"Народ не лох,
но тем и плох,
однако глуп,
чем сердцу люб" -
так рассуждал Макиавелли,
за что его едва не съели,
и прав он был или не прав,
а в честь него есть кенотаф
в старинной церкви Санта-Кроче -
не будь Тот Свет помянут к ночи.
2.
В песках пустынь и там, где льдины,
Народ и менеджмент едины.
3.
В чем римские пенаты и Русский каганат
Премного виноваты, в том я не виноват,
Пусть Русь вступает в НАТО, а Рим идет на дно,
Мне как-то полосато и даже все одно -
Избавь мя, Боже, хоть на год
От участи любить народ.
4.
Кишен тухес юбер аллес -
Мы в истории остались,
А ведь сплошь и рядом риски
Были не вписаться в списки
Выдающихся племен
Всех и всяческих времен:
Смотришь список - ты в нем тоже -
И мороз, мороз по коже -
Так вот в списках и живешь,
Мелочь, вроде бы, а все ж...
5.
Без счета дров и переносиц
Ломает демос-богоносец,
Что православный, что дикарь -
Как с этим жить, мой государь?
6.
"Будь ты рыцарь или гицель,
А народу нужен шницель" -
Говорил Хрущев Н.С.
И остался власти без.
7.
О князьях, включая вещих,
разные всплывают вещи -
тот же сказ, сиречь базар
про Олега и хазар.
С чернью проще и короче:
не лежать ей в Санта-Кроче,
потому что бизнес-класс
не про каждого из нас -
куда нам до гроба раджи одного,
что в ящик сыграл от слона своего!
Встает с колен Святая Русь,
А я снаружи
В горах Швейцарии лечусь
И мне все хуже.
Зато, бывает, в наш отель
Подобьем тени
Вильгельм зайдет, тот самый Телль,
Встать на колени.
Такой великий и простой -
Едва заметен -
Стоит он час, стоит другой
Стоит и третий.
И пусть кривляется портье,
И в окнах тучи,
И постояльцы еще те,
А мне все лучше.
Не знаю, кто пойдет с ножом
На Русь Святую,
Но побывай в краю чужом -
Рекомендую.
*
В рот змее гляди факир -
Здравствуй, здравствуй, Третий мир,
Где сегодня, как вчера,
Всласть разинут неба омут,
Где всему еще живому
Светит черная дыра,
Где давно уже пора,
Да не надо торопиться
Ни за что и никуда -
Разве только заграницу,
Если только навсегда.
*
Воскреснешь и опять сыграешь в ящик,
И догоняя прошлое с трудом,
Услышишь снова:"Всяк сюда входящий,
Оставь надежду - кончился дурдом".
*
Я не хочу лежать на кладбище
Ни как покойник и никак ваще.
Я дела свои забросил и чужие в том числе -
В Тель-Авив въезжает осень, как царица на осле -
Иудейская царица - знает каждый наизусть,
Что тут с нею приключится - приключится? Ну и пусть!
В этом городе чреватом не страшна любая весть
Даже Понтию Пилату, даже если б жил он здесь -
Жил бы Понтий в "Шератоне" на высоком этаже,
Где на лет печальном склоне он и так живет уже.
Древний Рим, как прежде, в силе, и не зная сам на кой,
Понтий разве что Мессию ждет от жизни растакой.
Ждет, что будет он отличник, лучший друг библиотек
И порядочный язычник, и приличный человек.
Море тухло пахнет йодом, а земля святым свята,
Город, избранный народом, местным жителям чета -
Лишь для них его соблазны, но и пришлый правит бал,
Приунывших ветер праздный воскрешает наповал.
В осень загнанном курорте, покушаясь на побег,
Собирает мысли Понтий, бывший римский человек.
Плоть свою укрывши в тогу, он всем духом до утра
Спит и в Риме синагогу видит имени Петра.
А когда душа из Рима возвращается назад,
То, всех прочих бед помимо, пробуждается Пилат
И, в истории задачник зарывая свой талант,
Вычисляет, кто захватчик и духовный оккупант,
Ну, а в окнах неба просинь, да и море хоть куда -
Ночь прошла, осталась осень, кто сказал, что навсегда?
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
