Время падения с луны
ВРЕМЯ ПАДЕНИЯ С ЛУНЫ
Поистине те, которые не веруют в последнюю жизнь,
называют ангелов именами женщин.
Коран, 53-28 (27)
Одним преранним утром я опоздал сойти с электрички. Я следовал на работу; я был студентом-практикантом выпускного курса и трудился мастером на загородной стройке. Я следовал на работу и читал книгу. Ещё я пил пиво. Интересно пить пиво на рассвете, когда август; от этого книга тоже была интересной. Это был Борхес. Я читал его впервые и мне то нравилось, то не нравилось. Мне не нравилась книжность и нравилась фабула. Но пиво кончилось, а я опоздал сойти с электрички.
Вместо остановки 61-й километр я спрыгнул на следующей, второпях забыв книгу. Я решил, что вернусь к месту назначения пешком, по шпалам - в сторону, откуда прибыл. Но электричка оправилась а я, размышляя о судьбе книги, не заметил, в какую она ушла сторону и теперь не знал, куда мне шагать.
Я смял пивную банку, огляделся и заметил дощатый домик с лампочкой над крыльцом. Был такой ранний час, что цвет его был неразличим - света лампочки не хватало. Домик стоял в уровень с насыпью; я выбросил пивную банку и зашёл за домик, чтобы отлить. Прямо за домиком начинался откос. Я встал на откосе и занялся ширинкой. Внизу передо мной было тихое пространство, залитое низким туманом. Стояло безветрие и туман стоял. Была такая рань, что луна не успела смешаться с солнцем. Тем более, что солнце едва надумало восходить. Оно было только зеленоватой полоской внизу земли с противоположной мне стороны насыпи, которую я не мог видеть. У меня была только луна - и туман, присыпанный ею был непрозрачен, как молоко. Был штиль и туман стоял. И в нём - по пояс - стояли маленькие ёлочки, они были серебряными.
Я застегнул брюки, вспомнил, что проглядел в какую сторону ушла электричка и поэтому не знаю, куда мне идти, и закурил. Я курил и ходил по траве, собирая штанинами утреннюю влагу, и с насыпи смотрел на ёлочки по пояс в молоке. Мне захотелось спуститься туда, к ним; не знаю, для чего.
Вдруг слева от меня на откос легко взлетела тень - молодая (юная?) девушка; она встряхнула мокрую, в росе, юбку и спросила, не церемонясь:
- А вы зачем здесь стоите?
Я пожал плечами.
- Курю...
- Я как раз огонёк увидела, подумала, кто-то курит.
Луна стояла у меня за плечами, я находился в тени домика и она увидела мой огонёк. Она стояла рядом и тоже была невидимкой; она сказала:
- А я там гуляла внизу. Я люблю гулять там. А вы?
Я снова пожал плечами.
- Не знаю. Я здесь впервые.
- Странный! - она рассмеялась, - вы что, с луны свалились?
- Нет, с электрички. Прошляпил остановку.
- А-а... - она протянула разочарованно, - а я подумала...
- Что?
- Что вы вообще здесь впервые... в смысле, на Земле!
Она вышла на свет. У неё было тонкое лицо и очень спокойные, безмятежные какие-то глаза. Глаза были серьёзны и голос был серьёзен. Она милая. - подумал я, - Она шутит?
- А что бы это изменило? - спросил я с вызовом.
- Я бы спросила, как это всё... - она обняла руками ёлочки в молоке, маленький свой мир, - ... как это всё выглядит, если смотреть впервые. Я ведь привыкла. А вдруг я зря это люблю?
Она беспомощно замолчала.
Я закурил снова.
- Вообще-то мне нужно было на 61-м километре сойти, - я смутился, - это в какую сторону, не подскажете?
- Я не знаю, - она искренне развела руками, - никогда над этим не задумывалась. Вам это очень важно?
Она каким-то образом поймала мой невидимый для неё взгляд. Мы встретились глазами.
- Нет. Мне это не важно.
- А зачем спрашиваете?
И вдруг:
- Вы знаете, я очень люблю наблюдать небо. Но когда долго задираешь голову, болит шея. Я всегда ложусь на траву, но она уже холодная и сырая, - она нагнулась, провела по траве ладошкой, - видите брызги, это роса... на холодной траве мне запрещает лежать отец. А вам?
- Нет...
- Тогда сядьте на землю, а я положу голову вам на колени и буду смотреть в небо. Можно?
- А если я не хочу?
- Вы точно свалились с луны!
- Отчего так?
- Ну, вы же совсем не похожи на меня. Я хочу лежать на траве, но мне нельзя, а вам можно - но вы не хотите...
Я рассмеялся.
Она сложила голову на мои колени. Она смотрела вскользь моего взгляда и глаза у неё были жёлтые, как у волчицы, но слабой. Да и жёлтыми они были потому, что в них колесила луна (я подумал её словами) с которой она упала.
Она спросила:
- Это правда, что свет от некоторых звёзд летит так долго, что пока мы его увидим, звёзды успевают погаснуть... умереть? Я читала об этом.
- Правда, - сказал я.
- Значит, над нами - космическое кладбище? - она смотрела в небо.
Мне не понравились её слова.
- В какой-то мере...
- Здесь нет никакой меры, - холодно сказала она, - кладбище, оно и есть кладбище.
И добавила:
- А мы и вовсе не светимся. Некому будет узнать о нас... даже потом.
- Ты говоришь глупости.
- Мне всегда говорят, что я говорю глупости.
Мне нечего было ответить ей.
Я медленно взял её пальцы и сжал. Мне показалось, что она задышала чаще - мою шею обдало прохладой. Но это был только ветер. Один из многих ветров, гуляющих по поверхности земного шара - так я подумал.
Как вдруг она поцеловала меня. Сухо и коротко. Но у меня остановилась сердце - и она услышала. И впилась, вросла своими губами в мои - на сколько хватило дыхания. Губы пахли осенней полынью. Она взяла меня, как женщину, распахнув глаза - и глаза закрыл я. Мы задохнулись. Она подняла мои ресницы губами и, не встречаясь взглядами, спросила:
- Уже светает?.. Я не хочу смотреть. Я тысячу раз это видела.
- Да.
- Это красиво? Скажи, как в первый раз - ведь это можно любить?..
И снова схватила мои губы, и снова у нас иссякло дыхание и она спрятала лицо у меня на шее и всхлипнула.
- Мы оба упали с луны, - сказал я тихо.
- Луна так высоко, что с неё можно падать очень-преочень долго...
- Всю жизнь?
- Всю жизнь - это не очень долго...
И она заплакала и поднялась, задержав пальцы в моих волосах.
Я поймал её руку.
- Хватит, не нужно... - голос у неё сел, - Вы уедете, а я останусь.
И я ответил ей самое глупое, что может сказать мужчина:
- Мы вместе уедём.
И следом... то, что никогда не должен был говорить:
- Если ты хочешь?..
Бог простит мою молодость.
На наши голоса из домика вышел заспанный мужчина; или он наблюдал за нами?.. он прикрикнул на девушку и та скрылась в домике. Он обернул ко мне худое, в морщинах лицо и сказал:
- Это моя дочь, она больна... она не в своём уме, извините... Она вам досадила?
- Да. - сказал я (он хотел услышать такой ответ).
- Я путевой обходчик. Садов рядом нет, а соседнюю деревню отселили. Вы ошиблись станцией?
- Да. - повторил я (он хотел услышать именно это), - мне нужно на 61-й.
- Это туда, - он указал направление. Два километра. Ступайте по шпалам - и не заблудитесь. Внимательней на путях.
- Спасибо.
Я потопал по шпалам и расстояние между шпалами оказалось равным трём четвертям длины моего шага, потому что я попадал ботинком на каждую четвёртую шпалу. Потом я обернулся. Рассветало и я увидел, что дощатый домик обходчика выкрашен синим. Я дотопал до места назначения и написал объяснительную по поводу опоздания; а запах пива выветрился...
Я много-много раз ещё ездил электричкой на работу. Иногда я брал с собой книгу, иногда пиво. Чаще я брал в дорогу и книгу, и пиво. Но всегда выходил на нужной остановке. И никогда не выходил на следующей, потому что боялся, что там не окажется синего домика обходчика и ёлочек под насыпью. Я боюсь этого до сих пор. Но ещё больше боюсь, что мой страх напрасен.
Следующий рассказ
Оглавление
© Анатолий Яковлев, 2003-2024.
© Сетевая Словесность, 2003-2024.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Айдар Сахибзадинов. Жена [Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...] Владимир Алейников. Пуговица [Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...] Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..." ["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...] Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа [я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...] Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки [где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...] Джон Бердетт. Поехавший на Восток. [Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...] Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём [В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...] Владимир Спектор. Четыре рецензии [О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.] Анастасия Фомичёва. Будем знакомы! [Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...] Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога... [Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...] Анна Аликевич. Тайный сад [Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
