Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


   
П
О
И
С
К

Словесность



ЗАБЫТАЯ РЕЧЬ



Рекомендовано
Рифмой.ру
 


      ЗАБЫТАЯ РЕЧЬ

      Далеко до царя и до Бога
      В обезумевшей этой стране.
      Мы - затопленный город Молога.
      Мы лежим, словно рыбы, на дне.

      Наши улицы скользки, покаты,
      Зарастают лиловой травой,
      А по крышам шумят перекаты,
      Словно грозы, волна за волной.

      Воды тёмные в церковке волглой
      Говорят на немом языке.
      Лишь одна колокольня над Волгой
      Ржавый крест поднимает в руке.

      Кто мы были? Какими ветрами
      Мы дышали на кручах своих,
      И с какими молитвами в храме
      Мы роднили языческий стих?

      Стали вязкой бессмысленной глиной
      Невесомые прежде слова,
      Пыль дорожная - грязью и тиной,
      Серым илом - степная трава.

      Что ж, прощайте. Гудит пароходик.
      Может статься, до будущих встреч
      Мы уходим, уходим, уходим -
      Зыбь речная, забытая речь...

      _^_




      ПОЭТ

      Постигая азы
      Векового молчанья,
      Слушай времени счёт ну хотя бы вполуха.
      Если вырван язык
      У поэта - печально.
      Хуже, если вокруг все лишаются слуха,

      Между злом и добром
      Размывают границы
      И возводят шутов под небесные своды.
      Зря старинным пером
      Ты мараешь страницы:
      Снова средневековье - ни книг, ни свободы...

      Только ты никаких
      Гастролёров не слушай,
      Похвалу и хулу пропускай без оглядки.
      Если жжётся твой стих,
      Если рвёт чью-то душу
      Твоя песня, - то значит, ты в полном порядке.

      Пой для Бога, вари ты
      Шаманское зелье
      И живи голышом, раз родился в исподнем.
      Суеты фавориты
      Уходят под землю,
      Только вечности слуги на небо восходят.

      _^_




      СИНИЦА

      В стране, где пахнет краденым рыжьём
      И машут кулаками после драки,
      Где пять мужчин, танцующих сиртаки,
      И одинокий человек с ружьём
      Скульптурной группой около ДК
      Застыли в гипсе, крашенном под бронзу,
      Стихи внезапно вытесняют прозу.
      Вот парадокс родного языка!

      Парадоксальна станция Семхоз.
      Выходишь из московской электрички
      И сразу слышишь пение синички
      Отважное - в отчаянный мороз.
      Дорогою на Сергиев Посад
      Бредут неспешно в Лавру богомольцы.
      И тройка золотые колокольцы
      На полтысячелетия назад
      Со звоном рассыпает. На пруду
      У полыньи - три зябнущие утки.
      Оглянешься всего на полминутки
      И не поймёшь - в каком теперь году.
      И в храм зайдёшь. Какая это блажь?
      Блажен, кто изгнан горькой правды ради.
      Подумаешь о прожитом некстати
      И трижды прочитаешь "Отче наш".

      А, выйдя, вновь увидишь вдалеке
      Постройки современные, а справа -
      Культурный центр с названием "Дубрава"
      И Галича с гитарою в руке,
      Идущего по лёгкому снежку
      Туда, где в прошлом будущее снится.
      Пой веселей, отважная синица,
      Пока на небе звёзды не зажгут.

      _^_




      ПРАЖСКИЙ РЫЦАРЬ

        Бледнолицый страж над плеском века.
        Рыцарь, рыцарь, стерегущий реку...
              М. И. Цветаева

      Прислонясь к пятнадцатому веку,
      Мы, туристы, выглядим нелепо.
      Пражский рыцарь, стерегущий реку, -
      Брат Марины, улетевшей в небо, -

      Обнаживший меч не ради битвы -
      Ради мира в этом старом граде,
      Подскажите нам слова молитвы,
      Бога ради.

      Покажите, где живая рана
      Горячит под мёртвою водою.
      Зла в себе не держит Злата Прага
      И врачует строгой красотою.

      Мы спешим послушною оравой
      Вслед за гидом. Промедленье - роскошь.
      И гудит над медленною Влтавой
      Карлов мост Ваш.

      Рыцарь Брунсвик - одинокий воин
      В стороне от мира и от Праги, -
      Он свободен, светел и спокоен,
      Как Марина над листком бумаги.

      Может быть, в осенней круговерти
      Не сберечь и этого листочка.
      Может быть, всей жизни после смерти -
      Только строчка...

      Объектив освобождён от кофра,
      Субъективен к цвету чёрный камень,
      Увлечённо щёлкает фотограф,
      А у нас - как бездна под ногами.

      К Староместской площади мы вышли
      Чуть другими - странная картина.
      А с небес на нас глядел Всевышний -
      И Марина.

      _^_




      БОРИСУ ЧИЧИБАБИНУ

      По ранней позёмке, по лужам
      Шагает, одетый тепло,
      Борис Алексеич Полушин -
      Бухгалтер в трамвайном депо.

      Рукой прикрывая зевоту,
      Сморкаясь в линялый платок,
      Торопится он на работу.
      Скользит под ногами ледок.

      Друг друга толкают плечами,
      Штурмуя трамвайный вагон,
      Его земляки-харьковчане,
      Такие же с виду, как он.

      И общей толкучке послушен,
      Сжимает казённый билет
      Борис Алексеич Полушин -
      Без права на Слово поэт.

      "На ты" с нелюдимой судьбою,
      Он права достиг одного:
      Жить в мире с людьми и с собою -
      И быть не от мира сего.

      Заветные строки до срока
      Под спудом тяжёлым лежат.
      Терниста к свободе дорога,
      Непреодолима межа.

      И всё же, и всё же, и всё же
      Не выпита чаша до дна.
      Ударит морозом по коже
      Звенящая строчка одна,

      Заставит рыдать и смеяться,
      Зажжётся свечой на окне, -
      И мысли о том, чтобы сдаться,
      Сгорят в её чистом огне.

      Взойдёт, говорят, что посеешь.
      Захочешь свернуть - да нельзя.
      Не Вам ли, Борис Алексеич,
      Дарована эта стезя?

      _^_




      * * *

      Слишком остро, конечно же, всё это слишком остро -
      Белизна снеговых широт, синева высот.
      Мы с тобой полетим на какой-нибудь дальний остров,
      Где нет сотовой связи, где вязью пчелиных сот

      Разукрашено солнце смешнючее, в конопушках,
      Где подёрнута влагой старинных дубов кора,
      Где из форта над гаванью в полдень стреляет пушка,
      А к полуночи входит в гавань большой корабль.

      Это лето, конечно же, всё это наше лето.
      Это мы предъявляем разлукам закрытый счёт.
      Слишком много зелёных листьев, тепла и света
      Никогда не бывает. Всё время - ещё, ещё!

      Ночь в окошках небесных уже зажигает свечи.
      Ни о чём не жалеть - это всё для себя решить.
      Слишком просто шагнуть синеве и ветрам навстречу
      И остаться на краешке мира, и просто жить.

      _^_




      ВРЕМЯ ЖИТЬ НАСТОЯЩИМ

      Чтобы век до срока не сгорбил,
      Надо постоять, оглядеться.
      Обмелело озеро Хорпи,
      Где моё таёжное детство

      Вдаль бежало речкой Хорпинкой
      К величавым водам Амура.
      Я бреду знакомой тропинкой
      В зарослях ореха-маньчжура

      По камням, горячим от солнца,
      Ящерок зелёных пугая,
      И звезду достав из колодца,
      Ей шепчу: лети, дорогая,

      В небеса, где в солнечном свете
      Радость перемешана с болью,
      Где шумит над сопками ветер
      И гремит гроза над Шарголью.

      Озеро совсем обмелело,
      Рыбаки костров не разводят.
      Стало пеплом то, что болело.
      Завертела жизнь в хороводе.

      Но теперь ищу я всё чаще
      Ту звезду на небе высоком.
      Осень. Время жить настоящим.
      Время возвращаться к истокам.

      _^_




      ЛАДОНИ КРЫМА

      Легко, как бабочка с татарского клинка,
      Душа взлетает.
      А чтобы жизнь была безоблачно-легка -
      Так не бывает.

      И часто мелочи нам кажутся сильней
      В миру бескрылом...
      Но, слава Богу, нам дано на восемь дней
      Свиданье с Крымом.

      Мы на камнях неопалимой купиной
      Под вечным солнцем
      Сгорали так, что нам казалась ледяной
      Вода в колодце,

      И молоко - вкусней и слаще крымских вин.
      И жаркий ветер
      Легко рассеивал наш многолетний сплин -
      Тоску о лете.

      А лето весело махало с катерка
      Пиратским флагом,
      Мерцало рыжим огонёчком костерка
      Под Аю-Дагом

      И не жалело наших плеч, - и мы в его
      Прибой бросались,
      Из долгих зим не вспоминая ничего,
      Себе на зависть.

      Нам будет сниться этот солнечный Гурзуф
      Неодолимо.
      Нас восемь дней легко держали на весу
      Ладони Крыма,

      Нам тихо пела черноморская волна
      Или шептала.
      И крылья бабочки дрожали, но она
      Не улетала.

      _^_




      СРЕТЕНКА

      А нужны ли нам посредники,
      Что галдят из телевизора,
      Чебуречная на Сретенке
      В двух шагах от дома Визбора?

      Здесь гудит по-настоящему
      Говорок Москвы всамделишней -
      Той, которую по "ящику"
      Не увидишь, но поверишь ей.

      Здесь покуривают, чокаясь,
      Академики и дворники,
      И глядят через плечо, таясь,
      Нашей трезвости поборники.

      Времена не календарные
      Над кольцом Садовым кружатся -
      Волейбольные, гитарные
      И голодные - до ужаса.

      Эти запахи из прошлого
      Как ты сохранила, Сретенка?
      Ну, всего тебе хорошего!
      Доживём до понедельника.

      Да хотя б до воскресения...
      А метель не унимается,
      И вослед нам чуть рассеянно
      Юрий Визбор улыбается.

      _^_




      ПОЭТЫ ПОБЕДЫ

      Поэты Победы, не все до Победы дошли вы,
      В стихи переплавив суровую прозу войны:
      Окопное братство, октябрь подмосковный дождливый,
      Снега Сталинграда, ветра черноморской весны.

      Романтики мало... Ремни натирают ключицы,
      В нагрудном кармане - блокнот и простой карандаш.
      Уходят в атаку Гудзенко, Сурков и Кульчицкий,
      Твардовский и Симонов свой покидают блиндаж.

      Блокадная вьюга врывается в двери парадных,
      Лучи пробивают ревущее небо насквозь.
      Но жив Ленинград, несмотря на потери и раны.
      Ни ноты отчаянья в голосе Ольги Берггольц.

      На фронт медсестрой добровольно и после раненья
      Поэт Юля Друнина рвётся, - война есть война.
      Неведомо ей, что наступит в стране безвременье
      Полвека спустя, - и уйдёт добровольно она.

      Самойлов и Слуцкий, Старшинов и Межиров будут
      В стихах возвращаться туда, где их бой не затих,
      Где гирями глина порой нарастала по пуду
      На сорок растоптанных, кирзовых, не щегольских.

      Мерцает экран. Чёрно-белая кинокартина
      Цвета обретает со временем - вот парадокс.
      Поэт Павел Коган погиб, но его бригантина
      И в новом столетии так же плывёт между звёзд.

      Поэты Победы, романтики мало и ныне.
      Война где-то рядом: протянешь ладонь - обожжёт.
      И держится связь наших песен с годами иными,
      Пока твой товарищ строку для тебя бережёт.

      _^_




      * * *

      Мы дети детей Победы,
      Родившихся в сорок пятом
      В стране, что стояла гордо
      На твёрдых своих ногах.
      Военной поры приметы,
      Привычные тем ребятам,
      Ложатся на гриф аккордом
      И в наших звучат стихах.

      В косую линейку пропись,
      В засохших чернилах вставка
      И карточки отменённой
      Квадратик, что хлебом стал,
      И стреляной гильзы окись
      Под вспоротым брюхом танка,
      И запах травы зелёной,
      Пробившейся сквозь металл.

      Мы дети военных фильмов
      И книг о пиратских кладах.
      В индейской раскраске лица
      Ватаги на пустыре,
      С наборною ручкой финка
      И хмурый генсек в наградах -
      Всё это одна страница
      В потрёпанном букваре.

      Мы дети детей Победы.
      Мы кисточкой осторожно
      Снимаем наветы с круга
      Наивных времён, когда
      И радости все, и беды
      Делились, - и было можно
      Рассчитывать друг на друга.
      А прочее - ерунда.

      _^_




      * * *

      - Сегодня опять стреляли, из дома не выходи,
      Держи телефон поближе. К двенадцати я приду.
      - Да что ты! Такие звёзды на Млечном лежат пути,
      Весна на дворе такая, сирень уже вся в цвету.

      А помнишь, как мы бродили у моря - какой был год?
      Ты мне подарил ракушку - она и теперь со мной.
      - На площади снова митинг, по центру бузит народ.
      К окошку не приближайся и шторы плотней закрой.

      - Да что ты, тут всё спокойно! Я только лишь час назад
      Выскакивала за хлебом. Какая стоит жара!
      - Я возле метро, я еду. Здесь выгрузили солдат.
      На площади рвут петарды, жгут флаги, кричат "ура".

      ...Сирень облетает. Ветер в распахнутое окно
      Её лепестки бросает и шепчет: "Вернись ко мне!".

      А мир - он, конечно, будет когда-нибудь всё равно.
      А время неумолимо стирает следы с камней.

      _^_




      * * *

      Вера ветру - закон дороги.
      В нищем рубище - стать княжны.
      Мои песни нужны немногим,
      И немногие мне нужны.

      Мне бы только одну такую,
      Для которой порвать струну -
      Это счастье. Да не могу я
      Отыскать её - ту, одну.

      Паганини, - смычок да скрипка
      Твою душу сожгут дотла.
      И качнутся над бездной зыбко
      И печально колокола.

      Голоса их - твоя тревога,
      Генуэзец, шаман, скрипач.
      Дунет ветер - и вновь дорога.
      Песня - шагом, а кони - вскачь.

      Не догнать её, песню эту
      С колокольной тоской в груди.
      Музыканту, певцу, поэту
      Век за веком за ней идти.

      А она рассмеётся звонко
      И растает во тьме пруда,
      Словно в памяти - та девчонка,
      Что любимой была всегда.

      _^_




      НА ПЕРЕСЫЛКЕ ВО ВЛАДИВОСТОКЕ

            Звёздный луч - как соль на топоре...
                О. Э. Мандельштам

      Через семьдесят лет здесь от кладбища нет ни креста,
      И от зоны транзитной - ни вышек уже, ни развалин.
      Новый микрорайон, мокрый снег, и аллея пуста.
      Возле школы торчит снеговик, словно гипсовый Сталин.

      По словам очевидца, вот здесь находился тот ров.
      Когда строили школу - играли в футбол черепами,
      Матерились, водярою грелись у едких костров
      И не знали совсем о поэте таком - Мандельштаме.

      А тогда ведь ещё оставался тот самый карьер,
      Где для стройки киркой вырубали из сопки по камню
      В Колыму не попавшие зеки с печатью "каэр",
      В протоколах допросов оставив чернильную каплю.

      Оставалось кирпичное здание с тех же времён,
      На огрызках забора колючая ржавчина тлела...
      Нынче улица здесь Вострецова и микрорайон
      Востроглазых домов. Им какое до прошлого дело?

      Только в полночь сырую, в декабрьскую полночь - услышь:
      То ли ветер с залива ударит по пластику окон,
      То ли где-то за стенкой заплачет соседский малыш,
      То ли всхлипнет морская звезда в океане глубоком.

      Это мы - фотокарточки жёлтые в профиль, анфас.
      Это мы - восемь строк на обёрточной серой бумаге.
      Это мы - через семьдесят лет - вспоминаем о вас
      До морозной зари, до подъёма в тифозном бараке.

      Ничего, ничего, всё проходит - и это пройдёт,
      Сдует вешки-былинки и смоет былинные вехи.
      И опять звёздный луч на солёный топор упадёт,
      И воробушек снова, даст Бог, зазимует в застрехе.

      _^_




      СВЕЧА

        И спичка серная меня б согреть могла...
              О. Э. Мандельштам

      За речку Стикс и за Вторую речку -
      Умора-городок -
      Запеленай копеечную свечку
      В коричневый платок,

      Не зажигай, прибереги до срока, -
      Придёт её черёд.
      Весна тяжёлым ломом у порога
      Раскалывает лёд.

      А ты усни, кусочек воска спрятав
      Во внутренний карман.
      Случайно оказавшиеся рядом,
      Плывущие в туман

      В огромной лодке атеист и выкрест,
      Священник и поэт
      От тесноты и страха за борт выпасть
      Цепляются за свет,

      Не видя света, словно сельди в бочке.
      Но уходя во тьму,
      Ты береги свою свечу в платочке
      И ближе будь к тому,

      Кто в нужный час поднимется над скверной
      И, стоя на краю,
      Такой же сбережённой спичкой серной
      Зажжёт свечу твою.

      _^_




      ОБОЛ

      Без посошка и без котомки
      Стою на пирсе босиком.
      Харон в китайской плоскодонке
      Дымит дешёвым табаком.

      Не видно берега в тумане.
      На остров - или материк? -
      Перевези за три юаня
      Через пролив меня, старик.

      Харон садится в позу лотос,
      Ворчит: "Понятно и ежу,
      Что здесь обол в ходу, оболтус.
      Я за юани не вожу".

      И с неприкрытою зевотой
      Он добавляет в тишине:
      "Иди оболов заработай,
      Тогда и явишься ко мне".

      Я побреду по белу свету.
      Куда ни плюнь - кругом Китай.
      И где искать валюту эту,
      Попробуй сходу угадай.

      Везде расчёт не за оболы -
      Юани, доллары, рубли...
      А возле пирса плещут волны
      И лодка чахнет на мели.

      _^_




      ВРЕМЯ ПОСЛЕДНИХ ПЕСЕН

      1

      Не всё, что поётся, - поётся вслух,
      Не всё продаётся влёт.
      Ты выйдешь из дома, а воздух сух,
      На лужицах - первый лёд.
      На листьях вчерашнего сентября -
      Серебряный холодок.
      Здесь даже ошибочный шаг не зря.
      Ошибка - наука впрок.

      2

      Время последних песен, глохнущего металла...
      Выше себя не прыгнешь. Надо итожить путь.
      Сколько ты шёл к вершине, ближе она не стала,
      Но повернуть обратно - думать о том забудь.

      Время последних песен. Нет никакого дела
      Ни у тебя к тусовке, ни у неё к тебе.
      Ты дошагал, допелся до своего предела.
      Дальше попробуй молча вторить своей судьбе.

      Стих, как топор, за пояс, музыку - в рукавицу,
      Горло шарфом потуже - наглухо - затяни
      И театральной рампы перешагни границу,
      Чтобы не ослепили злые её огни.

      Ты же теперь свободен, этим и интересен
      Листьям, летящим с веток, птицам и облакам.
      С осенью наступает время последних песен.
      Их напевает ветер, вторя твоим шагам.

      _^_




      СЛЕД

      При каждом шаге куриный бог отбивает ритм,
      Стучится в грудь, на шнурке болтаясь, твой амулет.
      Собачий бог - он намного тише, он там, внутри
      Не отвечает на стук снаружи, молчит в ответ.

      Вот так однажды весенним утром через порог
      Перешагнёшь и увидишь радугу в небесах.
      С неё тебе улыбнётся добрый кошачий бог
      С лукавой искрой в чеширских рыжих больших глазах.

      И ты помчишься навстречу ветру с горы к реке.
      Куриный бог всё сильнее будет стучаться в такт.
      И бог собачий с лохматым солнцем на поводке
      Ему ответит весёлым лаем за всех собак.

      Все боги - дети. Все дети - боги. За много лет
      Мы почему-то забыли это... Но иногда,
      Увидев к радуге уходящий знакомый след,
      Мы понимаем, что все разлуки не навсегда.

      _^_




      * * *

      Спи, Добро, подложи кулаки под голову.
      Ещё рано спешить, словно в баню голому,
      Райских яблок отведать в саду колхозном.
      После драки дубиной махать не стоило.
      Золотого Тельца - за рога и в стойло:
      Приковали архангелы цепью к звёздам.

      Спи, Добро. В этом мире всё слишком зыбко.
      Зло поёт колыбельную. Мчится зыбка
      По кисельному берегу, как салазки,
      Вылетает на лёд неокрепший радостно.
      Чем тонуть в молоке, лучше так барахтаться,
      Чтобы масло сбилось. Ты веришь в сказки?

      Спи, Добро. Нет валькирий с крылами мрачными:
      Зодиак развесил огни над мачтами,
      Освещая воинам путь к Валгалле.
      Завтра ветры с юга и ветры с севера
      Шквал такой поднимут - держите семеро.
      Дай-то Бог, чтоб руны опять солгали.

      Спи, Добро. Погремушки твоей не слышно.
      За белёной печкой скребётся мышка.
      Сладко тесто дышит в опаре тёплой.
      Спи, Добро. Твоё Зло подушку тебе поправит.
      К снам твоим прикоснуться оно не в праве,
      Но, как верный пёс, охраняет порою тёмной.

      _^_



© Андрей Земсков, 2019-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2019-2024.





НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"
Андрей Бычков. Я же здесь [Все это было как-то неправильно и ужасно. И так никогда не было раньше. А теперь было. Как вдруг проступает утро и с этим ничего нельзя поделать. Потому...] Ольга Суханова. Софьина башня [Софьина башня мелькнула и тут же скрылась из вида, и она подумала, что народная примета работает: башня исполнила её желание, загаданное искренне, и не...] Изяслав Винтерман. Стихи из книги "Счастливый конец реки" [Сутки через трое коротких суток / переходим в пар и почти не помним: / сколько чувств, невысказанных по сути, – / сколько слов – от светлых до самых...] Надежда Жандр. Театр бессонниц [На том стоим, тем дышим, тем играем, / что в просторечье музыкой зовётся, / чьи струны – седина, смычок пугливый / лобзает душу, но ломает пальцы...] Никита Пирогов. Песни солнца [Расти, расти, любовь / Расти, расти, мир / Расти, расти, вырастай большой / Пусть уходит боль твоя, мать-земля...] Ольга Андреева. Свято место [Господи, благослови нас здесь благочестиво трудиться, чтобы между нами была любовь, вера, терпение, сострадание друг к другу, единодушие и единомыслие...] Игорь Муханов. Тениада [Существует лирическая философия, отличная от обычной философии тем, что песней, а не предупреждающим выстрелом из ружья заставляет замолчать всё отжившее...] Елена Севрюгина. Когда приходит речь [Поэзия Алексея Прохорова видится мне как процесс развивающийся, становящийся, ещё не до конца сформированный в плане формы и стиля. И едва ли это можно...] Елена Генерозова. Литургия в стихах - от игрушечного к метафизике [Авторский вечер филолога, академического преподавателя и поэта Елены Ванеян в рамках арт-проекта "Бегемот Внутри" 18 января 2024 года в московской библиотеке...] Наталия Кравченко. Жизни простая пьеса... [У жизни новая глава. / Простим погрешности. / Ко мне слетаются слова / на крошки нежности...] Лана Юрина. С изнанки сна [Подхватит ветер на излёте дня, / готовый унести в чужие страны. / Но если ты поможешь, я останусь – / держи меня...]
Словесность