Валентина Михайловна Голод |
|
ВСЮ КРАСОТУ Я ЗАВЕЩАЮ ВАМ
Опыт возвращения одной жизни
Dum spiro spero (лат.) - пока живу, надеюсь.
Мои родные живут в Париже, но меня отсюда не выпустят с такими
вещами. А без этой красоты я жить не могу.
Валентина Голод (1998)
|
В 2011 году при знакомстве с экспозициями Шереметевского дворца, я попал в его Зелёную и Малиновую гостиные, искусно оформленные под интерьеры дворянского быта конца XVIII- середины XIX веков (мебель, картины и предметы декоративно-прикладного искусства). При входе в зелёную гостиную на высокой подставке был размещён текст, из которого следовало, что всё, размещённое в этих двух прекрасных просторных комнатах, представляет собой коллекцию (это слово я использую здесь с оговоркой) госпожи Валентины Михайловны Голод. Родившийся и живший в эпоху Советской власти, я с трудом мог себе представить, что кто-то сумел легально собрать всё это, всю эту красоту, имеющую, несомненно, культурно-историческую ценность.
Зелёная гостиная
Малиновая гостиная
Ещё одно фото Малиновой гостиной, но уже
с портретом великой княгини Елены Павловны
(неизвестный художник,
из собрания В. М. Голод)
|
Из того же текста я выяснил, что В. М. Голод посвятила свой век собиранию и сохранению представленных здесь произведений искусства. В масштабах своей двухкомнатной квартиры она создала для себя мир, резко отличающийся от привычной повседневности. Вступив в этот мир, вы переносились, как в машине времени, примерно, на сто пятьдесят лет назад. Вы словно оказывались в "маленьком Павловском дворце"22 , невольно опасаясь услышать окрик дежурной смотрительницы: "Руками не прикасаться! За барьер не заходить! Пользоваться фотовспышкой запрещено!". Сама хозяйка была частью этого мира, наполняя его своей духовностью, своим дыханием, своей любовью. Её квартира, воссозданная в "Малиновой" и "Зеленой" гостиных дворца с их каминами, лепниной, позолотой и живописной росписью потолка начала XIX века, без хозяйки представляется холодноватой, искусственной, неживой. И всё же, и на том спасибо...
Люди, фанатично преданные своему увлечению, всегда, как врача, удивляли меня, ибо я в этом не мог не видеть элементов патологии. Кстати, на этот счёт есть специальная литература, и желающие могут полюбопытствовать, что же пишут учёные-медики о страсти коллекционирования. Страсть приобретать то, что нравится, сама Голод справедливо называла "болезнью"12 ...
Таковы составляющие вспыхнувшего во мне интереса к личности женщины, о которой рассказывают экскурсоводы посетителям Шереметевского дворца. Замечу, что я дважды слушал эти рассказы, и обратил внимание на то, что посвящены они не столько В. М. Голод, сколько её собранию, что они (рассказы) представляют собой краткий искусствоведческий экскурс в историю произведений, выставленных в обоих гостиных. Меня же заинтересовала сама Валентина Михайловна, её жизнь - от первых до последних дней. В этой моей работе собрано всё, что удалось найти в литературе о ней, что рассказали о ней люди, лично знавшие её, встречавшиеся с ней, но в моей интерпретации...
По свидетельству всех, кто общался с В. М. Голод, она была человеком неординарным, необычным, не вписывающимся в некие усреднённые рамки наших представлений о советском человеке. Изучая её жизнь, я пришёл к выводу, что она сама была, если хотите, достопримечательностью Ленинграда, являвшей своим образом мыслей и поступков нечто, из ряда вон выходящее.
Работая с литературой о Голод (а это, преимущественно, небольшие её интервью, и небольшие статьи о ней в периодической печати), я обратил внимание, что все они датируются 1990 - 2002 годами. Но даже в 1990 году она была уже весьма преклонных лет (об этом ниже), а люди в таком возрасте склонны несколько путаться в лабиринтах своей памяти - и на это следует делать поправку. В любом случае, я для себя решил, что, поскольку нет иных источников о её жизни, кроме этих рассказов, то я не буду мучить себя сомнениями в отношении их достоверности. Не помню уже, кому из великих принадлежит мысль: нужно или верить безоглядно, или не верить ни одному слову.
Точь-в-точь по Аристотелю: третьего не дано. Я предпочёл первое.
Наталья Николаевна Каретникова, зав. кафедрой истории Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств, в течение нескольких лет поддерживавшая дружеские отношения с Голод, любезно согласившаяся встретиться со мной и поделиться воспоминаниями о Валентине Михайловне, так охарактеризовала мою предстоящую попытку написать о ней: "Всё, что Вы расскажете о В. М. Голод, будет одновременно и правдой, и вымыслом". Прошу считать мой рассказ об этом человеке правдой, ибо я этому верю...
 |
С фото смотрит на меня молодая женщина: чистый лоб, изогнутые брови, волосы собраны узлом, округлый подбородок, тонкий нос с лёгким вырезом ноздрей; одета в платье, приоткрывающее грудь, на тонкой шее две цепочки, одна - с медальоном, инкрустированным драгоценными камнями. "Драгоценными" - это моё предположение, основанное на любви Валентины Михайловны ко всему настоящему, не поддельному. Она задумчива, и могла бы показаться одной из тургеневских барышень, но нервные ноздри, резкий изгиб верхней губы выдают в ней девушку с характером.
Сколько ей на этой фотографии? Затрудняюсь ответить на этот вопрос. И не я один задавался вопросом о возрасте Валентины Михайловны. Владимир Петрович Яковлев, возглавлявший в 90-х годах Комитет по культуре Санкт-Петербурга, рассказал журналистам телекомпании НТВ: "Меня познакомил с ней Анатолий Александрович Собчак... Он привёл меня к Валентине Михайловне Голод. А потом мы просто стали как-то дружить домами, встречаться. Но возраст!? Ведь загадка её возраст. Она в Юсуповском дворце отмечала несколько лет назад свое столетие"25 .
В. П. Яковлев (там же) вспоминает бал, устроенный в Юсуповском дворце в честь Валентины Михайловны (незадолго до её кончины) её добрым знакомым Сергеем Осинцевым, бизнесменом и меценатом. В связи с этим балом В. М. Голод сообщала по телефону Сати Спиваковой (они дружили в течение ряда лет): "Доча, представляешь, какая чушь! Чтоб устроить побольше шуму, по городу распространили слух, что мне 100 лет и бал - в честь этой даты. Чушь какая!"19 .
В паспорте и пенсионном удостоверении Валентины Михайловны датой её рождения значились 21 сентября 1905 года. Скончалась Валентина Михайловна 16 июля 1999 года, т. е., если ориентироваться на паспортные данные, в возрасте 94 лет. И она "справедливо" возмущалась нежелательной для неё рекламой. В связи с этим, она говорила Сати: "Ты же понимаешь, ребёнок, что меня специально папа состарил, чтобы меня не забрали в лицей"19 . Как понимать эту фразу?
Из истории среднего женского образования в России следует, что со второй половины XIX века основной формой учебных заведений для девочек были Мариинские женские гимназии с семилетним сроком обучения, в том числе, частные женские гимназии. В Санкт-Петербурге со второй половины XVIII века функционировали Смольный институт благородных девиц (в его стенах обучались дети из высокопоставленных дворянских семей) и Мещанское (Александровское) училище, в котором получали образование девочки из семей солдат, мещан, купцов, а со второй половины XIX века и сироты-дворянки из незнатных и небогатых семейств. В 1800 году в Санкт-Петербурге по приказу императора Павла I было открыто новое женское учебное заведение - Екатерининский институт благородных девиц (современный адрес: Набережная реки Фонтанки, 36). В Екатерининский институт, в отличие от Смольного, принимали детей незнатных небогатых дворян. Что же касается лицея, то до 1917 года продолжал свою работу Царскосельский лицей, переведенный в 1843 году из Царского села в Петербург (Каменноостровский проспект, дом 21), и переименованный в Императорский Александровский лицей, но в нём получали образование только мальчики.
Не берусь утверждать, какой из двух Институтов благородных девиц (Смольный или Екатерининский) имела в виду Валентина Михайловна (оба представляли собой женский вариант Императорского Александровского лицея - отсюда, возможно, и оговорка). И в Смольный, и в Екатерининский институты принимали девочек в возрасте 8 лет, и там они находились до достижения ими 18-летнего возраста без права возвращения домой. Определение детей на учёбу, как в Смольный, так и в Екатерининский институт благородных девиц, было делом исключительно добровольным, зависело от решения родителей. В связи с этим, непонятно, зачем отцу Валентины Михайловны (здесь и далее В. М.), если верить её утверждению, нужно было завышать возраст дочери.
И снова цитирую Сати Спивакову19 : "После её (Валентины Михайловны Голод - В. П.) смерти в бумагах была найдена фотография малышки с надписью: Вале - 1 годик. 1899 год". Если считать, что на этом фото действительно героиня моего рассказа в годовалом возрасте, то в таком случае годом её рождения является 1898.
Но что интересно, на могильной плите её мужа, умершего задолго до В. М. Голод, и рядом с которым она завещала себя похоронить, по её заказу (задолго до кончины) была выбита иная дата её рождения, а именно: 21 сентября 1916 года.
Итак, мы имеем три даты рождения В. М.: 1898, 1905, 1916 годы. Я предпочитаю довериться первой - старые фотографии не лгут. Не случайно, это фото она никому не показывала при жизни, хотя и хранила, по понятным причинам, и, наверно, иногда рассматривала не без слёз...
Я продолжаю своё исследование, а как ещё это назовёшь, жизни В. М. Голод. Именно здесь уместно указать: "Голод" - это её фамилия по последнему мужу.
Наталья Николаевна Каретникова рассказывала мне: "У В. М. Голод не было друзей, она была человеком закрытым и скрытным. И мои отношения, и тех, кто был с ней знаком, нельзя назвать, в истинном смысле этого слова, дружбой - это было, скорее, тесное знакомство. Она и от меня с мужем скрывала своё прошлое, своё происхождение, девичью фамилию, свой возраст. Никогда не рассказывала о первой трети своей жизни. У меня сложилось впечатление, что в молодые годы Валентина Михайловна была сильно напугана жизненными обстоятельствами, отсюда и проистекает эта скрытность".
Не это ли причина легенд, возникших вокруг неё? Существует мнение, что она сама создавала эти легенды.
Имеют место разные версии её происхождения, одной из которых я придерживаюсь. В. М. Голод (из интервью Татьяне Фофановой20 ): "Я ведь училась в Академии художеств, но меня оттуда отчислили из-за моего происхождения. Оно у меня дворянское... Мои родные живут в Париже". Сати Спивакова19 : "Происходила она из боярского рода Сомовых, с детства свободно говорила по-французски, по-немецки. Родственники её жили и живут во Франции". М. Коршунов, В. Терехова11 : "В. М. Голод время от времени наезжает во Францию к родственникам... семья её родственников и семья Дантесов (тех самых - В. П.) должны были породниться, что смущало её родственников".
Род Сомовых, разделившийся на несколько ветвей, внесен в родословные книги Воронежской, Екатеринославской, Казанской, Калужской, Курской, Московской, Новгородской, Орловской, Саратовской, Смоленской, Тамбовской, Тверской, Тульской и Харьковской губерний18 . Н. Н. Каретникова8 в одной из своих работ указывает: "В. М. Голод родилась в Харькове". Не косвенное ли это подтверждение её связи с харьковской ветвью рода Сомовых? Из рода Сомовых вышли воеводы, сенаторы (последним из рода Сомовых российским сенатором был Афанасий Николаевич Сомов, 1823-1899), а также известные искусствоведы и художники (Андрей Иванович Сомов и его сын, ученик И. Е. Репина, Константин Андреевич Сомов). Кстати, Константин Сомов в 1923 году покинул Россию, и с 1925 года жил в Париже, где и скончался в 1939 году. Не к этим ли родственникам периодически ездила В. М. Голод?
Где-то я вычитал, что её бабушка была фрейлиной императрицы Марии Фёдоровны. Можно предположить, что по настоянию бабушки через несколько лет после рождения Валентины Михайловны её семья переехала из Харькова на постоянное место жительства в Санкт-Петербург*...
*Не могу не поделиться одной своей интересной находкой. Опираясь на сообщение Сати Спиваковой о том, что В. М. Голод происходила из боярского рода Сомовых, я нашёл ещё одного представителя этой большой дворянской семьи, а именно, Михаила Павловича Сомова (напомню, отчество В. Голод "Михайловна"), родившегося в 1880 году в Харькове, и переехавшего с семьёй в Санкт-Петербург в 1910 году, когда, по моим подсчётам, В. М. могло быть уже 12 лет. Женился он, однако лишь в 1901 году, будучи студентом Московского университета, и к моменту переезда в С-П имел уже трёх детей, двух дочерей, Надежду и Елену, и сына Михаила. Эти и другие детали биографий самого М. П. Сомова и членов его семьи не дают оснований считать его отцом В. М., хотя и подкупают некоторыми совпадениями, на которые я обратил внимание выше...
Всё перечисленное даёт основание предположить, что фамилия "Сомов" может являться и девичьей фамилией Валентины Михайловны Голод. Не отсюда ли и её страх, и её нежелание рассказывать о своих детских и юных годах. Не будем забывать, что при советской власти престижным было лишь рабоче-крестьянское происхождение. В. Голод стала раскрываться лишь в последние годы своей жизни, когда бывшие советские граждане начали извлекать на свет припрятанные свидетельства об их "высоком происхождении", создавать свои элитные общества и т. п. Вот и "друг" Валентины Михайловны, бизнесмен Сергей Осинцев, оказался графом. Мало ли...
Можно считать, что вся жизнь В. М. прошла в Санкт-Петербурге, исключая эпизод, связанный с биографией её первого мужа, когда ей пришлось покинуть город.
Создание в своей небольшой квартире на ул. Восстания интерьера дворянского быта, несомненно, связано с её ностальгическими воспоминаниями о детстве - это не коллекционирование в современном понимании этого слова. Видимо, примерно так выглядела квартира (а может, комнаты большого дома?), которую занимала их семья. Революцию 1905 года (ей семь лет) она запомнила благодаря тёте Леле, приехавшей из своего имения в Санкт-Петербург, и взявшей Валю в театр "на Шаляпина" (певец в это время гастролировал на сцене санкт-петербургского Мариинского театра). Давали "Фауста". Запомнила она из Фауста лишь Маргариту на качелях (из статьи Марины Котельниковой12 ).
В возрасте восьми лет (1906) Валю определили в "пансионат Оболенской"8 . Скорее всего, речь идёт о частной женской гимназии княгини А. А. Оболенской с пансионом (что-то типа школы с продлённым днём обучения), располагавшейся по адресу "Басков переулок, дом 8" (здание было специально построено в 1899 году по проекту архитектора Г. В. Барановского). Эта гимназия считалась одним из лучших учебных заведений в Петербурге. Басков переулок проходит параллельно ул. Некрасова, пересекая улицы Восстания и Маяковского. В доме на углу улиц Некрасова и Восстания в течение многих лет жила В. Н. Голод, перебравшись сюда, видимо, по зову сердца с ул. Желябова.
Попутно замечу, что Юлия Назарова указывает в своей заметке о В. М.: "Она прекрасно помнит свой первый бал в Екатерининском институте, на котором присутствовал император Николай II"14 . Я, однако, склонен более доверять сведениям Н. Н. Каретниковой, тесно общавшейся с В. М. в последние годы её жизни.
Несколько интересных сведений о гимназии А. А. Оболенской и Басковом переулке.
В одно время с В. М. Сомовой-Голод в этой же гимназии учились девочки, в последствие ставшие известными просвещённой России: Нина Ивановна Гаген-Торн, русский этнограф, историк, поэт и писатель-мемуарист; Вера Евсеевна Слоним, будущая жена писателя Владимира Набокова, переводчица его произведений; сёстры Александра и Ольга Столыпины, дочери Петра Аркадьевича Столыпина, крупного реформатора и государственного деятеля России; Анна Васильевна Сафонова (по мужу Тимирёва), русская поэтесса, спутница адмирала Колчака во время гражданской войны. В разное время учились в этой гимназии, до поступления в неё В. М., Вера Фёдоровна Комиссаржевская, великая русская актриса, Елизавета Михайловна Салтыкова, дочь писателя М. Е. Салтыкова-Щедрина, Надежда Константиновна Крупская (окончила гимназию в 1887 году с золотой медалью; после окончания гимназии одно время была в ней репетитором).
В Басковом переулке жили: поэт А. В. Кольцов (в доме N12, 1838 год), публицист, экономист, переводчик и общественный деятель Н. Ф. Анненский, брат поэта Иннокентия Анненского (в доме N17, десятые годы XX века); академик Д. С. Лихачёв (в доме N35, пятидесятые годы XX века); в одной из коммунальных квартир дома N12 07.10.1952 г. родился и жил до шестидесятых годов прошлого века нынешний российский президент В. В. Путин...
Итак, в 1906 году родители определили Валю в частную гимназию княгини А. А. Оболенской. В те годы гимназический курс состоял из девяти лет обучения: семи основных классов, восьмого педагогического и девятого приготовительного (для поступления в высшее учебное заведение). Чем были наполнены эти девять лет обучения помимо занятий в гимназии и дома, нам не ведомо. В одном из своих интервью В. М. рассказывала: "Мой папа хотел сыновей, а рождались девочки, которых он учил стрельбе и верховой езде. Стреляю я хорошо"20 . Из этого замечания можно сделать вывод, что жизнь её была заполнена не только учёбой. Это же замечание интересно и тем, что в нём упоминается и родная сестра (или сёстры). Были они старше, или младше В. М., не известно. Предположу, что были старше, и после революции 17-го года эмигрировали с семьями во Францию. Повторю, в связи с этим обстоятельством, свой вопрос: не к этим ли родственникам ездила В. М. в Париж, когда такие поездки стали возможны? Кстати, в её рассказах это единственное, встретившееся мне, упоминание о сёстрах (почему-то я склонен считать, что у неё было несколько сестёр). Напомню, что в годы советской власти было не принято утвердительно отвечать на анкетный вопрос "Есть ли родственники за границей?".
Марина Котельникова12 пишет о В. М. Голод: "Свою графику и живопись она называет развлечением". Постепенно сложившись в крупного искусствоведа, мнение которого было порой решающим не только для высокопоставленных коллекционеров, но и для специалистов Эрмитажа, В. М. пробовала себя и в профессиональной живописи. Можно предположить, что увлечение рисованием проявилось у неё ещё в детские годы, и, видимо, поощрялось родителями. Возможно, развитию этого интереса способствовали родственники В. М., о которых я упоминал выше (искусствовед А. И. Сомов и его сын, известный художник К. А. Сомов).
Ранее я уже отмечал (со слов В. М. Голод.), что она училась в санкт-петербургской Академии художеств. Основываясь на её замечании, что из Академии она была отчислена по причине "плохого" (дворянского) происхождения, можно попытаться установить, на какие же годы прошлого столетия приходится это обучение.
Несколько слов об Академии художеств в до- и послереволюционный период. В дореволюционный период при Императорской Академии художеств действовало Высшее художественное училище, готовившее художников, графиков, скульпторов, реставраторов. После революции указом Совнаркома от 12.04.1918 года Академия художеств была полностью упразднена, а художественное училище преобразовано в Петроградские государственные свободные художественно-учебные мастерские (ПГСХМ). Целью этого учебного заведения, и ему подобных в других городах советской России, являлось реформирование художественного образования в свете "задач социалистического строительства", в том числе, строительства советской художественной культуры. В составе педагогических коллективов этих училищ появились и играли большую роль представители "левых" движений в искусстве, приверженцы производственного искусства ("слияние искусства, оторванного развитием капитализма от ремесла, с материальным производством").
В. М., видимо, окончила полный гимназический курс в 1915 году. В течение года, предположу, готовилась к поступлению в Высшее художественное училище (на отделение живописи), которое по традиции называли Академией художеств. Ей было восемнадцать лет, когда перед ней раскрылись двери этого училища. Замечу, что претендовать на приём в училище могли лишь молодые люди, чьи работы, живописные и графические (соответственно, портрет или рисунок, в том числе, обнажённой модели), могли быть признаны отвечающими по уровню исполнения академическим требованиям. При этом живописные работы должны были быть выполнены маслом на холсте или на картоне, графические - в любой технике (масло, акварель, др.). Возможно, в качестве подготовительного этапа, в течение года она посещала школу Общества поощрения художников.
Работая над страницей "В. М. Голод в Императорской Академии художеств", я вдруг подумал, а принимали ли в это учебное заведение женщин? Что-то мне не встречалось среди всех замечательных русских художников дореволюционной эпохи, чьи полотна я неоднократно рассматривал в Русском музее, Третьяковской галерее, галереях других городов, женских имён. Просмотрев внимательно список всех выпускников Императорской Академии художеств (395 человек), я, к своему то ли удивлению, то ли радости обнаружил в нём два женских имени; вот они: Софья Васильевна Сухово- Кобылина (годы обучения 1849 - 1854), которую по праву считают первой русской женщиной - профессиональным художником, и Лидия Александровна Дурново (годы обучения с перерывами - первая четверть XX века). Это даёт основание полагать, что Валентина Михайловна могла быть принята в Высшее художественное училище при Императорской Академии художеств. Но в каком году это произошло? Я предполагаю, что в 1916.
Из её воспоминаний о февральской революции 1917 года: "Мы возвращались из [гостей?] домой, и наши бегунки обогнали казаки; с гиканьем, криками они куда-то летели. [Потом] приехал папа, страшно сияющий и довольный: ‘Сняли царя’. И все были очень рады"12 . Эта ремарка свидетельствует о том, что семья В. М. была либерально настроенной, и приветствовала крах самодержавия.
И всё же, классовый подход к подбору учащихся в ПГСХМ, привнесение в учебный процесс "левых" взглядов на искусство (см. выше) и стали причиной отчисления В. М. из училища. Шёл ей тогда двадцать первый год (1919).
Из мемуарной и художественной литературы мы знаем, что происходило в 1918 году в Петрограде: угроза его блокады германскими войсками, мародёрство и бандитизм, нехватка продовольствия, расстрелы за "контрреволюционную деятельность", за принадлежность к чуждому революции классу, проблемы с трудоустройством. Россию стали покидать дворянство и интеллигенция, представители промышленной олигархии. Можно предположить, что именно тогда перебрались во Францию семьи сестёр В. М. Но почему она осталась, не уехала с ними? Хотела продолжить обучение в Высшей художественной школе? Из патриотических чувств? Не получила визу на выезд? Я предположу наличие причин сердечного характера.
Валентина Михайловна (из воспоминаний Сати Спиваковой)19 : "Ребёнок, у меня было три мужа и куча любовников... Долгие годы я нанизывала мужчин, как бусы на нитку". А вот фраза из другого её рассказа: "Были браки, разводы, влюблённости, разочарования"8 . "Мне она говорила: ‘Если я живу под одной крышей с мужчиной более двух лет, то его я уже считаю своим мужем и без штампа в паспорте’" (Н. Н. Каретникова9 ). Согласитесь, что, вряд ли, у такой темпераментной женщины могла быть иная причина для отказа выехать с родными из советской России.
Но одна ли, без родственников, осталась она в Петрограде после эмиграции сестёр? Складывается впечатление, что и родители её не покинули Россию. На это косвенно указывают некоторые сведения об истории создания ею в своей квартире интерьера дворянского быта. Так, Ирина Чижова22 утверждает, что "Основа собрания была заложена ещё родителями В. М., часть предметов подарены бабушкой. Голод всегда (выделено мной - В. П.) жила в этой обстановке, с годами усовершенствуя её". Почему-то мне хочется думать, что родители В. М. не смогли бы оставить младшую дочь (ей двадцать лет), ещё не устроившую свою личную жизнь, одну в революционном Петрограде. Не исключаю, что чуть позднее (1919), после отчисления В. М. из ПГСХМ, всё же, встал вопрос об эмиграции, но его решение осложнилось военной ситуацией, сложившейся вокруг Петрограда (угроза его блокады и даже взятия соединениями белой армии Юденича и белофиннов). "Поделенный на районы и сектора, Петроград преобразился: всюду видны были окопы и баррикады, пулемётные гнезда и укреплённые узлы с артиллерийскими установками. Петроградский железнодорожный узел, фактически, перестал функционировать в сторону Финляндии и Прибалтики, направляя поток пассажиров и грузов в сторону других регионов Советской Республики. Деньги стремительно теряли свою ценность. Город находился в состоянии продовольственного кризиса. Так зимой 1919 года какое-то время вместо хлеба выдавали овёс. Не лучше обстояло положение и с топливом в силу разрушения городского коммунального хозяйства. Бездействовал наземный городской транспорт. Не хватало лекарств, резко сократилось число медработников. Тиф, холера и ‘испанка’ косили людей. Известный русский мыслитель Г. П. Федотов охарактеризовал 1918-1920 годы в Петрограде как страшные и смертные"15 .
В семье стали обсуждать тему эмиграции. От знакомых было известно, что возможен окружной путь в Европу - через кавказские республики, благо, поезда на Кавказ продолжали ходить. Квартиру решили оставить на домработницу. С собой планировалось взять минимум вещей и те из драгоценностей, которые ещё не успели выменять на продукты и топливо.
Валентина Михайловна после отчисления из Художественного училища подрабатывала редкими заказами на оформление витрин, вывесок магазинов, которых в городе оставалось всё меньше и меньше. Незадолго до выезда из Петрограда она огорошила родителей: "Я выхожу замуж". То, что она с кем-то встречается, родители знали, но замужество, да ещё накануне отъезда! На следующий день в доме появился и жених. Он был старше В. М., звали его Борис, имел инженерное образование (но в какой конкретно области, В. М. в своих воспоминаниях не уточнила), родом из Баку. Он, конечно, знал о планах Сомовых, и разделял их. Свой брак молодожёны зарегистрировали в ближайшем ЗАГС-е - с документом о регистрации проще было передвигаться по дорогам России, в которой всё ещё продолжалась гражданская война. Попутно замечу, что ЗАГС-ы были созданы при НКВД согласно Декрета от 18 декабря 1918 г "О гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния" (только в 1956 году органы ЗАГС были переданы в ведение местных советов депутатов трудящихся).
Могу предположить, что родители В. М., убедившись, что дочь в надёжных руках, от своего намерения покинуть Петербург отказались, рассчитывая всё же получить разрешение на выезд за границу, и она выехали с мужем в Баку уже без них. Сужу об этом на том основании, что рассказывая о своей дальнейшей жизни, В. М. о родителях не упоминала. В свою очередь, родители Бориса жили в Баку, почему и было принято решение поехать к ним, и уже оттуда продолжить поиски путей в Европу.
Как известно, в июле 1918 года советская власть в Баку была свергнута, а сам город стал столицей Азербайджанской Демократической Республики. Советская власть в Азербайджане была восстановлена в мае 1920 г.
Советская историография утверждала, что власть мусаватистов (партия Мусават призывала к независимости Азербайджана и проповедовала классовый мир внутри азербайджанской нации) привела Азербайджан к началу 1920 года к экономическому кризису (распадалось сельское хозяйство, в катастрофическом состоянии находилась нефтяная промышленность). Нефтепромышленные акционерные общества, функционировавшие в дореволюционной России, базировались в основном на азербайджанской нефти. Приход к власти большевиков ударил по частным компаниям, лишив их активов и контроля над нефтью. Пятнадцать процентов из них принадлежало англичанам. Власть мусаватистов в Азербайджане поддерживали вначале турецкие, а потом и английские войска. Последние, однако, в конце августа 1919 года, были из страны эвакуированы.
По-видимому, в этом, неблагоприятном для Азербайджана временном отрезке, и появились в Баку В. М. с мужем (В. М. Голод: "Это было задолго до ВОВ"20 ). Возможно, именно родители Бориса сообщили ему о перспективе выезда за рубеж по контракту, в том числе, и с женой. Скорее всего, Борис был инженером нефтяной промышленности, специалистом в области нефтедобычи. В указанное время Иракский Курдистан (он же Мосульский вилайет) находился под полным контролем англичан, которые искали здесь нефть, и одна из их бакинских компаний подыскивала специалистов, по соображениям экономии финансовых средств, из числа местных инженеров. Так В. М. с мужем и оказались в Курдистане. С юмором она рассказывала, что, поскольку добираться до Курдистана, да и жить там было небезопасно, то всем контрактникам и взрослым членам их семей в целях самообороны выдавали личное оружие20 .
Почему я пришёл к выводу, что В. М. с мужем оказались в Иракском Курдистане именно в 1920-1921 годах? Всё дело в том, что слово "Курдистан", хотя оно не используется официально и не встречается на политических картах и в географических атласах, было в то время на слуху: курдские повстанцы во главе с Махмудом Барзанджи выступали за независимость их родины, не позволяли англичанам расслабиться, и всячески расстраивали их планы. Отсюда и опасность для передвижения по территории Мосульского вилайета, и жизни там, и работы, о чём упоминала в своих рассказах В. М.
Ситуация в этом регионе оставалась нестабильной, и, предположу, что, отработав срок, предусмотренный контрактом (два года?), В. М. с мужем вернулись в Баку. Первоначальному плану эмиграции в Европу через Ближний Восток не суждено было осуществиться, т. к. родители и В. М., и Бориса оставались в советской России (соответственно, в Петрограде и в Баку).
Что произошло между супругами, почему они расстались, остаётся только догадываться. Я постоянно варьирую слова "возможно", "наверное", "предположу" и т. п., и это неслучайно, т. к. детальных подробностей о жизни В. М. Голод найти не удалось "в доступной мне литературе" (удобный слово оборот). По всей видимости, инженер-нефтяник Борис не хотел ехать вслед за женой в Петроград, где его учили премудростям нефтедобычи, но где применить свои знания и опыт он не мог, а В. М. не мыслила своей жизни вдали от родителей и города на Неве. Не исключаю, что и родители мужа приложили свою руку к их разводу, усмотрев в снохе существо легкомысленное и ненадёжное в долгой дороге жизни. Но есть ещё одна гипотеза: В. М. увлеклась другим мужчиной, что было для неё весьма характерно, тем более, что муж был много старше её. Лично мне более импонирует эта, последняя, версия. Свою природу не изменишь...
Итак, в 1922-1923 (?) годах В. М. возвращается в Петроград, который только-только начинает приходить в себя после потрясений революции и гражданской войны. Но приходить с муками инфляции, обесцениванием совзнаков, появлением НЭП-а с его философией "после меня - хоть потоп" и очень быстрым разделением общества на баснословно богатых и ещё более бедных, чем в эпоху военного коммунизма21 .
Родители кое-как перебивались за счёт старых сбережений, жили в своей квартире, но предельно уплотнённой в соответствии с новыми законами о равенстве и братстве.
В. М. Голод20 : "После Курдистана я работала театральной художницей с Павлом Григорьевым".
Павел Алексеевич Григорьев (1846 - дата смерти точно не установлена), художник, график, декоратор, выпускник Императорской Академии художеств (1865-1872), уже в дореволюционные годы был известен в Петербурге как оформитель ряда нашумевших спектаклей, таких как "Борис Годунов", "Царь Иоанн Грозный" и др. К моменту их знакомства ему было уже семьдесят семь лет. Видимо, работа с ним была непродолжительной, учитывая возраст и все прочие проблемы, с которыми столкнулась интеллигенция в послереволюционные годы.
В одном из рассказов о своей жизни после возвращения из Курдистана В. М. уточняет: "Я работала театральным художником в театре Комедии". Обращаю внимание: речь идёт о 1922-1923 годах. Н. Н. Каретникова замечает9 : "Жизнь Валентины Михайловны Голод была тесно связана с миром театрального Петербурга". Что же представлял собой театр Комедии в те годы?
Во-первых, он размещался в большом зрительном зале, являвшемся частью санкт-петербургского "Пассажа", открытого в 1848 г. С 1901 года, после реконструкции, здесь работал театр "Фарс", а с 1904-по 1906 годы - театр Веры Фёдоровны Комиссаржевской. После переезда театра Комиссаржевской на Офицерскую улицу, театральной зал Пассажа в 1908-1912 годах был снят на время затянувшихся гастролей московской труппы комедии Симона Сабурова. С осени 1913 г театр С. Ф. Сабурова надолго утвердился на сцене Пассажа, уже как постоянный петербургский театр, названный театром "Комедия", ведущими актёрами которого были лирико-комедийная актриса Елена М. Грановская и её партнер по сцене С. Надеждин (он же с 1925 по 1929 гг. художественный руководитель театра "Комедия"). Спустя два года (1931) театр "Комедия" объединили с театром "Сатира", который размещался в театральном помещении дома купца Елисеева над знаменитым гастрономом, известным всем ленинградцам как Елисеевский магазин. Оба театра превратились в "Ленинградский театр сатиры и комедии".
В. М. не уточняет, как долго она работала в театре "Комедия". Можно предположить, что не столь долго - до кончины Павла Григорьева (1925? год). В дальнейшем, с её же слов, "была декоратором, оформителем учреждений, магазинов", в том числе, и витрин Гостиного двора. По-видимому, во второй половине двадцатых годов ей удалось получить место в Ленинградском театрально-постановочном комбинате, выполнявшем по заявкам театров, дворцов культуры, клубов и т. п. заказы на изготовление по эскизам театральных художников декораций, костюмов, обуви и головных уборов, реквизита, бутафории и т. д. Вот откуда умение В. М. преобразовывать вещи, различные предметы быта и утратившие свой первоначальный вид произведения искусства, давать им вторую жизнь...
Видимо, в конце двадцатых годов В. М. приходит к мысли о необходимости смены профессии декоратора, которая не обеспечивала её средствами для нормального существования. Кроме того, примерно, к этому времени относится и скрытая в ней до поры до времени страсть к собирательству предметов искусства. Н. Н. Каретникова8 : "Тогда же и возникло желание создать интерьер дома, напоминающий фамильный, дореволюционный". Юлия Назарова14 : "Быть может, из отчаянного желания сохранить отблеск ускользающего бытия (хотя бы в пределах собственной квартиры) и родилась её страсть к коллекционированию". В. М. Голод12 : "...жить так, как я хочу, это - как было в детстве". Из того же интервью: "Я не коллекционер, я... как бы это сказать точнее... Просто я покупаю то, что мне нравится, а нравится мне именно это"...
Её интеллектуальным капиталом было знание иностранных языков: выше я уже отмечал, ссылаясь на Сати Спивакову19 , что она свободно владела французским и немецким языками. Марина Котельникова12 : "В вас есть французская кровь?" - "Нет, во мне французское воспитание и французский язык, он второй для меня".
С этого времени В. М. становится переводчиком. Её близость к театральной среде сыграла свою роль: она стала делать переводы, в первую очередь, пьес с французского и немецкого языков, возможно, статей театроведческого характера, работ из области театральной критики (по заявкам литературно-драматургических частей ленинградских театров). Я пришёл к выводу, что В. М. стала заниматься литературным переводом ещё в довоенные годы, на основании её ответа на вопрос В. П. Яковлева, занималась ли она переводами во время войны: "Господь с вами! Когда же можно было во время войны заниматься переводами?"25 . Согласитесь, что в этом контексте есть и утвердительный ответ на вопрос, занималась ли она переводами до начала ВОВ.
Литературный перевод - это особая область литературного творчества, требующая специальной подготовки. В связи с этим, несмотря на блестящее знание французского и немецкого, В. М., предположу, в 1938 году принимает решение поступить в пединститут, видимо, на вечернее отделение, чтобы получить филологическое образование, а также, не без этого, диплом профессионального переводчика. Помните, расхожее выражение в СССР: "Без бумажки ты букашка, а с бумажкой - человек". Откуда я почерпнул информацию, что В. М. Голод проходила обучение в пединституте? Откроем книгу "Всемирный клуб петербуржцев. Информационно-биографический справочник"4 . На странице, посвящённой В. М. Голод, читаем: "Училась в Педагогическом институте им. Герцена, имеет неоконченное высшее образование".
Ленинградский педагогический институт им. А. И. Герцена был основан в 1918 году по инициативе Горького и Луначарского, как 3-й Петроградский педагогический институт. В 1920 году институту присвоили имя А. И. Герцена. В 1922-1923 годах произошло слияние 1-го, 2-го и 3-го педагогических институтов в Ленинградский государственный педагогический институт (ЛГПИ) им. А. И. Герцена. С началом ВОВ институт был эвакуирован на Урал, а завершить своё обучение в послевоенные годы В. М. почему-то не захотела, или не смогла...
Собирание предметов искусства - дело увлекательное, захватывающее, но дорогостоящее. Марина Котельникова12 : "Бабушкины кольца были проданы, и на эти деньги приобретена вся та живопись, включая миниатюрные портреты незнакомок, взглянуть на которые съезжаются потомки из Англии, Франции, Испании". Но есть и другое мнение. Н. Н. Каретникова8 : "...все предметы искусства, составлявшие гордость семьи, были утрачены. Коллекция зародилась с нуля". Та же Марина Котельникова, противореча себе, указывает: "Интерьер дома, всё, что вошло в шереметевскую экспозицию потом, создавалось по крохам в течение долгих-долгих лет - с нуля. Всё, что было до того, мебель и пр., было выброшено"12 .
Никогда не любил подглядывать в замочную скважину, читать чужие письма, подсчитывать деньги в чужом кошельке. Но в данном случае, когда героиня этой истории в мире ином, простится мне попытка, во имя доброй памяти о ней, понять, как создавалась коллекция.
Определённые средства на приобретение приглянувшихся В. М. произведений искусства давала переводческая работа - при скромном образе жизни. Кроме того, не следует забывать, что она не была монашенкой.
В. М.: "В годы блокады, в зимнее время, я носила генеральскую папаху мужа"20 . Из этой фразы явствует, что в довоенные, тридцатые, годы она вышла замуж за генерала. До 1940 года военачальники высшего ранга Красной Армии носили иные воинские звания: комбриг, комкор, комдив, командарм. При этом зарплата комдива (это звание соответствовало генеральскому) составляла1600, а комкора - 2000 рублей. В качестве примера, приведу некоторые розничные цены (в рублях) на продукты и товары первой необходимости в предвоенные годы:
Одна пара обуви 10 руб
Одна пара трикотажных чулок 1 руб 45 коп
Одна пачка папирос 45 коп
Один кусок туалетного мыла 42 коп
Один кг сливочного масла 17.5 руб
Один кг говядины первого сорта 10 руб
Один кг колбасы полукопчёной "Краковская" 20 руб
Литр молока 2 руб
Десяток яиц 6.5 руб
Один кг конфет глазированных в шоколаде "Весна" 20 руб
Один кг хлеба пшеничного 1.7 руб
Водка (0.5 литра) 11.5 руб
Если учесть, что в денежное довольствие военнослужащих помимо зарплаты входили и другие доплаты, прямые и косвенные (обмундирование и питание), то становится ясным источник материальных средств на приобретение тех красивых вещей, картин и мебели, которые составили музейный интерьер квартиры В. М. Так было в довоенные годы. Попутно замечу, на вопрос Марины Котельниковой, как относились мужья к её собирательству, В. М. кратко ответила: "...никто не мешал"12 . А Сати Спивакова19 вспоминала, что последний муж В. М. помогал ей в её увлечении, и не только деньгами.
ВОВ разрушила налаженную жизнь миллионов семей. Можно предположить, что её муж, кадровый военный высокого звания, оказался на передней линии обороны Ленинграда. Почему он не предпринял всех усилий по эвакуации В. М. в тыл страны, неизвестно. И не хочу фантазировать на этот счёт. В данном случае, к счастью, у В. М. ни от первого, ни от второго брака детей не было. И вообще, о том, чтобы завести детей она и не помышляла: "Как же так, терять свою жизнь ради детей"19 . Сати Спивакова19 : "Для неё детей не существовало - это был здоровый эгоизм. Она была счастлива, что у неё нет детей!"
Является непреложным фактом, что В. М. всю блокаду (8-е сентября 1941 года считается первым днём начала блокады) провела в Ленинграде. В. М. Голод: "Всю блокаду была в Петербурге. Меня мобилизовали изготавливать камуфляжи для города, чтобы немцы не знали, куда бросать бомбы. Я тогда жила на Желябьевке (ул. Желябова? - В. П.), а работала на Петроградской стороне. Нужно было преодолеть Дворцовый мост, но от слабости трудно было двигаться... Ещё я работала в студии кинохроники"20 . Отвечая на вопрос В. П. Яковлева, чем она занималась в годы блокады, В. М. говорила: "Я... хроникёр. Я ездила по городу и снимала. И если бы в то время то, что я снимала, пошло на экран, я убеждена, что война была бы раньше закончена"25 . Юлия Назарова: "В годы войны была журналисткой-кинохроникёром, снимала страшные кадры блокады"14 . М. Коршунов, В. Терехова: "Она полностью приняла на себя блокадные дни и ночи"11 .
А ведь жена генерала могла, наверное, как-то по-другому устроить свою жизнь в блокадном городе. Она и устроила. Так полагают некоторые из тех, кто общался с В. М. Голод, брал у неё интервью, писал о ней статьи. Юлия Яковлева: "О том, что наиболее активно её коллекция пополнялась во время ленинградской блокады, обычно упоминают нехотя и вскользь... хозяйство всё так же вела домработница, как о баснословной роскоши, говорили о том, что в квартире держат собаку"24 . Ада Зайцева: "Красивая, волевая, даже в эпоху тоталитарного режима она процветала... В годы блокады держала кухарку и имела возможность кормить любимую собаку... Один из её мужей занимал высокое положение, что помогало ей собирать антиквариат в довоенное, военное (выделено мной - В. П.) и послевоенное время"7 . Н. Н. Каретникова: "Полагаю, что основную часть своей коллекции она составила в годы блокады... В годы блокады вместе с ними жили домработница и любимая собака В. М."9 .
Начну с "домработницы" и собаки. Могу допустить, что оставшись одна (её муж-генерал был на фронте), она пригласила к себе какую-то из знакомых, или соседских женщин - вдвоём выжить было легче, и легче было сохранить коллекцию. О каком "домашнем хозяйстве" в годы ленинградской блокады можно было говорить. Не следует забывать, что её "домработница" также могла где-то работать, и получать продуктовую карточку. Что касается собаки (думаю, учитывая характер В. М., речь могла идти о какой-то очень уж миниатюрной болонке), то не смогла она съесть свою любимицу, и как-то, при наличии генеральского пайка, сохранила её. Грех это, когда вокруг от голода тысячами умирали люди? Конечно, грех. Считайте, что болонка, ещё с мирных времён, была для неё ребёнком. Но разве можно ребёнка убить.
Я написал о В. М. "...оставшись одна". Но что приключилось с родителями В. М., почему она (я уже обращал на это внимание выше) ни в одном из своих интервью, не упоминает о них? Вопросы в никуда. Остаётся только снова строить предположения: в двадцатых годах они всё же сумели по вызову одной из дочерей выехать из СССР во Францию (такая практика одно время имела место); в первые же месяцы войны, по настоянию В. М., эвакуировались из Ленинграда в тыл (эвакуация жителей города началась уже 29.06.1941 г. и носила организованный характер); погибли в результате прямого попадания бомбы в дом, в котором они жили (с 4-го сентября 1941 года город подвергался массированным обстрелам вражеской артиллерии и бомбёжкам; особенно сильными были бомбовые и артиллерийские удары в октябре-ноябре 1941 года).
Работая в годы блокады на "Ленинградской Объединённой киностудии научно-технических и хроникально-документальных фильмов" (организована в 1942 году), В. М. познакомилась и сблизилась с личным кинооператором Андрея Александровича Жданова, члена Политбюро ЦК ВКП (б), в годы ВОВ члена Военного совета Северо-Западного направления и до 1944 года - Военного совета Ленинградского фронта. Н.Н. Каретникова9 считает, что именно этот кинооператор и был вторым мужем В. М. Голод. Подтекст таков: в связи с близостью к Жданову, питались они лучше рядовых граждан.
Действительно, бытует такой миф, что высшее руководство блокадного Ленинграда имело широкий доступ к продуктам питания. Но абсолютно ничем и никем это не доказано. Вот свидетельства очевидцев.
Д. Коменденко10 : "Сохранилось достаточное количество свидетелей, чтобы утверждать, что никакими особыми излишествами в быту (и, в частности, в питании) А. А. Жданов не отличался".
В. И. Демидов приводит воспоминания одной из дежурных официанток Военного совета фронта А. А. Страховой (Хомяковой): "Во второй декаде ноября 1941 года Жданов вызвал меня и установил жёстко фиксированную урезанную норму расхода продуктов для всех членов военсовета (командующему М. С. Хозину, себе, А. А. Кузнецову, Т. Ф. Штыкову, Н. В. Соловьёву), заявив, что теперь будет так" (цит. Д. Коменденко10 ).
Оператор располагавшегося в Смольном центрального узла связи М. Х. Нейштадт вспоминал: "Честно скажу, никаких банкетов я не видел... Жданов, когда приходил, первым делом сверял расход продуктов. Учёт был строжайший. Я запомнил его как человека, достаточно щепетильного во всём, что касалось материальных вопросов" (цит. Д. Коменденко10 ).
Даниил Аль: "Разумеется, паек руководящих работников отличался в лучшую сторону от пайков ряда других категорий населения, но приписываемых [им] излишеств он не включал"1 .
"Жданов вернулся с небольшим чёрным мешочком, затянутым тесёмкой. Точно такой же мешочек я увидел в руках Ворошилова. ‘Что они в них хранят?’ - разобрало меня любопытство. В столовой всё выяснилось. В Ленинграде на все продукты питания была введена жёсткая карточная система. В чёрных мешочках Жданов и Ворошилов хранили выданные им на несколько дней вперед хлеб и галеты" (А. М. Андреев2 ).
Вот суточные нормы выдачи хлеба в блокадном Ленинграде: рабочим и инженерно-техническим работникам 250 г, служащим 125 г, иждивенцам 125 г, детям до 12 лет 125 г, личному составу военизированной охраны, пожарных команд, истребительных отрядов, ремесленных училищ и школ ФЗО, находившемуся на котловом довольствии 300 г, войскам первой линии 500 г. Хлеб при этом был из жмыха, как пластилин.
В свете сказанного, у меня лично возникают большие сомнения на счёт того, что В. М. на горе людском строила свою коллекцию. Я могу допустить, что какие-то граммы хлеба она (в ущерб себе) и обменивала на "безделушки", вошедшие после её кончины в музейную экспозицию (чего не сделает женщина, фанатично преданная своему увлечению). Юлия Яковлева: "Ни одного крупного имени. Художественных сенсаций не было ни среди картин, ни среди мебели, ни среди мелкой пластики. Предметом коллекционирования для Голод было не искусство, а просто красивые вещи, среди которых приятно находиться и которые приятно взять в руки"24 . Сати Спивакова: "Для Валентины... главное, чтобы было красиво. Она всегда покупала по принципу ‘нравится - не нравится’... она перед сном подходила к камину и гладила, целовала мраморного пупса на каминной полке. В этих предметах заключалась её душа"19 . В. М. Голод: "Я собирала всё, что нравилось, что привлекало моё внимание. Начиная с 1930-х годов покупала вещи только в антикварных магазинах"22 . Она же: "Я никогда не коллекционировала, просто покупала красивые вещи"20 .
С помощью представленных выше свидетельств я хочу развеять миф о собрании произведений искусства В. М. Голод, как хранящем на себе печать смерти ленинградцев. В. М. была слишком интеллигентной, слишком родовитой, она восприняла всё лучшее, что несла в себе российская средняя и высшая школа, чтобы использовать уголовные методы для пополнения своего собрания, тем более в годину всенародного несчастья...
Блокада Ленинграда официально считается ликвидированной 27 января 1944 года (до окончания войны оставалось ещё почти полтора года). О судьбе её мужа-генерала выяснить ничего не удалось. Погиб он в огне ВОВ, или завёл себе военно-полевую супругу, получив позднее у В. М. согласие на развод, - это осталось за кулисами её жизни. Возможно, какое-то время она жила в гражданском браке со своим коллегой-кинооператором; это стало известно её законному мужу, и он потребовал развода. Всё это - мои домыслы. И так к этому и следует относиться.
Можно предположить, что после снятия блокады и постепенного улучшения ситуации в Ленинграде (продовольственной, коммунальной и т. д.) стала восстанавливаться и культурная его жизнь, в условиях блокады не умершая, но дышавшая на ладан. Вернулась к переводческой работе и В. М.
В. М. Голод: "Вряд ли, после войны кто-то имел столько денег, сколько я. Стечение обстоятельств. В тот период я переводила западную драматургию. ‘Дон Сезар де Базан’ шёл в моём переводе по всей стране, а тогда по закону мне платили семь процентов от валового сбора с каждого спектакля. Это были большие деньги, и я имела возможность покупать всё, что нравилось. После запрета на постановки западных пьес этот источник дохода иссяк"20 .
Привожу текст "Постановления", в котором прозвучал этот запрет, в моём существенном сокращении.
Постановление Оргбюро ЦК ВКП (б)
"О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению"
26 августа 1946 г
Обсудив вопрос о репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению, ЦК ВКП (б) признает состояние репертуара театров неудовлетворительным.
Главный недостаток нынешнего состояния репертуара драматических театров заключается в том, что пьесы советских авторов на современные темы оказались фактически вытесненными из репертуара крупнейших драматических театров страны...
ЦК ВКП (б) считает, что Комитет по делам искусств ведет неправильную линию, внедряя в репертуар театров пьесы буржуазных зарубежных драматургов... Постановка театрами пьес буржуазных зарубежных авторов явилась, по существу, предоставлением советской сцены для пропаганды реакционной буржуазной идеологии и морали, попыткой отравить сознание советских людей мировоззрением, враждебным советскому обществу, оживить пережитки капитализма в сознании и быту. Широкое распространение подобных пьес Комитетом по делам искусств среди работников театров и постановка этих пьес на сцене явились наиболее грубой политической ошибкой Комитета по делам искусств...
ЦК ВКП (б) постановляет:
Предложить Комитету по делам искусств исключить из репертуара безыдейные и малохудожественные пьесы, постоянно наблюдать за тем, чтобы в театры не проникали ошибочные, пустые и безыдейные, малоценные произведения...
Прожив, повторюсь, большую часть своей жизни при советской власти, я могу себе представить, что происходило в театральном мире Советского Союза после публикации этого "Постановления", сколько голов полетело, сколько жизней было разрушено, сколько семейных и личных драм разыгрывалось за стенами коммунальных квартир.
Итогом соответствующих решений ЦК ВКП (б) явилось то, что главным положительным героем советских пьес на несколько десятилетий стал пролетарий - собирательный образ "простого советского человека". Исключения рассматривались отдельно на самом высоком уровне. К таким исключениям, видимо, можно отнести и пьесу французских драматургов Адольфа д' Эннери и Филиппа Дюмануара (1844) "Дон Сезар де Базан" в переводе В. М. Голод.
Краткое содержание пьесы: "Действие происходит в Испании, в XVII веке. Молодая очаровательная танцовщица Маритана - любимица бедноты Мадрида, зарабатывает на жизнь пением и танцами на улицах и мечтает о лучшей доле. Однажды девушку увидел король Испании Карл II и захотел сделать своей любовницей. Однако верная любовь Маританы и отважного и благородного дона Сезара де Базана, нищего испанского гранда, защитника бедных и угнетённых, разрушает планы короля и его первого министра". Такая пьеса, имеющая в своей основе торжество бедности, честности и смелости над монархией, в идеологическом плане не противоречила указанному "Постановлению" Оргбюро ЦКВКП (б). Кроме того, акцент в "Постановлении" делался на увлечении современной буржуазной драматургией, а "Дон Сезар де Базан" никак не мог быть отнесён к данному кругу произведений. Этим и можно объяснить триумфальное шествие по театральным площадкам страны данной пьесы.
Видимо, первой её постановкой был спектакль режиссёра В. Кожича (1948) с Владимиром Честноковым в главной роли (на сцене Ленинградского драматического театра, сегодня известного как Санкт-Петербургский государственный академический драматический театр им. В. Ф. Комиссаржевской). Из всех театров В. М. Голод предпочитала театр им. Комиссаржевской, в котором, чаще, чем в других, ставились пьесы зарубежных классиков в её переводе с французского языка9 .
В. П. Яковлев: "Любопытно, что средства на приобретение раритетов Валентина Голод получала с гонораров от постановок пьесы ‘Дон Сезар де Базан’. В её переводе комедия шла практически во всех театрах бывшего Союза"25 . Юлия Назарова: "...она переводила с французского пьесы, которые ставили в 70 театрах по всей стране"14 .
"В довоенных и послевоенных комиссионных антикварных магазинах Ленинграда выставлялись в большом количестве произведения искусства"22 , и В. М., располагая денежными средствами, там искала и находили именно то, что привлекало её внимание и входило в круг её собирательских интересов.
Но бесконечно так продолжаться не могло, ибо парткомы театров бдительно следили за идейной чистотой репертуара, как правило, перегибая палку ("лучше перебдеть, чем недобдеть" - таковой была расхожая мораль в то время). Вскоре этот источник доходов В. М. иссяк. "Тогда я стала консультантом по антиквариату", - рассказывала она Татьяне Фофановой20 .
Обобщая изложенное выше о жизни В. М. Голод, могу предположить, что основным временным диапазоном, в рамках которого она собрала основную часть своей "коллекции", является время от 1930 по 1950-й годы, исключая время ленинградской блокады. Возможно, в конце сороковых годов она перебралась с "Желябьевки" в квартиру N 5 на ул. Восстания, дом N 24, которую и начала обустраивать, "как в детстве". С жильём в послевоенном Ленинграде (да и всегда) было крайне сложно. Видимо, получить эту квартиру оказалось возможным не без помощи личного кинооператора А. А. Жданова, о котором я упоминал выше.
Мне не удалось попасть в эту квартиру: дверь, естественно, была закрыта, на звонок никто не отвечал. Предлагаю читателям посмотреть фотографии дома, лестничной клетки и двери в её (уже не её) квартиру (в бытность В. М. она наверняка смотрелась не так), сделанные мною в августе 2013 года.
Дом по ул. Восстания, N 24
А на этом фото вход с лестничной площадки
в квартиру N 5. У кого-то из жильцов в квартире
идёт ремонт. |
Вот как описывает Сати Спивакова дом, двор и квартиру В. М. в свой первый визит к ней (1983): "...совершенно разбитый ленинградский двор, где полностью сохранилось ощущение, что бомбёжки были вчера. По обваливающейся лестнице поднялись на второй этаж... У Вали было две комнаты, коридор, тамбур перед спальней, который она называла "переходик", и кухня"19 . Двор, по моим впечатлениям, в сравнении с описанием Сати, выглядел лучше, и всё же, был настолько неухоженным, что я не захотел фотографировать его для данного очерка. А вот лестничные пролёты, видимо, после ремонта выглядели более, светлыми, широкими, опрятными. Более возвышенно описывает эту же лестницу Марина Котельникова12 : "Торжественный подъезд с ленивым полукругом лестницы и почти театральной галереей огромных петербургских окон". Что-то не похоже это описание на увиденное мною.
К пятидесяти годам В. М. сформировалась в специалиста по антиквариату, чьи услуги были востребованы на разных уровнях - это и давало ей средства к существованию. Попутно замечу: как бы материально ей ни было трудно, её собрание, включая и женские украшения (кольца, серьги, цепочки, колье и т. п.), оставалось
незыблемым, ибо было частью той внутренней среды, которую она создавала не один десяток лет. Н. Н. Каретникова (сентябрь, 2013): "Несмотря на наличие дорогостоящей коллекции, В. М. жила скромно, даже экономно, никаких сбережений у неё не было. Вот один из её подарков моему сыну ко дню рождения: торт, бутылка шампанского и демонстрация своего личного ‘музея’ ему и двум его близким друзьям... В последние годы своей жизни она нуждалась в повседневной помощи, и я, и моя мама такую помощь ей оказывали. Она и материально нуждалась. И большая заслуга её в том, что она сохранила всю свою коллекцию для нас, россиян, несмотря ни на что"9 .
Сати Спивакова: "Володя знал её задолго до нашего знакомства и, приезжая в Питер, часто к ней заходил. В частности, всегда советовался с ней, прежде чем купить какую-нибудь антикварную вещь. Особенно хорошо она разбиралась в бронзе, стекле... Она
всегда учила меня определять вещи. Например: как узнать, хорошая бронза или плохая? Погладить ладонью: если мягкая, ласковая - хороша, если колется - гадость!.. Она была авторитетным нештатным консультантом самых солидных музеев.
Она... ходила по мастерским, откапывала таланты, начинала их пропагандировать. Она первой увлеклась стеклянными яйцами, которые делали петербургские мастера... Представители аукциона "Сотбис" как-то приехали в Ленинград и увидели в её квартире эти яйца всех цветов (а она ещё умела всё расставить так, что каждая вещь выглядела уникально, коллекционно). Валя открыла прекрасного резчика камей Петра Зальцмана. Сейчас он живет в Лондоне, и у него покупают изделия королева и фирма "Cartier". Тогда он был никому не известен и Валя, взяв его камею "Летний сад", побежала к Б. Б. Пиотровскому в Эрмитаж и убедила, что надо немедленно купить у художника его уникальную работу. Её слушались"19 .
С 1994 года до конца своих дней она была одним из консультантов Центра петербургских искусств "Авит", сотрудничавшего с Государственным Эрмитажем и другими музеями Петербурга.
В. М. курировала известную галерею "Петрополь" (признана второй в Европе среди галерей, специализирующихся на изделиях из резной кости), мастерские золотошвей и лаковой миниатюры.
Юлия Назарова за полгода до кончины В. М. Голод писала: "Валентина Михайловна учит современных художников-миниатюристов забытой технологии ремесла лаковой росписи. Шкатулки - работы её учеников - пользуются особым спросом на художественном рынке Петербурга"14 .
В. М. была причастна к возвращению в Петербург искусства светской и церковной вышивки и золотого шитья...
Личная её жизнь складывалась благоприятно. Из близких ей мужчин, из её мужей мы уже знакомы с тремя: инженером, генералом и кинооператором. Напомню, что к 1950 году В. М. уже переступила пятидесятилетний рубеж. Для любой женщины - веха серьёзная, но не для В. М. Видимо, в пятидесятых годах прошлого века она знакомится и выходит замуж за Наума Исааковича Голода (18.02.1910 - 20.01.1972). "Последний муж Валентины Наум Голод был знаменитым художником театра им. Ленинского комсомола"19 . Он был на двенадцать лет моложе В. М., но это не помешало им жить в любви и согласии, пока жизнь Н. И. Голода не прервалась. В. М. вошла в историю русской культуры под фамилией своего последнего мужа.
Сати Спивакова: "Говорят, у него (Наума Исааковича - В. П.) были золотые руки"19 . Но и у В. М. были золотые руки: "Люблю купить поломанную штуку и вернуть ей прежний вид. И шторы, и портьеры шила сама. Вот только ткань привезла из Франции"12 .
Все те вещи, что находила В. М. Голод в комиссионных антикварных магазинах, на распродажах, покупала с рук, не всегда были в хорошем состоянии. "Ей удавалось реставрировать уникальную мебель, светильники, живопись. Как отмечают специалисты, все предметы подобраны с необычайным вкусом и знанием интерьера ХVIII-ХIХ веков"25 . Сати Спивакова: "Всё [в квартире] сделано ею ‘от’ и ‘до’: цвет стен, обоев, шторы, подбор ткани. Как она умела создавать нечто из ничего - отдельная история... У неё были невероятные украшения - все считали, что это драгоценности от Фаберже, а они были сделаны по её собственным эскизам. Часто к старому бриллиантовому кольцу она подбирала гарнитуры из фианитов, или к старинному натуральному сапфиру сапфиры, искусственно выращенные. Всё на ней смотрелось, будто из Эрмитажа... Она находила остов от люстры, рисовала [мужу] эскиз, а он подбирал детали - и люстра готова... Она была настолько креативна, что отрыв на какой-то барахолке перламутровую коробочку на ножках без крышки, она вначале обтягивала её изнутри голубым шёлком, затем находила в своих запасах (у нее было множество запасов - накладочек, пуговиц, вышивок) накладочку, расчихвостив перламутровый кошелёчек, делала из него крышку, которую мастера в Эрмитаже обрамляли бронзой с тем же рисунком, какой был на ножках, из какой-то запонки делала замок. И в итальянскую книгу о её коллекции эта шкатулка попала как подлинная вещь XVIII века. А создавался раритет при мне. И был не единственным "воссозданным" шедевром. У неё была пара каменных зверушек от Фаберже. Потом она дополняла их явными поделками под Фаберже"19 . В одном из её интервью (излагаю по памяти) она рассказывала, как создавалась её кровать в стиле "ампир": среди выброшенных кем-то на помойку вещей она случайно нашла поломанный секретер под красное дерево; после ремонта, разместила его в горизонтальном положении, убрала лишние детали, положила сверху купленный в мебельном магазине обычный пружинный матрас и обтянула его красной тканью, накрыла покрывалом с рисунком, подобранным под эпоху. Это изделие "от XIX века" прекрасно смотрелось среди прочей мебели, и посетителям её квартиры и в голову не могло прийти, что это всего лишь искусная имитация под старину. Так создавалась та бытовая среда, в которой прошло
более шестидесяти лет жизни В. М., и которая современниками иначе, чем музеем, не именовалась.
Часть малахитовой коллекции
В. М. Голод
|
Наталья Шкуренок: "Свою квартиру В. М. Голод превратила в музей: все комнаты были оформлены в её любимом стиле - ампир. Сюда приходили на экскурсии иностранные гости, у Валентины Михайловны был специальный журнал для записей посетителей"23 . Сати Спивакова вспоминает: "Как-то раз в Ленинград приехал Морис Дрюон с женой... Валя Голод устраивала у себя приём в его честь... Все ели блины с икрой"19 . Она же о своём впечатлении от первого посещения квартиры В. М. Голод: "Я совершенно обомлела от убранства гостиной. Павловская мебель красного дерева, коллекция изумительных миниатюр на стене, бесподобная дворцовая люстра рубинового стекла с перьями из жемчужного бисера"19 . Фёдор Пирвиц: "... помимо всяких предметов дворянского быта, многочисленных овальных старинных медальончиков и картин XVIII века, имелся у нее целый ‘малахитовый кабинет’, где даже камин был из малахита"16 .
Юлия Яковлева: "Её коллекция малахитовых вещей считается одной из лучших в стране"24 .
Ада Зайцева: "Музей А. С. Пушкина, не имея в своём собрании миниатюрных портретов пушкинских современниц, одалживал у неё портреты сестёр Раевских - Елены, Екатерины, Софии. В её живописном собрании работы кисти Ансельма Лагренэ, Доменико Босси, Жан-Батиста Сенгри, Пьера Росси. В её собрании предметы, составлявшие колорит дворянского быта: шкатулки, ларчики, табакерки (черепаховая кость, сердолик, золото, агат, эмаль), туалетные флаконы, вазы, бра, люстры"7 . "Коллекция миниатюр, развешенная по стенам, у неё была самая крупная, совершенно фантастическая"19 . Н. Н. Каретникова всё, собранное В. М. Голод в течение жизни, рассматривала как крупнейшую частную коллекцию Санкт-Петербурга, которую можно назвать "Дворянская бытовая культурная среда конца XVIII - XIX веков"8 .
В. М. Голод: "Представители фирмы ‘Сотбис’, познакомившись с моей коллекцией, сфотографировали всё, что у меня есть, и зарегистрировали в картотеке Скотленд-Ярда"20 . Сати Спивакова: "В своё время у городских властей... родилась идея сделать из её квартиры музей быта Петербурга XVIII века"19 . Эта идея нашла своё развитие в появлении Распоряжения мэра Санкт-Петербурга от 12 ноября 1993 г. N 918-Р "О придании статуса музея квартире коллекционера В. М. Голод"17 .
МЭР САНКТ-ПЕТЕРБУРГА
Р А С П О Р Я Ж Е Н И Е*
от 12.11.93 N 918-р
О придании статуса музея
квартире коллекционера
В.М.Голод
В целях сохранения памятников мирового искусства, собранных в
частных коллекциях:
1. Выделить в 1993 году Комитету по культуре и туризму 12
тыс. рублей из фонда непредвиденных расходов городского бюджета на
оплату сигнализации и охраны квартиры коллекционера Валентины
Михайловны Голод по адресу: ул. Восстания, д.24, кв.5.
2. Комитету по культуре и туризму:
2.1. Оплату расходов по охране квартиры и сигнализации
коллекционера В.М.Голод в 1993 году осуществлять по фактическим
затратам и предусмотреть эти расходы в проекте бюджета на 1994 год.
3. Контроль за выполнением распоряжения возложить на
заместителя мэра В.П.Яковлева.
|
| Мэр | А.А.Собчак |
*Однажды её пытались ограбить, и лишь наличие в квартире кнопки сигнализации, связанной с милицией, спасло её лично и её собрание произведений искусства.
Марина Котельникова: "Из интерьера квартиры вытеснен ‘жилой дух’ - он смотрится музейно... В доме, в котором воссоздан стиль ‘ампир’, не каждый способен жить"12 . Как бы возражая ей, Людмила Леусская пишет: "В окружении уникальных предметов XVIII-XIX веков из своей коллекции она чувствовала себя естественно и органично"13 . Юлия Яковлева: [Это была] "...женщина, собирательством которой двигала не объективная ценность вещей, а их сочетаемость в интерьере... В её глазах антикварные редкости были просто вещами, призванными служить в быту... [И она] всю жизнь возделыва[ла] свой быт независимо от обстоятельств"24 .
С конца шестидесятых годов она стала периодически наезжать во Францию к родственникам. "Я была в семье Дантесов. В силу обстоятельств. Первый раз в 1968 г. Потом ещё раз была у Дантесов, когда приехала в Париж через несколько лет. Вы же знаете, что я интересуюсь миниатюрами, видели мою коллекцию. У Дантесов, как мне говорили, была богатейшая коллекция миниатюр и картин. Я встречалась с двумя жёнами праправнуков [Дантеса. Там же я познакомилась с дочерью одного из них]... Звали её Натальей. Меня поразило удивительное сходство девочки с Натальей Николаевной Пушкиной. В имении Дантесов было много фамильных портретов, и среди них - портрет Пушкина, большой и очень хороший... [Но] миниатюры и картины спрятаны лет на десять, а может быть, и больше: какие-то дела по наследству"11 . "Когда долго не выезжала за рубеж, говорила: Ребёнок, что-то я поизносилась, мне пора в Париж" (Сати Спивакова19 ). Иногда В. М. приезжала в Париж, когда там находилась Сати; тогда она останавливалась у неё, в комнате с белыми стенами. Ещё из воспоминаний Сати: "Лет за десять до смерти (1989? - В. П.) у неё обнаружили ‘раковую’ опухоль... [Она] быстро умудрилась связаться с другом, созвонившимся с её родственниками во Франции, сделала - в те годы, лёжа в больнице! - себе визу, её на носилках довезли до самолета, вывезли в Париж, прооперировали, и оказалось, что огромная опухоль была доброкачественной"19 . Можно считать, что Париж всегда оставался неотделимой частью её жизни...
Воссоздавая историю жизни В. М. Голод по тем информационным крохам, которые сохранились после её кончины, я пришёл к выводу, что и поиски молодых талантов, и попытки оживления в Питере золотошвейного искусства, и связь с мастерами резьбы по кости, и многое другое, - всё это берёт своё начало лишь с первой половины семидесятых годов.
Это совпадает во времени с кончиной её мужа Наума Голода (20.01.1972). Спустя тридцать лет после его смерти Сати Спивакова вспоминала: "Я думала: неужели ей не страшно жить в одиночестве?"19 Предположу: ей было несладко одной. Помните Маяковского: "Плохо человеку, когда он один". И тогда В. М. начинает активную общественную деятельность. В информационно-биографическом справочнике Всемирного клуба петербуржцев (С-П, 1998)4 можно прочесть от её имени: "У меня много обязанностей перед людьми, я им помогаю, и мне это интересно". В 1972 году она создаёт в Ленинграде "Комиссию собирателей художественных коллекций"8 . Функции Комиссии были настолько разносторонни, что остаётся лишь удивляться силе, энергии и целеустремлённости этой женщины. Вот перечень этих функций: методическая, научная, организационная, экспертная, просветительная, реставрационная, вспомогательная. А ведь возраст уже почтенный: 74 года. Коллекционеры разных городов, прослышав о В. М. Голод, начинают устанавливать связи в её лице с этой Комиссией (упомяну здесь москвичей Александра Савинова и Александра Фрыгина, поделившихся своими воспоминаниями о знакомстве с ней, и о том влиянии, которое оказала она на их художественные вкусы). Практически и морально она начинает оказывать помощь и поддержку молодым талантам (читай выше). Приведу ещё одно свидетельство: "Вот я был бедным художником. И пришла старушка Валентина Михайловна Голод с очаровательной девушкой и говорит, [что] её муж - лучший скрипач, и хочет, чтобы я сделал её портрет. Я сделал её портрет, муж приходил - Володя, тоненький такой, и я получил 200 рублей! Так я обычно за портрет брал 150, но Валентина Михайловна сказала, что они богатые, и я запросил больше и получил" (Анатолий Белкин3 )... Не только это: организация методических конференций и экспозиций частных коллекций, участие в издание буклетов и сборников на их основе - всё наполняло её бытие ветром жизни. Марина Котельникова12 : "Радость для В. М. это её чувствование мира - дождя, снега, любого человека".
И при всём при том она всегда до кончиков ногтей оставалась женщиной, и, как всякая женщина, не хотела стареть. По этой причине В. М. отодвигала год своего рождения на более поздний, по этой причине своё пенсионное удостоверение получила лишь через три года после смерти мужа - в 1975 г. Было ей тогда 77 лет, а не 55, как любой женщине, достигшей принятого в Советском Союзе пенсионного возраста. Она пыталась перехитрить время.
Известно, что различают паспортный (календарный) и биологический возрасты. Последний - это тот, в каком ощущает себя человек. В. М. Голод долго чувствовала себя ещё далеко не старой. И это помогало ей поддерживать в себе и вокруг себя мир своего детства и юности.
Игорь Дмитриев6 : "...когда после окончания Школы (Школы-студии МХАТ - В. П.) я приехал в Ленинград, меня приютила семья Владимира Ивановича Честнокова и его жены Евгении Владимировны Аскинази, тогда актёров Театра драмы имени Комиссаржевской. Мы работали в одном театре. Из театральных кругов в Ленинграде это был самый известный дом.., круг... самый высокий: [среди посещавших его была и] Валентина Михайловна Голод - известный коллекционер, утонченная и образованнейшая женщина". Людмила Леусская13 : "Она была одной из самых утончённых дам Санкт-Петербурга". Юлия Яковлева24 : "На открытии выставки (произведений искусства из собрания В. М. Голод - В. П.) ораторы ужасно спотыкались о слово ‘женщина’, сойдясь на том, что Валентина Голод была, конечно, не ‘женщиной’, а ‘дамой’". Н. Н. Каретникова9 : "В более молодые годы, да и в преклонном возрасте любила красиво одеваться, стремилась выглядеть привлекательно". Сати Спивакова, вспоминая о бале (я упоминал о нём выше), устроенном бизнесменом Сергеем Осинцевым в Юсуповском дворце в честь В. М. незадолго до её кончины, приводит её слова, сказанные по телефону: "Доча, представляешь, там будет показ мехов, и я должна пройтись в шубе. Неудобно отказать, но предлагают демонстрировать шиншиллу, а я всю жизнь ненавижу этот мех!"19 . "На балу молодые кавалеры вели под руку Валентину Михайловну (она уже не могла передвигаться самостоятельно), на её плечах лежали дорогие меха"23 . "Даже в преклонном возрасте она оставалась настоящей женщиной и интересовалась роскошными нарядами"25 .
И снова я цитирую Сати Спивакову, ибо ничего лучшего из воспоминаний о В. М. Голод я не встретил (надеюсь, автор простит меня за это): "Хотя о светской жизни в советские годы речи быть не могло, по сути своей Валентина была именно светской женщиной...
Когда мы познакомились с Володей, он пригласил меня на свой концерт в Ленинград, предупредив, что накануне концерта мы пойдем в гости к одной его подруге... Дверь открыла женщина... Прямая, как струна, высокая, с очень короткой стрижкой (волосы рыжие), на высоких каблуках, в длинном бордовом платье марокканского силуэта (ей 83 года - В. П.)... в день нашей свадьбы... Валентина прилетела из Петербурга в юбке выше колена, на очень высоких каблуках, в идеальных капроновых чулках... Я никогда не задумывалась, сколько ей было лет, потому что она казалась моложе многих моих подруг - по образу мышления, по взглядам на жизнь...
От неё исходил поразительный заряд молодой энергии. С ней можно было говорить обо всём...
Как-то я приехала в Питер, ей было так плохо, что мне казалось, я с ней прощаюсь.
- Ребёнок, принеси мне верхний ящик моего комода, - попросила она. Там хранились все её драгоценности... Валя, взяв в постель зеркало, примеряла серьги. Обсуждала, с чем сочетается то или иное колье, как надо бы подправить третье.
В последние годы она очень сдала, но по-прежнему держалась. Плохо видела, поэтому пудрила нос в три раза больше, чем надо, всё равно оставаясь женщиной.
- Говорят, что жемчуг оживает на коже молодых девушек. Какая чушь. Посмотри, у меня за два месяца он уже сияет, - говорила она, встречая меня в ночной рубашке с ниткой жемчуга на шее"19 ...
Мне очень хочется, чтобы мы запомнили её не слабой, исхудавшей, но молодой, красивой, с ниткой жемчуга на шее...
ЭПИЛОГ
Валентина Михайловна Голод скончалась 16 июля 1999 года в возрасте 101 года в Санкт-Петербурге, в кардиологическом отделении Клинической больницы Российской академии наук, что на проспекте Тореза, N 72, в связи с тяжёлой формой хронической сердечной недостаточности.
Удивительная игра судьбы: она, потомок старинного дворянского рода Сомовых, внучка фрейлины императрицы Марии Фёдоровны, похоронена на кладбище "Памяти жертв 9-го января" (пр. Александровской Фермы, д. 16) рядом со своим последним мужем Наумом Исааковичем Голод, на участке компактного захоронения евреев Ленинграда - Петербурга (адрес могилы: участок 64, ряд 20, могила 15). Да будет ей эта земля пухом.
Не мне судить, насколько даровитым драматургом-переводчиком, кинооператором, искусствоведом была Валентина Михайловна. Но в одном я не сомневаюсь: она была великой дочерью Евы по образу своему, надеждам и страстям.
Вы забыли, вы, верно, не помните,
Мы вчера еще были на "ты",
В нашей маленькой беленькой комнате
Не боялись вдвоём темноты.
А теперь мне так скучно под золотом
Бесконечного яркого дня.
Мы на две половины расколоты:
Я без вас, но и вы без меня.
|
| Валентина Голод |
PS Хочу выразить благодарность за оказанную мне помощь в ходе работы над этим очерком Наталье Николаевне Каретниковой, зав. кафедрой истории Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств, сотрудникам Шереметевского дворца (Санкт-Петербург) и Российской национальной библиотеки (Санкт-Петербург).
Россия, Санкт-Петербург - Израиль, Бнэй-Айш
Июнь-ноябрь, 2013 год
ЛИТЕРАТУРА
1 Даниил Аль. Шаги истории России из прошлого в будущее. СПб., Наука, 2007
2 Генерал-полковник А. М. Андреев. От первого мгновения до последнего. М, Военное издательство, 1984
3 Анатолий Белкин. Тлетворное, как пепси-кола, явление. М, Огонёк, N 52, 2008
4 Всемирный клуб петербуржцев. Информационно-биографический справочник. С-П, Издательский дом "Справочники Петербурга". 1998, С. 98
5 Гиперинфляция в России в 1921-1922 годах. По материалам статьи "Денежный хаос в Советской России". Журнал "Портфельный инвестор", N12, 2008 (www.globfin.ru/articles/crisis/russia.htm)
6 Игорь Дмитриев. К невозвратным дням. Дело. Еженедельник, С-П, 20.05.2002
7 Ада Зайцева. После меня вечность. Журнал для антикваров и ювелиров. 01.05.2001
8 Н. Н. Каретникова. Коллекционер В. М. Голод. Российские женщины и европейская культура. Тезисы докладов II-й научной конференции. Санкт-Петербург, 1994
9 Н. Н. Каретникова. Мы были с ней дружны. Кафедра истории Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств. 12.09.2013, 10-11 час.
10 Д. Коменденко. Мифы ленинградской блокады. (actualhistory.ru/blockada-myth)
11 М. Коршунов, В. Терехова. Мальчишник: Пушкин, Лермонтов - судьба, поэзия и родственные связи. М, ТЕРРА - Книжный клуб, 1999. С. 239-243
12 Марина Котельникова. Женский портрет в ампирном интерьере. Домовой. 1996, N 3, с. 88-95
13 Людмила Леусская. В гостиной у прекрасной дамы. С-П Ведомости, 24.01.2002, N 15
14 Юлия Назарова. Госпожа Голод не голодает. Труд. 03.04.1999
15 Петроград в 1917-1920 годах. (www.p-personnel.com/spb)
16 Фёдор Пирвиц. Об опасности коллекционирования. Специально для "Фамильных Ценностей", Санкт-Петербург. 15 сентября 2013 г.
17 Распоряжение мэра Санкт-Петербурга от 12 ноября 1993 г. N 918-Р о придании статуса музея квартире Коллекционера В. М. Голод.
18 Сомовы. Википедия. (ru.wikipedia.org)
19 Сати Спивакова. Не всё. Глава "Учись красоте". Москва, Вагриус, 2002
20 Татьяна Фофанова. Дело вкуса. Спутник. 1998. 02, С. 14-19
21 Трудовые отношения в условиях НЭП-а (1922-1924 годы). (www.pubtext.ru/docs/3/index-86964.html?page=19)
22 Ирина Чижова. Собирала всё, что нравилось. Наше наследие. 1990, N 4, С. 13-23
23 Наталья Шкуренок. Итоги, N 24 (210), 12.06.2000
24 Юлия Яковлева. Цена завещания. Коллекция Валентины Голод в Шереметьевском дворце. Газета "Коммерсантъ С-Петербург", N12 (2381), 25.01.2002
25 NEWSru.com 02.02.2002. Выставка уникального антиквариата в Санкт-Петербурге
© Валерий Пайков, 2013-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2014-2024.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Айдар Сахибзадинов. Жена [Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...] Владимир Алейников. Пуговица [Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...] Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..." ["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...] Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа [я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...] Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки [где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...] Джон Бердетт. Поехавший на Восток. [Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...] Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём [В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...] Владимир Спектор. Четыре рецензии [О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.] Анастасия Фомичёва. Будем знакомы! [Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...] Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога... [Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...] Анна Аликевич. Тайный сад [Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
