Бог обрывает мне лапки да крылышки
прокалывает булавкой
а я в перст Его жалю влагая в укус
всю мою жизнь
всю мою смерть
оставляю в Нём жало
с налипшим мозгом
Бог живой
ненавидит в Себе
бытие
и как мать кого в детстве бивали
бьёт бывало своё дитя -
наделяет нас жизнью
надежду питая тайную
вырастить орды Орестов
потому-то Он
и работает со мной без перчаток
хоть и знает как я ядовит
рыбками из воды
выпрыгивают но ещё
жажда вернуться
сильней любопытства
другие - немного -
ползут на берег
чтобы остаться
чтобы порвать навсегда
с морем
амфибии духа
распятые на берегу
нежное тело на тёрке песчаной
в распяленных жабрах -
жаждущая резь
зреет жемчуг
из песчинок туда попавших
орошает сухие раковины
позже иные из этих существ
станут птицами
будут изредка
пить лишь дождь перехватывая
капли высoко над волнами
влажные жабры
навек зарастут как раны
смирительные рукава души
жгутами жмут
кровь стремительную
своя одежда
вся сушится на крестах пока
в горячем источнике
готовится ужин: варёное вороньё
нет забот у меня!
танцую по кругу
ручной цепи
в затылок соседу
пою литании
сам Бог маляром
в порядке трудотерапии
мой рай
красит в серый
смерть
тяжела
моим сердцем -
каменным эмбрионом
в стерильном растворе
в истины формалине
если родится мёртвым -
может и выжил бы
но - как увидит мрак -
мать утопит
и се, стою прудиком
глыба сердечного камня
дно моё тяготит
под ней дыра -
да камень-то лежачий
на византийскую мозаику
сияющего лиственного пола
ливни праха из облаков
как из пустых орехов
я рождаюсь от их союза
бесполезный одрадек
шматок пыли из царских покоев
обломанный грифель золотого карандаша
да на что я Тебе? -
а Ты терпеливо
находишь мне применение
от прикосновения
электрическим мёдом
стянуло раны
пресуществило судьбу
Ты вплетаешь меня в венок
перетираешь меня для краски
образа зареяли
меж берёзами
святые лики
в светлых облаках
игрушки ёлочные
в новогодней вате
под подушку сонного мира
в шёлковый кошелёк земли
улыбнувшись кладёшь
неразменный рубль солнца
медаль золотую
вспоровши подкладку плаща
внутри
отравленная сласть
а потом Ты уходишь
Оле-Лукойе
оставляя меня цвести
в бузинном зонте
раскрытом над мирно спящим
Сергей Слепухин: Портрет художника["Красный", "белый", "зеленый" - кто может объяснить, что означают эти слова? Почему именно это слово, а не какое-нибудь другое сообщает о свойствах конкретного...]Виктория Кольцевая: И сквозная жизнь (О книге Александры Герасимовой "Метрика")[Из аннотации, информирующей, что в "Метрику" вошли стихи, написанные за последние три года, можно предположить: автор соответствует себе нынешнему. И...]Андрей Крюков: В краю суровых зим[Но зато у нас последние изгои / Не изглоданы кострами инквизиций, / Нам гоняться ли за призраками Гойи? / Обойдёмся мы без вашей заграницы...]Андрей Баранов: Последняя строка[Бывают в жизни события, которые радикально меняют привычный уклад, и после них жизнь уже не может течь так, как она текла раньше. Часто такие события...]Максим Жуков, Светлана Чернышова: Кстати, о качестве (О книге стихов Александра Вулыха "Люди в переплёте")[Вулыха знают. Вулыха уважают. Вулыха любят. Вулыха ненавидят. / Он один из самых известных московских поэтов современности. И один из главных.]Вера Зубарева: Реквием по снегу[Ты на краю... И смотрят ввысь / В ожидании будущего дети в матросках. / Но будущего нет. И мелькает мысль: / "Нет - и не надо". А потом - воздух...]
