ЛЕДНИК

Тебе лет пять.

Хорошо, пусть побольше. Пусть восемь лет или даже десять.

И ты заболел. Может быть, у тебя грипп, а может быть - корь, но это что-то неприятное - не смертельное, однако с высоченной температурой и полубредовым сознанием.

И на тебя накатывают волны.

Ты спишь, если можно назвать сном твое забытье, и видишь один и тот же короткий сон - десять раз, двадцать, тридцать.

В этом сне ты преувеличенно мал. Ты намного меньше, чем на самом деле - крошка, крупинка. Иногда ты не один, и с тобой - незнакомый в действительности приятель. Или подружка. Вы играете в камешки или собираете цветы, вы немного пританцовываете и напеваете бессмысленные простенькие песни, составленные из лепечущих слогов.

Ты старательно изображаешь беззаботность, но в глубине души знаешь, что страшное уже близко. Оно даже и показалось на горизонте, но ты упрямо делаешь вид, будто ничего не замечаешь, потому что боишься взглянуть и спешишь пережить последние секунды беспечности.

Ты прыгаешь на одной ножке.

Некий беззвучный голос - скорее, чья-то чужая вкрадчивая мысль - с затаенным торжеством приглашает тебя: а ну-ка, поворотись! Поворотись и посмотри - что это там такое?

Тебе некуда деваться, ты подчиняешься. Ты заранее знаешь, чем окажется увиденное. Ты ждал этого давно и понимал, что увернуться не удастся.

Оно катится на тебя по склону горы. Ты опрометчиво заигрался у подножия.

Это нечто огромное, увесистое, бескрайнее, лишь снизу ограниченное землей, а в прочих направлениях ничем не сдерживаемое. Может быть, это каток. Может быть - колоссальный валун. Или та же волна. Или ледник, или лавина.

Скорее всего, это ледник, но почему-то горячий. Тебе известно, что можно даже оказаться внутри ледника, и там будет нечем дышать. Но долго дышать и не придется, потому что он раздавит тебя за доли секунды.

Бежать бессмысленно, спрятаться негде. Ты замираешь с цветами и камешками в руках и ждешь. Сердцебиение прекращается, дыхание останавливается. Исчезают все чувства, кроме отчаянного предвосхищения. Тебя накрывает.

Наступает короткий миг небытия. Небытие непостижимо, и ты не в состоянии ни вспомнить о нем, ни тем более описать словами. И вдруг все проходит. Ледник уничтожил тебя, раздавил и помчался дальше с нарастающей скоростью, его уже не видать. Ты испытываешь несказанное облегчение: все кончилось хорошо и больше не повторится. С утроенным восторгом ты вновь запеваешь глупую песенку и продолжаешь играть.

Приходит новая волна, и все повторяется.

Потом этот отвратительный шторм стихает, ты идешь на поправку.

Тебе не очень понятно, что может быть хорошего в гриппе. Тебя не радуют ни приятная ломота в руках и ногах, ни оправданное безделье, ни внимание окружающих.

Но со временем ты начинаешь все это ценить.

Ты уже старше - тебе двадцать лет, тридцать. Ты не вникаешь в подробности болезненных ощущений, ты стараешься получить удовольствие. Можно лежать, никуда не ходить, ни о чем особенном не думать, и так далее, и тому подобное. Тебе выписывают больничный. Вокруг тебя, если только ты не один, снова пляшут, за тобой ухаживают. Это отрадно.

Годы идут. Наступает момент, когда ты внезапно обнаруживаешь: нет ледника. Все остальное есть - и горячка, и даже полубред, но ледник испарился. Ты больше не мал даже во сне, ни во что не играешь и ничто не стремится тебя раздавить. Сон остался в далеком прошлом, и ты не заметил, когда же он перестал тебя посещать.

Это не то чтобы грустно, но это странно. Куда он подевался, ледник? Почему он был раньше, а теперь его нет?

Казалось бы, что и ладно. В нем нет ничего хорошего, но тебя все же гложет тревога. Когда что-то было, а потом сгинуло неизвестно где, ты всегда испытываешь беспокойство. Тебе тревожно, как будто ты лишился если не руки или ноги, то хотя бы бумажника или часов. Ты подозреваешь, что дело неладно. Что-то нарушилось, во всяком случае - изменилось. Очевидно, что исчезновение свершилось естественным образом, с течением лет, но это не утешает. Это наводит на мысль, что и прочее будет меняться, а исчезновение грозного ледника - только начало.

Ты думаешь об этом, ищешь ответ, пока не приходишь к выводу, что сам, собственной персоной был ледником. Что это ты катился на самого себя, играющего на лугу, из прекрасного далека. Что ты не только был ледником, но и являешься им в полной мере. И он не навещает тебя лишь потому, что ты не виден себе извне. Ты уже раздавил кое-кого, и этот миг растянулся на десятилетия.

Маленьким, в мгновения небытия, ты не мог осознать, что проходят десятки лет.

Пожалуй, что ты так и останешься в состоянии ледника.

Тебе остается надеяться, что в конце концов ты покатишься дальше, насаждая вечную мерзлоту, а позади восстанет неповрежденный малец. Он будет стоять, всегда живой, и провожать тебя испуганным и удивленным взглядом, сжимая в кулаке цветы и камешки.

январь 2008

© Алексей Смирнов, 2008-2019.
© Сетевая Словесность, 2008-2019.

Книга отзывов

НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"

Семён Каминский: Судьба барабанщицы [...Маленькая упрямая барабанщица поднимает голову, смотрит на него и говорит, серьёзно и непонятно: / - Я никогда не буду есть суп из моего друга.] Литературно-критический проект "Полёт разборов", 24 февраля 2019: Рецензии [24 февраля 2019 в Культурном Центре имени Крупской состоялась 40-я, юбилейная серия литературно-критического проекта "Полёт разборов".] Елизавета Трофимова: Обнять этот ужас [со страстью всей, с которою способны / ценить безвестность больше, чем себя, / мы в спор вещей - сплошной, одноутробный - / привносим по монетке...] Богдан Агрис: Всей мыслящей листвой [На световых ветрах смеются зеркала. / Стоит ночная речь на обмороках совьих. / Полночная полынь пересекает кровли / Домов, бесцветных догола...] Ростислав Клубков: Дерево чужбины [Представь себе дерево, на котором, словно на Венере, растут синие листья, и человек сорвал с него лист и покатился вдаль, словно сам как лист, а потом...] Кондрат Кузнецов: Между романом-путешествием и поэтическим слэмом [Авторы литературного клуба "Стихотворный бегемот" выступили в Туле.] Любовь Левитина: Гербарий неисполненных желаний [А завтра вновь, со страстью наркомана / сложив грехи в заплечную суму, / прочтёт главу печального романа, / не нужного, по сути, никому.] Владимир Алейников: Клавир [...Поскольку зряч, - и слух распахнут вновь / Пространству, что со временем не в ссоре, - / И со слезой горючею во взоре / Верна тебе вселенская...] Читайте также: Владимир Алейников: СМОГ и снег. Памяти Андрея Битова | Максим Жуков: Бедные люди | Андрей Земсков: Забытая речь | Михаил Ковсан: Уловление бабочек в окрестностях Козеболотного переулка | Мария Косовская: Один день из жизни младшего рекрутера | Василий Костырко: О романе Бориса Клетинича "Мое частное бессмертие" | Александр Крупинин: Городские стихи | Миясат Муслимова: "Про черствый хлеб и про вишневый сад..." | Поэты Нью-Йоркской школы | Виктор Хатеновский: Молчаньем твоим обесточен | Владимир Васильев. Диалоги о сокровенном и наболевшем | Дмитрий Гаричев: Стихотворения | Луис Камоэнс: Лирика | Алена Каримова: Стихотворения | Литературно-критический проект "Полёт разборов", 27 января 2019: Рецензии