Я западаю постепе
нно в сту
пор запаленный.
Я о тебе
мечтательно и неотсту
пно думаю... Разволоконно
перебираю твою внешность. Прелюбодей! И в мыслях все тесней жмусь
к тебе.
Я и на расстоя
нье обкладываю постепе
нно тебя собою.
Расставля
ю себя как бредень под водою,
жгу флаги гула своего -
чтоб ты разгуливала
как печная тяга
во мне. Я этот жар в предме
ты преобразил. Вокруг тебя двояко
стало все: еда, белье, пигмен
ты твоей кожи солодьянной.
Я в тебе! Всё мирво
ленье бытия нам дондеже око из себя не вырву!
Я верю, мне достанет дарованья
писательского - завладеть тобой,
явить тебя как персонаж в романе.
Я предвкушаю долгие страницы...
Я проведу тебя по ним сквозь строй
сверкающих словообразований.
Есть в твоей женственности волокнистой
такая правда - что хоть волком вой! -
так хочется войти в неё, вломиться!
Я алчу твоей правды, твоей сдобы -
как алчут смысл Творения, корпя
над алгеброй и физикой. Должно быть,
все представления мои о жизни,
любимая, не полны без тебя,
как весь мой прежний руконогий опыт.
И сам ущербен я - тебя не вызнав,
не захватив, не протащив в цепях,
не выломав из рамы ненавистной...
Вместилищем неповторимых бредней
моих пребудь. Тебе одной понять
значенье их, их грозный смысл последний.
Я всё порушу в обжитом гареме,
сфальсифицирую, направлю вспять.
Мой синий глаз, мой ярый зрак поблекнет -
Если как муж в назначенное время
я не войду в тебя по рукоять,
до дна твоей спины, до воспаренья...
Переборщил. Pardon. Затер границы
воображенья, такта и ума:
я слишком упоенно погрузился
в доселе ненаписанный роман.
Как внутренняя бархотка футляра,
мысль пламенеет в тысячу свечей.
Я погружу тебя в такие чары
угрюмой воли творческой моей.
Я обожаю шарм мистификаций,
блеск розыгрышей, флирт, кураж, порок.
Но сам предпочитаю развлекаться
реальным сотворением миров.
Я стянут жарой как смирительной лентой.
В какую б зарыться подвальную мжу!
О страшное солнце! Столица Вселенной!
Я носу из дома сто лет не кажу!
Одно из имен надымянного Бога,
О солнце, везде твой промышленный вой!
Известно, что Бога не может быть много,
Но нынешним летом сверхмного Его.
Ты прежде держался в тени и под спудом,
и не выявлялся в таких пустяках.
А нынче пылаешь и корчишься люто,
и дом наш как бочку сжимаешь в тисках.
Ни иносказаньем, ни притчей не даришь,
но медный мой лоб прободаешь кроша.
Ещё лишь разносится весть о пожаре,
а Ты уже здесь - как готовый пожар.
Яснее не выразишь, громче не взвизгнешь,
сильней по воде не ударишь веслом,
чем то, как бескрайний и жаркий Всевышний
извне колотился в мой каменный дом.
Я потерял уверенность в успехе,
то свойство, что во сне и наяву,
во тьме кромешной и при ярком свете
меня поддерживало на плаву:
какие б ни выкидывал коленца,
в итоге всё - тип-топ! - великолепно.
Мелькающие спицы авантюр
не выкололи глазки сорванцу.
Ау, ферзёк, ау, ладейки, пешки,
я потерял уверенность в успехе.
Отныне не производите пылких
телодвижений, слоники, кобылки.
Не знаю я, что изменилось в мире,
в его хмельном химическом составе,
А знаю лишь, на сколько тянет гиря -
как есть, без соуса и не в оправе.
Ничто не поколышет моей гири
"16"-килограммовый жир.
Не "32" и не "24"
при всех возможных колебаньях бирж.
Итак, не жди чудесных превращений,
Реинкарнаций, перевоплощений.
Учтен и самый малый твой грешок.
И кто сказал, что будет хорошо?
Как "пан или пропал", "орёл и решка",
так жизнь твоя натянута как леска.
И в геобиохим- её составе
ни троцкого, ни мао, ни каддафи.
Решительно повсюду, не пугайся,
капитализма тусклое похабство.
Но ты - с упертостью олигофрена
стой на своём, не зырься вправо-влево.
Стой на своем. Пей грязь. Грызи коренья.
Что есть успех? Гавно, фатамаргана.
Познай себя - среди фундаментальных,
Среди живых и точных свойств свойств Творенья.
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]