Ах, как волнуется море - как Мэри под пледом, -
если мой нос любопытный его разрезает.
Мной этот курс до последнего дюйма изведан,
так что юнцам - любопытство и смелость дерзаний,
вольному - воля, невольному - море по курсу.
Вольно летают лучами, невольно - кругами.
Третьего дня из обычного рейса вернулся.
Встретила Мэри. Ну да - и земля под ногами.
Дернул же черт через сутки отправиться снова -
вроде и не было даже особой причины.
Дернул же черт в нашей луже кита голубого
вынырнуть слева по курсу из сонной пучины...
Я же не Мэри - ни визг, ни потеря сознания
мне не помощники. Я оценил, подытожил:
может, конечно, не кит - но какое создание!
Может, конечно, не синий - но очень похоже.
Каждый охотник желает - и тем одинаков
с прочими, бьющими в цель, у которой лица нет.
Но обрывались крюки вопросительных знаков,
но не вонзались гарпуны моих восклицаний...
Ах, как волнуется море за синего гада,
ах, как меня лихорадит соленой тоскою!
Может, ни бить, ни гарпунить его и не надо,
может, подплыть да обнять его, чудо морское?
Жарко искрится на солнце веселая россыпь
Радужных брызг. Темнота-я-не-помню. Больница.
Лучше не спрашивать. Я не умею вопросы
правильно ставить. Возможно, что все повторится.
Помер сосед по палате. Сказал, от саркомы
или чего-то похожего, вроде сарказма.
Что-то из этих названий мне было знакомо,
я вспоминал целый день и, конечно, напрасно -
так и не вспомнил. Но мною довольны медсестры:
спал хорошо и с большим аппетитом обедал.
...Чем я порезался? Фразой. Мгновенной и острой:
"Ах, как волнуется море! Как Мэри под пледом"...
Я клянусь, что эти бумаги читает ветер.
Нас таким вещам, ей-богу, не обучали.
Я клянусь, что я прохожий, а не свидетель,
ну, а если заметил что - так совсем случайно,
и не понял того, что видел. А если понял,
никому не сказал и выводов сам не делал.
Почему так грозно мчатся за мной в погоню
то ли всадники, то ли кто - в оперенье белом?
Беззастенчиво пробегает мороз по коже:
закрывай - не закрывай и замки, и шторы,
поклянись им триста раз, господин прохожий...
Повернуться к ним лицом и дождаться, что ли?
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]