Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность



КЛАВИР

Цикл стихотворений


      I

      Найду ли я прибежище тоске,
      Сопутствующей, кажется, мне снова, -
      Не той, что в тлеющем заметна лепестке,
      К себе не требуя вниманья показного,
      А той, соседствующей с песней и судьбой,
      Уже провидящей связующие нити,
      Встающей в небе, как луна в зените,
      И властвующей, может, над собой?

      С печалью проще - вот на склоне дня,
      Мила, как ласточка, лазурь небес тревожа,
      Она возвысится, к неведомому вхожа, -
      И, значит, прожитое было для меня
      Не просто памятью, а чем-то, что полней,
      Куда просторнее, распластанней, прекрасней,
      Невыносимое - оно всегда опасней
      Тем, что чем дальше в дебри, тем ценней.

      А ты, тоска, столь часто не с руки,
      Пока тобою напрочь не покинут, -
      К тебе склоняемы и всё же высоки,
      Пернатые не смолкнут и не сгинут,
      И только для тебя в вечерний час
      Древес нежнее очертанья,
      Южнее жертвенного слов предначертанья,
      Хранимы в поле испытанья каждый раз.

      Когда бы ты не мучила порой,
      То я пришёл бы сам к тебе с повинной,
      Но ты злосчастной тешишься игрой,
      Украдкою паря над Украиной,
      Ты впитываешь тайные ключи, -
      Остановись же, Бога ради!
      Скрывайся от меня и не молчи,
      Хоть иногда взывая о пощаде.

      Завес торжественных я вижу над тобой
      Тяжёлые, спадающие складки, -
      Знать, о тебе рассказывал прибой,
      Шептали горы, грудясь в беспорядке.
      Стекло разбитое бренчало для тебя,
      От ветра вздрагивали ветки,
      Зарницы вспыхивали, тягостны и редки,
      Тобой ведомые, - любя, щадя, скорбя.

      Заботливая! - вестники твои
      Нам жажду утолят наполовину -
      И вмиг обратно, утаив причину
      Того, зачем пчелиные рои
      Тянулись к звёздам, спутав их с цветками,
      Зачем собаки лаяли вокруг -
      Ужель Гекату чуяли? - и вдруг
      Затихли, пьют поспешными глотками.

      Найдётся ли к окрестности, скажи,
      Подход какой-нибудь - пускай тропа иль слово? -
      Но ты ответить мне сегодня не готова,
      Туманные сгущая рубежи, -
      Сомненье шевельнётся вдалеке,
      А окрику и это не по силам,
      Зане потворствует надеждам-старожилам -
      И вот уходит медленно к реке.

      II

      Разубрана - мне глаз не оторвать -
      Неброскими цветами на закате
      Вся улица, - в реке на перекате
      Вода рокочет, - как её назвать,
      Прохладою готовую обнять, -
      Спасительною, чистою, родною? -
      Всегда отъединённая от зноя,
      Томит она, - да как теперь узнать,
      Куда идти? - по тропке ли, в провал
      За скалами, темнеющими прямо,
      Где ветер впереди облюбовал
      Воздушную вместительную яму
      Для лежбища глухого своего,
      А может быть, для игрища ночного? -
      По кромке ли, туда, где ничего
      Не чувствуя поблизости дурного,
      Стрекочут на весу иль на лету
      Какие-то невидимые твари,
      Звенящую заполнить высоту
      Готовые в неслыханном угаре,
      Из глуби возникающие вдруг
      И там же исчезающие снова,
      Как будто бы природе недосуг
      Сказать о них устало хоть полслова? -
      Сюда ли мне? - конечно же, сюда! -
      Я к берегу шагну из окруженья
      Деревьев, не бывавших никогда
      В заложниках земного притяженья, -
      И брошусь в эту свежесть, в эту весть
      О радости, о том, животворящем
      И трепетном, которого не счесть
      Ни в прошлом нам нельзя, ни в настоящем.

      III

      Рекою-скромницей и нынче увлечён,
      Хотя и ведая, конечно, что почём
      На свете этом в области особой,
      Куда соваться попросту не пробуй,
      Поскольку шею запросто свернёшь,
      Но молодости больше не вернёшь,
      Немыслимые дни я вспоминаю,
      Где жизнь цвела поистине иная,
      Где каждый шёл туда, куда хотел -
      И ветер дул, и лист ещё летел,
      И весело толпились на востоке
      Ещё никем не скованные сроки,
      Среди которых кровью набухал
      Безумец-век, - и голос отдыхал
      В степном пространстве, где подсолнух спел,
      А тот, кому приспело - просто пел,
      И запахи на западе теснились
      За скалами, и сны мне чаще снились.

      Там струны строгие ржавеют в ожиданье
      Доселе невозможного страданья,
      Так некогда осознанная связь
      Косою амазонки расплелась,
      Там слышится негромкое рыданье
      И кто-то дожидается гаданья
      Там тот стоит, кто вычерчен лучом
      В окне ночном - но он-то ни при чём -
      К теплу приникнуть, может быть, и надо -
      Как холодок во рту от винограда,
      Сквозит в округе призрачный налёт
      Прохлады, - и приветы всем нам шлёт
      Зима-разлучница, что впрямь не за горами,
      Что к лету с горькими потянется дарами,
      Пресыщенная играми с огнём, -
      Тогда-то мы, видать, и жить начнём,
      Тогда-то и дышать начнём учиться, -
      И может всякое в пути ещё случиться.

      IV

      И всё же изумлению сродни,
      Как в детстве, состояние такое, -
      И весь ты - от порыва до покоя -
      С возможностью изведать эти дни,
      Постичь их суть, - уже накоротке, -
      Почтить их память, может быть, в грядущем,
      Настичь за веком, к сумеркам идущим,
      Их ясный свет, - и, с розою в руке,
      На краешке сознанья замереть,
      Потом шагнуть растерянно и просто
      Туда, где высь, где есть предвестье роста,
      Туда, где глубь забвенью не стереть, -
      Потом увидеть то, что лишь тебе
      Дано увидеть в мире этом ныне,
      Потом осмыслить это, - пусть в гордыне
      От этого иным не по себе -
      И поделом! - тебе не по пути
      Ни с ними, ни с подобными, - вниманья
      Ты ждёшь давно, ты жаждешь пониманья,
      Поскольку жив ещё, как ни крути,
      Поскольку зряч, - и слух распахнут вновь
      Пространству, что со временем не в ссоре, -
      И со слезой горючею во взоре
      Верна тебе вселенская любовь.

      V

      Покуда завораживаешь ты
      Своим напевом горьким, Киммерия,
      Бессмертен свет, сходящий с высоты
      На эти сны о воле неземные,
      На этот сад, где, к тополю склоняясь,
      Тоскует сень сквозная тамариска
      О том, что есть неназванная связь
      Примет и слов, - невысказанность близко,
      Чуть ближе взгляда, - ветром шелестит,
      С дождём шумит, якшается с листвою,
      То веткою масличною хрустит,
      А то поёт над самой головою,
      О том поёт, что нечего искать
      Вот в этой глуби, выси и просторе,
      Поёт о том, что сызнова плескать
      Волною в берег так же будет море,
      Как некогда, - как, может, и тогда,
      Когда потомкам что-нибудь откроет
      Вот эта истомлённая гряда,
      В которой день гнездовье не устроит, -
      И вся-то суть лишь в том, чтоб находить
      Всё то, что сердцу помнится веками, -
      И с этой ношей по миру бродить,
      Рассеянно следя за облаками.

      VI

      Воспоминание томит меня опять,
      Иглою в поры проникает,
      Хребта касается, - и сколько можно спать? -
      Душа к покою привыкает,
      К жемчужной свежести, рассветной, дождевой,
      А всё же вроде бы - что делать! - не на месте,
      Не там, где следует, - и ветер гулевой
      Ко мне врывается - и спутывает вести,
      С разгону вяжет влажные узлы
      Событий давешних, запутывает нити,
      Сквозит по комнате - и в тёмные углы
      С избытком придури и прыти
      Разрозненные клочья прежних дней
      От глаз подальше судорожно прячет,
      И как понять, кому они нужней,
      И что же всё же это значит? -
      И вот, юродствуя, уходит от меня, -
      И утро смотрится порукой круговою,
      Тая видения и в отсветах огня
      Венец признания подняв над головою, -
      И что-то вроде бы струится за окном -
      Не то растраченные попусту мгновенья,
      Не то мерцание в тумане слюдяном
      Полузабытого забвенья,
      Не то вода проточная с горы,
      Ещё лепечущая что-то о вершине,
      Уже несущая ненужные дары, -
      И нет минувшего в помине,
      И нет возможности вернуться мне туда,
      Где жил я в сумраке бездомном,
      Покуда разные сменялись города
      В чередовании огромном,
      Безумном, обморочном, призрачном, хмельном,
      Неудержимом и желанном,
      Чтоб ныне думать мне в пристанище земном
      О чём-то горестном и странном.

      VII

      Страны разрушенной смятенные сыны,
      Зачем вы стонете ночами,
      Томимы призраками смутными войны,
      С недогоревшими свечами
      Уже входящие в немыслимый провал,
      В такую бездну роковую,
      Где чудом выживший, по счастью, не бывал, -
      А ныне, в пору грозовую,
      Она заманивает вас к себе, зовёт
      Нутром распахнутым, предвестием обманным
      Приюта странного, где спящий проплывёт
      В челне отринутом по заводям туманным -
      И нет ни встреч ему, ни редких огоньков,
      Ни плеска лёгкого под вёслами тугими
      Волны, направившейся к берегу, - таков
      Сей путь, где вряд ли спросят имя,
      Окликнут нехотя, устало приведут
      К давно желанному ночлегу,
      К теплу неловкому, - кого, скажите, ждут
      Там, где раздолье только снегу,
      Где только холоду бродить не привыкать
      Да пустоту ловить рыбацкой рваной сетью,
      Где на руинах лиху потакать
      Негоже уходящему столетью?

      VIII

      Взглянуть успел и молча побрести
      Куда-то к воинству густому
      Листвы расплёснутой, - и некому нести
      Свою постылую истому,
      Сродни усталости, а может, и тоске,
      По крайней мере - пребыванью
      В краю, где звук уже висит на волоске, -
      И нету, кажется, пристойного названья
      Ни чувству этому, что тычется в туман
      С неумолимостью слепою
      Луча, выхватывая щебень да саман
      Меж глиной сизою и порослью скупою,
      Ни слову этому, что пробует привстать
      И заглянуть в нутро глухое
      Немого утра, коему под стать
      Лишь обещание сухое
      Каких-то дремлющих пока что перемен
      В трясине тлена и обмана,
      В пучине хаоса, - но что, скажи, взамен? -
      Труха табачная, что разом из кармана
      На камни вытряхнул я? стынущий чаёк?
      Щепотка тающая соли?
      Разруха рыхлая, свой каверзный паёк
      От всех таящая? встающий поневоле
      Вопрос растерянный: откуда? - и ответ:
      Оттуда, где закончилась малина, -
      И лето сгинуло, и рая больше нет,
      Хоть серебрится дикая маслина
      И хорохорится остывшая вода,
      Неведомое празднуя везенье, -
      Иду насупившись - наверное, туда,
      Где есть участие - а может, и спасенье.



      На кромке страха, как в былые дни,
      Когда подмоги не было в помине,
      Когда эпоха, рыбиной в пучине
      Таясь, глухонемая искони,
      Но хищная, однако, там, на дне,
      Ворочалась и снова залегала, -
      И никому вокруг не помогало -
      Ни близким, ни товарищам, ни мне -
      Привычное терпение, верней -
      Безбрежное, глухое ожиданье,
      Уже переходящее в страданье, -
      Доставшее до глуби, до корней, -
      И ждали мы - не знаю уж, чего -
      Всё рушилось, то сразу, то частями,
      Трещал хребет державы, с новостями,
      Рассыпанными так, ни для кого, -
      И ветер шлялся, рыхлый и больной,
      По скверам, по садам, по новостройкам,
      Каким-то недосмотрам, неустойкам,
      И веяло холодною весной.
      И с осени лежавшая листва
      На солнышке коробилась и жухла,
      И лампочка рассеянная тухла
      В подъезде, где любовь была жива.

      Х

      Слов не хватает мне? - молчаньем говорю,
      Отшельничеством, чувствами иными,
      Скитальчеством, надеждами немыми
      На то, что сбудется, - а там я посмотрю,
      Чей лучше ощущал хребет спинной
      Биенье пульса чуткого Вселенной,
      Чьи поры впитывали токи поколений
      Верней и пристальней, - и ты не спорь со мной -
      Не выдюжишь, не сладишь, не найдёшь
      Того, что одному из всех даётся
      Единожды, - так пусть же остаётся,
      Покуда сам к нему когда-нибудь придёшь, -
      Всех долговечнее в сумятице земной
      Слиянье кровное наитья и прозренья,
      Слиянье стойкое, высокое горенье,
      Прошедшее эпоху стороной.

      ХI

      Разъединённые в сумятице мирской,
      Утратили способность мы к сближенью,
      А это значит - жизни продолженью,
      И звенья сдерживаем россыпи людской
      Уже с усилием - вот-вот и разорвётся
      Цепь связей наших - и пойдёт разброд,
      Где, хаос не приемля, небосвод
      Над новой смутой горько усмехнётся.

      Увидев то, что только нам дано
      Увидеть было - долгую неволю,
      И всё, что с веком выпало на долю,
      И то, что в сердце было сожжено,
      Познали мы немалую печаль,
      Но знания такого, видно, мало
      Нам было, - вот и терпим, как, бывало,
      Терпели в дни, которых, впрочем, жаль.

      И ждём чего-нибудь, да только вот - чего?
      Не то, что радости - спокойствия хотя бы,
      Шагаем через ямы да ухабы,
      А рядом нету никого,
      А рядом пусто, пусто и темно,
      И ночь вселенскою нам кажется порою -
      И то нас тянет вроде к Домострою,
      А то затягивает скверное вино.

      И нет возможности сдержать разлад и бред,
      Скрепить мгновения хотя бы нитью тонкой, -
      Уже и почва под кислотной плёнкой
      Натужно дышит, и белёсый след
      Солей несметных вытянулся вдоль
      Земной оси, засыпал все широты -
      И Млечный Путь настиг у поворота,
      Где живы всё же - Дух, Любовь, Юдоль.

      ХII

      А чуда ни за что не рассказать -
      За дружеской неспешною беседой
      На сплав немногословности не сетуй
      С тем, что узлом впотьмах не завязать,
      Не выразить, как взгляды ни близки
      И сколь ни далеки шаги в пространстве -
      И всякий раз, и в трезвости, и в пьянстве,
      Кусаешь недомолвок локотки.

      Коль чуду не стоять бы на своём,
      Иную обрели бы мы дорогу,
      Ведущую к забвенью понемногу, -
      И мы его и видим, и поём,
      И чествуем, и чувствуем везде,
      Где есть надежда так, а не иначе
      Уйти к нему тропой самоотдачи,
      В мирской не задержавшись чехарде.

      Когда подобно рвению оно
      И вместе с тем похоже на смиренье, -
      Намёков и примет столпотворенье
      Горенью без раздумий отдано
      Для жертвенного света и тепла,
      Для внутреннего строгого отбора,
      Где истины крупицами не скоро
      Сверкнут на солнце пепел и зола.

      ХIII

      Оттуда, где начало, где исток,
      Протянуты не тающие нити
      Сюда, где я дышу, до этих строк,
      Свидетельниц того, что мир жесток, -
      И год незаменим, как ни зовите
      Сейчас его, - ещё он, дайте срок,
      Напомнит о себе - ещё высок,
      Уже ушёл туда, где сохраните
      Крупицу сути, истины виток,
      Но только, вспоминая, не темните.

      Любови небывалый водоём,
      Томящий нас, куда теперь отрадней,
      Чем очи пробудивший окоём,
      Чья грань бывала резче, и нескладней
      Морщины грубой, складки или шва,
      А то лежала жилою у рва
      Из облаков клубящихся, - струною
      Дрожа басовой, пела под луною, -
      Дорожкою, разбухшей от росы,
      Травы тащила сонные власы.

      Войдём в него - прозрачней не найти
      Воды в ночи, - потом сии напевы
      На острове, носящем имя девы
      Полузабытой, вспомним на пути
      К неведомому, - то-то на уме
      У нас простор - и кормчий на корме
      Откуда-то возьмётся сам собою, -
      И кто соприкасается с судьбою
      И к тайне вхож? - корабль ушёл, - скажи,
      Куда? - и выше голову держи.

      ХIV

      Единственное вымолвят "прости" -
      И там, где ночь сомкнёт над нами своды,
      Исчезнут вдруг - и вновь отнимут годы
      У тех, которым некуда идти,
      У тех, которым некого позвать
      Из прошлого, а может быть - из бездны,
      У тех, кому давно уже известно,
      Что время в мире некуда девать -
      Оно не уходило никуда,
      Но, убывая, сразу прибывало,
      И всё-таки его недоставало,
      Хоть это не утрата, не беда, -
      Ведь бед мирских не надобно искать -
      Куда ни глянь, сквозят они повсюду, -
      А ты бредёшь меж них, причастный к чуду
      Чтоб с грустью вместе радостью плескать.

      ХV

      То роем пчёл, то птичьим говорком,
      Наречьем свищущим, щебечущим, щемящим,
      На веки вечные прощаясь, точно ком
      Застыл в гортани, - паводком звенящим,
      Шумящим выводком, незримым локотком,
      Ещё мелькающим и тающим в лазури,
      Чтоб все, кто всё-таки владеют языком,
      Лоскутья домыслов кроили по фигуре,
      Чтоб тот, кто с кем-нибудь хоть чуточку знаком,
      Хотя бы изредка здоровался когда-то,
      Привык довольствоваться даже пустяком,
      Вниманья требуя предвзято,
      Приходит осень - всё-таки при ней,
      Неумолимой и печальной,
      И жесты сдержанней, и тон куда скромней,
      Чем там, в наивности поры первоначальной,
      В невинных опытах, ненайденных словах,
      Ещё желающих принять иные формы,
      Чем им положено, - а нынче дело швах,
      А там обрушатся и непогодь, и штормы
      На эту почву с глиной пополам,
      С хрустящей россыпью по кромке самоцветной,
      А там, как водится, такой пойдёт бедлам,
      Что дом насупится с досадой безответной
      На эту плещущую всем, что под рукой,
      Куда попало, только бы попала,
      Погоду, бредящую влагой день-деньской,
      Бубнящую, что за ночь накропала,
      В накрапе каверзном оконного стекла,
      Что вряд ли выдержит всю мощь её крутую,
      Всю горечь тайную, что кровью истекла,
      Всю помощь странную, что всё же не впустую,
      Как ни крути, но всё-таки дана
      Как бы порукою за то, что завтра будет,
      Приходит осень - то-то и она
      Живёт, как Бог положит и рассудит.

      ХVI

      Чего ты ждёшь сегодня от меня,
      Пора моя, пустынница седая?
      Кого зовёшь, ещё не увядая,
      Воспрянув от присутствия огня,
      С которым в доме, вроде, веселей -
      Не всё ль равно - печного иль свечного -
      То дикого, а то почти ручного, -
      Смотри на пламя, плачь и не жалей
      Ни о былом, с которым сутью всей
      Ты связана так прочно и незримо,
      Ни о таком, чем издавна ранима,
      Ни о бессонной памяти своей,
      С которою так трудно совладать,
      Укрыв её под ветром леденящим,
      Ни - вымолвить бы мне - о настоящем,
      В котором всем придётся отстрадать,
      Чтоб высветлилось всё, чем жили мы,
      Дышали чем, всем телом понимая,
      Что ночь идёт, холодная, немая, -
      Чего ещё ты хочешь средь зимы? -
      Добра души и музыки тепла,
      Когда звезда Рождественская близко -
      И нет любви без муки и без риска,
      А нежность и светла, и тяжела.

      ХVII

      Откликнется ли кто-нибудь на зов? -
      Январский полдень вроде бы спокоен,
      Хотя удела лучшего достоен,
      Чем нынешний, - пройдёт неровный шов,
      Сварганенный поспешно, по живому,
      Поскольку не умеют по-другому
      Целители-мгновенья, - бестолков
      Их лепет поначалу - но потом
      Размеренным становится и внятным, -
      На смену толкованиям превратным
      Приходит смысл, закрученный жгутом,
      Пронизанный биеньем невозвратным, -
      И эхом отдается многократным
      По скалам, застывающим гуртом.

      ХVIII

      Где в жилах выплеска сегодня заждалась
      Кровь половецкая, таимая веками,
      Страны утраченной закаты над степями
      В себя вобравшая, - не просто ведь влилась
      В славянскую, но вспенив, разбудив
      Её дремоту, пахнущую мёдом, -
      Земля моя, представ пред небосводом,
      Защиты ждёт - и взгляд её правдив.

      Где всякой невидали вдоволь - и зима
      Ещё пытается в событьях разобраться,
      Хотя увиденное может оказаться
      Ещё бессмысленней, вконец свести с ума,
      А то и хуже, - то-то в каждый дом
      Сквозит украдкой холод оружейный,
      Иглою позвонок пронзает шейный
      Под утро боль, - поднимешься с трудом,

      С трудом поднимешься, - не вам ли говорю,
      Сады окрестные? - и выглянешь в окошко
      И видишь только снежную окрошку,
      Дорожку старую, да зыбкую зарю,
      Да свет с востока, - нет, я различаю
      Иное - знаменье ли это? - сожжены
      Мосты непрочные, - вопросы не нужны -
      Я сын без родины - устало понимаю.

      XIХ

      Беседы с вами я не прерывал,
      Хотя молчал я на людях годами, -
      Но то, что пел, что видел под звездами, -
      Господь свидетель - я вам отдавал.

      Столичный бред я с вами разделял
      И лихолетья кухонные бденья,
      Но, вынесший бездомные раденья,
      Свой дар я никогда не распылял.

      И выжил я - а что же вы теперь,
      Кого ещё в потёмках проглядели?
      Не вы ли привечали, но хотели,
      Чтоб, обогревшись, вышел я за дверь?

      Уходит дух высокий из Москвы
      С эпохою в озоновые дыры,
      Уходит век, - в знакомые квартиры
      Приходит быт с ошмётками молвы.

      За что же мне её благодарить?
      Не я ли проходил сквозь эти стены? -
      О нет, всё то, что было драгоценно,
      Впиталось в кровь, учило говорить,

      И речи, и природному чутью
      Дало возможность редкую развиться, -
      Катись, яйцо, - ведь блюдцу не разбиться -
      Разлейся, свет скорбей, по житию.



      В неспешных действиях, поступках и словах
      Есть свет особенный - и мы к нему стремимся,
      И от бессмыслицы назойливой таимся,
      Зане с державою былою дело швах.

      И, не бахвалясь, мы с трудом своим дружны
      В тоске, в рассеянье, в забвении, в скитанье,
      Поскольку жертвенное жизни прорастанье
      Мы чуем пристальней на грани тишины.

      Покуда вижу я негаданный просвет
      Во тьме безумия, в чаду кровопролитья,
      Иду на ощупь я, но всё ж иду за нитью -
      Тонка она - такой у вас и вовсе нет.

      Покуда слышу я то гул на берегу
      Прибоя позднего, то птичьи восклицанья,
      Приемлю долю я, отринув отрицанья,
      И перед родиной своею не в долгу.

      Покуда призван я в ненастный этот мир
      Для песни, славящей его преображенье,
      Я, порождение его и отраженье,
      Творю неслыханный свидетельства клавир -

      О том, как рушилось эпоха, о таком,
      Что было истинным, что век опередило
      Во имя радости, - и вот земная сила
      Дарует веру мне - и светлый строит дом.



© Владимир Алейников, 2019-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2019-2024.





НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"
Андрей Бычков. Я же здесь [Все это было как-то неправильно и ужасно. И так никогда не было раньше. А теперь было. Как вдруг проступает утро и с этим ничего нельзя поделать. Потому...] Ольга Суханова. Софьина башня [Софьина башня мелькнула и тут же скрылась из вида, и она подумала, что народная примета работает: башня исполнила её желание, загаданное искренне, и не...] Изяслав Винтерман. Стихи из книги "Счастливый конец реки" [Сутки через трое коротких суток / переходим в пар и почти не помним: / сколько чувств, невысказанных по сути, – / сколько слов – от светлых до самых...] Надежда Жандр. Театр бессонниц [На том стоим, тем дышим, тем играем, / что в просторечье музыкой зовётся, / чьи струны – седина, смычок пугливый / лобзает душу, но ломает пальцы...] Никита Пирогов. Песни солнца [Расти, расти, любовь / Расти, расти, мир / Расти, расти, вырастай большой / Пусть уходит боль твоя, мать-земля...] Ольга Андреева. Свято место [Господи, благослови нас здесь благочестиво трудиться, чтобы между нами была любовь, вера, терпение, сострадание друг к другу, единодушие и единомыслие...] Игорь Муханов. Тениада [Существует лирическая философия, отличная от обычной философии тем, что песней, а не предупреждающим выстрелом из ружья заставляет замолчать всё отжившее...] Елена Севрюгина. Когда приходит речь [Поэзия Алексея Прохорова видится мне как процесс развивающийся, становящийся, ещё не до конца сформированный в плане формы и стиля. И едва ли это можно...] Елена Генерозова. Литургия в стихах - от игрушечного к метафизике [Авторский вечер филолога, академического преподавателя и поэта Елены Ванеян в рамках арт-проекта "Бегемот Внутри" 18 января 2024 года в московской библиотеке...] Наталия Кравченко. Жизни простая пьеса... [У жизни новая глава. / Простим погрешности. / Ко мне слетаются слова / на крошки нежности...] Лана Юрина. С изнанки сна [Подхватит ветер на излёте дня, / готовый унести в чужие страны. / Но если ты поможешь, я останусь – / держи меня...]
Словесность