ДИЗАЙН В ФОРМЕ ПОЭЗИИ
9 октября 2016 в Культурном центре им. Н. К. Крупской состоялась девятнадцатая серия литературно-критического проекта "Полёт разборов". В мероприятии участвовали поэты Алиса Орлова, Вячеслав Памурзин, Данила Иванов; об их стихах говорили поэты и литературные критики - Андрей Тавров, Елена Генерозова, Кирилл Анкудинов (заочно), Людмила Казарян, Игорь Караулов, Людмила Вязмитинова, Екатерина Ливи-Монастырская, Елена Лапшина, Владимир Пряхин и др. Ведущими были Борис Кутенков и Клементина Ширшова. Посмотреть видео (автор - Михаил Квадратов) можно по следующим ссылкам:
Представляем рецензии литературного критика Кирилла Анкудинова об участниках мероприятия.
В телепередачах перестроечного времени "Музыкальный ринг", посвящённых рок-музыке, противники рока говорили, что рок-музыка - жанр не искусства, а дизайна. В отношении рок-музыки они были категорически неправы. Это не отменяет существования дизайна в культуре, в том числе дизайна в форме поэзии.
Дизайн - явление изощрённое и изысканное. Занавесочка в жилом вагончике крановщицы - не дизайн; а песни ранней Аллы Пугачёвой - дизайн бесспорно. Беспорядок в мужской общаге с раскатившимися по полу пивными бутылками - не дизайн; а творчество Сергея Шнурова - дизайн. Дизайн - культурное производство, которое использует явления (и свойства явлений) внешнего мира в качестве расхожих знаков. Дизайн демонстрирует не женщину, а женственность, не мужчину, а мужественность. В этом плане дизайн концептуален (хотя, конечно, концептуален нечаянно, стихийно).
Три представленные поэтические подборки являют три разных примера "дизайна в форме поэзии". Но одна из подборок - всё же не совсем дизайн.
Пример первый: В стиле "готик няш". Алиса Орлова
Если есть литературные направления "новая искренность" и "новая сентиментальность", тогда отчего бы не быть и направлению "новая кокетливость"?
...Стихотворения, открывающиеся риторическими ходами "знаешь" и "будет март", строфы, начинающиеся с оборота "этот город" (что последует дальше - абсолютно понятно: "Этот город случился с тобой давно... после случки появится рифма "кино""). Социальные ужасы и в меру популярные литературные аллюзии, непременно разрешающиеся подчёркнуто "неоднозначными" обращениями к своей душе или к "милому" ("все они умерли.... мы с тобой живы, милый, но это - не важно"). Залежи зазывной интимности, уютной домашности и плюшевой ужастиковости. Лефортовская маковница, мастер Дроссельмейер, дворы над Яузой (Яузой Яузой Яузой), Мулен Руж, принцесса Атех, точечные англицизмы и галлицизмы. И всё так изысканно, и всё так доверительно, и всё так отстранённо (к "чужакам"). "В каждой биографии есть фотография хорошей девочки по имени Лена, разбирая вещи, не трогай верхний ящик там непременно увидишь Лену". На пять шагов от Веры Полозковой по направлению от няшной гламурности к няшной готичности, не доходя ста шагов до Елены Фанайловой и двухсот шагов до Марии Степановой. Рекомендуется принимать вместе с глинтвейном, чаем каркадэ, цукатной шарлоткой и песнями группы "Колибри".
Когда речь Алисы Орловой не подпитывается ничьими чужими энергиями, она сникает. Речь становится небрежной - как в стихотворении "Человечки". "Другой пердознулся" - нет такого слова, есть слово "передознулся" - "третий не проснулся повесился четвёртый, пятый - синячил" - согласование времён и смысл текста вообще-то требуют глагола "отсинячил"; речь делается предсказуемой и стереотипной - как в стихотворении "и будет март насквозь дырявый март" - сплошь шаблонные "поэтизмы" вплоть до бродских "мертвецов в дверях".
Но как преображается, как оживает эта вялая речь, когда она подключается к электрическому полю интонаций Веры Полозковой! Золушка оборачивается королевой! Какие живые оба текста про "Кузькину мать", и как неотразимо стихотворение "Там, где нас нет"! Оно, это стихотворение почти идеально; его можно включать в антологии. Говорю "почти" не из-за словосочетания "тяжёлый ключ", вызывающего у меня устойчивые ассоциации с гаечным ключом, и даже не из-за интонационной зависимости от Полозковой. А из-за того, что мир, описываемый в этом стихотворении - красивый, цветной, завлекательный, но всё равно двумерный, как на фотообоях. "Пепельный бражник рвётся туда, где люб ему этот свет - тёплый и золотой, чтобы стать пеплом, горькой злою золой". Ну, замечательно же сказано - сочувственно, точно, убедительно! Но ради чего сказано? Ради того, чтобы изящно заткнуть рот "милому", напомнив ему о предшественнике - бывшем муже (как водится, объевшемся груш), о "мёртвом дружке", о "мёртвой бабушке" и чуть ли не о тёще. А мне (читателю) зачем всё это? Я знаю, что читать чужие письма неприлично, даже если чужие письма оформлены в виде стихотворений. Для того, чтобы стихи "на личную тему" перестали бы быть "чужими письмами", надо...
Я не знаю, что стихам надо.
Автору же надо, хотя бы, выбрать одно из двух - либо расставить в текстах все положенные запятые (и прочие знаки препинания), либо вовсе отказаться от запятых (и прочих знаков препинания). Потому что когда в одном тексте синтаксис, в другом тексте нет синтаксиса, а в третьем тексте - синтаксис там, где автору удобно, это сбивает.
Пример второй: В стиле "офис брутал". Вячеслав Памурзин
Спасибо Юрию Тынянову за его замечательное открытие - за термин "лирический герой"! Замечу: лирический герой иногда бывает почти подобен автору, но он никогда не идентичен автору полностью. В стихах, обладающих цельным лирическим героем, стиховая речь, интонации, приёмы исходят от лирического героя (а не от автора).
Лирический герой подборки Вячеслава Памурзина знаком нам и понятен по всем пунктам. Мужчина (мужик). Молодой (ну, не совсем молодой - входящий в "кризис среднего возраста"). Пьющий, разумеется - и склонный к хмельным покаяниям. Житель мегаполиса. По социально-профессиональному месту нахождения - офисный работник, обеспеченный (как все), но не орёл в карьере - "низшее звено управленческого механизма". Сей герой явился нам давно, ещё в советские времена, он неуязвимо прошёл сквозь все перестройки и передряги - от Александра Вампилова до Сергея Минаева - и он вновь стоит пред нами, дыша спиртами и туманами.
Достоинства лирического героя подборки Вячеслава Памурзина велики. Он профессионален. Высокая "плотность стихового ряда", богатый лексикон, точная, уместная и молодцеватая рифмовка - всё при нём. Он ненавязчиво остроумен и умеет к месту обыгрывать известные цитаты. Он чертовски обаятелен, и кто посмеет сказать ему, что он не обаятелен? Он чувствительный и чувственный; мало того, он способен к сильным чувствам, он темпераментный. Он брутальный, он галантный, он совестливый (кается каждое утро), он либеральный, он мило загадочный. У нашего отличного парня есть лишь один (в сущности, незначительный) недостаток: мне он неинтересен.
Критерий "интересности-неинтересности" - штука субъективная; но, кажется, я могу объяснить, почему этот герой неинтересен мне. Он постоянно жалуется на окружившую его "бездну и тьму". Однако в его бездне ему неплохо живётся, там ему уютно, на фоне бездны он красуется. Его тьма - не тьма Господней ночи с бездонным чёрным небосводом, а тьма модного бара. Темно в этой тьме не потому, что солнце ушло, а потому что потолок бара нарочно сделали низким - чтоб любострастные менеджеры в полумраке выглядели б байроновскими корсарами - на радость пришлым тёлкам.
Об этом свидетельствует стихотворение "Знакомый" - привлекательное в меру (как почти все стихи подборки). На своё горе здесь автор решил перепеть "Незнакомку" Александра Блока - не для спора с Блоком, а просто так; тут-то и выявилась вся высота памурзинского "потолка", по человеческим меркам нормальная, а по небесным меркам - никакая. Психологическая драма, выписанная в этом стихотворении, достойна уважения; она могла бы стать материалом для хорошего текста в манере Саши Чёрного или в манере Андрея Вознесенского. Но к чему тут Блок? Живой голос Блока, приходящий сквозь блоковские интонации, враз множит памурзинский опус на ноль. "И по утрам - проснись и вешайся, урвав еды в вощёный лист, и всухомятку не наевшийся, как мерзок я и неказист" - даже деепричастия с причастиями от стыда рассогласовались. Как сказал тот же Вознесенский: "Чтоб вам не оторвало рук, не трожьте музыку руками".
Лучшее, на мой взгляд, стихотворение подборки Вячеслава Памурзина - "Что стоит и стояло за этим за всем...". В нём - не похмельные рефлексии, а реальная ситуация, притом небезопасная для жизни (где присутствует смерть, там приходит подлинность); в нём есть сюжет - и нарративный и лирический. В последней строфе этого стихотворения герой уже не таков, каким он был в первой строфе, и это прекрасно. Худшее стихотворение подборки - "Неизвестным героем прослыл в непутёвой компании...": высокомерие не красит, даже если оно, возможно, обращено к себе самому.
Общее впечатление: не мой поэт. Как говорят англичане, "не моя чашка чая". Хотя он будет иметь успех. Наверное, уже имеет успех.
Пример третий: Не совсем дизайн. Данила Иванов
Данила Иванов очень хочет быть прогрессивным. Это ему не удаётся по неопытности. Он впрямь неопытен как поэт. Разве опытный поэт написал бы "бесстрашие есть пение добра средь загнивающего карнавала" (да ещё и предварив это двустишие строкой "достойный вызов интеллектуалу")? Словарный запас Данилы Иванова не идёт в сравнение с богатым словарным запасом Памурзина, строки стихов Данилы Иванова разъезжаются в стороны. Иногда неопытность надо приветствовать - тогда, когда она мешает достичь недолжных целей. По моему мнению, стать "прогрессивным поэтом" - цель недолжная. Хвала неопытности, мешающей Даниле Иванову достичь цели! Поэзия Данилы Иванова - не совсем дизайн; она была б беспросветным дизайном, если б этот автор был бы более уверенным и техничным - как хорошо, что всё не так!
Подборка Данилы Иванова состоит из двух частей. Первая часть подборки представлена стихотворениями, преимущественно выполненными в традиционной метрической системе и испытавшими влияние немецкоязычной модернистской поэзии первой половины ХХ века. В стихотворении "Я в центре полукруга. Новый год..." слышны интонации Рильке, а стихотворения "Burning man" (отчасти) и особенно "А ему, что курит на балконе..." построены на приёмах поэтики австрийца Франца Верфеля. Поэт учится у Рильке с Верфелем, поэт обживает и перерабатывает чужие эстетики - не без успеха.
Я в центре полукруга. Новый год.
Спасение из тысячи дорог.
И темнота как ворон за спиною.
И темнота как ворон надо мною.
И снег лежит. И степь. И я продрог.
|
Здесь все дискурсивные ходы и все семантические связи кажутся "немножко переведёнными с немецкого". Социокультурно русский человек не скажет: "Я в центре полукруга. Новый год" - он помнит неприличное присловье, начинающееся со слова "здравствуй". Тем более он не скажет: "Спасение из тысячи дорог" - это назывное предложение неправильно синтаксически и неясно по смыслу. И всё же, что-то радующее меня, что-то обнадёживающее во всём этом есть...
Поэзия Данилы Иванова неопытна; и она обещает нечто большее самой себя в нынешнем состоянии. Из неё, как из малых семян, может вырасти чудесный сад, а может не вырасти ничего. Поэтому стихи Данилы Иванова мне интересны - но далеко не все и отнюдь не всегда. Только в традиционной метрике.
Вторая часть подборки - верлибры. Точнее - "вавилибры" (даже когда один текст Иванова перестаёт быть верлибром, перейдя на белый стих, он остаётся "вавилибром"). Формат "вавилибра" соблюдён по всем стандартам. Политическая актуальность тематики (авиакатастрофа под Катынью). Пестуемый "вавилонским цехом" сладостно-блескучий инфантилизм ("каталог кигуруми", "котёнок чи", "слипоны с принтами"). Свиданье в Риме ("смерть в Венеции"). С такими текстами Данила Иванов всенепременно опубликуется в альманахе "Воздух" (если он уже не опубликовался там).
Писать "вавилибры" просто. Формат "вавилибра" - лёгкий. И, по моему убеждению, совершенно бесперспективный, тупиковый, безнадёжный, не приводящий ни к чему.
И ещё. Я думаю, что стихотворение "Burning man" выиграет, если избавится от верлибрической преамбулы. А лучший текст подборки - "А ему, что курит на балконе...". В нём автор входит в профессионализм - и в такой профессионализм, который ему нужен.
- Читайте в "Сетевой Словесности" стихи рецензируемых авторов:
© Кирилл Анкудинов, 2016-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2016-2024.
Орфография и пунктуация авторские.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Айдар Сахибзадинов. Жена [Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...] Владимир Алейников. Пуговица [Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...] Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..." ["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...] Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа [я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...] Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки [где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...] Джон Бердетт. Поехавший на Восток. [Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...] Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём [В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...] Владимир Спектор. Четыре рецензии [О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.] Анастасия Фомичёва. Будем знакомы! [Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...] Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога... [Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...] Анна Аликевич. Тайный сад [Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
