и не старый, несмотря на растущую лысину, которая, как паразитический гриб, поедает остатки моей уверенности в себе. Я признаюсь тебе, что я счастливый. Я умудрился влюбиться (ты, конечно, догадываешься, в кого), и это делает меня очень счастливым человеком, несмотря на уши. Можно сказать, что я их победил. Если бы кто-то захотел сфотографировать меня сейчас, влюблённого и романтичного, то моё сияющее счастьем лицо затмило бы все видимые недостатки Пасхи.

Тебе должно быть интересно моё положение, чем я занимаюсь и куда езжу в 6.45 утра в одном с тобой автобусе. Я работаю с техникой: с железными коробками компьютеров. Если быть ироничным, а мне это несвойственно, я состою на службе у машин, обслуживая их железно-электронные потребности в одной неинтересной компании. Чем занимается компания, я не знаю. Не спрашивай, я не работаю с людьми. Не подумай только, что это потому что я не люблю их, людей. Совсем наоборот: я изучил, что люди не очень любят меня. Я им не нравлюсь. Надо думать, по той же причине, по которой ты передёргиваешь плечами и отводишь взгляд в сторону, когда я захожу в автобус: всё дело в Пасхе.

Отмечу ещё, что от моей непромокаемой куртки в дождь пахнет псиной. И в сухую погоду тоже, если быть честным. Я к этому привык, хотя я вижу, что тебе не нравится этот запах, когда я сажусь поблизости.

Мой любимый цвет - цвет крепкого чая без молока, хотя с молоком тоже неплохо. Молоко смягчает. Зелёный, жемчужный, синий и чёрный в разных оттенках и сочетаниях - это твои цвета. Тёплые и земные. Мне нравится твой вкус. Я не знаю твоих музыкальных пристрастий, но это не страшно: я не могу сказать, что я люблю музыку. Мне всё равно, что слушать. Я слушаю радио.

Да, признаюсь, я слаб, как и все человеческие особи одного со мной пола: я играю в компьютерные игры. Нет, не в те, где нужно рубить, колотить и взрывать монстров или других смоделированных существ, забрызгивая виртуальной кровью экран. Я люблю строить. Я строю города, государства, цивилизации и управляю своими мирами. Я Цезарь, Наполеон, Черчиль, Анджела Меркель в своей мужеской ипостаси, Демиург и Отец, и уши у меня маленькие и аккуратные. Только не смейся. Это же игра. Вне игры я тот же Пасха: неприятный и, вполне это осознаю, жалкий на вид.

У тебя очень мягкий голос. Твоё спасибо - тихое, мягкое и тёплое, как молоко на ночь. Я пью подогретое молоко перед сном. Я привык с детства.

Я люблю головоломки. Чем сложнее, тем интереснее. Они занимают мысли и время.

Так как я живу один, с собаками, я умею готовить. К примеру, я умею пользоваться духовкой и даже часто ею пользуюсь. Я мог бы приготовить для тебя лазанью, шефердский пирог, шарлотку или мидии в чесночном соусе. Я люблю хорошую еду. Так что плюсы у меня есть, и при некотором размышлении и со множеством уступок я мог бы стать неплохим партнёром по жизни. Стелла и Герда с этим, кажется, согласны.

Ещё бы. Они занимают в нашем доме больше места, чем я. В действительности, они являются хозяйками нашего жилья, и из-за любви к ним мне приходится с этим мириться. Любовь не бывает в тягость. Хотя у меня совсем мало подобного опыта, чтобы утвержать с полной уверенностью о тяготах любви. Выражаясь точнее, я хочу сказать, что любовь к собакам не бывает в тягость.

В этом месте, я чувствую, я должен рассказать о моём незначительном опыте. В детстве у меня был свой объект обожания. Я имею в виду не собаку, а уже настоящую девочку. Её звали Кира. У неё всегда были перебинтованы колени из-за ушибов и ссадин, её полные щёки пылали ярким румянцем, она часто и, как мне казалось, с удовольствием дралась с мальчиками, и я её боялся. Естественно, я никогда не признался ей. Даже если бы она заметила меня, это были бы мои уши, квадратная голова и толстые, как донышко бутылки, линзы очков. Так что - думаю, ты со мной согласишься - я оставил её в счастливом неведении о моих чувствах к ней.

Потом была Эльза с кожей цвета крепкого чая. Мой любимый цвет, как ты уже знаешь. Она эмигрировала на нашу улицу из Сьера-Леоне вместе с родителями и младшими братьями. Все тёмные, блестящие, с сочными губами и жгучими глазами.У неё были потрясающие формы и красивая кожа. При её виде я замирал, как идиот, стыдясь Пасхи и реакций его организма. Ей завидовали все девушки и женщины в округе. Возможно, поэтому они вскорости и уехали - слишком яркие, слишком смелые, слишком другие. Не сомневайся, она никогда не знала меня.

О своих дальнейших неудавшихся и постыдных для Пасхи попытках заглядываться на девушек и женщин я рассказывать не буду. Не хочу тебя утомлять, иначе ты утвердишься в мысли, что я скучный человек. Как я уже сказал, это не правда, я не скучный, поэтому и не буду.

Мы ездим с тобой в одном автобусе - автобусе номер 3А. Я рад этому совпадению, оно стало моей любимой привычкой. Ты всегда там, за исключением отпуска и выходных дней. Ты всегда садишься к окну, прислоняясь к нему плечом. По утрам ты недовольно смотришь на своё отражение в стекле, поправляя волосы или трогая подушечки недосыпания под глазами. Да, я заметил: ты устала, у тебя появились небольшие прыщички на подбородке. Но ты не права - они тебе идут: они только подчёркивают твою хрупкость. Ты настоящая. У меня тоже есть прыщи, если тебя это успокоит, и их намного больше. Хотя они и вписываются в общую картину моей неприглядности, но я не скажу, что я им рад. Привык.

Тёмные круги под твоими глазами только подчёкивают их выразительность.

Но я всё-таки волнуюсь о твоём здоровье. Мне кажется, ты не высыпаешься. Тебе необходимо сменить работу.

Ты всё равно прелестна. Ты даже не представляешь как. Это в нежности и удивительной плавности, даже некой плавучести твоих линий, жестов и движений. И в умных глазах моего любимого цвета. Да-да, я заметил: ты совсем не глупа. Это видно по тому, как ты себя держишь, как одеваешься. Иногда ты пытаешься читать в автобусе, но тебя быстро укачивает, и ты прячешь книгу в сумку и отворачиваешься к окну, внимательно наблюдая за людьми, домами, машинами. Ты не шаришь бездумным взглядом по предметам, ты думаешь, реагируешь, иногда даже посмеиваешься. Ты читаешь на иностранных языках, кажется, испанском и ещё каком-то: то ли болгарском, то ли арабском. Я уверен: с тобой не может быть скучно.

Мне также кажется, что ты любишь собак. Может быть, потому что я их люблю. Из этого я делаю вывод, что любовь по сути своей - очень предвзятое явление. Но это не отрицает факта твоей красоты и исключительности. Да-да, ты исключительна, пусть ты сама в это не веришь. Я это вижу. Вернее, я не вижу никого в салоне автобуса, кроме тебя. Все остальные люди повторяемы и повторимы - скучны. Если быть откровенным, я даже мог бы сказать, что каждое утро я езжу на работу ради тебя, чтобы увидеть твоё грустное, усталое, но гордое отражение в стекле.

Ты зеваешь, приличествующе прикрывая рот ладонью, трёшь сонные глаза, размазывая неаккуратно нанесённый макияж, и хмуришься себе самой, отражённой в окне, недовольная тем, что твоему молодому организму так хочется спать. Ты прекрасна.

Возможно, Пасха обладает даром видеть исключительных людей в их красоте. Для этой цели - я тешу себя - природа наделила его незаметностью. Незаметность от неприглядности. На меня не хотят смотреть, поэтому предпочитают не замечать. Возможно, следуя моей эгоцентричной логике, Пасха и сам уникален. Но мне очень не хочется так думать, потому что я хочу быть замеченным тобой.



Но тебе придётся догадаться обо всём самой, так как я никогда не осмелюсь отправить это письмо. В этом я виню свои уши.



Твой Пасха.








© Таня Нефедова, 2010-2024.
© Рисунок автора
© Сетевая Словесность, 2010-2024.




Словесность