Море пело и плясало и о скалы ноту "ре"
в ритме "точка-ахахаха" и такими же тире
лоб покато самокатный неустанно разбивало,
и рассеивало в небе хлёстко водяную пыль,
посейдонисто являя бесподобный водевиль:
"руки-ноги-ноги-руки" - крабами в песке лежало,
панцирями, хатой с краю (извините, "мы не мы"),
и казалось солнцу пиром в час зачатия чумы...
Из иного ли в иное, паруса норд-остом гнало
безутешно и бесцельно в отступающую даль?..
Доплывет он, или сгинет в одинаковости жаль.
Потому-то путь сизифов бесполезен был в начале,
да и после нет, по сути, в нём толкующего смысла.
На закате и рассвете кто качает коромысло?..
До абсурда докатились этой шаткости нетленной
этот пульс, биенье это, горсть неистового праха
в гулких ритмах ноты "ре". "Аха, аха, аха-хаха"! -
и рычит, и завывает, и рокочет офигенно.
Июль. Период засухи. Безветрие.
Каникулы. Забудь о геометрии.
На ножках возвышаются шары
и ожидают ветра разлететься.
И улетят пушинками из детства
согласно вечным правилам игры.
Маршруты их полёта неизвестны,
но однозначно, что они небесны
с надеждою удачно приземлиться,
законы предков праведно блюсти,
а именно - наследственно цвести
сгодится им и бедная землица!..
Прокручивай обратно ленту лет -
неизменяем изнутри твой цвет
языческий - шаманисто заманчив:
особенно, когда ни бе ни ме
всё то, что было до тебя в тебе,
и ты лишь безъязыкий одуванчик!..
Сестрёнка зарилась на яркие цвета.
Что значит мода? И зачем, и начерта
в ней разбираться? Рассуждать о стиле?
Да не мужское это дело. Мой отец,
партийных съездов буквоедный чтец,
жил по понятиям. Манерам не учили.
Я помню стол, застеленный клеёнкою,
и нашу комнату с перегородкой тонкою:
в руках отца шуршащие "Известия"
с передовицею "Строительства размах",
надтреснутость стекла в его очках,
и радиоконцерт - "Шагаем с песнею!".
Наш полутемный двор, моё пристанище,
по закоулкам был похож на тараканище,
на коллективность бабушкиной репки.
Я столь удачно в этот гвалт вписался,
что в пацанах одним лишь выделялся -
блатным плевком и чубом из-под кепки.
Пацанва. Велосипеды.
Жизнь выглядит убого
там, где правит ею стиль,
но ещё растут леса
и под солнечною медью
шелестит ещё трава.
Хорошо ли, что привыкли
к свисту пуль тетерева?
Вновь заточена коса,
о ветрах поёт ковыль.
Нет ни цели, ни итога.
Мотоциклы. Пацанва
Голоса. Дорога. Пыль.
Лес. Озеро и пахота. Село.
В ошмёточках, изношенных зело,
за кузницей при хрюкающем хлеве
уснувшего безлунностью глухой
в скирде - от дождика залётного сырой,
калачиком, как в материнском чреве,
свернувшимся несчастного нашли.
И пожалели на краю ему земли
чужой, взамен Леонтия умершего
от пьянства самогонно беспробудного.
И отходили от кахиканья простудного,
крестив вторично, убоявшись лешего.
Пристроили. А ты была красивой! -
не для него твоё щебечущее диво.
Ему особенной твоя казалась хата -
с ума сводил твой рыжеватый локон,
когда внутри крестообразных окон
сгибалась даль подковою заката.
Михаил Метс: 1939[И - кто знает, читатель? Кто знает? / Быть может, в какой-нибудь параллельной вселенной именно так все у них и сложилось?..]Владимир Алейников: Париж и СМОГ[...На то и Париж есть на свете, чтобы в нём обязательно встретить, хоть раз оказавшись там, знакомого человека. И даже не одного, а многих знакомых. Со...]Юлия Пикалова: ОФОРТЫ. Стихи[Я стою перед солнечным озером, / Что равно небесам глубиной - / И ныряю, пронзая насквозь его, / И выныриваю в мир иной...]Алексей Смирнов: Три рассказа[Иван Иванович, эйджист и лукист, прославился скандальными статьями в адрес всевозможных уродов. Статьи эти были разоблачительными, клеветническими и высокомерными...]Макс Неволошин: Фобии[Как бывший психолог, я, разумеется, знаю, что такое фобии. Но об их причинах лженаука толком не договорилась. Самая известная, она же единственная, гипотеза...]Владимир Алисов: Время молчания[может быть / строчки стихов / это окаменевшие молнии /]
