 |
|
ПЕТРУШКА
Пьеса в четырех явлениях
Действующие лица:
ШТАНОВ
ГОЛУБЕВА
СНЕГИРЬ - ее любовник
ПЕТРУШКА
ФОКУСНИК
I
Комната, окно, ночь, трое: ШТАНОВ, ГОЛУБЕВА и СНЕГИРЬ.
ШТАНОВ: Ну да - что ты хочешь - ведь он - хочешь чего - человеконенавистник был. (пауза) И как - что ты хочешь - это должно быть все таки хорошо, человеконенавидеть здесь, и - человеконенавидя - хочешь чего - умереть в другой стране, как будто это было на далекой звезде, где живущие, не зная человеческого умирания, превращаются по смерти в воздушный пар или водяную пену, словно русалочка.
пауза
ГОЛУБЕВА: Ты это к чему?
ШТАНОВ: К выпить. Надо выпить.
ГОЛУБЕВА: Так так бы и говорил.
ШТАНОВ: Так я так и говорю.
Разливает.
ГОЛУБЕВА: Ну?
ШТАНОВ: Ну!
СНЕГИРЬ: Не чокаясь?
пауза
ШТАНОВ: Нет, чокаясь!
ГОЛУБЕВА: За что, за смерть чокаясь?
ШТАНОВ: Так ведь не за смерть, мы ведь пили за его смерть, сколько раз пили, ведь он сколько лет как умер, у него уже сын вырос.
ГОЛУБЕВА: Неужели уже вырос?
ШТАНОВ: Так ведь сколько лет, сколько лет! - И он, сын, что ли какой-то латышский князь, и откуда князь, ведь отец не то, что князь, он - что ты хочешь-хочешь чего - даже латыш не был, и любовница его, от которой сын, то же самое, ни княгиня, ни латышка не была, я же ее видел.
пауза
Я был тогда до - да, до именно безобразия влюблен в одну звонарку, помогал ей с колоколами, волочем к борту вдвоем его язык, потом обратно он нас волочет, а она как раз тогда приходила к нам молиться, высокая, кудри у нее были такое коленопреколоненные, белые, я смотрю, а звонарка: "Куда смотришь? Ты смотри..." - у нее совершенно заячий рот, вздернутый к скуле, заячьи глаза, - и начинает рассуждать, что будь бы я Куличонко, ходил с ружьем, она бы мне мерещилась вместо зайцев, ни одного б зайца не убил, все бы только стрелял в этот заячий призрак и, как будто я ему памятник или - что ты хочешь - памятник Пушкину, хочется и в самом деле холить с ружьем или взять церковный уголек и обвести, словно ради высшей похвалы, ее ногу на стене.
ГОЛУБЕВА: Господи, он выпил все, пил и говорил, говорил и пил, у всех, даже мое, - как? - я же даже стакан на стол не ставила!
пауза
ШТАНОВ: Это не я.
СНЕГИРЬ: У меня осталось недопитое в стакане, возьми.
ГОЛУБЕВА: Буду я пить твое недопитое, что ты за дурак, поди к певичкам, у них есть, раз они торгуют, скажи - я буду должна, подожди, стакан оставь, я допью.
ШТАНОВ: Певички торгуют водкой?
ГОЛУБЕВА: А что ты хочешь?
СНЕГИРЬ выходит, впуская в дверь, словно клок тумана, два женских голоса.
II
ГОЛУБЕВА: Я люблю, когда они поют, эти девочки, кажется, что у страны, вместо казенного гимна, появился человеческий голос, человеческие черты, и она спит, сладко спит в горячем сне. - Что-то я пьяна. - Если есть та далекая звезда, где нет смерти, где живущие превращаются в пар, в пену, как будто не жили никогда... - А они похожи на людей, да? нет? - Одно существо говорит другому, что любит, как будто это значит что-то для пены и воздуха, другое говорит, что не любит, что хочется стереть, смыть эту любовь, это небо, эту жизнь, как грим. - Есть же у них театр? - Открой дверь, может быть, они еще поют.
III
Входит ФОКУСНИК с надетым на его руку ПЕТРУШКОЙ.
ФОКУСНИК: Не ждали, да? - Это вам не романс "Моя звезда". - Или - не скажу, что. - А он - скажет, что.
пауза
Потому что не смотрите, что он грязный, как будто из коптильни, будто копчушка, как чушка....
пауза
ЭТО ПЕТРУШКА!
пауза
А потому он сейчас здесь окно вышибет. - И вышиб!
И стены расшибет. - И расшиб!
И небо сорвет. - И сорвал!пауза
Потому что вы не люди, а если люди, то измазались краской и притворяетесь другими людьми. Ты, дурак, притворяешься несчастным влюбленным, а на самом деле эта дура твоя жена, которая притворяется, что у нее есть любовник, а Петрушка этого любовника вон расшиб. - Потому что он и жену свою расшиб, и судью расшиб, а палача повесил, а черта убил. - И тебя, дура и дурак, расшибет, потому что он Петрушка!
пауза
Но сначала - он начнет поносить правительство!
пауза
ШТАНОВ: Вот только не надо поносить правительство.
ФОКУСНИК: Это почему не надо поносить правительство?
ШТАНОВ: Потому что я люблю правительство. (пауза) Пусть мы глупы, но каковы мы ни есть, - хоть бы с серафическими крыльями, с углем в груди и змеиными зубами - будь нам внятно содрогание неба и полет ангелов, будь у нас открытые, словно у испуганного орла, глаза - без любви к правительству мы ничто, - потому что любовь к правительству долготерпелива и милосердна, потому что всему верит и никогда не перестает, пускай даже прекратятся человеческий язык и разум и вся вселенная!
ПЕТРУШКА: Гос-споди, (пауза) а я еще думал ругать правительство, - а ведь лучше не выругаешь, - не выругаешь лучше, чем этот дурак!
ГОЛУБЕВА выносит из темноты за сорванным небом таз, начиная смывать грим.
IV
СНЕГИРЬ (возвращается): Да что здесь произошло? (Голубевой) Что с твоим лицом? Или это не ты? - и где стены, окно, небо? - Я водку принес, у них была, и певичка говорит: водка на чердаке, мы закопали ее в песок, это замечательная водка, выбьешь пробку, она ударит из бутылки, словно фонтан, а на чердаке принялась меня целовать, говорит, что любит, тут пришла другая певичка, она стала и ее целовать, говорит, что водки нет, что водка в песке в подвале, потому что в подвале тоже песок, та ушла в подвал, а я спрашиваю, давно ли меня любит, а она говорит, что когда увидела зимой закат, похожий на живого снегиря, и еще не знала, что людей тоже могут звать Снегирь, тут пришел Петрушка, оторвал ей голову, а певичка набита тряпьем, пришла другая певичка из подвала, с водкой, стала пришивать ей голову, они поют, они и сейчас поют (начинает петь).
Когда, душа, просилась ты
Погибнуть иль любить,
Когда желанья и мечты
К тебе теснились жить,
Когда еще я не пил слез
Из чаши бытия, -
Зачем тогда в венке из роз
К теням не отбыл я?
Нет, что же здесь произошло?
© Ростислав Клубков, 2019-2020.
© Сетевая Словесность, публикация, 2019-2020.
Орфография и пунктуация авторские.
НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" Сергей Петров: Эпидемия [Любая эпидемия, как и война, застаёт людей врасплох и пробуждает самые низменные инстинкты. Так получилось и в этот раз: холеру встретили испуганные,...] Белла Верникова: Композитор-авангардист Артур Лурье [В 1914 г. в Петербурге вышел манифест русских футуристов, синтетически объединивший модернистские поиски в литературе, живописи и музыке - "Мы и Запад...] Михаил Фельдман (1952 – 1988): Дерево тёмного лика [мой пейзаж / это дерево тёмного лика / это сонное облако / скрывшее звёзды / и усталые руки / и закрытая книга] Татьяна Щербанова: Стихотворения [На этом олимпе сидят золотые тельцы, / сосущие млеко из звездно-зернистой дороги, / их путь устилают сраженные единороги, / Гомеровы боги и даже...] Питер Джаггс: Три рассказа из книги "От бомжа до бабочки" [Сборник рассказов "От бомжа до бабочки", по мнению многих, является лучшей книгой о Паттайе. Он включает двадцать пять историй от первого лица, рассказанных...] Сергей Сутулов-Катеринич: Попытка number 3, или Верстальщица судьбы [дозволь спросонья преклонить главу / к твоим коленям, муза-хохотунья, / верстальщица, волшебница, шалунья, / сразившая зануду-школяра / метафорой...] Роман Смирнов: Следующая станция [Века уходят, астроном, / когда ты ходишь в гастроном, / но столько чая в пятизвёздном, / и столько хлеба в остальном...] Сергей Слепухин: Карантин [Ах, огненная гусеница вербы, / Накаливанья нить пушистой лампы, / Светильник в старом храме изваяний / В конце пути - там где-то, где-то там...] Читайте также: Алексей Борычев: Обречённость | Братья Бри: Живой манекен | Татьяна Грауз. Прекрасны памяти ростки | Максим Жуков: Она была ничё такая | Александр Куликов: Стихотворения | Татьяна Парсанова: Пожизненно. Без права переписки | Ирина Ремизова: За птицей | Алексей Смирнов: Концерт на карантине | Наталья Патроева, Юрий Орлицкий. Настоящий филолог, умеющий писать стихи | Сергей Слепухин: Блаженство как рана | Мария Гладцинова: Чем-то летящим ещё | Ирина Кадочникова: Из цикла "Рассказы" | Семён Каминский: Шутики мистера Калименко | Никита Николаенко: Конец стоянки | Сергей Пагын: Между небом и тихой землёй
|