Время падения с луны
ЗОНД
- Кто есть некурящий? - майор в камуфляже, главный, строевым взглядом обошёл группу.
- Кто вообще не курящий?
Мужики помалкивали, знали: брякнешь не то - побьёт, как собаку. Ответишь по делу - отправит туда, куда уже не хотелось ни за какие коврижки.
Над ними, абы как одетыми, в нелепых поверх ушанок касках, сгрудившихся под наголову торчащей из тайги старожилом-сосной, там, на верхотуре качался невесть какими норд-зюйдами занесённый и запутавшийся в кружевных ветвях колоссальный шар. Мороз проглатывал звуки, но шар слышимо гулко поворачивал огненные под солнцем перкалевые бока, отбрасывая гектарные "зайчики" на и без того ослепительный снег.
Шар был чужд и страшен, как иная цивилизация.
- Геозонд. Модель ИС-35Г, 39-й год выпуска. Наполнитель - водород... - Майор бубнил металлически, вроде бы сам себе, тем не менее пристально и поголовно оглядывая группу.
- ...взрывоопасен. В соединении с воздухом даёт гремучую смесь. Эквивалент... Вас инструктировали. Пытаться снять - невозможно. На данном этапе необходимо вскрыть оболочку и выпустить газ. Считайте это вводной.
Майор одёрнул форму.
- Повторяю - кто в группе некурящий?
- Я... я неделю, как завязал. - Парашин потупился.
- В глаза, в глаза смотреть! - рявкнул майор и добавил равнодушно:
- Одобряю.
Парашина экипировали: худую фуфайку до треска затянули монтажным поясом, обвязали инструментом - и вышкой "телескопичкой" задрали на недосягаемую высоту, где гладкая и тёплая кожа сосны встопорщилась первыми ветками.
"Дальше - сам" - подумал Парашин, пристегнулся к дереву, ступил с площадки подъёмника на уплывающую молодую ветку и накрепко, как в мотоциклетный руль на вираже, вцепился в ветки выше.
Парашин закрыл глаза - высота не кружила ему голову, он молился и трогал крестик под холодной фуфайкой. Закрыв глаза было наедине с тем к кому он обращался и о чём просил... Спустя минуту, Парашин открыл глаза и иноходью перебирая руками-ногами направился ввысь - к зонду.
Вблизи шар не казался таким циклопическим. Он был упруг и в то же время морщинист, как слоновий зад или физиономия "поддавшего" дедка. "Большое видится на расстоянии..." - вспомнил Парашин из любимого Есенина и глухо рассмеялся.
"ИС-35Г, - не прочёл, а подумал Парашин побитое временем и пространствами аловатое на вставшим перед ним стеной зонде, - ИС - это Иосиф, небось, Сталин. Тогда всё - Иосиф Сталин. Уважаю. Держал человек бразды".
Парашин последний раз перестегнулся и, задыхаясь, свесил ноги с основательной ветки, бочком привалившись к зонду. Парашин был худ, плохо выбрит и неприятно кашляюще подлаивал - туберкулёз, прихваченный из "закрытого" детдома в "большую жизнь", при сухих, как водка без закуси, -30° рвался из лёгких нерастворимым паром.
Когда в заваленное за плетень сельцо продрался на мигающем "бобике" орущий, на чём свет стоит, военный, неприкаянный Парашин, выстояв очередь среди подобных голодранцев и оболтусов, покорно вывел закавыку в мудрёном документе, подписываясь на исполнение денежной, но сугубо секретной акции - и стал членом "группы". Зачем он это сделал, Парашин не знал. Тогда не знал.
- Я неделю без курева, без табачка, - сказал Парашин шару, - хрустов не было. Терпел, думал, на злое пойду. Окурки добивал - кто курит, присоседишься, лясы точишь, а сам глазами сосёшь - сколько оставит. Во жизня, да?... Ладно, майор аванс выделил - "Прима". Классика, питерские... Путёвое курево. Почитай, что валюта. Вроде белой.
Парашин озабоченно обхлопал карманы - на месте ли?
Шар не ответил. Поворачивая бока, он будто оглядывал небо, которое у него забирают.
- Я тебя понимаю, - сказал Парашин шару, - так и ты зла не держи. Хуже бывает. Меня в "спецухе" насиловали вот, в сортире. Башку дверью зажмут, и... по чёрному... Надо же! - Парашин усмехнулся, - А ты летал. Я в брюхе мамашином не пёкся ещё, а ты летал! Повидал, очевидно, до жути - сверху-то?.. А меня - башкой в дверь.
Парашин хрустнул пальцами.
- Я тоже летать хотел. Лётчиком стать. Во сне летал, говорят, к росту. А маломеркой остался... Ты прости меня, - Парашин ткнул кулаком в неподатливый бок зонда. Шар тяжело отстранился.
- Будет тебе, - сказал Парашин, - я здесь, считай, что по службе. Просекаешь? Ты своё за троих отслужил, хотя обидно, я понимаю. Планы они на целую жизнь строятся, вроде как навечно... Так и ты понимай. Дед уж, почитай, коли с тридцать девятого. Прямо батькой мне. А я то бобыляю, матушка выпивающая была, воровать приучила, так и закрыли в детдом, как у них называется. А оттуда две дорожки - на зону или в уголок посутулей, чтоб не торчать больно... Будь батяня, он бы из матушки дурь повыдрал... Мне не за себя обидно - за жизнь, что она такое допускает. Чего бы не существовать человеку по его чину, по людски? Кореш давеча наезжал, давний, с горшка ещё, за самогонкой всё про детство своё, про детство. А мне ему что - про башку да дверь? У меня детство бздёжное, мечталось только. Летал и то во сне... А я и сейчас - хоть в космос, конфетки не надо!..
- Господь, спасибо, руки не забрал - кому дровишки, кому бредешок - тем и на плаву, - пробормотал Парашин, - Ну, прощай, дед-батяня...
Парашин напялил противогаз "автономку", вздёрнул пудовые гидроножницы и, неловко перекрестясь, взрезал облупленную оболочку. Беззубо засвистело. Парашин сделал второй надрез - получилось "V" на попа - и зонд, свесив треугольный язык, выдохнул, как остаканившись.
- Будь теперь здоров! - продудел Парашин из-под резиновой маски, тяжело дыша узкой астматической грудью.
Зонд сдавал на глазах, морщинясь и наваливаясь на по-женски застонавшую сосну. Парашин тоже сморщился так, что сморщился противогаз, попытался рваным рукавом обтереть запотевшие вдруг снутри окуляры и машинально потянулся закурить...
Рвануло так, что "корабельные" хлысты-стариканы "за двести" полегли километровым радиусом с дымной залысиной посередке, как вдутая в землю трава. Парашин взлетел под потолок небосвода и его казённая оранжевая каска с выдавленно-пластиковым "труд" метеором врезалась в МКС, изувечив антенну и сбив станцию с толка, который кто-то ненужный там, в земном муравейнике, почитал курсом.
"...лишь бы не было войны..." - додумал Парашин, обращаясь в орбитальную пыль.
Следующий рассказ
Оглавление
© Анатолий Яковлев, 2003-2024.
© Сетевая Словесность, 2003-2024.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Елена Мудрова (1967-2024). Люди остаются на местах [Было ли это – дерево ветка к ветке, / Утро, в саду звенящее – птица к птице? / Тело уставшее... Ставшее слишком редким / Желание хоть куда-нибудь...] Эмилия Песочина. Под сиреневым фонарём [Какая всё же ломкая штука наша жизнь! А мы всё равно живём и даже бываем счастливы... Может, ангелы-хранители отправляют на землю облака, и они превращаются...] Алексей Смирнов. Два рассказа. [Все еще серьезнее! Второго пришествия не хотите? А оно непременно произойдет! И тогда уже не я, не кто-нибудь, а известно, кто спросит вас – лично Господь...] Любовь Берёзкина. Командировка на Землю [Игорь Муханов - поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора.] Александра Сандомирская. По осеннему легкому льду [Дует ветер, колеблется пламя свечи, / и дрожит, на пределе, света слабая нить. / Чуть еще – и порвется. Так много причин, / чтобы не говорить.] Людмила и Александр Белаш. Поговорим о ней. [Дрянь дело, настоящее cold case, – молвил сержант, поправив форменную шляпу. – Труп сбежал, хуже не выдумаешь. Смерть без покойника – как свадьба без...] Аркадий Паранский. Кубинский ром [...Когда городские дома закончились, мы переехали по навесному мосту сильно обмелевшую реку и выехали на трассу, ведущую к месту моего назначения – маленькому...] Никита Николаенко. Дорога вдоль поля [Сколько таких грунтовых дорог на Руси! Хоть вдоль поля, хоть поперек. Полно! Выбирай любую и шагай по ней в свое удовольствие...] Яков Каунатор. Сегодня вновь растрачено души... (Ольга Берггольц) [О жизни, времени и поэзии Ольги Берггольц.] Дмитрий Аникин. Иона [Не пойду я к людям, чего скажу им? / Тот же всё бред – жвачка греха и кары, / да не та эпоха, давно забыли, / кто тут Всевышний...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
