 |
|
ТРИ ШАГА В НОЧЬ
Моя маршрутка неслась по настолько колдоебаной дороге, что количество строчек в книге раза в два уже как превышало необходимое. Однако я не отказывал себе в своем сомнительном удовольствии, напряженно вглядываясь в скачущие страницы. Их затруднительно было отнести к сколь-нибудь узнаваемому жанру; повествовалось о путешествии в превратности воды, которая в финале оказывалась вовсе уже и не морем, а небом. Видно, момент трансформации, неизбежный для трипа, предполагал, что путешествие, начавшееся в море, вполне может завести тревеллера в дождевую муть, так что над собой будет видеть он только каменных лошадей Большого театра, прежде чем опасть дождем с нервным запахом озона на мрачную Москву.
Остановка, наконец, показалась впереди. Я ленивым жестом закрыл дочитанную новеллу и ступил на асфальт. Как все это одиноко, подумалась мне ни с того ни с сего неожиданная для моего безупречного доселе синтаксиса мысль, после же вовсе я перестал думать и пошел себе вдоль улицы в направлении, прямо противоположному только что проделанному пути.
День сегодняшний был неудачным - и при том обычным. Вечное ожидание, что вот-вот и что-то тебе и произойдет, опять привычно обмануло. Но не отступило. Бессмысленность маршрута, только отдаляющая от дома, где меня напряженно ждали, подтверждала это вопреки всякому здравому смыслу. Хотелось творить чушь всякую. Лечь посреди улицы и так лежать. Мне и с крыши хотелось спрыгнуть, но разбиваться было несколько лень и оттого не пошел я в гостеприимно распахнутый и благоухающий смрадом подъезд, в котором (я-то знал) - незаблокированный выход наверх.
Потом еще с полчаса я делал вид, что гуляю, заворачивая в едва знакомые переулки, мысленно описывая сходную с моими нелепыми ощущениями траекторию, что вывела бы назад. В гости совсем не хотелось, домой тож. Оставалось идти в том же несуразном духе, авось что-нибудь да...
Ее появления я поначалу и вовсе не заметил. Потом же обратил внимание, что несколько минут как движусь вослед незнакомой юной леди, и, сам того не желая, заворачиваюсь в совершенно противное желанному направление. Я медленно остановился, раздумывая для самого себя неожиданно нерешительно. И вот впереди уже было почти пусто... я убыстрил шаги, чтобы догнать мелькнувшую в отдалении только было пересеченного переулка блонди и предусмотрительно исчезнуть средь ближайших домов. (Быть может, ей доведется меня сегодня развлечь? отчего бы и нет...) Ближе к предполагаемому месту столкновения (а я, казалось, точно рассчитал свое старательно нечаянное появление из двора, выносящего на улицу, по которой она должна была выйти навстречу) я замедлил шаг и начал старательно изображать, будто что-то потерял. Так и вышел я на другую, незнакомого названия, улицу, едва посмотрев туда, откуда ей надлежало возникнуть, и сразу бросил валять дурака.
Ее не было; ни позади, ни впереди. Наверное, ушла, подумал я, не особо при том жалея. Зато сообразил, что лимит на любимые мои бессмысленные гуляния на сегодня очевидно исчерпан и пора бы идти к гостеприимным дверям, что так давно ждали.
Развлекаться таким образом было немного интереснее, чем просто гулять. Нет, не спорю, иногда просто ходить интереснее - но это когда погода к тому располагает и на душе вьется дым, словно осенний. Запах умирающих костров, ненаписанных стихов, располагает к меланхоличным гуляниям. Но сегодня я был неспокоен и хотелось приключений. Такие иногда радовали.
Юное создание показалось внезапно, даже по вредности какой не с противоположной стороны, а просто: непонятно откуда.
- Вот небывалое дело, - раздалось в близлежащем, будто с широким нерасчитанным жестом торжествующий махальщик флагом с шумом вывалился за борт чего-то там.
Я как и прежде до того замедлил шаг и изобразил, будто что-то потерял и теперь очень жду отыскать обратно. Леди приближалась, двигаясь рассеянными быстрыми шагами, глядя впереди себя метра на полтора. Очень красивая, давно таких не видел. С тех пор, наверное, как восьмидесятые кончились. Наступает сценарный момент, когда надо возникнуть не эффектно (что за пошлость!), а как нечто само собою разумеющееся, как часть ее жизни, такой из снов сотканной, если верить ее глазам, такой томной, аля в небе ясном догарающая ароматическая свеча, невесть как туда попавшая - частью этой жизни... ну, может, несколько подзабытой. Это просто театр, исключительно для собственного развлечения. Не то тоска будет единственной спутницей - идеальной, однообразной, великолепной и тошнотворной.
- Извините, юная леди, вы не покажете кратчайший путь к крейсеру "Аврора", очень прошу...
- Я не знаю, это кажется в Петербурге такая есть...
Хотя бы остановилась. Одно это было первым успехом, зато, как было видно, она не поняла высокопарного юмора, или не захотела понимать. Тогда вот так еще можно...
- А это что: Москва? - спросил я с красочно деланым удивлением.
- Да.
- Вот попал... - прошептал я, на мгновение став меньше.
- А вы думали?
- Можно на "ты"? Я слишком ошарашен вышеприведенным обстоятельством. Правда Москва?
Она не ответила.
- Делать-то чего, куда же это я...
Тогда она впервые улыбнулась:
- Можете на поезде доехать.
Так, на "ты" она не перешла. Ну да ладно, мне-то что за дело? Надо играть свою роль, надо по-правде сокрушаться.
Я сел на придорожный бордюр.
- Я думал, это и есть Питер.
- А зачем?
- Понимаешь, наверно с ориентировкой на местности что-то не то. Меня вчера высадили в близлежащем лесу и я тут с утра все хожу, хожу, а город-то в упор не узнаю - ищу, где со связным встретиться, а зряшные мои поиски утомили...
- Вы шпион?
- Ну да, разведшкола, все такое прочее. Теперь, кстати, ты знаешь мою тайну и так просто не уйдешь.
- Ну, тогда я уйду сложно.
- Даже так? Совсем не хочешь узнать, откуда я вывалился, сдать куда надо или гражданские добродетели тебя не прельщают?
Она не ответила, просто пошла дальше, но едва заметно медленнее, чем шла до того. В чем усмотрел я, неизвестно, с основанием или же без такого, знак остаться и пошел вслед.
- А откуда? - спросила она безразлично.
- Ты этого места не знаешь, но это там, - показав пальцем в хмурое небо, не менее мрачно откомментировал я ей ситуацию.
- Вы инопланетянин?
- Совсем верно. Умею многие чудеса творить, к тому же.
- Это видно, - сказала она почти будто равнодушно и встала, - сэр, все это не так уж и безобразно, как бывает, но мне совершенно не хочется смеяться.
- Да и мне тоже, - ответил я вполне искренне, радуясь за "сэра", все-таки она сымитировала мою пустяковую манеру манерничать соответствующим манером. - А вдруг я правду сказал... или почти правду?
- Тогда докажи.
- Чем? - обрадовался я состоявшемуся переходу на "ты".
- Что-нибудь оттуда покажи.
- Что именно? Вдруг скажешь, что я заранее готовился?
- Например, документ на инопланетном.
- Аусвайса, ясно дело, нет. Но некую бумагу явить взору готов.
И тотчас достал из сумки весь исчерченный псевдописьменами неведомого языка манускрипт. Еще сегодня, на лекции, я развлекался, от нечего делать выписывая вязь несуществующих языков ("как кстати-то дурью маялся"). Девушка внимательно рассматривала белиберду, потом посмотрела своими ясными глазами и с каким-то упреком:
- Поклянись.
- Клянусь, - сказал я, как конченый пример клинической стадии паранойи.
И пожалел, ведь она смотрела на меня так "проникновенно" (никогда не любил я пошлого этого слова), что захотелось не то заплакать, не то извиниться и уйти быстро.
- Тогда мне очень повезло, - она вернула лист.
- Ты поверила?
- Ну ты же показал, что я просила.
- Нет, я все ж не ожидал никак...
- Расскажи, там тоже так холодно?.. - она продолжала идти.
- И да и нет. Конечно, никакого рая там нет. Но тем не менее милее как-то, красок что-ли больше в цветовом диапазоне, не знаю, как объяснить. Хочешь со мной?
- Ты возьмешь?
- Не сразу, но да.
- Тогда скучно, - ответила она и до меня дошло, что она, в отличие от меня, праздношатающегося, очень несчастлива. И еще почему-то поверила.
- Я возьму тебя, - сказал я, - но сразу не могу, правда. Мне еще надо здесь клад отыскать.
- Хочешь, я тебе помогу?
Обыкновенный стеб завел меня слишком далеко, но она была чуть дальше, я чувствовал, и оттого дороги назад не наблюдалось.
- Да.
- Я помогу. Ты только скажи, где.
- Я скажу, но почему ты такая печальная? Что с тобой? - спросил я, стараясь сменить ироничный тон на доверительный.
- Не важно, - ответила девушка. - Меня зовут Жанна.
Она протянула руку, я хотел было ее поцеловать, но она не дала:
- Вот еще глупости... Скажи лучше, как тебя-то зовут.
- Бельфабон.
- Странное имя, ни на что не похожее.
- А чего же ты ожидала, раз оно оттуда?
Она молчала, рассматривая меня недоверчивым взглядом.
- Хорошо, я скажу тебе, - по легенде звать меня Андрей. Теперь выбирай сама, какой вариант тебе ближе...
- Мне ближе тот, который инопланетный. Где затарено твое сокровище?
- Если б я знал, - вздохнулось мне совершенно искренне, - понятия не имею. Одни догадки. Понимаешь (пусть это и бред), мы с друзьями по путешествию порастерялись. Так, что больше не встретимся. Не могу объяснить, но это так. Приходится решать проблемы собственными силами.
- Я сказала: можешь рассчитывать на меня. А когда улетать?
- Месяца два у нас есть, леди. Потом я начну здесь задыхаться и все в таком роде. Воздух-то у вас - одно название, дрянь порядочная.
- Да, - отвечала она, кивая. - А на чем улетать?
- Это моя проблема. Какой-нибудь кораблик-то построим. Слушай, неужели ты и вправду мне поверила?
- Ну конечно же нет. Но верить тебе хочется.
- Пока, Жанна. Выбирай сама. Жду тебя здесь завтра в полдень. Я бегу. На самом деле я очень бегу.
- До завтра, Андрей, - сказала она так неповторимо, что я, наваждением обуянный, обнял ее и поцеловал.
Я даже не ждал, что будет дальше. Развернулся и быстро ушел.
Два квартала спустя меня ждали непутевые мои знакомые, с полчаса глядящие с балкона и откликнувшиеся на появление объекта ожидания таким звуковым и эмоциональным всплеском, что я напрягся: как бы она не услышала из своей недалекой дали это позорище.
- Андрюха!!!! - орало с балкона многоголовое существо, сливавшееся в единое малоприятное, но недостаточно все ж при этом мерзопакостное человеческое общество. Общество махало многочислием рук и приветствовало меня вполне искренне, пусть и без моей на то взаимности; они, впрочем, знали.
Так сложилось: ты нужен лишь тем, кто тебе не нужен. Я знал, это неправильно, но без них начинал ощущать себя смотрителем бесконечности зеркал, которыми украсил свою квартиру (ее подобие, вернее будет сказать - другой мебели там и не предвиделось), в тщете жить не в миру, а в великолепной иллюзии. Временами и это становилось скучно, оттого избрал я переменный ток поведения.
По четным, к примеру, освоение прозрачности, гуляние в зеркала, поцелуи Луны и шепот звезд. Добрый Wellcolor, мой фокстерьер, вечно он со своими глубокомысленными проблемами, глазами бездонными пьяной тьмой. Вечерние прогулки, чтение путеводителей по иным мирам и инструкций по обработке древесины, в коих искал я перевернутые множества тайного смысла. На ночь - Рэмбо на французском, порция волшебного успокоительного, перевернутый дом в окне, это уж сон смежает мне веки - объятия их, я падал к ним, я целовал их иногда. Необъяснимые гостьи приходили ко мне ночью, и все равно мне было, сон и это или уже нет. Но я не рвался в тот мир, пусть и открывался он мне с той широтой, что и эзотерику, обдолбавшемуся головой о ту дверь, не предвиделась.
По нечетным же - виски с содовой, дешевые подружки, друзья, при встрече с которыми трудно отделаться от желания одеть на них ценник с какой-нибудь малозначащей цифрой, дурацкие беседы, работа (интеллигентская поденщина очередная). Дискотеки обдолбавшихся придурков, на ночь - "белый шум".
И такова жизнь. Леди - иногда, но тоже незачем. Ничего путного не приходило мне в голову и я шел общаться к знакомым, которых не было у меня сил даже презирать. Тосковать себе.
- Андрей, ты вечно опаздываешь!
- Таков уж я, Аленушка. Прости, если можешь, а лучше - не прощай вовсе. Налей мне лучше черри бренди - такую гадость, что я авось сдохну...
- Ты чего-то несешь околесицу, - поправил заботливо меня и мой плед некто Борис. Я зажег ему сигарету в знак величайшей благодарности.
- Где был?
- Повстречался с феей из сна - живет, оказывается, такая здесь рядом. Всегда искал нечто в подобном роде - девочка не улыбается, совсем никогда. Наплел ей вранья и теперь стыдно.
- А чего стыдно-то? Забудь.
(Позволю себе воздержаться от перечисления имен всех своих собеседников - я и сам бы их с превеликой радостью забыл).
- Мне стыдно, поскольку во мне есть чувство благородства.
Раздался взрыв хохота, а я уже обнимал дурочку Аленушку, бормоча скабрезности про то, как ночью прогуляю ее по своим зеркалам но за одну услугу.
- Андрей, все чего захочешь! - не то всерьез, не то еще больше всерьез попробовала пошутить она.
- Ну и дура...
Сигарета-то кончилась, я подзабыл про Аленушку и мысленно пожелал им всем оставить меня в покое. Что странно: моментально они занялись своими дурацкими делами, только два художника в углу с невзрачными лицами, словно бы предусмотрительно скрытыми немытыми волосами, гундосили что-то о постмодернизме и Пелевине.
- Нет, Феодор, я продолжаю стоять на своем... - нудил один из них.
- На чем именно своем? - прервал я его бестактно. В квартире зашумели от нечаянного моего остроумия. Нечасто ведь случается.
- Слушай, Андрюш, а что ты ей такого сказал, что сидишь дуешься?
- Сказал, будто из космоса прилетел.
- Да это не совсем уж и не так... - вставила Настенька, единственная симпатичная особа в этом мусоросборнике.
- Она поверила. Теперь мне надо ее с собой на родину забирать.
- Решаемо, - сказал обычно молчаливый субъект по прозванию Даббилбобер Сумчатый. - Пойдем-ка выйдем в коридор.
- А ты все зашкаливал где-то... - издалека начал Даббилбоббер.
- Ближе к делу, дорогой. Не то усну прямо на ходу, устал.
- Обожди. Ты в Исландию соберешься или только гонишь без жалости?
- Обратись лучше к Трофу.
- Чего, Трофим решил идти так далеко?
- Стопом...
- Кому еще есть маза фонить на эту тему?
- Не ведаю, Дабб. Я сам передумал ехать, не собирался никогда. Да, я трепло. Тебе получшало или еще каких самоуничижений ждешь?
- Да нет, я так вообще-то спросил, - ответствовал мой собеседник, но уже без прежнего восторга и нетерпения в глазах.
- Кстати, о птахах египетских. Советую тебе погулять с ней по околоземному пространству для начала вот с этим, - он сунул мне в руку коробочку. - Сочтемся после прилета.
- Наркота?
- Фу!.. Намного круче, Андрей. Это калифорнийский ингибитор, можно мешать с ЛСД-25 и еще одной феней забавной, вот она. Дает тринитарный эффект, потом в тебе такое начинается, что сам пролетишь в ense. Знаешь, что это?
- Не намереваюсь. Знаю я все эти штуки, путешествие в себя, гуляние по собственным венам, путь прямо к сердцу, расщепление атомов.
- Это настоящий холодный термояд. Девочка твоя порадуется. Я же понял, она тоскует одна на земле.
- Ты может и прав, Даббилбобер. Спрячь это утром на пересечении вот тех улиц, видишь, там ящик почтовый виднеется. Кинь туда.
- Сопрут ведь.
- Нет. Почту вынимают два раза в день, так что высчитай момент. Спасибо тебе. Такие мальчики спасут Германию.
- Нужна мне очень твоя Германия...
Я вернулся к остальным. Впрочем, количество их поубавилось, многие парами разбрелись трахаться.
- Фу, гадость... - пробормотал я.
- А? - откликнулся от окна скучающий со звездным небом Феодор. - Не берут?
- Это тебя не берут, урод. Меня же так просто достали.
- Ты секса что, вообще не хочешь?
- Я этим занимаюсь только из сострадания, не больше.
- Да ну?
- С чего мне тебе врать? Иди вон, скажи Аленке, что жить без нее не можешь. Ну влей ей на всякий пару стаканов.
- Она уже с Трофом.
- Иди третьим, велика важность.
- Я не могу. Я человек моральный, верующ...
- Да иди ты в жопу... - отмахнулся я. - Тоже мне спермострел непристрелянный...
В этой квартире процветал бурный фрилав, скучный, как партсобрание в советском НИИ. Сам я в свое время шутки ради предложил им пользовать заместо презервативов надувные детские шарики, думая хоть этим разнообразить их ударный физиологический труд. Господи, зачем я сюда пришел? А ведь мне не сказать чтобы совсем уж и плохо здесь... так, где мой плед, ага, кровать мягкая, узкая, не дай черт какая блядь еще заберется. Ничего, столкнем.
Я закрыл глаза и представил себе леди сегодняшнюю, Жанну. Как давно не волновали меня настоящие девушки (земные), - мне захотелось сейчас же позвонить ей, потом только проняло - телефона-то я и не знаю. Тогда испугался: вдруг она не придет завтра? И все? Второй такой не встретить.
Жаль будет, если не придет. Останется выброситься из окна с тяжелым чемоданом.
Спи, мой милый. Она придет. Ты ей безумно понравился.
- Знаешь, что самое страшное бывает на свете? - спросил из темного угла передумавший было задремать Феодор.
- Встретиться с абсолютом в темном переулке.
- Да... - протянул он, - о такой вот возможности я и не подумал. Ты победил.
- Играть в игры со мной вздумал, пятно кислотное. Спи себе.
За стеной ходили кровати, словно каравеллы.
- Поцелуй от меня Гипноса, - сипло попросил Феодор, прекрасно сознавая, что самому ему такая перспектива не светит ни при каком освещении.
- Разбежался, - зевнул я и упал во сны.
Наутро можно было недосчитаться половины былых собеседников. Я по обыкновению проснулся поздно - они же разбрелись кто куда, кто-то может и на работу. Равнодушно гостеприимный Троф вздумал было угощать меня кофе с макаронами, за первое я благодарствовал, второе с презрением, переходящим в изумление, отклонил. Пора было идти к девочке на стрелку.
Уже ближе к двенадцати я медленно шел по улице, наблюдая окрестности и весну. Надо же, прелестная картинка вчера со мною случилась. Интересно, как там у нее с to be continued?..
Мимо никого не было, и, воспользовавшись редкой возможностью, я обезобразил стену влагой граффити из баллончика:
АЛЯБЬЕВА МАША - ГОВИНДА.
Не знаю и тогда не знал, к чему бы это я.
- Здравствуй, земная девушка. Что это за паук у тебя на куртке нарисован?
- Андрей, привет! Ты все-таки пришел?
- Все-таки?
- Я была уверена, что у тебя не хватит наглости врать дальше.
- Я просто настолько сильно тобой прельщен. Знаешь, Жанна, скажи я тебе правду, откуда я выпал такой загадочный и неповторимый, ты тем более не поверишь. Так что версия моя давешняя - почти правда. Хочешь, будем играть в разные находки из потустороннего мира?
- Хочу...
Она словно рассекла чертой вчера и сегодня, впервые улыбнулась. Впрочем, выходило это у нее так беззащитно, что я счел за должное отвернуться.
- Видишь ящик почтовый?
Она кивнула.
- Обычный ящик, скажешь? А вот и нет: там послание, вернее подарок. Тебе.
- В каждом ящике или только в одном?
- Хочешь - будет в каждом. На данный же момент только в ближайшем к тебе. Смотри далее на перформанс.
Я открыл нож и быстрым движением ломанул нижнюю дверцу. Ящик скромно стошнило десятком писем и двумя пакетиками некондиционных размеров, их-то я и поднял с асфальта, мысленно благодаря Даббилбобера Сумчатого за то, что он ничего не напутал.
- Смотри, - я отдал ей пакетики.
- Наркота, - мечтательно произнесла она.
- Это, между прочим, - назидательно сказал я, - в сто раз больше наркота, чем бесконечность наркоты. Это не говно какое-нибудь общедоспупное, это энса.
- Энса?..
- Ты и не слышала о ней. А перед энсой даже лизергиновые кислости - будто чай малиновый. Страшно?
- Мне не бывает страшно.
- Это риторический вопрос был, - мрачно ответствовал я. - Могла бы и не отвечать.
Мы гуляли по Москве опять, как и вчера, в самом непредсказуемом направлении и говорили всякие пустяки. Мне, как понял я уже спустя несколько минут, удалось все же развеять ее опасения по поводу моего слабоумия. Жанна уже догадывалась, что я несколько превосхожу своими возможностями уличного приставалу и слегка оттаяла мне навстречу.
Я же старался быть ироничным.
- Ты что планировала делать до вчера?
- До эпохальной встречи, намекаешь, Буль... или как?
- Бельфабон...
- Училась себе, кстати неплохо. У меня таланты.
- Не сомневаюсь, земная девушка.
- Думала, будет любовников много - тогда хоть кто-нибудь...
Она заметно помрачнела.
- Их было слишком много, - сказал я.
- Да, слишком... Предвосхищаю вопрос: я никого никогда не любила.
- Да это уже прямо мой стиль ответов... Но нет, ты ошиблась, земная девушка. Любовь уже подобралась к тебе и накинула на голову мешок.
- Из-под капусты, наверное?
- Отчего же так... Вернее будет сказать, из-под моркови.
- Морковь слишком грязная, - вздохнула Жанна. - Пускай будет из-под капусты.
- Будь по-твоему, из-под капусты... Так я не совсем понял, у тебя жених просматривался?
- Гипотетически...
- То есть нет конкретного лица?
- Нет, у него и лицо - в целом гипотетическое.
- У всех людей лица гипотетические, - строго поправил ее я, - на некоторых посмотришь, так внешность даже чересчур гипотетическая окажется.
- Ты их тоже не выносишь? - остановилась она.
- Людей? Не выношу. И не вношу. Я от них отшатываюсь. Я не человек, Жанна. И ты тоже.
- Спасибо.
- В смысле?
- Спасибо, что ты это понял. Расскажи мне о чудесах, а, Бельфабон?
- Садись поудобнее, - я щедрым жестом подарил ей скамейку.
- ...Так ты и будешь смотреть на то, на что смотришь, или будешь рассказывать? - спросила она по прошествии минут этак трех.
- Я буду смотреть на то, на что я смотрю, и рассказывать. Попробую одновременно.
- О чем?
- Для начала не о тебе, не насмотрелся. Но не волнуйся, я просто изучаю особенности телосложения земных девушек.
- А, - ответила она. - Мне сесть как-то особенно?
- Залезай вся на скамейку. Вот. Спасибо.
- Легко, - резюмировала Жанна, - теперь рассказывай.
- Хм... К примеру, вот эту. Любишь фотографировать?
- Немного.
- А что?
- Облака, волны. Кошек.
- Ты умеешь фотографировать мысли кошек? Только не надо так смотреть на меня: будто впервые услышала о такой возможности.
- Впервые услышала о такой возможности.
- Это ты зря, надо образовываться. Для начала, обвораживаешь нечаянно какого-нибудь бизнесмена с гипотетической внешностью и разводишь его на камеру ночного видения, позволяющую с тем одновременно просвечивать чемоданы трудящихся в аэропортах (запамятовал, как эта хрень обзывается)... Ведь, между прочим, в момент, когда кошки зевают, буквально на долю секунды появляется в зоне видимости ИХ МЫСЛЬ.
- Да ну? - совсем простецки спросила она и, на этот раз явно восхитившись, машинально подвинулась ко мне.
- У тебя такой вид, земная девушка, будто ты мне поверила в первый раз.
- Просто врешь классно, - с восхищением сказала она.
- Позвольте за первый искренний комплимент реплику прозвучавшую засчитать и соответственно - за преждевременный ответ галантный мое вчерашнее хамство.
- Какое именно? - удивленно подыграла она мне.
- А именно, что я осмелился тебя давеча поцеловать без твоего на то разрешения.
- А... ерунда. Забудь.
- Еще чего не хватало, забыть! Я, между прочим, всю ночь заснуть не мог, храня на губах вкус тебя.
- И теперь ты хочешь еще?
- Только теперь - по-настоящему, - я потупил долу взор, весь заливаясь краской.
- Так, Бельфабон, ты уже и приставать начал! - она смотрела на меня с явным намерением вынести решающий вердикт, но все же еще не решаясь перейти рубикон, потом же коротко сказала:
- Иди сюда.
Награжденный поцелуем в губы, я на время затих.
- Мне, кстати, очень понравилось. Учти, это у меня с земными девушками впервые.
- Только не надо, пожалуйста, склонять меня к близости на скамейке.
- Не буду... Хотя ты уже почти легла. Не надо так делать! - остановил я ее руку. - Сама не разрешаешь домогаться, так и не провоцируй инопланетян.
- Застыла и не двигаюсь...
- Вот то и славно.
Над нами начали собираться тучи и Жанна предложила переместиться ближе к метро, где можно укрыться от ливней, но при этом, вероятно, общаться в более стесненных обстоятельствах. Я же со своей стороны предложил проще поступить, укрывшись под каким-нибудь благоприятным деревом, под тем благовидным предлогом, что так меньше будет шанса оказаться в эпицентре скопления гипотетических рож, к тому же заунывно страдающих от природных катаклизмов.
Мы едва успели добежать до деревьев, когда хлынуло по-солидному. Щедрым жестом я накинул на нее свой плащ:
- Пуленепробиваемый свой магический щит забыл дома...
- А где твой дом? - полюбопытствовала она.
- Много будешь знать... - я не договорил. - Слушай, мы уже часа полтора гуляем, а ты все чаще и чаще улыбаешься. Скажи по-правде, неужели мне это удалось?
- Тебе - первому, - доверительно сказала она тихо-тихо.
- Расскажи что-нибудь ты, - попросил я, надеясь перейти к следующей фазе знакомства, предполагающей продолжение гуляний в более отдаленных местах...
- Со мной вчера странная история случилась... После нашего знакомства. Я гуляла допоздна, поехала домой где-то в одиннадцать. Выхожу из метро: никого. Это необычно, я и позже часто приезжаю, но чтобы никого - это первый раз так. Я иду мимо парковой стены и уже почти боюсь, только вот бояться я не умею... Умела бы, так наверное просто умерла от страха. Слышно только как каблуки стучат, очень дурацкое ощущение, ну просто представь, картинка из фильма "Девушка и маньяк".
- Что за чудесный фильм?
- Такого нет. Я - к примеру. И вот появляется слева чудовище, просто чудовище, иначе его и не назовешь. Не выношу собак, а тут огромный собачище, явный самец. Я ему и говорю: "Здравствуй, Самец". Он встал и посмотрел на меня. Думаю, сейчас либо завоет либо сразу кинется есть. Иду прямо по дороге, а он смотрит на меня, ближе, ближе... "Я тебя не боюсь", говорю, "отодвинься, я хочу здесь пройти". Он изучает меня, отходит, и я ему ради шутки говорю: "Ну пошли". И он степенно вышагивает слева, чуть спереди по траве неспешно семенит, постоянно оглядываясь. "Я так понимаю, съедение откладывается" - говорю я ему, и тут, знаешь, Андрей, он так тоскливо на меня посмотрел, словно говорит "какая же ты дура!!!!!!!" Мне стыдно стало перед псом, я молчу и так мы идем дальше. Идти далеко, никто пока нам не встречаемся. Так я со своим вассалом следую почти до дома, и с одного из перекрестков возникают два... силуэта. Гипотетических, как ты говоришь. Явные подонки, а пес мой спрятался в кустах, я его потеряла. Эти двое - прямиком ко мне, без слов, но четко перегораживают дорогу. Тут уже без вариантов. Я иду себе, ничего не соображаю, знаю только, что ни за что не убегу, дудки, пошли вы все на хрен... и вдруг из кустов раздается та-акой звериный вой, словно там тонна Люциферов засела. И Самец мой прыгает невероятно высоким затяжным прыжком, как в кино, прямо на них. И раздается другой крик, уже человеческий. Мерзкий такой, пугливый. Первому силуэту явно нанесены собакой тяжкие телесные повреждения. А у второго - нож, и он убегает на полной скорости прочь, оставляя за собой дорожку крови. Собака моя за ним не бежит, лежит мертвая. Первый силуэт, кстати, отползает беззвучно куда-то в канаву, сил бежать у него нет. Я села над Самцом и заплакала. Он такой красивый был мертвый, что я его даже поцеловала... ты представляешь, впервые в жизни собаку в морду поцеловала! Вот так за меня вчера погиб самый достойный из моих кавалеров, единственный, срифмовавший любовь и кровь.
- Что за пафос, Жанна?..
- Да это я так... - она надолго замолчала.
Я тоже не тарабанил, понимая, что час икс неумолимо настает.
- Пойдем, - я решительно взял ее под руку и вытащил под ливень.
- Ты чего? - крикнула она, чтобы перекричать осадки, но не сопротивляясь пошла.
- Не бойся промокнуть, тебе это должно быть перпендикулярно, - ответил я, - сейчас будем летать.
Я довез ее до самого подъезда, где наблюдал даже лужицу крови благородной собаки, менее суток назад спасшей мою девочку от грубости универсума. Я был уверен, сам Господь послал ей на помощь это благородное существо... но времени было мало, а она... она так выжидающе смотрела на меня...
- Через полчаса потребляешь продукт, - отдал я ей первый пакетик, - а это (я отсыпал из второго в вырванный листок из записной книжки) - это еще через час.
- Дальше?..