Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


   
П
О
И
С
К

Словесность




Главы из книги
"ПСИХОЛИНГВИСТИКА  ПОЭТИКИ"


Локиев А.А. Психолингвистика поэтики. - СПб.: Речь, 2011. - 94с.


  • ПРЕДИСЛОВИЕ
  • ВВЕДЕНИЕ
  • О КРИТИКАХ И КРИТИКЕ


  • ПРЕДИСЛОВИЕ

    Эта книга для всех интересующихся художественной литературой, в первую очередь поэзией, для всех желающих приоткрыть для себя тайны ее особенного слова, тайны ее влияния на читателя. Эта книга для учителей литературы, которые часто просто не знают, ЧТО преподавать, когда речь заходит о стихах, и часто вынуждены говорить о вещах, которые бывают для поэзии весьма поверхностны - о сюжете стихотворения или простейших технических атрибутах, таких как рифма и размер, впрочем, и значение последних раскрывая весьма смутно. И конечно, эта книга для самих авторов и критиков - тех, кто ищет развития своего таланта, и тех, на кого можно опереться в этом развитии

    Психолингвистический взгляд на поэтику позволит прояснить влияние художественных текстовых форм на личность, раскрыть тайну, которая долго считалась сакральной и непостижимой. Впрочем, о конечном постижении скорее всего говорить не придется никогда, однако особенность взаимодействия поэтических форм с восприятием личности в данной работе представлено достаточно многогранно

    К сожалению, сегодня в самой психолингвистике и смежных науках сложилась негативная ситуация, которую можно охарактеризовать с двух сторон: с одной - это необоснованный уход от эмпирических нейролингвистических исследований, что выразилось во введении различных умозрительных систем в образовании и декодировании речи; они не опираются прямо на высшую нервную деятельность и потому часто предстают достаточно фантазийными. Подобные проблемы особенно заметны в семантике.

    С другой стороны, практичность самой науки психолингвистики в отношении художественной литературы остается под вопросом.

    И это после знаменательных исследований в области речеобразования, взаимосвязи речи и мышления - с одной стороны, и исследования функций фантазии и творчества - с другой.

    Казалось бы, после этого выделение в психолингвистике отдельной области, касающейся людей, активно проявляющих себя на ниве литературотворческой деятельности, от которых, в первую очередь, и зависит создание и пропаганда изменений языка, внедрение этих изменений в обиход, выглядит естественным. Однако этого не произошло.

    Если филолог, работая рецензентом, помогает автору выловить речевые "ляпы", временные глагольные нестыковки и пр., в конечном счете улучшая текст для восприятия читателя, то, по-видимому, психолингвист должен своими методами работать с автором для развития его литературного таланта и оказывать помощь для выхода из творческого кризиса.

    Ничего подобного в психолингвистике даже не разрабатывается. Задача развития автора не ставится в принципе. Впечатление такое, что психолингвистика готова ограничить себя постфактум описанием и разбором уже написанных трудов (желательно уже умершего автора, чтобы исключить в принципе разговоры о возможности его развития).

    Произошло это вследствие ухода в психолингвистике от бихевиориальной концепции, ограниченной соответствующими рамками, к доминированию в ней филологических течений, изучающих текст как нечто опосредованное 1 .

    Кроме этого, существует направление, занимающееся диагностикой самих авторов по их текстам, но и оно ограничивается только психодиагностическими функциями, не затрагивая прикладную сферу развития личности.

    Будучи сторонником гуманистической психологии, задачей которой является помощь клиенту на пути самоактуализации - творческого развития, автор данной работы согласиться с таким положением дел не может. Предложенный материал представляет собой исследование взаимосвязи реализации самости личности и развития поэтических способностей. Поскольку психолингвистика - это наука, изучающая такое проявление психики, как речь, развитие личности будет рассмотрено как развитие авторского потенциала. При этом под развитием авторского потенциала подразумевается и уход от речевых стереотипов, и открытие в себе возможности построения уникальных поэтических форм, способных при всей их краткой форме передавать огромный пласт информации, включающий тончайшие особенности авторского мировоззрения и эмоционального состояния читателя.

    Литературная деятельность вообще, и конкретно поэтическая деятельность человека, - для психологической работы - такая же материя, как и профессиональная деятельность индивида или его семейная жизнь. Постулат ее сакральной неприкосновенности является предрассудком, вредным для развития поэзии, поскольку отдает данное направление в лоно так называемых литературоведов, чей методологический аппарат исключительно субъективен и ориентируется не на личность автора, а на творчество некоторых предшественников, что низводит само развитие искусства к подражательству творчества субъективно значимых для литературоведа стихотворцев.

    Представленный в данной работе психолингвистический подход основан на практической работе с авторами, которая показала более чем серьезные результаты.

    Конечно, в литературной среде подобный подход уже наткнулся на мракобесовские завывания о непредсказуемости поэтического пути и пр. Однако любое искусство - это проявление психической деятельности человека, изучение, практическая работа с которой ведется достаточно давно и успешно. И точно так же как психология активно помогает человеку развивать свои деловые возможности (совершенно не указывая что именно и как делать), налаживать общение с близкими (не заготавливая полноценные модели разговоров), она способна помогать людям развиваться в области искусства, даже не загадывая, как именно это развитие проявится собственно в результатах творчества, в данном случае - в стихах.

    Впрочем, кроме работы с авторами, психолингвистический подход к поэтике способен оказать непосредственное влияние и на читателя, в первую очередь в образовательной среде, расширяя его возможности по восприятию поэтических текстов. Оказывая же влияние на развитие личности в данном направлении, психолингвистические методы будут оказывать косвенное влияние на развитие личности в целом, помогать обретать личный жизненный смысл, что и является задачей гуманистической и экзистенциальной психологии.

    С искренней благодарностью за помощь в работе над книгой Зое Гнёрих и всем авторам, чьи произведения разобраны в этой работе.




    ВВЕДЕНИЕ

    Вопрос о целях и задачах, а также о критериях качества литературы, и поэзии в частности, по-видимому, останется открытым до тех пор, пока художественная литература существует, а точнее до тех пор, пока будет существовать ее потребитель - читатель. Поскольку ни один материальный или модный сегодня цифровой носитель не имеет литературной ценности вне читателя. Аналогично останется открытым и вопрос о развитии - прогрессировании художественной литературы.

    Именно в ракурсе развития литературы и следует рассматривать возникновение ее теории. закон необходимости теории для практики был окончательно сформулирован в менеджменте - крайне практической науке - и выглядит следующим образом: "любая практика стремится обрести свою теорию для развития и совершенствования".

    В этой работе речь пойдет о поэзии, хотя некоторые из рассмотренных аспектов можно перенести и на художественную прозу.

    В литературе - а в поэзии особенно - теория является крайне скомпрометированной, поскольку большинство теоретических концептов были созданы как доказательство авторами (как индивидами, так и группами) правоты своего направления и/или стиля литературной деятельности.

    Изменить ситуацию со скомпрометированностью способен научный психолингвистический подход. А. А. Леонтьев [25] в главе "Психопоэтика" писал о своем намерении опубликовать отдельную книгу по данному вопросу, - к сожалению, осуществить это он не успел 2 .

    В этой работе теоретический подход к качеству литературы будет представлен с позиции ее влияния на читателя - как особого РАЗВИВАЮЩЕГО коммуникативного акта.

    Именно критерий развития, оказывающего влияние на личность, позволит отойти от субъективизма литературоведческих подходов. Качество литературы можно будет оценить не через сам текст (где оценки всегда останутся субъективны), а через призму его влияния на читателя: способствует ли он развитию последнего или напротив - вводит его в конформную систему.

    Однако художественная литература в своем развивающем влиянии не схожа с учебниками по точным наукам, целью которых является вложение в голову учащегося (или самообучающегося) определенного баланса знаний. К сожалению, в современной образовательной дисциплине литературы этому отличию не уделяют должного внимания. И задача курса литературы сводится к информационному ознакомлению с художественными произведениями плюс к аналогичному ознакомлению с критической выжимкой к ним на уровне заучивания формул и умения применять их к задачам.

    Для того чтобы понять задачи литературы, следует провести параллели между ней и наукой.

    Необходимость этого уже давно понимают в языкознании М. М. Бахтин пишет: "Литература - не просто использование языка, а его художественное познание (соотносительно научному познанию в лингвистике), образ языка, художественное самосознание языка" [4. С. 287].

    Так, знание физики позволяет людям исследовать определенные свойства вещей и явлений природы или избегать столкновения с некоторыми из них знание математики позволяет распределять свои средства и возможности в социальной сфере. В отношении гуманитарных дисциплин можно сказать, что знания позволяют человеку развивать свои коммуникационные способности, что положительно может сказаться на карьерном росте личности. В отношении развития коммуникационных способностей особое место занимает психология - но и она, ограниченная теорией, не дает практических выкладок. Так, теоретически подготовленный специалист не всегда может оказаться эффективным практиком, а человек, выучивший весь учебник по психологии коммуникаций, в общении может оказаться замкнутым и неразговорчивым. Такие наблюдения опровергают известный тезис: знать - значит уметь Умение формируется в навыках. Даже самый подробный учебник по хирургии не сделает человека блестящим хирургом. Поэтому в развитии человека науками мы можем выделить две сферы: теоретическую подготовку и наработку навыков. Причем эти сферы не обязательно следуют одна за другой, а могут находиться в смешанном состоянии, когда перед переходом к следующей теории следует практическая работа.

    На самом деле такой принцип развития относится не только к научной деятельности, но и к развитию человека вообще. Любая практика очень редко остается без теории: там, где возникает малейшая классификация, абстрагирование - там прекращается "тыканье пальцем в небо" и начинается развитие.

    Формулирование роли литературы в этом процессе развития личности позволит выделить и принципы оценки ее качества.

    Это позволит избежать и субъективного ухода в индивидуальные предпочтения, а заодно и объяснит систему возникновения этих предпочтений.

    Известно, что кроме постепенного развития - методом получения и накопления знаний и навыков - человек обладает и возможностью скачкообразного развития - мгновенной самостоятельной выработки новой информации это происходит благодаря выплеску в сознание сопоставления каких-либо знаний, целей деятельности, желаний. Сопровождается все это глубоким эмоциональным переживанием. Называется такое скачкообразное развитие инсайтом 3 .

    Открыт инсайт был в гештальт-психологии в экспериментах В. Келера и К. Коффки [13]. Так, обезьяна, уже умевшая пользоваться отдельно палкой и пододвигать ящик для того, чтобы достать банан, комбинировала это знание при необходимости, испытывая огромнее возбуждение. Сопоставление возможности пододвинуть ящик и, забравшись на него, использовать палку становилось для нее ярким фактором изменения, если так можно выразиться, взглядов на окружающую действительность и своих возможностей в этой действительности.

    Однако для описания человеческого инсайта не стоит опираться на результаты изучения животных - часто для человека важнее не осознание своих физических возможностей в окружающей среде, а изменение взглядов на эту среду и на себя внутри нее. Поэтому необходимо сравнение с другой психосоматической реакцией, имеющей схожую структуру предпосылок и протекания.

    В этом плане выглядит весьма многообещающим обращение к эффекту дублирования и пересечения низшей и высшей нервной деятельности в человеке эффект этот описан в частности еще Фрейдом.[59. С. 4-7], а его проявления известны каждому индивиду: так, если во время принятия еды человеку говорят что-то неприятное или неожиданное - ту информацию, которую он не в состоянии спонтанно принять, - то человек поперхнется. Здесь высшая нервная деятельность, отвечающая за принятие информации, пересечется с низшей, ответственной за поглощение пищи, что и приведет к упомянутому результату. Конечно, изучение таких сопоставлений вряд ли может обеспечить глубокое понимание самих процессов высшей нервной деятельности, но способно дать качественный материал для анализа их возникновения и силы реактивного протекания.



    В этом ракурсе сравнить инсайт по силе позитивного эмоционального протекания можно с оргазмом. Конечно, подобное сравнение не должно претендовать на абсолютное, как и любое сравнение высшей и низшей нервной деятельности, но, возвращаясь к классическому психоанализу, можно сказать, что инсайт - это сублимированный оргазм. Действительно, только две эти реакции имеют аналогичное эмоциональное сопровождение. Остальные сильные переживания относятся к невротическим аффективным кризисам или стрессам и либо не могут быть обозначены как естественные психосоматические реакции индивидуума, либо просто имеют негативное значение. Хотя следует указать, что часто инсайт сопровождается наслоением аффективной реакции, что приводит к негативным последствиям вплоть до суицидальных действий.

    Сравнение этого дает нам один очень важный момент: как показывают исследования в сексологии, женский оргазм практически невозможен, если партнерша замкнута или находится в психологическом напряжении.

    Аналогом такого напряжения, а еще точнее, замкнутости для человека в обществе, является его система ценностей и мировоззрений, которая с годами в процессе постоянной социализации чаще всего только упрочняется. Если какая-либо информация не вписывается в эту систему - она как бы отфильтровывается. Эта-то система и не позволяет индивиду достичь инсайта - расширения своего поля сознания.

    Следующая параллель очевидна - как снимается замкнутость в половых отношениях, когда женщины достигают оргазма? Исследованием на эту тему было выявлено, что женщины испытывают оргазм от определенных нюансов, которые переживают в фазе предварительного общения (взгляды, тон голоса и пр), то есть в фазе прелюдии - в которой вполне невинные прикосновения активируют эрогенные зоны. Исключение этой фазы оставляет женщину ни с чем и непосредственно в половом акте. Сексологическая практика подсказывает, что для мужчин, особенно после двадцати семи лет, это так же важно, но более заслонено предрассудками.

    Переходя от биологической сферы к сфере искусства, можно увидеть, что роль нюансов остается столь же первостепенной: именно нюансы создают стиль художника, композитора, режиссера именно роль нюансов подчеркивает станиславский в игре актера, ругая "игру вообще" [48].

    В поэзии подобные нюансы тоже известны давно: это и всевозможные образные лексические структуры: тропы, особый синтаксис, специальное использование звуков (аллитерации, рифмы, метрика), а также графичность построения стихотворения. Об этом будет подробно сказано в двух главах данной книги. Именно используя такие приемы, автору удается пройти сквозь фильтры читателя и, поделившись с ним своим мировоззрением, расширить его поле сознания конечно, все это опирается на механику инсайта.

    Нужно отметить, что еще в V-VI веке до нашей эры в Древней Греции целью искусства полагали достижение катарсиса 4 . Однако сегодня мы можем утверждать, что не только духовное возвышение может быть результатом приобщения к талантливому произведению искусства, но и любое откровение - инсайт, который способен привести человека к переоценке своих взглядов. Соответственно, инсайт также может быть достойным критерием для того, чтобы считать стихотворение ТАЛАНТЛИВЫМ.

    В принципе, катарсис и инсайт сходны во многом по своему проявлению и по протеканию психологической реакции. По сути, катарсисом можно назвать высший инсайт, поскольку не все озарения приводят к возвышению и очищению известны, как уже говорилось, инсайты, приводящие к суициду. К сожалению, такое может произойти, если человек резко осознает напрасность своих ожиданий или полную ошибочность своих убеждений. Но важно учитывать, что очищение или обратная реакция у человека наступают в зависимости от его умения воспринять свой инсайт - готовность к тому, чтобы, образно говоря, взглянуть правде в глаза.

    Инсайт необязательно должен переворачивать человеческую жизнь полностью, это может быть не очень глобальное расширение мировоззрения или самое небольшое изменение ценностной системы. Суть его значимости чаще всего - это выведение человека из кризиса в личностном росте или конформной системы существования.

    Произойти подобное может, если автору удастся ПЕРЕДАТЬ свое мировоззрение, свою ценностную систему вместе с их эмоциональным прочувствованием. При этом читателю совершенно не обязательно принимать эту систему - достаточно осознать ее существование, чтобы (даже методом от противного) изменить свою.

    Для пояснения этого напомним, что большая часть, если не вся информация у личности, предстает в двух качествах: информация как собственно знаковая информация и ее субъективная эмоциональная интерпретация.

    В частности, на это указывает А. А. Потебня: "В слове есть, следовательно, два содержания: одно, которое мы выше назвали объективным, а теперь можем назвать ближайшим этимологическим значением слова, всегда заключает в себе только один признак: другое - субъективное содержание, в котором признаков может быть множество. Первое есть знак, символ, заменяющий для нас второе" [44. С. 90].

    Аналогично и слова обладают двойной природой: знаковой - как обозначение предмета или явления и аудиально-эмоциональной - как выражение нашего восприятия и отношения к тому, что они обозначают (исключительно для нас же - у других интерпретация может быть отличная полностью). Плотность соединения этих двух пластов необычайно высокая "звук и значение навсегда остаются непременными условиями существования слова" [45. С. 146]. Поэтому-то откровение и достигается, если автор передает не просто знаковую информацию, а свое к ней отношение, о существовании которого читатель не мог и предположить в принципе.

    Кроме этого, важно учитывать соотношение понятия и слова: общее понятие "лошадь" существует отдельно от самого слова 5 . Однако посредством слова оно может быть отредактировано определенным образом: конь - это уже не просто лошадь, с добавлением.

    "ретивый" мы получаем уже достаточно конкретное представление об особенностях лошади, о которой идет речь. Иное представление передаст слово "коняга", другие дополнительные характеристики еще более полно раскроют отношение человека к данной лошади.

    Именно в таких передающих образах и образуются поэтические нюансы.

    Поэтому поэтические образы следует рассматривать не с позиции знаковой информации, а с позиции их работы с читательским восприятием, изменения его мировоззрения и выработки нового миропонимания.

    Именно в области работы с читательским восприятием и находится разница между прозой и поэзией. Хотя художественная проза и стремится применять различные поэтические подходы - так, метафоры и эпитеты встречаются постоянно в романах и повестях, однако же роль их сводится к достижению "правдоподобности", а точнее - создания у читателя необходимого эмоционального состояния, в котором действия героев покажутся ему естественными. Это могут быть и сопереживание, и яростное неприятие чего-либо, и прочие эмоциональные состояния.

    Несомненно, художественная проза также работает и с эстетической составляющей читательского восприятия, и с мировоззрением, и с изменением прочувствования многих вещей Но работа эта ведется через достаточно полное погружение читателя в иную реальность, даже если речь идет о знакомых местах и событиях, помогающее не только прочувствовать, но и осмыслить авторские идеи. Все выводится на уровень осознания 6 . Поэзия не действует так постепенно: мир автора окружает читателя сразу, и если благодаря образной системе читатель сразу воспринимает передаваемое автором, то помощи уже не требуется; более того, любые морализированные или пояснительные концовки только вредят восприятию.

    Поэтический инсайт (как и инсайт вообще) самодостаточен.

    Следует помнить, что инсайт - это всегда сильное эмоциональное переживание.

    Поэтому основная работа стихов происходит не с рассудочной частью сознания, как в прозе, а с бессознательно-чувственной.

    Об этом же писал и Б. В. Томашевский: "Художественная речь обращается не столько к логике, сколько к воображению и чувству человека"[52. С. 67].

    Б. М. Энгельгард четко указал на роль эмоционального плана в создании эстетического: "В восприятии эстетического объекта чувство играет весьма и весьма существенную, если не главную роль те чувства, которые возбуждают чувственные впечатления объектов и их значений, лежат в основе эстетических переживаний" [67. С. 350].

    Далее, разделяя прозу и поэзию, следует поставить вопрос: может ли быть проза в стихах? Безусловно, равно как и стихи в прозе. Основным критерием будет не формальная текстовая структура, а сам принцип образности и конечный результат. Конечно, прозаический текст также может привести к определенного рода откровению, но он будет значительно более прочно связан в восприятии читателя с сюжетом книги, нежели в случае с поэзией.

    В остальном мелодичность рифмованного и размеренного текста может быть прекрасно применена для прозаического повествования 7 .

    В условной градации это можно назвать первым типом поэтического текста - срифмованная размеренная проза.

    Прямою противоположностью именно такой прозы может быть поэзия, чья основная работа приходится на соприкосновение с бессознательным читателя, с узловыми ассоциативными точками его само- и мировосприятия; тематическая линия здесь выступает как фон, как задний план, иногда даже становясь пунктирной - как вешки на дороге - просто подсказки, чтобы восприятие не сбилось. А иногда избавляется и от этого, перекладывая и связанность в канву эмоционального восприятия. Первыми начали работать в этом направлении футуристы, но сегодня это уже не футуризм, а просто очищенный от повествования поэтический текст Это второй тип поэтических текстов - поэзия, отошедшая от повествовательного прозаического пути

    Кроме этого, существует и третье направление: это поэзия, построенная по принципу создания у читателя как бы знакомых, чаще всего визуальных, образов, наделяемых эмоциональным значением (чаще всего через эпитеты и метафорические эпитеты: "злой ветер", "тоскующий причал" и т п), через которые и передаются общая эмоциональная целостность и значимость текста. В целом это часто выглядит как стихотворный рассказ, но в том-то и дело, что это только так выглядит, на самом деле это можно назвать стихотворением, ЗАМАСКИРОВАННЫМ под рассказ, где образы так слиты с сюжетностью, что без пристального разбора не отделяются от нее. К таким произведениям можно отнести оду "Крылья" Роберта Рождественского, где поэтические нюансы, делающие это произведение именно поэтическим произведением, очень плотно слиты в чувственной сфере с содержанием рассказа о неудачливом изобретателе крыльев.

    Конечно, такую градацию стихотворных текстов на срифмованную-размеренную прозу, гармоничное соединение сюжетности и поэтической образности и "чистую"поэзию следует считать весьма условной. Главное же - помнить, что в любом из этих направлений возможны и пустые и талантливые произведения.




    О  КРИТИКАХ  И  КРИТИКЕ

    Человек, взявшийся за работу критика, всегда должен помнить, что критика - это такая же творческая деятельность, как и сама поэзия.

    Конечно, мы можем сказать, что направлена критика на помощь в развитии автора, но важнейшее условие при этом таково: рецензия, написанная критиком, должна развивать и самого критика, как бы парадоксально это ни звучало.

    Для пояснения данного тезиса опишем механизм создания критической заметки, каковая будет несомненно полезной поэту и самому критику:

    1. Критиковать следует только стихи, в которых есть что-либо, что рецензент может похвалить с ЭСТЕТИЧЕСКОЙ точки зрения (за редкими исключениями, которые мы рассмотрим в главе о поэтическом развитии и которые сводятся к обнаружению потенциала без наличествующих проявлений). Это может быть поэтический образ, структура построения стихотворения и все то, что направлено на передачу уникальных авторских переживаний читателю. Все то, что способствует достижению читателем катарсиса или инсайта. По сути, такая похвала будет являться самостоятельной когнитивной работой для критика. Нужно будет вывести на сознательный уровень, что и как автору удалось передать: свое уникальное переживание или эмоциональное состояние через текст - через образную систему, нестандартное логико-лексическое построение предложений или структуру стихотворения. В этом "смаковании" достижений будет заключаться и наиболее полезная часть критики для развития. Автор получит ориентиры для своего дальнейшего про-грессирования, о механизме которого разговор будет в отдельной части книги. Подобная работа по выведению на уровень осознания художественных успехов должна занимать как можно больше места в рецензиях, поскольку именно в ней скрыто и развитие самого критика как творческой личности. Выведение на сознательный план всего того в стихотворении, что привычно работает с бессознательным читателя, заставляя его расширять спектр своего мировоззрения и мироощущения, сориентирует и самого критика на творческое развитие, на расширение его собственного поля сознания.

    2. Второй частью рецензии должно стать указание на недостатки произведения. По механизму эта работа аналогична первой - выведение на уровень осознания того, что мешает поэту передать свои переживания, свое прочувствование (которое, в свою очередь, является неотъемлемой частью понимания автором чего-либо и выражением его ценностной системы) в произведениях. Однако данная работа не оказывает такого развивающего эффекта ни на критика, ни на автора. Ее суть сводится к помощи автору в отделении общественно навязанных речевых стереотипов от собственно творческой работы со словом. Перечислим большинство подобных проблем для поэзии 8 : первой из них будет ПРИМЕНЕНИЕ ШТАМПОВАННОЙ РЕЧИ - устоявшихся выражений, читатель имеет либо собственное мнение о том, что они означают, либо это мнение уже было навязано другими известными текстами. Иосиф Бродский [7] в своей нобелевской речи назвал подобные выражения "скомпрометированными". Действительно, стихотворение, где будет, например, что-то (кто-то) "гордо реять", автоматически вызовет ассоциацию с гордо реющим революционным буревестником, что исказит читательское восприятие. Второе - НАЗЫВНОСТЬ - автор называет свои чувства громкими словами, вместо того чтобы посредством образного и структурного построения передать их. От громких слов типа: "мне больно", "страшно" или "я люблю" - передача данных чувств не происходит. Чувства лишь НАЗЫВАЮТСЯ или обозначаются, каждый читатель имеет свою трактовку таким словам, поэтому авторское здесь отсутствует в принципе. Третье - АРХАИКА - этот пункт поднимает очень глубокий вопрос отличия красоты от красивости. Некоторые авторы, стремясь, как им кажется, придать текстам изящество, применяют выражения, которые если и не являются штампами, то воспринимаются как таковые. Четвертое - ПАФОСНОСТЬ - к сожалению, эта ошибка была заложена при основании российского стихосложения Ломоносов выделил "три штиля" русского языка: низкий, средний и высокий, при этом высокий штиль предписывал употреблять напыщенные или старославянские слова и выражения (ибо лишь один Бог на небе!). Кроме прямой архаики, автор, желая продемонстрировать свои высокие чувства, применяет напыщенные выражения. На самом деле подобная пафосность не передает ничего, кроме самой пафосности это заранее превращает произведение в назывно-штампованный текст, вызывающий в лучшем случае вежливо-тоскливую улыбку. Важным является также указание автору на выбивающиеся образы. На неуместные применения уменьшительно-ласкательных суффиксов (часто это происходит вследствие попытки автора соблюсти размер, и применение уменьшительно-ласкательного суффикса кажется ему самым простым способом для этого), а также образов, выбивающихся из канвы читательского восприятия. Для этого критику нужно будет уже очень качественно работать со своим эмоционально-чувственным восприятием. Сильная тематическая заданность - еще один фактор, не позволяющий автору выйти на уровень передающих образов. Все это и методы преодоления мы подробно рассмотрим в части, посвященной творческому развитию.

    3. Что касается любимой на сегодня критиками ловли неточных рифм и сбивок размеров, то к практике подобных советов следует прибегать крайне осторожно 9 . Очень сложно бывает определить, что действительно нужно: выровнять размер или усложнить его в принципе. Часто рифма, наоборот, точно подобранная, является выпадающим образом, выбранным как раз для соблюдения ее механической точности. И в любом случае - данная работа не способна оказать развивающее воздействие на самого критика, более того: подобная механическая деятельность может привести его к профессиональной деградации.



    Отдельно отмечу, что заниматься критикой стихов, которые рецензенту будет не за что похвалить, крайне опасно для критика в плане отсутствия получения личностного развития и, соответственно, начала процесса деградации - профессионального выгорания. Сигналом, определяющим подобную угрозу, может служить текст рецензии примерно следующего содержания: "Стихотворение понравилось, но...", - перечисление недостатков.

    Вообще поиск исключительно недостатков для поэта не является помощью в развитии в принципе. Происходит это потому, что превращает текст стихотворения, в восприятии самого автора, в ментальное пространство, содержащее исключительно его ошибки. Обособления текста стихотворения от себя у автора просто так, само по себе, не происходит. Поэтому автор видит в подобной критике исключительно указания на свою ущербность и погружается в депрессию. Считать подобное подспорьем для творческого развития абсурдно. Что касается самооправданий критиков - вроде: критикуем только для их пользы - то это лишь самооправдание вследствии бессознательного ощущения вины.

    Но и это не главное: как уже было сказано, критика должна развивать самого критика. Вместо этого рецензорная деятельность, направленная на поиски одних только недостатков, занижающих уровень разбираемых стихов в глазах как критика, так и самого поэта, хотя и способна дать определенное эмоциональное удовлетворение, которое можно охарактеризовать фразой из комедии Фонвизина "меж свиней я и сам всех умней", но реального личностного развития это не обеспечит. Более того, сориентировавшись на недостатки стихотворений, критик перестает видеть их достоинства, бессознательно получив убеждение в их отсутствии. Поиск недостатков дает критику возможность почувствовать себя "над" поэтом, чем удовлетворяется его комплекс превосходства - расширенная форма комплекса неполноценности 10 ; тем самым он погружает себя в закомплексованность еще больше - утверждается в своем комплексе. Подобное способствует личностной деградации, полностью исключая творческое развитие личности.

    Обращаться за советом к подобным критикам особенно опасно для начинающих авторов.

    Существуют также критики, "очень наученные" видеть достоинства стихотворений. Обычно эти достоинства сводятся к подобию уже известных и признанных примеров стихотворчества. Люди, способные воспринимать лишь уже утвержденные формы и сюжетные обороты написания стихов, часто создают целые литературные сообщества, пропагандирующие видеть красоту исключительно в уже известной сфере. Часто такими сферами становятся темы, действительно когда-то красиво развитые в стихах в настоящее время уже известными поэтами: например, тема восхваления природы, прелестей отечественной деревни и т. д. Причем красивыми признаются образы, максимально близкие к автору, прославившему данную тему. При этом следует сказать, что если автор, занимавшийся этой темой, как первоисточник легко определим исключительно по своему стилю, то отличить друг от друга подражателей практически невозможно. Важно также отметить, что если для автора, первым разрабатывавшего какую-либо тему, отход от нее и переключение на работу в совершенно иных направлениях вполне закономерен, то для подражателей такое остается недостижимым

    Вообще к обучению авторов сугубо на примерах классиков следует относиться скептически. Приведем пример: недавно автору статьи стала известна страшная статистика: из поступивших в консерваторию 60% теряют голос в процессе обучения. Причиной этого является попытка учителей обучать петь своих учеников на собственном примере. Но для успешного подражания необходимо полное совпадение как телесной конституции, так и психотипа ученика с учителем, во всех остальных случаях высший успех невозможен. Однако в случае, когда тенора учили баритонов или наоборот - процент потери голосов приближался к ста процентам! Аналогично и с попыткой стилистического подражания кому-либо. Таким "обучением" возможно выучить пародиста, но только не поэта.

    Поэтому попадание в подобную среду очень быстро остановит автора в развитии.

    В. Вейдле по этому поводу приводит слова гераклита: "Мы не пифии, мы только истолкователи поэтов" [9. С. 130]. Следует сказать, что критический разбор поэтов прошлого - важная работа в отношении формирования эстетического вкуса, но недопустимо смешивать ее с работой по развитию поэтов как авторов! В практическом смысле это совершенно разные области деятельности. Поэт - также читатель, и его эстетический уровень читателя, несомненно, отразится на творчестве, но отправной точкой и вектором творческого пути должна быть его индивидуальность как совокупность всех уникальных психологических характеристик, а не подражание чьему-либо творчеству.

    Однако следует сказать и о вредности умилительного восхваления критиками произведений, где достоинств крайне мало (то есть - восхваление произведений без достоинств можно не рассматривать), способно также заморозить прогресс поэта, ввергнув его в уже рассмотренный выше комплекс превосходства. Достоинства произведения должны быть обнаружены, выделены и очищены от недостатков.

    Готовой моделью, действительно полезной для авторов работы рецензента, является клиенто-ориентированная терапия Карла Роджерса. Описанный выше подход, в котором большее место уделяется фиксированию внимания поэта на его достоинствах, как раз и есть этот метод, построенный на материи стихотворчества. В собственно психотерапевтической деятельности такой материей может служить и общение в семье, и производственная деятельность, и другое. Однако, как показала практика, работа со стихотворческой материей подходит не хуже 11 . В такой работе достоинства лишь очищаются от недостатков объяснением, а точнее, приведением автора к осознанию того, что недостатки - это штампы и стереотипы (например, стереотип - называть эмоциональные переживания вместо того, чтобы их передавать), привнесенные из худшей - статичной - стороны социальной сферы, а достоинства - это его собственное стремление к развитию 12 . Таким образом происходит отделение в восприятии автора себя от стереотипных общественных структур. Стереотипы в поэзии - всего лишь частный пример общественных стереотипов.

    Конечно, требовать от всех людей, желающих отреагировать на стихотворение, подробного анализа вместо высказывания "понравилось - не понравилось" невозможно. Поэтому автору следует отделять дружеские (в случае "понравилось") посылы от действительной работы с его произведением.

    Вообще сегодня использование сетевых возможностей сближает понятия "читатель" и "критик" как никогда. Поэтические ресурсы интернета не просто позволяют написать читателю отзыв, но и предполагают это, технически обеспечивая соответствующие возможности. На большинстве поэтических сайтов есть окно: "ваш комментарий".

    В связи с этим необходимо коснуться этики написания рецензий: 1) Человек, взявший на себя труд рецензента, должен отдавать себе отчет в том, какое влияние может произвести его отзыв, и нести ответственность за свои слова; 2) Недопустим высокомерный или снисходительный тон (который будет говорить исключительно о ранее описанной закомплексованности критика, со всеми вытекающими последствиями, нежели о чем-либо другом); 3) Важно осознание готовности к подобной работе.

    Особое внимание следует уделить корректности критических замечаний, как по форме, так и по содержанию.

    Если похвала автору может быть высказана с сильным эмоциональным акцентом (однако следует помнить, что реальную поддержку автору это окажет только при условии сочетания со структурным анализом произведения), то указание на недостатки произведения должны быть выражены либо нейтральным, либо сожалеющим (искренне!) тоном. Появление откровенных эмоций со стороны критика возможно только при достижении полного личностного доверия между ним и автором. Особенно недопустимы, как уже говорилось, ирония и высокомерность. Вслед за Ф Ницше в отношении иронии можно только повторить, что ироничный человек похож на собаку, которая кусает и улыбается при этом [40]. И не стоит считать в этом случае резкую реакцию автора недостатком его культуры, поскольку она будет спонтанна и естественна. Необходимо всегда помнить, что достоинства и недостатки произведений у поэтов ассоциируются с качествами самого себя и, исходя из этого, не допускать нанесения оскорбления.

    Однако же здесь необходимо сказать несколько слов и авторам, публикующимся на подобных сайтах и часто вместо рецензий ожидающих простого внимания к своему творчеству и себе. Сетевые авторы, как и многие другие сетевые "жители", удовлетворяют активностью в интернете простой недостаток общения, хотя находятся, сами того не зная, в более выгодном положении, поскольку способны получать развитие от своего общения, впрочем, как и участники других специализированных тематических форумов. В любом случае авторам хочется посоветовать следующее: 1. Отдавать себе отчет в том, ЧТО они хотят получить в качестве обратной связи: простое внимание, обретение своего читателя или все же нечто, оказывающее подмогу в творческом росте; 2. Уметь отделять читательские эмоциональные отзывы от действительно рецензий; 3. Адекватно относиться к содержанию отзывов. Здесь очень важно правильно составлять свое мнение о критике, оставившем отзыв: осторожно следует относиться и к сугубо ругательному отзыву - а зачем писал? - и к сугубо позитивному. Последнее часто звучит так: "Я переживал такое же, как описано у вас, и мне это очень приятно", - говорит это о том, что читатель увидел только что-то свое, без дополнения, и стихотворение здесь сыграло лишь роль вызова некоторых сугубо личностных ассоциаций.



      ПРИМЕЧАНИЯ

       1  А. А. Леонтьев [25] выделяет три ступени в развитии психолингвистики. Первая - возникновение науки, где сыграли большую роль Ч. Осгуд и Б. Скиннер - сторонники бихевиоризма, рассматривающие речь как речевое поведение индивидуума. Вторая соотносится с работами Н. Хомского и Дж. Миллера, где Хомский исходил из лингвистики, в противовес речи как части поведения предыдущей ступени и сводил "психологические процессы к реализации в речи языковых структур" [25. С. 43], таким образом произошло по сути опосредование психолингвистики от практической психологии. Третья ступень, казалось, стала возвращаться к психологии, так Леонтьев в её обоснование приводит работы Л. С. Выготского, Ж Нуазье и пр., которые рассматривают "психолингвистические процессы в широком контексте мышления, общения, памяти" [25. С. 47]. Однако дальнейшее выделение нейролингвистики вновь оставляет психолингвистику под доминанту филологии, не превращая её в отрасль практической психологии.

      Именно эта задача стоит в данной книге - превращение психолингвистики в отрасль практической психологии, направленной на работу, во-первых, с авторами художественных произведений, поэтических прежде всего, а во вторых, с читателями - через изменение преподавания поэзии в учебном курсе.

       2  Термин "психопоэтика" А. А. Леонтьев понимал как "психолингвистику не всякой художественной речи, а только стихотворной" [25. с. 199], что нам представляется самым правильным подходом. когда же мы говорим о психолингвистике поэтики, то это означает рассмотрение и теоретических подходов с точки зрения психолингвистики.

       3  Инсайт (от англ. insight) - понимание, озарение, внезапная догадка.

       4  Катарсис - (от др.-греч.) - возвышение, очищение, оздоровление.

       5  Обоснование подобного отношения слова и понятий прекрасно приводит А.А.Залевская [13].

       6  Правда, сегодня существует проза, не стремящаяся к этому, но это тема отдельного разговора, поскольку особого прочувствования там тоже не наблюдается. Чем тогда являются эти произведения, остается большим вопросом.

       7  Примером такого рода может стать и "Сказ про Федота стрельца" Филатова, и блистательный Конёк-горбунок Ершова.

       8  Необходимо отметить, что границы характеристик поэтических недостатков достаточно условны: так, штамп и назывность часто являются одним и тем же: чем, как не громкими устоявшимися выражениями многие авторы называют свои эмоции вместо их передачи?

       9  Что касается пресловутой нетерпимости к глагольным рифмам, существующей в официальных писательских собраниях, то не получив ни одного аргументированного объяснения подобного, можно прийти к выводу об эффекте, родственному массовому помешательству, описанному Бехтеревым.

       10  Напомним, что по А.Адлеру [1] комплекс неполноценности способен быть мотивацией к развитию, комплекс же превосходства прямо связан с процессом вытеснения, когда все факторы, говорящие человеку о его несовершенстве, вытесняются убеждённостью в его совершенстве, не нуждающемся в дальнейшем развитии. Поскольку такое убеждение постоянно требует подкреплений, человек, страдающий комплексом превосходства, ищет недостатки в других людях, чтобы ставить себя выше них Обнаружение достоинств по понятным причинам не допускается. Рецензорная деятельность людей, страдающих комплексом превосходства, есть частный пример подобного.

       11  Здесь необходимо вспомнить А.Г.Маслоу, который указывал, что творческое развитие личности (самоактуализация) есть путь к постоянному психологическому здоровью [28].

       12  Это же развивается в гуманистической психологии Абрахама Гарольда Маслоу, где самоактуализация - это высшая человеческая потребность, заложенная тем не менее на биологическом уровне [27].




    © Андрей Локиев, 2011-2024.
    © Сетевая Словесность, публикация, 2011-2024.




    Словесность