Бог обрывает мне лапки да крылышки
прокалывает булавкой
а я в перст Его жалю влагая в укус
всю мою жизнь
всю мою смерть
оставляю в Нём жало
с налипшим мозгом
Бог живой
ненавидит в Себе
бытие
и как мать кого в детстве бивали
бьёт бывало своё дитя -
наделяет нас жизнью
надежду питая тайную
вырастить орды Орестов
потому-то Он
и работает со мной без перчаток
хоть и знает как я ядовит
рыбками из воды
выпрыгивают но ещё
жажда вернуться
сильней любопытства
другие - немного -
ползут на берег
чтобы остаться
чтобы порвать навсегда
с морем
амфибии духа
распятые на берегу
нежное тело на тёрке песчаной
в распяленных жабрах -
жаждущая резь
зреет жемчуг
из песчинок туда попавших
орошает сухие раковины
позже иные из этих существ
станут птицами
будут изредка
пить лишь дождь перехватывая
капли высoко над волнами
влажные жабры
навек зарастут как раны
смирительные рукава души
жгутами жмут
кровь стремительную
своя одежда
вся сушится на крестах пока
в горячем источнике
готовится ужин: варёное вороньё
нет забот у меня!
танцую по кругу
ручной цепи
в затылок соседу
пою литании
сам Бог маляром
в порядке трудотерапии
мой рай
красит в серый
смерть
тяжела
моим сердцем -
каменным эмбрионом
в стерильном растворе
в истины формалине
если родится мёртвым -
может и выжил бы
но - как увидит мрак -
мать утопит
и се, стою прудиком
глыба сердечного камня
дно моё тяготит
под ней дыра -
да камень-то лежачий
на византийскую мозаику
сияющего лиственного пола
ливни праха из облаков
как из пустых орехов
я рождаюсь от их союза
бесполезный одрадек
шматок пыли из царских покоев
обломанный грифель золотого карандаша
да на что я Тебе? -
а Ты терпеливо
находишь мне применение
от прикосновения
электрическим мёдом
стянуло раны
пресуществило судьбу
Ты вплетаешь меня в венок
перетираешь меня для краски
образа зареяли
меж берёзами
святые лики
в светлых облаках
игрушки ёлочные
в новогодней вате
под подушку сонного мира
в шёлковый кошелёк земли
улыбнувшись кладёшь
неразменный рубль солнца
медаль золотую
вспоровши подкладку плаща
внутри
отравленная сласть
а потом Ты уходишь
Оле-Лукойе
оставляя меня цвести
в бузинном зонте
раскрытом над мирно спящим
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]