Бог обрывает мне лапки да крылышки
прокалывает булавкой
а я в перст Его жалю влагая в укус
всю мою жизнь
всю мою смерть
оставляю в Нём жало
с налипшим мозгом
Бог живой
ненавидит в Себе
бытие
и как мать кого в детстве бивали
бьёт бывало своё дитя -
наделяет нас жизнью
надежду питая тайную
вырастить орды Орестов
потому-то Он
и работает со мной без перчаток
хоть и знает как я ядовит
рыбками из воды
выпрыгивают но ещё
жажда вернуться
сильней любопытства
другие - немного -
ползут на берег
чтобы остаться
чтобы порвать навсегда
с морем
амфибии духа
распятые на берегу
нежное тело на тёрке песчаной
в распяленных жабрах -
жаждущая резь
зреет жемчуг
из песчинок туда попавших
орошает сухие раковины
позже иные из этих существ
станут птицами
будут изредка
пить лишь дождь перехватывая
капли высoко над волнами
влажные жабры
навек зарастут как раны
смирительные рукава души
жгутами жмут
кровь стремительную
своя одежда
вся сушится на крестах пока
в горячем источнике
готовится ужин: варёное вороньё
нет забот у меня!
танцую по кругу
ручной цепи
в затылок соседу
пою литании
сам Бог маляром
в порядке трудотерапии
мой рай
красит в серый
смерть
тяжела
моим сердцем -
каменным эмбрионом
в стерильном растворе
в истины формалине
если родится мёртвым -
может и выжил бы
но - как увидит мрак -
мать утопит
и се, стою прудиком
глыба сердечного камня
дно моё тяготит
под ней дыра -
да камень-то лежачий
на византийскую мозаику
сияющего лиственного пола
ливни праха из облаков
как из пустых орехов
я рождаюсь от их союза
бесполезный одрадек
шматок пыли из царских покоев
обломанный грифель золотого карандаша
да на что я Тебе? -
а Ты терпеливо
находишь мне применение
от прикосновения
электрическим мёдом
стянуло раны
пресуществило судьбу
Ты вплетаешь меня в венок
перетираешь меня для краски
образа зареяли
меж берёзами
святые лики
в светлых облаках
игрушки ёлочные
в новогодней вате
под подушку сонного мира
в шёлковый кошелёк земли
улыбнувшись кладёшь
неразменный рубль солнца
медаль золотую
вспоровши подкладку плаща
внутри
отравленная сласть
а потом Ты уходишь
Оле-Лукойе
оставляя меня цвести
в бузинном зонте
раскрытом над мирно спящим
Алексей Смирнов: Концерт на карантине[Вот разные рыбы, - благожелательно отмечал господин Лю, шествуя через рынок. - Вот разные крабы. Вот разные гады, благоухание которых пленяет... / ...]Татьяна Грауз. Прекрасны памяти ростки[Татьяна Грауз о самых ярких авторах второго тома антологии "Уйти. Остаться. Жить", вышедшего в 2019 году и охватившего поэтов, умерших в 70-е и 80-е...]Татьяна Парсанова: Пожизненно. Без права переписки[Всё чаще плачем, искренне, как дети... / Всё чаще в кофе льём слезу и виски... / Да кто же знал, что нам с тобою светит - / Пожизненно. Без права...]Ирина Ремизова: За птицей[когда - в который раз - твой краткий век / украдкой позовёт развоплотиться, / тебя крылом заденет человек, / как птица...]Алексей Борычев: Обречённость[Бесполезная пустота. / Кто-то... Что-то... А, может, нечто... / И весна, как всегда, не та. / Беспричинно бесчеловечна...]Братья Бри: Живой манекен[Прежде я никогда не испытывал тяги к игре, суть которой - заманить чей-то разум, чьи-то чувства в сети, сплетённые из слов. Я фотохудожник, и моё пространство...]Наталья Патроева, Юрий Орлицкий. Настоящий филолог, умеющий писать стихи[В "Стихотворном бегемоте" выступила петербургский ученый и поэт Людмила Зубова.]Сергей Слепухин: Блаженство как рана (О книге Александра Куликова "Двенадцать звуков разной высоты")[Для художника на Дальнем Востоке нет светотени. Здесь отсутствие светотени и есть свет...]Александр Куликов: Стихотворения[В попутчики брал я и солнце, и ветер, и тучи. / Вопросами я и луну, и созвездия мучил. / Ответы на травах, каменьях и листьях прочел, / и кто-то...]Максим Жуков: Она была ничё такая[На Пешков-стрит (теперь Тверская), / Где я к москвичкам приставал: / "А знаешь, ты ничё такая!" - / Москва, Москва - мой идеал...]
